Толстой считал этот труд самым важным в своей жизни, отодвинув “Войну и мир” на второй план. В январе 1871 года Толстой отправил Фету письмо: «Как я счастлив…что писать дребедени многословной вроде „Войны“ я больше никогда не стану». Писатель хотел одухотворить русского человека, приподнять из непросветной безграмотности.

141 год назад вышло в свет первое издание “Азбуки” Льва Николаевича Толстого. Это событие стало своеобразным прорывом в образовании, так как появился специально написанный учебник для крестьянских детей, которые читали его как настольную книгу. В 1872 году Лев Толстой думал, что его книгу оценят только те дети, которые смогут по ней выучиться, оказалось, что этому произведению уготована иная судьба.

Когда “Азбука” была издана, Толстому пришлось выслушать критику, главным оппонентом выступило Министерство народного просвещения, которое отказалось рекомендовать учебник. Толстой был вынужден доработать издание, так появилась “Новая Азбука”. Сейчас четыре части с примечаниями для учителя — кажутся читателю пустой тратой времени. Оно и понятно, в книге нет ни красочных иллюстраций, ни крупных шрифтов, ни всего того, что предлагает современная книжная индустрия. Все просто, аскетично и вместе с тем — ясно.

Сам Толстой писал так: «Дети строгие судьи в литературе. Нужно, чтобы рассказы были для них написаны и ясно, и занимательно, и нравственно». Эти принципы легли в основу всей педагогики Толстого — в его школе не было телесных наказаний, дети сидели там, где хотели, а занятия очень часто проходили в форме игры. Ребенок приходил в класс, садился на любимое место, заглядывал в записи соседа, свободно задавал вопросы и умел выстроить диалог. Со временем многое изменилось, но “Азбука” Толстого постоянно напоминает о себе, вспомнить хотя бы «Трёх медведей», «Филипка», «Льва и собачку», все остальное так или иначе — ушло, и для этого есть много причин.

Чтение по складам, которое было нормой в 1872 году, для современного ребенка, сейчас может стать проблемой. Прежде всего, в смысловом отношении. И в этот момент каждый родитель решает для себя сам — выбрать для чтения то, что было бы понятно или взять то, что вызовет у ребенка много вопросов.

Простое — “у стра-ха гла-за ве-ли-ки” сменяется “фу-нта-ми пу-ды, ко-пей-ка-ми ру-бли”. И вот тут — самое время вспомнить значения слов, которые основательно подзабыты.
Казалось бы и раздел загадок не всегда прост и доступен для ребенка, который ни разу не видел сахарную голову или жернова. Но загадки подобраны Толстым так, чтобы маленький читатель представлял все через образы, поэтому за словами стоит не только смысл, но и смыслообраз. Следовательно, появляется та самая ясность языка.

Брат брата трет, белая кровь идет

Точим скатерти бранные, ставим яства сахарные себе на зиму долгую, людям на потребу

Рассыпался горох на четырнадцать дорог

Синий цветочек, мал малышочек

В землю малый ушел, в синей шапке пришел

Истории, басни, пословицы и поговорки, которые Лев Николаевич включил в сборник — разнообразны, прежде всего в жанровом плане. Так или иначе, это поучительные истории, которые, помимо нравственного выбора, вызывают в читателе желание задавать вопрос. Это то, в чем упрекают современные учебники — они не вызывают желания задавать вопросы.

Вороне соколом не быть

Хлеба ни куска, так и в тереме тоска

Кошке — игрушки, мышке — слезки.

Рада бы курица на свадьбу не идти, да за крыло волокут

Толстой мечтал о том, что “…по этой «Азбуке» только будут учиться два поколения русских всех детей, от царских до мужицких…”, но прошло гораздо больше времени, а книга все переходит из одного издание в другое, формируя традицию и вечность слова.

“Азбука” графа Л. Толстого стала событием в педагогике. Она в значительной степени оправдала надежды автора. А между тем многим казалось, что начальное обучение - дело недостойное таланта великого писателя. Значение нового педагогического труда не сразу было понято и оценено современниками. Однако Толстой был убежден, что с первой ступени обучения начинается и духовное развитие ребенка. Будет ли учение для ребенка радостным, возникнет ли у него бескорыстный интерес к познавательной деятельности, будет ли он впоследствии ставить духовные ценности выше материальных благ - все это во многом зависит от его первых шагов в мир знания. Развитие духовного начала без школы едва ли может состояться. Это ее приоритетная задача, более важная, чем сообщить некую сумму знаний. Вот ее решать и стремился Толстой своей “Азбукой”.

Черновики "Азбуки"

Давно вынашивал Толстой замысел учебной книги для самых маленьких. Общий план, ее содержание и логическая структура разрабатывались довольно долго. Об этом занятии часто говорил с волнением: “Что из этого выйдет - не знаю, а положил в него всю душу”. С “Азбукой” связывал Толстой самые смелые и светлые надежды, полагая, что несколько поколений русских детей, от мужиков до царских, будут учиться по ней, получая первые поэтические впечатления.
“Азбука” графа Л. Н. Толстого - комплекс учебных материалов из четырех книг. Это своеобразная энциклопедия, объясняющая детям окружающий мир. Художественно обогащая, она раскрывала основные понятия физики, химии, ботаники, зоологии, рассказывала о жизни растений, внешних чувствах человека и животных, явлениях магнетизма, электричества и многом другом. “Азбука графа Л.Н.Толстого” возбудила среди методистов горячие споры.
“Новая азбука” - новый комплекс учебных материалов - была более универсальной, усовершенствованной в результате полемики с оппонентами. Она получила позитивную оценку в прессе, была допущена министерством в народные школы. При жизни Толстого она выдержала свыше тридцати изданий.

Одно из первых изданий "Азбуки"

Открывая вновь свою Яснополянскую школу и содействуя организации школ по всей округе, он мечтал «спасти тех тонущих там Пушкиных, Остроградских, Филаретов, Ломоносовых», которые «кишат в каждой школе» (ПСС т. 61, с. 130). Он был переполнен безграничной любовью к «маленьким мужичкам», как именовал он крестьянских детей. Любовь эта и проявилась в «Азбуке», над которой Толстой трудился с огромным упорством в 1871- 1872 годах и затем в 1875 году, когда, откладывая работу над «Анной Карениной», писал «Новую азбуку» и переделывал «Книги для чтения».
Убедившись в том, что за десять лет, протекших после прекращения журнала «Ясная Поляна», «не вышло ни одной книжки... которую бы можно было дать в руки крестьянскому мальчику» (ПСС т. 61, с. 284-285), Толстой своими детскими рассказами восполнял этот пробел. С «Азбукой» он связывал самые «гордые мечты», полагая, что несколько поколений русских детей, от мужицких до царских, будут учиться по ней и получат из нее первые поэтические впечатления. «Написав эту Азбуку, мне можно будет спокойно умереть»,- делился он в 1872 году своими мыслями с А. А. Толстой (ПСС т. 61, с. 269).
Своей «Азбукой» Толстой не открыл наилучший способ обучения грамоте или простейший путь усвоения четырех действий арифметики. Но помещенными там рассказами он действительно создал целую литературу для детского чтения. Многие из этих рассказов и поныне входят во все хрестоматии и буквари; «Филипок», «Три медведя», «Акула», «Прыжок», «Лев и собачка», «Кавказский пленник», рассказы о Бульке и др.
Известный русский педагог профессор С. А. Рачинский справедливо писал автору «Азбуки» и «Книг для чтения»: «Нет в мире литературы, которая могла бы похвалиться чем-либо подобным» («Письма Толстого и к Толстому». М. - Л., 1928, с. 216.) В четырех «Русских книгах для чтения» сравнительно немного произведений оригинальных. В большинстве случаев - это вольные переложения русских, индийских, арабских, персидских, турецких, немецких сказок, переделки басен Эзопа, реже - отдаленно напоминающие источник - пересказы произведений новой литературы.
При выборе источников и создании своих собственных рассказов Толстой неизменно исходил из того, чтобы сюжет их был прост, но занимателен и чтобы они представляли поучительный или познавательный интерес. В высшей степени характерно, что использованы были, главным образом, произведения древнегреческой литературы (образцы которой Толстой с таким восторгом перечитывал в это время в подлинниках, специально изучив для этой цели греческий язык) и устного поэтического творчества разных народов. Здесь нашел писатель источник «истинно прекрасного и простого прекрасного» (ПСС т. 61, с. 247), Примечательно и то, что в основу некоторых рассказов («Солдаткино житье», «Как мальчик рассказывал про то, как его в лесу застала гроза» и др.) положены сочинения учеников Яснополянской школы, о которых с таким восхищением отзывался Толстой раньше в статье «Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас, или нам у крестьянских ребят?».
Выпуская в 1872 году «Азбуку», Толстой отмечал факты заимствования разных сюжетов для своих рассказов. В дальнейшем исследователи, в особенности В. С. Спиридонов (См. его комментарии в т. 21 Полн. собр. соч. Л. Н. Толстого (М., 1957), с. 607-671.) проделали огромную работу, конкретизируя, уточняя эти авторские указания. За редким исключением, все источники маленьких шедевров Толстого установлены. Сопоставляя теперь источники с текстами Толстого, легко убедиться, что всякий раз, заимствуя контуры сюжета, Толстой создавал свой рассказ, свою басню, свою быль, свою сказку, свою былину. Не случайно, помещая рассказы «Азбуки» в «Русских книгах для чтения», он обозначал лишь жанр произведений и совсем не упоминал о заимствованиях.
«Русские книги для чтения», при многообразии их содержания, поражают своим стилевым единством. При этом рассказы для детского чтения явились трудной даже для Толстого школой освоения нового художественного стиля. Это была огромная лаборатория, в которой всякий художественный материал, переплавляясь, приобретал качества, усвоенные Толстым из народной поэзии и народной жизни. Эти качества: «определенное, ясное и красивое и умеренное»- он стал теперь считать обязательными для искусства вообще.
Писательская взыскательность к своему труду, вообще в высшей степени свойственная Толстому, в процессе работы над детскими рассказами привела к тщательному обдумыванию и взвешиванию буквально каждого слова.
Получив в 1876 году письмо детского писателя Е. В. Львова с высокий оценкой рассказов, помещенных в «Русских книгах для чтения», Толстой отвечал, что эти рассказы и басни «есть просеянное из в 20 раз большего количества приготовленных рассказов, и каждый из них был переделано по 10 раз» и стоил ему «большего труда, чем какое бы ни было» из его писаний. Главная трудность, по словам Толстого, состояла в том, чтобы «было просто, ясно, не было бы ничего лишнего и фальшивого» . В том же письме он с законной гордостью заявлял: «...я знаю, как думает народ и народный ребенок, и знаю, как говорить с ним... я и любовью и трудом приобрел это знание» (ПСС т. 62, с. 250).
Существует мнение, что художественные принципы, выработанные в рассказах «Азбуки» («надо, чтобы все было красиво, коротко, просто, и, главное,- ясно»), несомненно, оказали затем воздействие не только на стиль «народных рассказов», но также на стиль «Анны Карениной», незавершенных исторических романов и других произведений позднейшего периода деятельности Толстого. Эстетические принципы, провозглашенные Толстым в конце творческого пути в трактате «Что такое искусство?», в значительной мере уже были реализованы, по справедливому замечанию В. В. Стасова, рассказами «Азбуки».

Экспозиция, посвященная "Азбуке" в музее истории школы.

Список литературы

1. Вейкшан В.А. «Л.Н.Толстой о воспитании и обучении» М.1953 г.
2. Лебедева В.А. «Педагогическая деятельность Л.Н.Толстого» Тула 1953 г.
3. Линков В., А.Саакянц «Лев Толстой. Жизнь и творчество» изд. «Русский
4. Ломунов К.Н. «Лев Толстой. Очерк жизни и творчества» М.-1984 г. Ст.38-33;
5. Опульская Л.Д. Комментарии Л.Н.Толстой Т. 10
6. Толстой Л.Н. Сборник статей. Пособие для учителей. М.1955
7. Шацкий С. «Толстой - педагог». Пед.соч. т.3. 1964 г.

Лев Николаевич Толстой

Рассказы из «Новой азбуки»

Три медведя

(Сказка)

Одна девочка ушла из дома в лес. В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла в лесу к домику.

Дверь была отворена: она посмотрела в дверь, видит – в домике никого нет, и вошла. В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михаил Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.

В домике было две комнаты: одна столовая, другая спальня. Девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с похлебкой. Первая чашка, очень большая, была Михайлы Ивановичева. Вторая чашка, поменьше, была Настасьи Петровнина; третья, синенькая чашечка, была Мишуткина. Подле каждой чашки лежала ложка: большая, средняя и маленькая.

Девочка взяла самую большую ложку и похлебала из самой большой чашки; потом взяла среднюю ложку и похлебала из средней чашки, потом взяла маленькую ложечку и похлебала из синенькой чашечки; и Мишуткина похлебка ей показалась лучше всех.

Девочка захотела сесть и видит у стола три стула: один большой, Михайлы Иваныча, другой поменьше, Настасьи Петровнин, и третий, маленький, с синенькой подушечкой – Мишуткин. Она полезла на большой стул и упала; потом села на средний стул, на нем было неловко, потом села на маленький стульчик и засмеялась, так было хорошо. Она взяла синенькую чашечку на колена и стала есть. Поела всю похлебку и стала качаться ва стуле.

Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая – Михайлы Иванычева, другая средняя – Настасьи Петровнина, третья маленькая – Мишенькина. Девочка легла в большую, ей было слишком просторно; легла в среднюю – было слишком высоко; легла в маленькую – кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.

А медведи пришли домой голодные и захотели обедать. Большой медведь взял свою чашку, взглянул и заревел страшным голосом: «Кто хлебал в моей чашке!»

Настасья Петровна посмотрела свою чашку и зарычала не так громко: «Кто хлебал в моей чашке!»

А Мишутка увидал свою пустую чашечку и запищал тонким голосом: «Кто хлебал в моей чашке и все выхлебал!»

Михайло Иваныч взглянул на свой стул и зарычал страшным голосом: «Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места!»

Настасья Петровна взглянула на спой стул и зарычала не так громко: «Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места!»

Мишутка взглянул на свой сломанный стульчик и пропищал: «Кто сидел на моем стуле и сломал его!»

Медведи пришли в другую горницу. «Кто ложился в мою постель и смял ее!» – заревел Михайло Иваныч страшным голосом. «Кто ложился в мою постель и смял ее!» – зарычала Настасья Петровна не так громко. А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тонким голосом: «Кто ложился в мою постель!» И вдруг он увидал девочку и завизжал так, как будто его режут: «Вот она! Держи, держи! Вот она! Вот она! Ай-яяй! Держи!»

Он хотел ее укусить. Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Окно было открыто, она выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали ее.

Как дядя Семен рассказывал про то, что с ним в лесу было

(Рассказ)

Поехал я раз зимою в лес за деревами, срубил три дерева, обрубил сучья, обтесал, смотрю, уж поздно, надо домой ехать. А погода была дурная: снег шел и мело. Думаю, ночь захватит и дороги не найдешь. Погнал я лошадь; еду, еду – все выезду нет. Все лес. Думаю, шуба на мне плохая, замерзнешь. Ездил, ездил, нет дороги и темно. Хотел уж сани отпрягать, да под сани ложиться, слышу – недалеко бубенцы погромыхивают. Поехал я на бубенчики, вижу, тройка коней саврасых, гривы заплетены лентами, бубенцы светятся и сидят двое молодцов.

– Здорово, братцы! – Здорово, мужик! – Где, братцы, дорога? – Да вот мы на самой дороге. – Выехал я к ним, смотрю, что за чудо – дорога гладкая и не заметенная. – Ступай, говорят, за нами, – и погнали коней. Моя кобылка плохая, не поспевает. Стал я кричать: подождите, братцы! Остановились, смеются. – Садись, говорят, с нами. Твоей лошади порожнем легче будет. – Спасибо, говорю. – Перелез я к ним в сани. Сани хорошие, ковровые. Только сел я, как свистнут: ну, вы, любезные! Завились саврасые кони так, что снег столбом. Смотрю, что за чудо. Светлей стало, и дорога гладкая, как лед, и палим мы так, что дух захватывает, только по лицу ветками стегает. Уж мне жутко стало. Смотрю вперед: гора крутая-прекрутая, и под горой пропасть. Саврасые прямо в пропасть летят. Испугался я, кричу: батюшки! легче, убьете! Куда тут, только смеются, свищут. Вижу я, пропадать. Над самой пропастью сани. Гляжу, у меня над головой сук. Ну, думаю: пропадайте одни. Приподнялся, схватился за сук и повис. Только повис и кричу: держи! А сам слышу тоже, кричат бабы: дядя Семен! чего ты? Бабы, а бабы! дуйте огонь. С дядей Семеном что-то недоброе, кричит. Вздули огонь. Очнулся я. А я в избе, за полати ухватился руками, вишу и кричу непутевым голосом. А это я – все во сне видел.

(Быль)

Жила вдова Марья с своей матерью и с шестью детьми. Жили они бедно. Но купили на последние деньги бурую корову, чтоб было молоко для детей. Старшие дети кормили Буренушку в поле и давали ей помои дома. Один раз мать вышла со двора, а старший мальчик Миша полез за хлебом на полку, уронил стакан и разбил его. Миша испугался, что мать его будет бранить, подобрал большие стекла от стакана, вынес на двор и зарыл в навозе, а маленькие стеклышки все подобрал и бросил в лоханку. Мать хватилась стакана, стала спрашивать, но Миша не сказал; и так дело осталось.

На другой день после обеда пошла мать давать Буренушке помои из лоханки, видит, Буренушка скучна и не ест корма. Стали лечить корову, позвали бабку. Бабка сказала: корова жива не будет, надо ее убить на мясо. Позвали мужика, стали бить корову. Дети услыхали, как на дворе заревела Буренушка. Собрались все на печку и стали плакать. Когда убили Буренушку, сняли шкуру и разрезали на части, у ней в горле нашли стекло.

И узнали, что она издохла оттого, что ей попало стекло в помоях. Когда Миша узнал это, он стал горько плакать и признался матери об стакане. Мать ничего не сказала и сама заплакала. Она сказала: убили мы свою Буренушку, купить теперь не на что. Как проживут малые дети без молока? Миша еще пуще стал плакать и не слезал с печи, когда ели студень из коровьей головы. Он каждый день во сне видел, как дядя Василий нес за рога мертвую, бурую голову Буренушки с открытыми глазами и красной шеей. С тех пор у детей молока не было. Только по праздникам бывало молоко, когда Марья попросит у соседей горшочек. Случилось, барыне той деревни понадобилась к дитяти няня. Старушка и говорит дочери: отпусти меня, я пойду в няни, и тебе, может, бог поможет одной с детьми управляться. А я, бог даст, заслужу в год на корову. Так и сделали. Старушка ушла к барыне. А Марье еще тяжелее с детьми стало. И дети без молока целый год жили: один кисель и тюрю ели и стали худые и бледные. Прошел год, пришла старушка домой и принесла двадцать рублей. Ну, дочка! говорит, теперь купим корову. Обрадовалась Марья, обрадовались все дети. Собрались Марья с старухой на базар покупать корову. Соседку попросили с детьми побыть, а соседа дядю Захара попросили с ними поехать, выбирать корову. Помолились богу, поехали в город. Дети пообедали и вышли на улицу смотреть: не ведут ли корову. Стали дети судить: какая будет корова – бурая или черная. Стали они говорить, как ее кормить будут. Ждали они, ждали целый день. За версту ушли встречать корову, уж смеркаться стало, вернулись назад. Вдруг, видят: по улице едет на телеге бабушка, а у заднего колеса идет пестрая корова, за рога привязана, и идет сзади мать, хворостиной подгоняет. Подбежали дети, стали смотреть корову. Набрали хлеба, травы, стали кормить. Мать пошла в избу, разделась и вышла на двор с полотенцем и подойником. Она села под корову, обтерла вымя. Господи благослови! стала доить корову, а дети сели кругом и смотрели, как молоко брызнуло из вымя в край подойника и засвистело у матери из-под пальцев. Надоила мать половину подойника, снесла на погреб и отлила детям горшочек к ужину.

К нига как входной билет в целый мир - мир детской литературы. Первая азбука появилась в России в ХVI веке. Предлагаем вместе с Натальей Летниковой заглянуть в пять дореволюционных книг для обучения чтению и узнать их историю.

«Азбука» Ивана Федорова

Первый букварь печатник выпустил в 1574 году во Львове. «Ради скорого младенческого научения», - написано от составителя. Алфавит расположен в прямом, обратном порядке и вразбивку. 40 листов по 15 строчек на каждой страничке написаны на старославянском с черным орнаментом из сплетенных листьев, бутонов, цветов и шишек, характерных для издания Федорова. Ученые склоняются к мнению, что это «первый печатный учебник грамоты для восточных славян». Единственный известный экземпляр федоровской «Азбуки», сохранившийся до наших дней, находится в библиотеке Гарвардского университета. Предполагается, что некогда книга принадлежала собирателю предметов старины Григорию Строганову, у наследников графа раритет купил Сергей Дягилев , а уж затем книга попала за океан.

«Букварь языка словенска» Василия Бурцова

Первое пособие по обучению грамоте в Москве было выпущено в 1634 году. Оно сменило в этом деле Псалтырь. Автором стал «подъячий азбучного дела» Московского печатного двора Василий Бурцов. Печатник сохранил структуру азбуки своего предшественника Ивана Федорова, но собрал под одной обложкой алфавит, слоги, тексты для чтения, названия чисел и знаков препинания. Книга учит грамматике и орфографии.

Во второй части собраны молитвы и притчи царя Соломона. Букварь Бурцова предстал перед читателями в цвете: издатель выделил красным буквы, слоги и названия разделов. Книга стала основным пособием по обучению грамоте в центре России. Во втором издании печатник добавил нравоучительную гравюру. Первая картинка на школьную тему в букваре - все как в дореволюционной школе: учитель наказывает ученика розгами. Подлинные издания букваря Бурцова хранятся в Российской государственной библиотеке .

«Букварь» Кариона Истомина

Первая иллюстрированная русская азбука с витиеватым названием: «Букварь славянороссийских писмен уставных и скорописных, греческих же, латинских и польских со образованиями вещей и со нравоучительными стихами: Во славу Всетворца Господа Бога и в честь Пречистыя Девы Богородицы Марии и всех святых». Первые экземпляры издатель и учитель детей царской фамилии Карион Истомин преподнес матери Петра Великого - царице Наталии Кирилловне - для внука ее царевича Алексея. Оформление сообразно статусу - рукописная книга расписана золотом и красками. Печатное издание вышло в 1694 году в 106 экземплярах. 43 гравированных на меди листа, на каждом - буквица из человеческих фигур, предметы на эту букву и нравоучительные пояснения. Рисунки выполнил Леонтий Бунин - ученик голландского гравера Оружейной палаты Схонебека. Один из экземпляров «Букваря» Истомина хранится в петербургской Публичной библиотеке.

«Азбука» Льва Толстого

Больше чем азбука. Не только знакомство с алфавитом, но и нравоучительные истории для чтения, обучение счету, рассказы по истории, природоведению, о жизни в экзотических странах. Четыре большие книги. Первые наброски Лев Николаевич сделал в 1868 году. Классик изначально не намеревался ограничиваться лишь «буквосложением», стремился сделать учебное пособие для «маленьких мужичков» интересным. Проверял, насколько понятно изложен материал, - в домашней школе. Тридцать учеников постигали азы грамоты под руководством Толстого, супруги его Софьи Андреевны и старших детей. Вышла «Азбука» в 1872 году и вызвала споры среди педагогов. Критиковали «народность» языка и методические подходы. Реакция заставила Толстого отложить работу над «Анной Карениной» и в 1875 году выпустить «Новую азбуку», еще при жизни классика пособие выдержало свыше тридцати переизданий. Сама «Азбука» выходит из типографии и в ХХI веке, детские рассказы Льва Николаевича - неотъемлемая часть детских хрестоматий. Вот уже какое поколение «маленьких мужичков» проливает слезы над историей льва и собачки и переживает за Филипка.

«Азбука в картинах» Александра Бенуа

Целый занимательный мир на книжных страницах. Даже нравоучительное высказывание «Ученie свътъ а неученiе тьма» написано не на грифельной доске учителем, а на листе бумаги, который держит… в лапе сова. Александр Бенуа - русский художник, историк искусства, иллюстратор с мировым именем, оставил в своей азбуке лишь буквы и несколько слов, наполнив детскую книгу неподражаемыми образами. За книжку для самых маленьких Бенуа взялся неслучайно.

Художник считал, что эстетический вкус надо воспитывать с детства. Буквы - лишь органичное дополнение к иллюстрациям невиданного до этого в детском книгоиздательстве уровня. Вместе с маленьким читателем по азбуке путешествует арап Иакинф - так и ведется повествование от первой буквы «а» до ижицы. «Я выучился читать и писать по-русски» , - заключает в конце книги главный герой. Автор книги Александр Бенуа научил своих последователей-книгоиздателей фантазии, так необходимой при оформлении детской книги.

«Новая азбука»

Неудача, постигшая «Азбуку», побудила Л.Н. Толстого написать заново краткое и доступное для детей пособие, по которому они могли бы научиться грамоте. «Новая азбука», вышла в свет в мае 1875 г. и значительно отличалась от прежнего пособия.

Ее можно было использовать при различных способах обучения грамоте: слуховом, звуковом, буквослагательном и даже так называемом методе целых слов. Если в «Азбуке» букварь составлял лишь первую часть комплекса учебных книг, то «Новая азбука» становилась самостоятельным учебником. Остальные части «Азбуки» были переработаны в отдельные учебники: «Арифметика» и получившие мировую известность «Русские книги для чтения». «Новая азбука», получив широкое признание, была одобрена министерством народного просвещения и рекомендована «для всех учебных заведений, где обучение начинается с азбуки».

Лев Николаевич Толстой говорил одному из своих друзей: «Дети строгие судьи в литературе. Нужно, чтобы рассказы были для них написаны и ясно, и занимательно, и нравственно». И ещё одно непременное условие предъявлял Толстой к детским книжкам -- простота.

Итак, всего четыре заповеди. Повторим для верности: ясность, занимательность, нравственность и простота. Четыре заповеди, которыми должен руководствоваться любой автор, пишущий для детей. Сам Лев Николаевич, создавая свою знаменитую «Азбуку», следовал им неукоснительно.

Легче всего было бы назвать «Азбуку» учебной книжкой для самых маленьких. Но такое определение будет не совсем точным. «Азбука» -- уникальная энциклопедия в четырёх томах, в которую, помимо собственно букваря, было включено множество рассказов, сказок, басен и научно-познавательных статей. Так что «Азбука» Л.Н. Толстого не только учила детей грамоте, она формировала их взгляды на окружающий мир.

О своём любимом детище Лев Николаевич говорил охотно и много. Ещё больше об «Азбуке» было написано его последователями, ценителями и… недоброжелателями (такие тоже водились). Чтобы не уподобляться им, приведём лишь небольшую цитату из самого классика: «Рассказать, что для меня этот труд многих лет -- азбука, очень трудно. Гордые мои мечты об этой азбуке вот какие: по этой азбуке только будут учиться два поколения русских всех детей, от царских до мужицких, и первые впечатления поэтические получат из неё».

Так писал Лев Николаевич в 1872 году. С тех пор прошло больше века. Не два поколения, минимум -- пять, сменили друг друга. Две мировые войны отгремели. Русского царства не стало. Советский Союз, пришедший ему на смену, тоже почил. А «Трёх медведей», «Филипка» и «Льва и собачку» читают до сих пор.

В записных книжках писателя, во всём его обширном подготовительном материале для Азбуки, встречается много зарисовок, черновых набросков, бесспорно свидетельствующих, что книга была задумана с большим числом рисунков. Каждую букву Азбуки он сопроводил живым рисунком, на котором изображены звери или предметы, знакомые ребёнку. Например, к букве Г он нарисовал девочек, нашедших г рибы, к букве Д - человека, рубящего дерево, к букве З - зайца, удирающего от собаки…

В дальнейшем, представив себе, как сложно будет найти художника, а также учитывая трудности в воспроизведении рисунков, Толстой вынужден был отказаться от первоначального замысла. В конечном итоге в книге вместо сюжетных эпизодов остались одни изображения предметов к алфавиту, сделанные простейшими средствами линейного рисунка.

В разные годы к иллюстрированию Азбуки обращались известнейшие русские художники: Ю. Васнецов, В. Фаворский, М. Ромадин. Бесценным подарком к 100-летию Азбуки явилась серия иллюстраций Алексея Пахомова, удостоенных Государственной премии СССР.