Легендарный Дом писателей с дурной славой: трагические истории реальных жильцов булгаковского Дома Драмлита. "Дурная слава" Дома писателей Эскиз фасада Галереи в «русском стиле». В.М.Васнецов

Трагические истории реальных жильцов булгаковского Дома Драмлита

Михаил Булгаков и Дом писателей в Лаврушинском переулке. Фото: vesnat.ru и topos.memo.ru

очереди так и не дождался Михаил Булгаков, который изобразил этот дом в «Мастере и Маргарите» под названием Дома Драмлита. Многих его обитателей постигла незавидная участь.
(Collapse )

Дом писателей в Лаврушинском переулке в Москве. Фото: sakvoiazh.ru

Строительству легендарного дома предшествовало создание в 1934 г. Союза писателей СССР, в уставе которого было заявлено: «Союз советских писателей ставит генеральной целью создание произведений высокого художественного значения, насыщенных героической борьбой международного пролетариата, пафосом победы социализма». Сталин хотел объединить представителей творческой элиты не только идеологически, но и территориально - так проще было держать их под контролем.

Несчастья преследовали и других жильцов Дома писателей: здесь погиб сын Паустовского Алексей, покончили с собой дочь прозаика Кнорре и сын поэта Яшина. Жена поэта Льва Ошанина не смогла простить ему измены и выбросилась в окно. Рядом с домом машина сбила 9-летнего сына Агнии Барто, после чего она всегда ходила в черном. Говорили, что жильцов дома преследует злой рок.

View image
Дом писателей с дурной славой. Фото: culture.ru

Как видим, «нехорошей» оказалась не только квартира №50 в романе Булгакова, но и «Дом Драмлита» в реальности. Хотя вряд ли в этом стоит усматривать мистический подтекст: аресты в 1930-х гг. были массовыми, а несчастья настигают семьи в любых других домах - но жильцы этого дома были выдающимися людьми, и об их судьбах стало известно миллионам. И Дом писателей заслужил дурную славу, что, впрочем, не помешало тому, что в 1960-х гг. квартиры здесь начали получать чиновники и другие люди, весьма далекие от искусства.

View image
Михаил Булгаков. Фото: obzor.press

В Лаврушинском переулке, прямо напротив Третьяковской галереи, возвышается серый дом с большим парадным мраморным подъездом. Немногие люди, проходящие мимо него, знают, что с 1930-х по 1970-е годы здесь жили практически все известные писатели Советского Союза, что именно он «высился, как каланча» в одном из самых популярных стихотворений Пастернака и что именно в нем разгромила квартиру булгаковская Маргарита.

Писательский дом

Дом писателей был построен по личному указу Сталина — одного Союза писателей для объединения литераторов, участвующих в деле социалистического строительства, ему показалось недостаточно, и в октябре 1932 года на встрече у Максима Горького он пообещал выделить средства на «писательский городок или гостиницу, со столовой, большой библиотекой и другими необходимыми учреждениями». Идея специально построенного писательского дома была не новой: такой уже был в Санкт-Петербурге, на углу улицы Рубинштейна и Графского переулка. Это был конструктивистский дом-коммуна, построенный в 1929-1930-х годах, и он оказался настолько неудобным для жизни, что получил в народе прозвище «слеза социализма». В конце концов коммунальные службы вынуждены были провести его перепланировку. В Москве предполагалось нечто совершенно иное: это должен был быть парадный номенклатурный писательский дом, своего рода литературный Дом на набережной.

Архитектура

Работа над проектом началась сразу же после официального создания Союза писателей в 1934 году. Архитектором проекта был назначен Иван Николаевич Николаев, руководивший мастерской №11 «Моспроекта» и занимавшийся в основном градостроительными проектами - в частности, именно он прорубил две улицы (Садовнический проезд и улицу Новокузнецкая), чтобы продолжить Бульварное кольцо в Замоскворечье.

Дом стали строить на месте небольшого особнячка с парком. Маленький кусочек этого парка сохранился, превратившись в сквер в Ордынском тупике. Тут же находились боярские палаты XVII века, которые было решено сохранить, - они оказались во внутреннем дворе дома (палаты принадлежат Третьяковской галерее, и сейчас их арендует Росохранкультура).

Изначально в плане дом представлял собой букву «Г», стоящую вдоль Ордынского тупика и Лаврушинского переулка. В доме было четыре подъезда, восемь этажей и девяносто восемь квартир различной планировки. Оба фасада здания были декорированы классическим для этого времени способом: первые два этажа украшены крупной рустовкой и выкрашены в более темный цвет, выше идет гладкая стена, а затем - наиболее украшенная верхняя часть здания.

Владимир Седов
историк архитектуры, профессор
внук советского поэта Владимира Луговского
(живет в Доме писателей с 2004 года)
___

«В Замоскворечье этот дом, конечно, торчал. Градостроительство сталинской эпохи ставило перед собой задачу построить отдельные вертикали, ориентиры. Расчет был на то, что последующие поколения вслед за ними продолжат это строительство, в результате через какое-то время должен был измениться масштаб всего города. Но это вышло не везде - в том числе здесь, в Замоскворечье, получились такие странные перепады высот в городской застройке.

Надо понимать, что в 1930-е годы перед архитекторами была поставлена задача придумать стиль социалистического реализма, но не говорилось, какой он, и каждый архитектор в меру собственной испорченности или, наоборот, вкуса и понимания красоты его придумывал. Поиски шли в разных направлениях, но по большей части архитекторы пытались придумать какой-то винегрет, мелко-мелко нарубить классицистические детали, в надежде что вдруг при этом смешивании появится что-то новое. Иван Николаев, автор этого дома, тоже явно старался создать некий пафосный, выдающийся образ из смешения стилей - тут есть, с одной стороны, почти фашистский мраморный подъезд (во всяком случае именно в Италии и Германии нужно искать его прототипы), с другой - балконы вполне классицистического, ренессансного плана. Внутренний фасад при этом отдает духом конструктивизма, так что в результате получается нечто странное. Но, может быть, в этом и есть какое-то особое очарование».

Заселение

В 1937 году дом был построен и начал заселяться. Распределение квартир шло через Литфонд Союза писателей, в задачу которого входило оказание материальной поддержки членам Союза, в том числе обеспечение их жильем. Квартиры распределялись, исходя из некой негласной табели о рангах, и за прописку в престижном доме в Лаврушинском шли сражения.

В протоколе заседания совета Союза писателей от 4 августа 1936 года приводится полный пофамильный список на заселение в новом доме. В числе прочих писателей, фамилии большинства которых сегодня мало кому что-нибудь скажут, есть Агния Барто, Всеволод Вишневский, Ильф и Петров, Паустовский, Пастернак, Эренбург, Шкловский, Погодин, Кассиль, Пришвин и др. Здесь же в разное время жили Вениамин Каверин, Владимир Чевилихин, Валентин Катаев, Анатолий Эфрос, Юрий Олеша, Лев Ошанин, Лидия Русланова и многие другие литераторы и деятели культуры.

Ольга Никулина
дочь писателя, журналиста и сценариста Льва Никулина,
лауреата Сталинской премии,
одного из основателей журнала «Иностранная литература»
(живет в Доме писателей с рождения)
___

«Мои мама и папа въехали в этот дом в 1937 году. Мама, очень предприимчивая молодая артистка Малого театра, на собраниях, где происходили жеребьевки, распределения квартир и так далее, подружилась с Лидией Андреевной Руслановой, которая тоже оказалась резиденткой нашего дома. И они, две бойкие бабенки, сразу друг другу понравились. Получив в домоуправлении ключи от квартиры, они прихватили тюфяки, посуду, бутылку коньяка, сардины, белый хлеб и лимон, взяли такси и приехали сюда. Мама выросла в религиозной семье, поэтому бабушка ей заранее написала молитву на освящение дома, очень длинную, но мама запомнила лишь небольшой отрывок. Они сначала пошли к Руслановой на шестой этаж, в двадцать девятую квартиру, мама побрызгала там из бутылочки святой водой и прочла молитву, чтобы этого дома не коснулись ни гром, ни огонь, ни вода, ни война, ни наветы, ни злые люди и так далее. Потом посмотрели в окно, выходящее на северную сторону, то есть на Кремль, и совершенно обалдели от открывающегося вида - от Большого Каменного моста до Большого Москворецкого моста, и Кремль весь как на ладони. Потом они оставили часть вещичек - как бы пометили квартиру, застолбили ее - и поднялись к нам на седьмой этаж, в тридцатую квартиру. Тут они бросили тюфячок, расстелили на полу какие-то газеты, салфетку и разложили закуску. Мама тоже побрызгала все комнаты святой водой, прочла выдержку из молитвы, ну и после этого они с чистой совестью очень хорошо клюкнули. Настоящие артистки - вдвоем раздавили бутылочку коньяка. И вот с этого, собственно, началась их дружба».

Жители

Те, кому все-таки достались квартиры в доме в Лаврушинском, оставили о нем множество воспоминаний. Юрий Олеша писал:

«Целый ряд встреч. Первая, едва выйдя из дверей, - Пастернак. Тоже вышел из своих. В руках галоши. Надевает их, выйдя за порог, а не дома. Почему? Для чистоты? Говоря о чем-то, сказал: «Я с вами говорю, как с братом». Потом - Билль-Белоцерковский с неожиданно тонким замечанием в связи с тем, что у Мольера длинные монологи...»

Прасковья Мошенцева
хирург Центральной клинической больницы
(живет в доме с 1939 года)
___

«Среди наших соседей были не просто известные, а привилегированные писатели, жившие особой жизнью, скрытой от посторонних глаз. Все было в их распоряжении: литфондовские дачи, кремлевские поликлиники и больницы, цековские столовые, спецраспределители. Это был, безусловно, легендарный дом».

Из дома можно было практически не выходить - тут была поликлиника, расчетный центр Cоветского авторского общества, плативший писателям гонорары, детская площадка, неподалеку школа.

Соседи дарили друг другу книги, которые обязательно подписывали.

Наталья Яшина
дочь лауреата Сталинской премии Александра Яшина
(живет в Доме писателей с 1948 года)
___

«Однажды, когда я болела, к нам в гости зашла Агния Барто и передала для меня книжку, чтобы я не скучала. На форзаце было написано: «Наташе из соседнего подъезда. Читай стихи, смотри картинки, выздоравливай от свинки».

Потомки живших здесь писателей хранят целые библиотеки с такими дарственными надписями.

Здесь же жил критик Литовский, стараниями которого были запрещены к публикации многие пьесы Булгакова. Литовский стал прототипом Латунского из «Мастера и Маргариты», и, судя по описанию, именно этот дом, а не находившийся в арбатских переулках Драмлит, громила Маргарита:

«В конце его (переулка. - БГ) ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, что двери широкие, что за стеклом их виднеется фуражка с золотым галуном и пуговицы швейцара и что над дверью золотом выведена надпись: «Дом Драмлита ».

Репрессии и война

Ольга Никулина : «Как только все заселились, сразу начали сажать. До войны схватили и расстреляли Станислава Станде, он был польский еврей, поэт-интернационалист, бежал оттуда от фашизма. Здесь его очень хорошо сначала приняли, он начал издаваться, у него вышла книжка. Он женился на Марии Израилевне Гринберг, известной пианистке. У них еще дочь Ника не родилась, когда его схватили и расстреляли. Это было в 1937 году. Тогда же арестовали Кима из тридцать первой квартиры, тоже расстреляли, и еще Кушнерова Арона. Его семью уплотнили и поселили сюда сотрудницу прокуратуры. Вот, собственно, три первые жертвы. А потом, уже после войны, у нас в подъезде взяли Стонова и Бергельсона. Стонов вернулся, Бергельсон нет. Ну и история с Руслановой, конечно (Лидия Русланова была арестована в 1948 году в связи с делом о «заговоре военных», направленным против Георгия Жукова и его ближайшего окружения, в которое входил муж Руслановой, генерал-майор Владимир Крюков. - БГ). Я не знаю, где ее арестовали, но ночь, когда в квартиру приехали с обыском эти страшные люди, это я помню. Родители вырубили свет и сидели на табуретках около двери и прислушивались. Те ходили в лифт и из лифта, возили, выносили оттуда что-то, курили на лестнице, что-то говорили, совершенно не стесняясь, почти всю ночь. А родители сидели и тряслись, маме очень хотелось курить, а отец ей говорил: «Не смей, они догадаются, что кто-то подслушивает».

С началом войны писателей эвакуировали в Чистополь, многие молодые литераторы уехали на фронт работать военными корреспондентами. Все квартиры были опечатаны, ключи сданы; в доме расположилась комендатура. В 1941 году при очередном налете в дом попала бомба. Удар пришелся между первым и вторым подъездами и прошил здание насквозь до пятого этажа.

Ольга Никулина : «Мы вернулись из эвакуации осенью 1943-го. Уже ясно было, что немец сюда не вернется, но налеты продолжались, и мы сидели в бомбоубежище. Там мы с сестрой и познакомились со своими сверстниками. Сначала здесь было довольно безлюдно, но страшно не было - кругом были дежурные, часовые, коменданты. А после войны, когда люди вернулись и режим ослаб, на улице стали грабить, начался страшный бандитизм. Тут еще приехали люди из деревень и из оккупированных городов, все подвалы были ими забиты, люди жили ужасно.

Я помню, как вернулась из эвакуации Ника Гринберг, и мы окончательно с ней сдружились. Мы были ужасно политически активными, соревновались, кто быстрее вступит в комсомол. Причем это не мешало ей на дому организовать подпольную антисоветскую группу из детей репрессированных родителей - прямо здесь, в четвертом подъезде, под носом у соседей. Надо было произнести клятву, что мы будем бороться за свободу и отомстим за отцов, и потом расписаться кровью. Мы с Сашкой, моей сестрой, бегали от них, боялись крови - и в конце концов расписались красными чернилами. Они о чем-то говорили, говорили, а мы слушали и ничего не понимали. Нам тогда лет по двенадцать было. Одним из направлений деятельности нашей группы было дразнить топтунов вокруг Кремля, чекистов - они ходили все в более или менее одинаковых пальто и шляпах и смотрели на часы, делали вид, что ждут свидания или что-то такое. И надо было к ним подойти и сказать какую-то глупость типа: «Дяденька, у вас рояли есть?» - потом хотя бы несколько шагов пройти невозмутимо, а уже потом можно было оттуда дернуть. Они не понимали, что это такое. Мы с Сашкой, как правило, сачковали. Но однажды наши разговоры услышала Никина мама и пришла к моим родителям. Они закрылись и долго серьезно разговаривали, а когда она ушла, родители вызвали нас. Папаша сидел весь красный, рассказал нам, где мы живем и что с нами будет, если все это узнается, и запретил нам общаться с Никой. Мы действительно некоторое время с ней не встречались. Наверное, недели две.

А потом мы с Никой впали в другую крайность - вступили в комсомол. Тут как раз умер Сталин, мы с Никой решили идти его хоронить в Колонный зал. Нацепили комсомольские значки, но Мария Израилевна позвонила моим родителям и все рассказала. Пришла мама, дала мне по морде и заперла меня в комнате. Я кричала и вырывалась. В это время приходит Ардов и с порога говорит такую фразу: «Ну слава богу, эта собака сдохла!» Немая сцена! Тогда меня усадили за стол и все объяснили».

Послевоенная жизнь

Когда война закончилась, снова по личному указу Сталина было принято решение о строительстве дополнительной секции, и в 1947 году в доме появились еще два подъезда, отходивших под прямым углом от северного крыла по Лаврушинскому переулку. Строительством занимался тот же архитектор, и стилистическое решение этих подъездов соответствовало первой секции здания. Однако изменилась внутренняя планировка дома, и эти изменения наглядно демонстрируют, как после войны менялась социальная жизнь привилегированных москвичей: два новых подъезда были снабжены черной лестницей для прислуги - молочниц, шоферов и кухарок. Парадная же лестница дублировалась лифтом, которого в старой части дома не было.

Наталья Яшина : «Жизнь была свободной, радостной. Весной все переулки были разрисованы стрелочками казаков-разбойников, классиками, а очереди в Третьяковку стояли до конца Лаврушинского. И в кинотеатр «Ударник» тоже - я помню, когда вышел «Тихий Дон», очередь стояла до Москвы-реки, причем не по одному, а шеренгой, - только чтобы достать билетик».

Владимир Седов: «Последняя жена моего деда Владимира Луговского была дама идеологического плана, но при этом сама писала стихи и прозу и в том числе в какой-то момент стала музицировать. Ей купили огромный рояль, который стоял в большой комнате, и она на нем играла гаммы. Спустя несколько дней сосед Степан Щипачев (сейчас мало кто знает этого поэта, но в сталинское время он занимал нишу любовного лирика), встретив Луговского во дворе, нервно сказал ему: «Володя, ты меня знаешь, я поэт-лирик, скажи своей бабе, чтобы она больше не играла».

Тут было два барских подъезда, и с ними было связано много легенд. Тогда все это было очень важно - у кого какая квартира, в каком подъезде, кто соседи… Сам Луговской после войны как-то держался в стороне, но, по воспоминаниям его последней жены, раз в год они ходили в Кремль, на такой смотр писателей, и Иосиф Виссарионович провозглашал тост - наверное, сам за себя. Это была какая-то совершенно удивительная придворная жизнь, похожая на то, что было при Романовых, - надо было появляться при дворе, и то, какая квартира и где была дана человеку, отражало его придворный статус.

Знаменитый Дом писателей в Москве, что находится по адресу Лаврушинский переулок, 17, напротив Третьяковской галереи, был построен 80 лет назад по личному распоряжению Сталина. Его жильцами стали представители литературной элиты, члены Союза писателей СССР, среди которых были А. Барто, И. Ильф, Е. Петров, К. Паустовский, М. Пришвин, В. Каверин, Ю. Олеша, В. Катаев, Б. Пастернак.

За квартиры шли нешуточные бои, не всем удавалось получить здесь прописку. Своей очереди так и не дождался Михаил Булгаков, который изобразил этот дом в «Мастере и Маргарите» под названием Дома Драмлита. Многих его обитателей постигла незавидная участь.

Строительству легендарного дома предшествовало создание в 1934 г. Союза писателей СССР, в уставе которого было заявлено: «Союз советских писателей ставит генеральной целью создание произведений высокого художественного значения, насыщенных героической борьбой международного пролетариата, пафосом победы социализма». Сталин хотел объединить представителей творческой элиты не только идеологически, но и территориально - так проще было держать их под контролем.

Вид с крыши Дома писателей, 1956

Борис Пастернак на балконе квартиры в Доме писателей, 1948
Заселение в доме началось в 1937 г. Одним из первых перебрался сюда Б. Пастернак, в маленькую квартирку в башне под крышей. Об этом доме он упоминал в одном из стихотворений («Дом высился, как каланча…»). В начале войны Пастернак оставался в Москве и вместе с другими жильцами ночами дежурил на крыше, засыпая песком зажигательные снаряды. В одну из ночей в Дом писателей попали фугасные бомбы, разрушив 5 квартир. После войны Пастернак вернулся в Лаврушинский переулок. Именно здесь был написан роман «Доктор Живаго».

Квартиры в Доме писателей доставались не всем. Михаилу Булгакову в жилье было отказано. И этому в немалой степени поспособствовал один из самых рьяных гонителей писателя - критик Осаф Литовский, начальник Главного репертуарного комитета. Это он заклеймил творчество писателя после постановки «Дней Турбиных» презрительным термином «булгаковщина» и запретил к постановке его пьесы. Сам же критик поселился в Доме писателей в квартире №84.

Так прообраз Дома Драмлита выглядит в наши дни

Тот самый фасад дома, выложенный *черным мрамором
Именно в эту квартиру и поселил Булгаков критика Латунского в романе «Мастер и Маргарита»: «Маргарита вылетела в переулок. В конце его ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита … увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, … и что над дверьми золотом выведена надпись: «Дом Драмлита». … Поднявшись в воздух повыше, она жадно начала читать фамилии: Хустов, Двубратский, Квант, Бескудников, Латунский… - Латунский! - завизжала Маргарита. - Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил Мастера!». И после этого Маргарита устроила в квартире №84 погром.

Дом писателей в Лаврушинском переулке в Москве

Квартиры в доме в Лаврушинском переулке распределялись исходя из заслуг и значимости писателя - «чем больше писатель, тем больше жилплощадь». Это жилье считалось привилегированным - в распоряжении жильцов были также собственная столовая, поликлиника и детский сад. Однако за эти привилегии многим пришлось дорого заплатить. Вскоре после заселения в 1937 г. в доме начались обыски и аресты. Некоторые жители бесследно исчезли, а в их квартирах поселились другие люди. После войны, в 1948 г. из этого дома на Лубянку увезли генерал-лейтенанта В. Крюкова, арестованного за «грабеж и присвоение трофейного имущества в больших масштабах». А следом за ним арестовали за «антисоветскую деятельность и буржуазное разложение» его жену - известную певицу Лидию Русланову.

Агния Барто
Несчастья преследовали и других жильцов Дома писателей: здесь погиб сын Паустовского Алексей, покончили с собой дочь прозаика Кнорре и сын поэта Яшина. Жена поэта Льва Ошанина не смогла простить ему измены и выбросилась в окно. Рядом с домом машина сбила 9-летнего сына Агнии Барто, после чего она всегда ходила в черном. Говорили, что жильцов дома преследует злой рок.

Как видим, «нехорошей» оказалась не только квартира №50 в романе Булгакова, но и «Дом Драмлита» в реальности. Хотя вряд ли в этом стоит усматривать мистический подтекст: аресты в 1930-х гг. были массовыми, а несчастья настигают семьи в любых других домах - но жильцы этого дома были выдающимися людьми, и об их судьбах стало известно миллионам. И Дом писателей заслужил дурную славу, что, впрочем, не помешало тому, что в 1960-х гг. квартиры здесь начали получать чиновники и другие люди, весьма далекие от искусства.

Михаил Булгаков

Выставочные залы ГМП в Денежном переулке
ул. Арбат, 55/32, вход с Денежного переулка (ст.м. «Смоленская»)

Выставка
«Лаврушинский, 17. К 80-летию Дома писателей»

Выставка к юбилею знаменитого писательского дома в Лаврушинском переулке откроется в Выставочных залах Государственного музея А.С. Пушкина.

Выставка расскажет об истории возведения дома, о его знаменитых жильцах, правде и мифах, связанных с ними и легендарным домом. Как следует из названия, она приурочена к юбилею уникального дома, сооруженного в Замоскворечье в середине 30-х годов по проекту архитектора Ивана Николаева. Советскую традицию расселять интеллигенцию «по интересам» можно проследить по классическим московским адресам. В переулке на Полянке - Дом кинематографистов, на улице Горького - Дом композиторов, Дом артистов в Брюсовском переулке и, наконец, Дом писателей - в Лаврушинском...

Инициаторы и создатели выставки - Аукционный дом «Литфонд» и Государственный музей А.С.Пушкина, при поддержке Музея архитектуры имени Щусева.

История возведения. В 1932 году на встрече с Максимом Горьким Сталин обещал посодействовать созданию «городка или гостиницы» для писателей. И уже в 1934 году по личному указу вождя началась работа над проектом Дома писателей. Его стали строить на месте небольшого особняка с парком, некогда принадлежавшего старинному роду Титовых. Заселение кооперативного 4-хподъездного жилого дома по адресу Лаврушинский переулок, 17 было закончено в 1937 году.

Вторая очередь Дома писателей была построена уже после войны, в 1948-1949 гг., и включала еще два подъезда. Планировка квартир улучшена - за годы войны престиж советских писателей заметно вырос. В список будущих жильцов новой секции Союз писателей включил авторов, премированных за лучшие произведения о войне. Так что здесь лауреатов Сталинской премии жило больше, чем во всех четырех довоенных подъездах.

Жильцы дома. Поэты, прозаики, драматурги, заселившие Дом писателей, были теми, с кого начиналась советская литература в 20-х годах XX века. В одном доме - около сотни писателей: Илья Эренбург, Антон Макаренко, Борис Пастернак, Константин Паустовский, Юрий Олеша, Виктор Шкловский, Семен Кирсанов, Федор Гладков, Валентин Катаев, Илья Ильф, Евгений Петров, Эммануил Казакевич, Михаил Пришвин, Агния Барто, Константин Федин, Всеволод Иванов, Илья Сельвинский, Виктор Ардов, Лев Ошанин и др. Их гостями не однажды бывали Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Александр Вертинский, Лев Кулешов, Генрих Нейгауз, Константин Симонов, Александр Твардовский, Сергей Лемешев, Ольга Лепешинская, Мария Юдина, Юрий Завадский, Валентин Плучек, Леонид Утесов и другие яркие представители литературного и артистического мира той эпохи.

Пространство выставки. Структура экспозиции повторяет схему расселения самого дома и разделена по подъездам. Каждому литератору, проживавшему в доме № 17 в Лаврушинском переулке, будет посвящена отдельная витрина с личными вещами, фотографиями, автографами и письмами, которые сейчас хранятся в частных коллекциях и семейных архивах.

Два дополнительных информационных блока будут посвящены жильцам - участникам Великой Отечественной войны и знаменитым гостям дома.

Организаторы и вдохновители. Инициатива организации выставки «Лаврушинский, 17. К 80-летию Дома писателей» принадлежит Аукционному дому «Литфонд» и Государственному музею А.С.Пушкина. Идею ее проведения поддержал Музей архитектуры имени Щусева. Главным же вдохновителем создания экспозиции к юбилею дома стала переводчик, библиограф и писатель Ольга Никулина, которая родилась и всю жизнь живет в нем. Ольга Львовна - автор книг «Лаврушинский 17. Семейная хроника писательского дома» и «Лаврушинский, 17. Семья и книги, друзья и враги» - бережно хранит воспоминания о тех, чьим домашним адресом стал знаменитый дом в Лаврушинском переулке, и внесла неоценимый вклад в подготовку выставки.

На открытии выставки Ольга Никулина поделится личными воспоминаниями о жизни в легендарном доме. Гостями вернисажа станут сегодняшние жильцы дома - потомки знаменитых советских литераторов, сохранившие в семейных архивах бесценные мемории и документальные свидетельства эпохи.

Дом под номером 17 в Лаврушинском переулке, прямо напротив Третьяковской галереи, на первый взгляд кажется мрачным и непривлекательным. Здание с черным мраморным крыльцом, разноуровневой крышей и рядом массивных балконов является, однако, одним из самых ярких примеров сталинской застройки. Москвичи знают его как Дом писателей, хотя до недавнего времени на его серых стенах не было даже мемориальной таблички.

Приказ о строительстве дома отдал сам Иосиф Сталин. Этому предшествовала встреча вождя с Максимом Горьким: тот поделился задумкой строительства целого писательского городка, с гостиницей, столовой, библиотекой. Дело было в 1932 году, а в 1934 году был создан Союз писателей СССР, объединивший 1500 литераторов. Как было прописано в Уставе, это должны были быть люди, «участвующие своим творчеством в борьбе за построение коммунизма, за социальный прогресс, за мир и дружбу между народами». Так литературная элита была поставлена на службу советскому государству, а вскоре ее представителям предстояло поселиться под одной крышей.

Дом строили по проекту архитектора И.Н. Николаева в 1935–37 годах в духе раннего сталинского ампира. Поиски единого стиля в советской архитектуре на тот момент еще продолжались, поэтому дом вобрал в себя ампирные, классические и конструктивистские черты. Одну из своих архитектурных задач он точно выполнил, - восьмиэтажное здание стало доминантой этой части Замоскворечья.

Изначально дом повторял очертания буквы «Г» и имел четыре подъезда, восемь этажей и 98 квартир разной планировки. После войны, все так же по приказу Сталина, был достроен еще один корпус с двумя подъездами - «привилегированный»: он был снабжен черной лестницей для прислуги и лифтом.

Список писателей, получивших здесь квартиры, не может не впечатлить: Борис Пастернак, Илья Эренбург, Агния Барто, Илья Ильф и Евгений Петров, Константин Паустовский, Михаил Пришвин, Вениамин Каверин, Юрий Олеша, Лев Кассиль...

Квартиры распределялись исходя из заслуг и значимости писателя - творцам покрупнее и жилье побольше. Помимо писателей, дом населяло множество критиков, один из которых, Осаф Литовский, немало насолил Булгакову. Так совпало, что писатель тоже стоял в очереди на квартиру в Лаврушинском, однако получил отказ. Позднее он отомстил и дому, и критику, выписав их в «Мастере и Маргарите». Именно дом в Лаврушинском стал знаменитым «Драмлитом», где проживал ненавистный Маргарите критик Латунский, сгубивший Мастера. С каким упоением Булгаков описывает погром, который учинила Маргарита в квартире Латунского!

Комфорт и привилегии жильцов дома №17 в Лаврушинском многим обошлись дорого. Уже в 1937 году, когда квартиры в новопостроенном доме только раздавались, начались аресты, проверки и обыски.

Став одним из символов мрачного сталинского времени, дом 17 сейчас мирно сосуществует с постройками разных эпох. Если зайти в его двор, то в углу (который носит говорящее название Ордынский тупик) можно увидеть будто припрятанные от чужих глаз палаты конца XVII века. А в тихом сквере с фасада в Лаврушинском можно увидеть небольшой, но милый Фонтан искусств, построенный в честь 150-летия Третьяковки, и кофейню неподалеку. Мало кто из ее посетителей знает, какие истории скрывает тяжелый фасад и черное парадное крыльцо. Лишь год назад на стене дома появилась скромная табличка, возвещающая о том, что в этих стенах проживали многие замечательные писатели страны.