Героический былинный эпос. Русский героический эпос. Былины. Смотреть что такое "Эпос русский народный" в других словарях

Русский героический эпос (былины) – замечательное наследие прошлого, свидетельство древней культуры и искусства народа. Он сохранился в живом устном бытовании, возможно, в первоначальном виде сюжетного содержания и главных принципов формы. Свое название былина получила от близкого по смыслу слова “быль”. Это означает, что былина рассказывает о том, что некогда происходило на самом деле, хотя и не все в былине правда. Былины записаны от сказителей (часто неграмотных), воспринявших их по традиции от прежних поколений. Зафиксированы былины только на территории России, главным образом на Севере и в Сибири. В южных областях – в Поволжье и на Дону – они оказались в сильно измененном и полуразрушенном виде. А между тем, следует предположить, что основное количество сюжетов было создано в пределах Киевского государства, т. е. в тех местах, какие в них изображаются. Но на территории Украины былины не обнаружены. Нет в их языке и украинизмов. Источником каждой героической песни был какой-то исторический факт. В былине, как и в народной сказке, много выдумки. Богатыри – люди необыкновенной силы, они скачут на могучих конях через реки и леса, поднимают на плечи тяжести, которые не под силу ни одному человеку. Например, так описывается богатырь Сятогор в былине “Святогор – богатырь”, изложенной Л. Н. Толстым:

… Выезжал ли Святогор гулять в чисто поле,

Никого-то Святогор он не нахаживал,

С кем бы силой богатырскою помериться;

А сам чует в себе силу он великую,

Чует – живчиком по жилкам разливается..

Вот как описывает Н. М. Карамзин богатыря Илью Муромца:

…Он подобен мирту нежному:

Тонок, прям и величав собой.

Взор его быстрей орлиного,

И светлее ясна месяца.

Кто сей рыцарь? – Илья Муромец.

Былина – старая песня, и не все в ней бывает понятно, рассказывается она неторопливым, торжественным тоном. Многие русские былины говорят о героических подвигах народных богатырей. Например, былины о Вольге Буслаевиче, победителе царя Салтана Бекетовича; о герое Сухмане, победившем врагов – кочевников; о Добрыне Никитиче. Русские богатыри никогда не лгут. Готовые умереть, но не сойти с родной земли, они почитают службу отечеству своим первым и святым долгом, хотя их нередко и обижают не доверяющие им князья. Рассказанные детям былины учат их уважать труд человека и любить свою родину. В них объединился гений народа.

Однако не всегда былины рассказывают о богатырях. Очень интересна былина “Об Авдотье Рязаночке”, не побоявшейся самого хана Золотой Орды и вызволившей из плена не только своих родных – мужа, сына и брата, но и весь рязанский полон.

Своих любимых богатыри не уподобляли ни Венерам, ни Дианам, которых они никогда не видели. Сравнения они черпали из природы видимых ими вещей. Например, когда хотели похвалить ту, которая им нравится, то говорили, что у нее:

Очи соколиные,

Брови соболиные,

Походка павлиная;

По двору идет,

Как лебедь плывет.

Отдельным жанром фольклора являются исторические песни. Их художественное своеобразие остается недостаточно изученным. В дореволюционной науке их нередко признавали деградацией героического эпоса, сколком с былин и в этой связи их достоинством считали общие с былинами мотивы, образы и стилевые приемы (как бы остаточные явления).3 “Песнь о вещем Олеге”, “Песни о Степане Разине” можно поставить сегодня в одном ряду с “капитанской дочкой”, “историей Пугачева” и другими историческими произведениями. Они также представляют собой огромную художественную ценность. Это выражение исторического самопознания народа. Русский народ в своих исторических песнях осознал свое историческое значение. Сохранение исторически ценного в эпосе (будь то имена, события, отношения) есть результат сознательного, исторического отношения народа к содержанию эпоса. Народ в своем творчестве исходит из довольно четких исторических представлений о времени. Сознание исторической ценности передаваемого и своеобразные представления народа, а не только механическое запоминание, обуславливают устойчивость исторического содержания песен.

Былины хоть и огромны по своему объёму и сразу дети не смогут овладеть этим ёмким материалом, всё же этот жанр имеет значение для развития детей.

Напрасно думать, что эта литература была лишь плодом народного досуга. Она была достоинством и умом народа. Она становила и укрепляла его нравственный облик, была его исторической памятью, праздничными одеждами его души и наполняла глубоким содержанием всю его размеренную жизнь, текущую по обычаям и обрядам, связанным с его трудом, природой и почитанием отцов и дедов.

Фольклор в воспитании детей играет важную роль. Деление его на жанры позволяет в определённом возрасте ребёнка обогащать его духовный мир, развивать патриотизм, уважение к прошлому своего народа, изучение его традиций, усвоение морально-нравственных норм поведения в обществе.

Фольклор развивает устную речь ребёнка, влияет на его духовное развитие, на его фантазию. Каждый жанр детского фольклора учит определённым нравственным нормам. Так, например, сказка, путём уподобления животных людям, показывает ребёнку нормы поведения в обществе, а волшебные сказки развивают не только фантазию, но и смекалку. Пословицы, поговорки учат детей народной мудрости, испытанной веками и не потерявшей своей актуальности в наше время. Былинный эпос – это героическое повествование о событиях, которые происходили в древности. И хотя былины не так просты для восприятия детей, всё же они направлены на воспитание уважения прошлого народа, на изучение традиций и поведения людей во времена существование монголо-татарского ига, на патриотизм русского народа, который несмотря ни на что, оставался верным своей родине и всячески защищал её. Песенная лирика также оказывает влияние на воспитание детей. Преимущественно она используется тогда, когда ребёнок ещё совсем мал. Например, малышу поются колыбельные песенки, чтобы успокоить его, усыпить. Также в песенную лирику входят частушки, прибаутки, пестушки, скороговорки, считалки. Вот они как раз направлены на развитие у детей слуха, речи, так как в них используется особое сочетание звуков.

Таким образом, приобщение ребёнка к народной культуре начинается с детства, где закладываются основные понятия и примеры поведения. Культурное наследие передаётся из поколения в поколение, развивая и обогащая мир ребёнка. Фольклор является уникальным средством для передачи народной мудрости и воспитании детей на начальном этапе их развития.

Особый род эпических песен, именуемых былинами, - одна из наиболее ценных частей русского песенного наследия, дошедшего до нас из далекого прошлого. Эти песни о боевых подвигах и разных похождениях и приключениях богатырей и других героев отражают в героико-фантастических повествованиях историческую действительность раннефеодального времени.
В применении к такого рода песням термин «былина» укрепился в науке с середины XIX в., заменив более ранние наименования - «богатырские сказки», «поэмы» или «былевые песни». В обиходе крестьянства в XVIII-XIX вв. был распространен термин «старина», «старинка», однако было известно и обозначение этих песен словами «былина», «былина», «быль».
Историческое и социальное содержание былин привлекло внимание ученых с самого начала развития русской фольклористики и вызвало обширную научную литературу не только в России, но и на Западе. Эта часть русского эпоса неизменно приводила в восхищение всех ценителей народной словесности своим богатым содержанием, высокой идейностью, поэтическими достоинствами. Как художественное выражение народного самосознания, как живописание политической и общественной жизни русского народа в далеком прошлом, былины справедливо ставились в один ряд с величайшими эпическими творениями других народов - с «Илиадой» и «Одиссеей», с «Песней о Роланде», со скандинавскими сагами, рунами «Калевалы» и др. К былинам как к богатейшему творческому источнику постоянно обращались писатели, художники, композиторы - Н. А. Римский-"Корсаков, М. П. Мусоргский, А. С. Аренский, А. Т. Гречанинов, а в наше время Д. Д. Шостакович, Н. И. Пейко, Г. Г. Галынин и др.

Несмотря на большую исследовательскую литературу о былинах, многие из вопросов, поднятых в ней, не нашли своего окончательного решения. Это прежде всего относится к вопросам генезиса- времени формирования былинного эпоса, происхождения отдельных его сюжетов, характера связей его с исторической действительностью, а также жанрового состава былинного эпоса.
Внимательное изучение содержания былин привело к непреложному выводу, что основное ядро их должно было сложиться в период продолжительной и напряженной борьбы, которую русскому народу -пришлось вести еще на заре своей истории с иноземными завоевателями, посягавшими на свободу, целостность и независимость молодого русского государства.
Многие былины содержат впечатления от определенных исторических событий и лиц. Несомненные отзвуки первых же встреч с татарами (битва на Калке в 1225 г., татарские нашествия на Киев 1239-1240 гг. и др.) слышатся в былинах о Калине-царе, Батыге, Идолище - предводителях чужеземных ратей. Некоторые имена восходят к историческим. Так, имя Батыги бесспорно повторяет имя хана Батыя; имя Тугарина Змеевича, с которым борется богатырь Алеша Попович, восходит, очевидно, к имени половецкого хана Тугоркана, неоднократно нападавшего на Киевскую Русь; встречаются в былинах измененные имена и других половецких ханов - Кончака, Шарукана, Сугри (в былинах Коньшик, Кудреван и Шарк-великан, Скурла) и др. В образе былинного князя Владимира, с именем которого связано большинство событий, изображенных в былинах, бесспорно преломились воспоминания о выдающемся киевском князе конца X века Владимире Святославовиче, а иногда - это не исключено - и воспоминания о Владимире Мономахе, киевском князе XII века. С историческими лицами, возможно, связаны имена и некоторых былинных богатырей. Имя Добрыни Никитича, иногда представляемого в былинах племянником князя Владимира, могло быть навеяно воспоминаниями о ближайшем сподвижнике князя Владимира Святославовича - его дяде Добрыне, а в образе Алеши Поповича отразились воспоминания о ростовском «храбре» (т. е. воине-удальце) XIII в. Александре Поповиче, о котором не раз упоминают летописные заметки. В былинах мы зачастую встречаемся с запечатленными в них различными историческими явлениями общественного, материального и духовного быта русского общества эпохи раннего феодализма.

Все это вызвало попытки связать отдельные былинные Сюжеты с конкретными историческими событиями феодального времени1. Согласно концепции ряда ученых дошедшие до нас былины знаменуют собой уже отход от первоначальной, более ясной связи с вызвавшей их конкретной исторической действительностью, отход, обусловленный вековым бытованием песен в устной традиции. Однако внимательное проникновение в самый характер общественных явлений и образов, отраженных в былинах, как и изучение аналогичных творений других народов привело к иному пониманию отношения русского эпоса к изображенной в нем исторической действительности. Историзм былин был признан совершенно особым, отличающимся от исторических песен. Эти последние всегда основаны на конкретном историческом материале, в то время как былины дают отражение исторической действительности в широких художественных обобщениях, собирая и объединяя впечатления от многих событий, характерных для целой эпохи, определенного исторического периода, создавая, таким образом, общую их картину, не поддающуюся точной, конкретной хронологизации.
Также и образы персонажей, имена которых, быть может, и навеяны именами определенных деятелей, не восходят к последним, как к своим прототипам, а рисуют типические проявления различных человеческих свойств, представления о которых почерпнуты из исторического опыта народа. Положение о том, что историзм былин заключается не в воспроизведении отдельных конкретных событий, а в выражении народных идеалов, обусловленных определенной исторической эпохой, легло в основу капитального труда В. Я. Проппа «Русский героический эпос». В исследованиях Б. Н. Путилова мы также находим положение о том, что «эпос есть художественное обобщение (в определенных формах) исторического опыта народа целой эпохи. В этом обобщении на первом плане - «исторические идеалы народа»".

Изучение отраженных в былинах особенностей политической и общественной обстановки, обычаев, представлений и исторических реалий позволило уточнить время формирования эпоса, отнеся его к периоду раннего феодализма (примерно X-XVI века).
Кроме впечатлений от самой исторической действительности, источниками некоторых былин явились так называемые международные сюжеты, известные в ряде стран. Наличие в мировом фольклоре таких сюжетов обусловлено или сходными историческими судьбами народов, или культурными связями. Различные типы сюжетов - героические, бытовые, сказочные - использовались для создания песенных повествований о тех же персонажах, о которых уже были сложены былины, вызванные впечатлениями от исторических событий. Так, (например, международный сюжет о встрече в бою не знавших друг друга отца и сына лег в основу былины «Илья Муромец й сын», а «сюжет о муже, пришедшем на свадьбу своей жены, - в основу былины о неудавшейся женитьбе Алеши Поповича на жене Добрыни Никитича. Международными в русском эпосе являются также такие сюжетные ситуации, как борьба -героя с чудовищами (например, змеем), поездки героя со сватовством далеко за пределы родных мест. Сюжетные ситуации эти характерны для эпического творчества первобытнообщинного строя и, очевидно, унаследованы русским эпосом Киевского периода от народного искусства догосударственной эпохи.

В былинном эпосе обнаруживаются также отдельные мифологические представления. Это было использовано учеными так называемой «мифологической школы», ошибочно толковавшими ряд былинных образов как позднейшие переработки образов мифологических. На самом деле в былинном эпосе мы имеем дело лишь с отдельными устойчивыми пережиточными явлениями.
Таким образом, состав былинного эпоса по своему содержанию и происхождению сложен и разнообразен. Это предопределялось не только различием и разнообразием источников, но и длительным временем формирования и последующего бытовамия былин.
Отдельные песни, дошедшие в записях XVII века и представляющие уже совершенно устоявшуюся форму повествования, известную нам по записям более поздним, заставляют предполагать, что жанр былины определился уже в эпоху раннего средневековья1. Состав эпоса по историческому содержанию неоднороден. В нем можно отметить сюжеты и более ранние и более поздние; в процессе своего бытования былины вобрали впечатления народа от более поздних исторических военных и общественных событий, от всей исторической обстановки нового времени. Кроме того, совершенно ясно, что на содержание эпоса оказали влияние и местные условия.

Различия сюжетов и поэтических образов заставляет исследователей выделить в составе былинного эпоса несколько групп. Наиболее многочисленна и разнообразна героическая, составляющая основное ядро эпоса. Былины этой группы посвящены теме защиты родины и мирного населения. Некоторые из них повествуют о спасении богатырями стольного города Киева от нашествия врага. Это былины о нападении на Русь Калина, Батыги, Кудреванки-Скурлы, Мамая или просто «неверного царя» и «неверных орд». Героями-победителями здесь являются Илья Муромец, иногда вместе с Добрыней Никитичем и Алешей Поповичем или с труппой других богатырей, (предводительствуемых Самсоном - «крестным батюшкой» Ильи Муромца; Василий Игнатьевич, богатыри-малолетки Ермак и Михаил Данилович, Сухман. "Каждый отдельный сюжет на тему об отраженном вражеском нашествии отмечен своеобразными чертами. Вместе с тем имеется сходство в разработке темы этих былин, некоторая общность в построении, возникшая, очевидно, вследствие широкого художественного обобщения, типизации фактов исторической действительности.
Другая группа героических былин развивает тему освобождения стольного города Киева от захвативших его иноземных насильников. Таковы былины об Илье Муромце и Идолище, о победе Алеши Поповича над Тугаршюм Змеевичем.

Близкими по теме к указанным сюжетам являются былины о борьбе Добрый и Никитича со змеем, в которых использованы исторические события периода борьбы русского народа с кочевниками, а также древние сказочно-героические сюжеты о борьбе богатырей с чудищами.

К основному героическому циклу принадлежат также сюжеты о единоборстве русского богатыря, чаще всего Ильи Муромца, с иноземным «нахвалыциком». В некоторых из них побежденный враг оказывается сыном Ильи Муромца - древний международный мотив встречи в бою отца с незнаемым и неузнанным сыном.
Былины о Добрыне Никитиче и Василии Казимировнче, повествующие об освобождении киевского князи от «даней-пошлин», уплачиваемых татарам, былины о встречах в боевой обстановке с близкими родственниками, когда-то угнанными в плен (былины о Козарине и о королевичах из Крякова) также отражают тему борьбы с иноземными захватчиками.
В большинстве этих сказаний враги, с которыми борются русские богатыри, именуются татарами, хотя некоторые из сюжетов сложились, очевидно, раньше и отразили впечатления о столкновениях русского народа с печенегами и половцами.
Идею обороны родины воплощают и сюжеты о княжеских походах- Вольги-Волха на Индийское (или Турецкое) царство, Глеба Володьевича на Корсунь и князя Романа на ливиков (или литовских князей), предпринимаемые ими с целью предупредить задуманный набег на Русь (первый из названных сюжетов) или для расправы за совершенный разгром русских владений и для освобождения захваченных русских кораблей и русских людей (два других сюжета).
Кроме борьбы с внешним врагом, в героическом цикле отражена борьба с анархическими элементами внутри страны-с разбойниками (былины о Соловье-разбойнике и о встрече и расправе Ильи Муромца с разбойниками-станичниками). Они также основаны на впечатлениях от живой исторической действительности.

Во всех упомянутых былинах героического цикла преломились воспоминания о чрезвычайной напряженности военной борьбы, об огромной численности и силе врагов, о трудности победы. И если в обобщенных образах былин трудно, а часто и совершенно невозможно установить определенные следы отдельных исторических событий, то общий характер борьбы русского народа с врагами родины и мирного населения, вся военная обстановка русского раннего средневековья воспроизведены исторически правдиво. С исключительным мастерством и силой ярко воплощено крепнувшее в борьбе народное самосознание: борьба напряженна и трудна, но русский народ неизменно побеждает. В образах героев-богатырей воплощены народные идеалы подлинной доблести. В патриотической идее защиты отечества заключен основной пафос богатырского эпоса. Очень заметна и другая тенденция - отражение социальных настроений народа. Благородный образ богатыря часто выделен особо тем, что в былину включен мотив конфликта богатыря с князем и его боярами. Богатырь, оскорбленный несправедливым к нему отношением, уезжает из Киева, и князь оказывается беспомощным перед врагом. Но перед лицом грозящей опасности богатырь забывает все обиды и остается верным своему долгу. Таковы многие былины об Илье Муромце и Калине, о Василии Игнатьевиче и Батыге. Социальные мотивы также питались исторической действительностью, обобщая реальные факты народных возмущений, имевшие место уже в раннефеодальный период. Указанная тенденция эпоса, проявившаяся уже на начальном этапе его формирования, еще более обостряется в связи с дальнейшим ростом классовых противоречий.
Помимо темы военных подвигов, особое место в русском эпосе занимает тема героического труда. Она раскрывается в отдельных-былинах, попутно с основным повествованием о воинской деятельности богатыря: в былинах об Илье Муромце, в эпизоде применения им силы на тяжелой крестьянской работе - очистке от леса земли под пашню, а также в рассказе о дороге, прокладываемой им через непроходимые леса и топи. Воспеванию крестьянского труда всецело посвящена замечательная былина о Микуле Селяниновиче. В ней создан монументальный образ богатыря-крестьянина, художественно обобщивший могущество сил народа, порожденное прудом и проявляемое в труде.
Особняком, вне указанных групп, стоят былины о Святогоре, в центре которых находится образ богатыря огромной, чудовищной силы. Сила Свжтогора такова, что его едва держит земля. Он никогда не принимает участия в борьбе с иноземными врагами, не совершает никаких подвигов во имя родины. Сила его остается бесполезной и в конечном счете губит самого богатыря (былина «Святогор и тяга земная»). Происхождение этого образа не выяснено.
Существующие концепции противоречивы.

Многочисленны и разнообразны былины других групп: социально-бытовые, новеллистические и волшебно-сказочные. В них изображены.разные происшествия семейной и личной жизни богатырей, а также общественные отношения в больших древнерусских городах, соперничество, состязания в силе, ловкости или богатстве представителей разных общественных слоев.
Многие из упомянутых былин (как и большинство былин с военной тематикой) входят в «киевский», «Владимиров цикл». В них действуют те же богатыри - Илья Муромец (былина о трех его поездках), Добрыня Никитич и Алеша Попович (былины о женитьбе Добрыни, его отъезде и попытке Алеши Поповича завладеть его женой). Другие былины вводят новых героев, не известных воинскому циклу. В них выступают Дюк Степанович, Чурила Пленкович, Ставр Годинович, Иван-гостиный сын, Дунай Иванович, Иван Годинович, Поток (или Потык), Данила Ловчанин. Часть этих былин перекликается с воинскими как в отдельных эпизодах сюжета, так и по своей идейной направленности: былины о добывании невест в чужих землях для князя Владимира и для себя (о Дунае, о Потыке, об Иване Годиновиче); былины о соперничестве и состязании богатыря с князем Владимиром (о Дюке, об Иване-гостином сыне, о Ставре). В некоторых из них усилены социальные мотивы, ощутимые уже в воинских былинах (например, о самоуправстве Чурилы, которому потворствует князь Зладимир, и о Даниле Ловчанине).

От былин военной тематики резко обособлены - по общему своему характеру, по именам и образам героев, а также по сюжетному содержанию"-былины, в которых нашли отражение быт, нравы и социальные отношения старого Новгорода. Таковы повествования о Василии Буслаеве и о Садко. В них не выражены те две основные тенденции, которые характеризуют при всем сюжетном разнообразии киевский цикл в целом: нет темы борьбы с иноземными захватчиками и с разбойниками, нет противопоставления народного героя-богатыря, доблестного защитника родины, ничтожному беспомощному князю и боярам - предателям и интриганам. Идейный смысл былин о Садко и о Василии
Буслаеве -в изображении тех возможностей, которые открываются перед человеком благодаря личным его качествам-талантливости, смелости, силе.

Поэтические особенности былин определены их идейно-художественной целеустремленностью, их героической спецификой. Они должны были увлекать слушателей образами физической мощи, храбрости и удали героев, совершающих различные подвиги, ведущих борьбу с крагами родины и народа. Отсюда общий приподнятый и величавый строй былин.
С общим характером былин как произведений, воспевающих героев, связаны особенности их построения. В центре обычно находится одно лицо, действиям, судьбе и качествам которого посвящен рассказ. Былина в большинстве случаев сразу приступает к повествованию, начиная с непосредственной завязки действия. Сюжетная линия четко выделена, рассказ отличается ясностью, простотой и одновременно большой напряженностью. Чаще всего повествуется об одном событии (отражении вражеского нашествия, победе над чужеземным богатырем, состязании и т. п.). Если -же говорится о нескольких событиях, то они следуют в хронологической последовательности и объединяются фигурой героя. Такова, например, былина о женитьбе князя Владимира («Дунай»), В ней за событиями, связанными с добыванием Дунаем невесты для князя, следует рассказ о добывании героем невесты для себя. При усложнении былины вводимые побочные эпизоды всегда органично связаны с основным замыслом и тоже располагаются в хронологической последовательности. Классический пример -былина о Соловье-разбойнике. В ней до своего главного, основного подвига Илья Муромец совершает ряд других, и это усиливает общее впечатление от мощи и отваги героя.
Действие былины всегда развертывается в поступательном направлении. Даже там, где оно дается в двух планах, переход от одной линии повествования к другой обычно связан с движением вперед. Былина насыщена действием, почти не знает статических описаний. Известные, например, описания снаряжения богатыря на выезд или его единоборства с врагом складываются из перечисления последовательных действий героя, каждый раз вносящих какую-нибудь новую важную деталь.

Нет в былинах и описаний характеров персонажей. Характеры героев проявляются в их поступках. Для более яркого живописания героического облика богатыря вводятся некоторые специальные мотивы и эпизоды - недооценка героя окружающими или самим врагом, предварительное нарочитое умаление значительности героя, эпизод временного поражения вследствие какой-либо случайности или оплошности его самого. Патриотизм героя особенно выделяется благодаря включению в былину эпизода конфликта с князем (несмотря на нанесенное богатырю оскорбление, он остается верен долгу защитника Родины).
Некоторые особенности композиции связаны с осознанием былин как произведений, отражающих историческое прошлое, то, что действительно было. В былинах обычно даются конкретные географические указания (откуда и куда едет герой или где происходит действие), время, к которому приурочено действие (чаще всего это условное эпическое время - княжение Владимира). Былины нередко замыкаются особыми концовками, утверждающими значительность содержания произведения. Этими своими особенностями былина противостоит сказкам с их зачинами, отмеченными нарочитой географической и исторической неопределенностью («Жили-были», «В некотором царстве, в некотором государстве» и т. п.) и обычно шутливыми концовками, подчеркивающими вымышленность «сказки-складки».

Художественный язык былин, их. стиль и образы также обусловлены содержанием эпоса, его идейной направленностью.. Спецификой былинного стиля - стиля героической песни - является гипербола. Все в былинах изображено в преувеличенных размерах: сила самого богатыря, его оружие, свойства его коня. Гиперболизм в изображении героя имеет своим источником ощущение народом своих сил, художественным обобщением которых и явился образ богатыря. При этом богатырская мощь его сочетается с высокими нравственными качествами. Таков образ главного богатыря русского эпоса Ильи Муромца, воплотивший идеальное сочетание физической мощи и духовного величия. Гиперболическими чертами рисуется и враг, но его изображение носит гротескный характер (чудовищно страшный внешний вид, отвратительная жадность и т. п.) и сопровождается увеличительно-презрительными (наименованиями и сравнениями (идолище, татарище; ручища у него - «граблища», голова - «пивной котел»), в то время как герою-богатырю даются имена уменьшительные, имеющие ласкательный смысл (Илеюшка, Илейко, Добрынюшка, Алешенька).
Приемы гиперболизации усиливают представление о трудности борьбы (несметные силы вражеской рати, длительность сражения и т. п.). Гиперболой пользуются и новеллистические былины в изображении красоты, богатства, находчивости.
Из других художественных средств, характеризующих былинный стиль, особенно большую роль играют так называемые постоянные эпитеты, выделяющие не временные признаки, связанные с определенным моментом, а «идеальные», т. е. предполагаемые как наиболее типичные. Их широкое употребление в эпосе обусловлено тенденцией к обобщенному изображению и служит целям типизации. В связи с этим находятся случаи алогичного употребления постоянных эпитетов («поганый татарин» и «собака Калин-царь» в речах самих татар). С той же тенденцией к обобщению связаны и «общие места»-отстоявшиеся типовые формулы для определенных эпизодов (например, формулы пира, седлания коня, скачек богатыря, схваток с врагом), а также постоянство некоторых сравнений и параллелизмов. Из художественных средств былинного стиля выделяются также и различные "виды повторов, усиливающие значение ка(к отдельных слов, так и целых стихов.
Былинный стих-свободный тонический, т. е. основанный на особом распределении ударений, но не укладывающийся в рамки метрических форм литературных стопных размеров. Рифма в былинах чаще всего неточная, возникающая обычно на основе ритмико-синтаксического и морфологического параллелизма.

Самые ранние записи былин относятся к XVII-XVIII вв. Это, во-первых, записи, обнаруженные в старинной рукописной литературе в отдельных описках и в разных сборниках. Сделаны были эти записи, видимо, в целях занимательного чтения: в сборниках они помещались обычно наравне с повестями, сказками, описаниями путешествий и т. д. и сами носили названия «сказаний», «повестей», «гисторий» или «историй». Одни из них представляли несомненно записи устной былины, хотя переданные в виде прозаических произведений. Другие являются пересказами былинных сюжетов с сохранением общей их композиции и в какой-то степени фразировки и ритмического строя былин. Наконец, встречаются также тексты со следами явной литературной обработки. По мере своего обнаружения указанные записи публиковались и подвергались исследованию. В настоящее время все найденные тексты в количестве 45-ти объединены в одном сборнике «Былины в записях и пересказах XVII и XVIII веков».
Большинство этих текстов является копиями неизвестных и, вероятно, более древних рукописей. Таким образом, они предоставляют важный материал для изучения былинного эпоса по крайней мере XVI-XVII вв., т. е. того времени, когда заканчивался его творчески-продуктивный период и былина как жанр окончательно с формировалась.

К XVIII в. относятся и первые печатные тексты былин и их фрагментов в различных песенниках (например, М. Д. Чулкова, Н. И. Новикова, И. И. Дмитриева). XVIII в. отмечен „также и опытами использования былин в художественной литературе, что говорит о довольно значительном знакомстве русского общества XVIII в. с былевым эпосом и об интересе к нему. Наконец, к XVIII в. относится и первое крупное собрание былин, составленное в Западной Сибири и известное под названием «Сборника Кирши Данилова».
Значение этого сборника в истории собирания и изучения эпоса исключительно велико. С ним в научный оборот вошло сразу большое количество - а именно двадцать шесть - былинных сюжетов, При этом тексты, вошедшие в сборник, бесспорно, воспроизводят живую устную традицию, тогда как из отдельных записей в вышеупомянутых рукописных сборниках и списках лишь в отношении немногих можно предполагать точность передачи в том виде, в каком они бытовали. Важнейшей частью, сборника Кирши Данилова явились нотные строки напевов, предваряющие каждый из вошедших в него текстов.

В обширной литературе о Сборнике далеко не все поставленные вопросы разрешены полностью. Различно освещался вопрос о месте, где был составлен Сборник, не установлено, чем было вызвано его составление, кто был его составителем и собирателем материала. Наиболее убедительны предположения, что местом рождения Сборника явилась Западная Сибирь, Зауралье; что время его создания 40-60-е годы; что составителем был некий Кирша Данилов, имя которого, по свидетельству редактора первого (сокращенного) издания - А. Ф. Якубовича - стояло на начальном листе рукописи, впоследствии утерянном; что Кирша Данилов был, возможно, одним из участников певческой группы скоморохов, что эта группа являлась носительницей определенного репертуара. В самые последние годы обнаружены новые материалы, касающиеся происхождения рукописи Сборника, хранящейся в архиве ГПБ3.
Важным этапом в истории собирания былин явились годы между 1830 и 1860. К этому времени относится развертывание широкой собирательской работы по фольклору, которую возглавил П. В. Киреевский. В ней приняли участие многие крупные писатели и общественные деятели, в том числе А. С. Пушкин, братья Языковы, В. И. Даль, П. И. Якушкин, М. П. Погодин и другие, передававшие П. В. Киреевскому свои записи и записи своих корреспондентов. В эти же годы в разных периодических изданиях стали появляться отдельные тексты былин - записи других собирателей.

Задуманное Киреевским издание собранных материалов не было осуществлено при жизни организатора этого дела из-за сложности самого предприятия и цензурных условий. Киреевскому удалось опубликовать лишь некоторую часть духовных стихов и несколько былин. Остальные же собранные им и его корреспондентами былины вошли в первые пять томов десятитомного издания «Песни, собранные П. В. Киреевским», выпущенного в начале 60-х годов прошлого века под редакцией П. А. Бессонова. Последний, по-видимому, стремился в этих пяти томах собрать все, что уже было записано в области былинного эпоса, и включил в них не только записи из собрания Киреевского, но и публикации из песенников XVIII-XIX вв., периодических изданий первой половины XIX в., а также из Сборника Кирши Данилова.
Значение указанных томов для истории былин заключается главным образом в широком географическом охвате мест записи: в издании представлены Сибирь , Урал, Поволжье, некоторые районы средней и северной России. Для отдельных местностей (например, среднерусских) записи собрания Киреевского явились первым свидетельством наличия в них былинной традиции.
Но как и прежние публикации былин (за иключением Сборника Кирши Данилова), «Песни, собранные П. В. Киреевским» знакомили русское общество только лишь с текстами былин, оставляя в стороне их музыкальное воплощение. Исключение составляет публикация М. Стаховичем напева былины о Добрыне Никитиче.
В те же 60-е годы XIX в., когда печатались первые пять томов «Песен, собранных П. В. Киреевским», сосланный в "Петрозаводск П. Н. Рыбников обнаружил исключительно богатые источники апоса в Олонецком крае, в Прионежье. Собрание П. Н. Рыбникова, публиковавшееся одновременно с «Песнями» П. В. Киреевского, значительно превзошло это последнее издание по количеству текстов: оно содержало 165 собственно былин. Среди них оказались не только многие варианты сюжетов уже известных, представляющие часто более совершенные их образцы, но и целый ряд сюжетов новых, еще не известных. Таким образом, выход в свет собрания П. Н. Рыбникова явился огромным событием.

Важно также отметить, что в собирательской работе П. Н. Рыбникова выразился принципиально новый подход к фольклору, сложившийся под влиянием революционных: демократов. Само сказыванее былин воспринималось Рыбниковым как творческий акт воспроизведения сложившегося в прошлом народного искусства. В «Заметке собирателя», приложенной к третьему тому издания, он дал замечательные, проникнутые глубоким интересом и уважением к народу характеристики исполнителей, поделился своими наблюдениями над тем, как отразились в самом сказывании индивидуальные черты сказителей, рассказал о живом бытовании былин, в частности о напевном их исполнении.
Собранные материалы Рыбников предполагал издать, расположив их по районам бытования, а в пределах районов - по исполнителям. Такое расположение материала должно было выявить своеобразие жизни эпоса в народе и особенности художественного мастерства отдельных сказителей. Но редактор издания П. А. Бессонов расположил материал по сюжетам, как и в «Песнях» П. В. Киреевского, и так же, как в этом -издании, загромоздил «Песни, собранные П. Н Рыбниковым » своими комментариями, не имеющими "научного значения. Замысел П. Н. Рыбникова пытался осуществить А. Е. Грузинский во втором издании2, но, поскольку ему был еще не известен архив собирателя, в издание вкралось много ошибок и неточностей3. Ни в том, ни в другом издании еще не нашли места записанные по просьбе Рыбникова два былинных напева.

Работа по собиранию былин в Онежском крае была через 10 лет продолжена А. Ф. Гильфердингом. Этой поездке ученого-слависта летом 1871 г. предшествовало его путешествие в конце 1850-х гг. по южнославянским странам, связанное с его трудами по истории и этнографии славян. Заинтересованный результатами работы П. Н. Рыбникова, он хотел, по его собственным словам, «послушать хоть одного из тех замечательных рапсодов, каких здесь нашел П. Н. Рыбников». Ему удалась в течение 48 дней прослушать 70 сказителей и записать от них 322 текста эпических произведений.
Значение труда А. Ф. Гильфердинга чрезвычайно велико. Он выявил ряд ранее неизвестных исполнителей былин, записал новые варианты известных уже сюжетов, сделал повторные записи от сказителей, учтенных П. Н. Рыбниковым. Подготовляя материал к изданию, он распределил его по местностям и исполнителям, предпослав текстам заметки о каждом сказителе. В статье «Олонецкая губерния и ее народные рапсоды» он сообщил много наблюдений над жизнью эпоса на Севере, подметив некоторые характерные моменты его бытования, и выдвинул перед наукой новые проблемы изучения эпической поэзии.
Самый метод записи А. Ф. Гильфердинга представляет новый значительный шаг вперед и новое завоевание в области собирания былин. Он последовательно проводил принцип записи с пения и таким образом передавал былинные тексты в том -виде, в каком они бытовали, что далеко не всегда удавалось П. Н. Рыбникову, хотя последний и стремился проверять записанный со слов текст «по петому». К сборнику приложены два образца былинных напевов, из которых один (напев былины «Вольта и Микула» от Т. Г. Рябинина) записан, по-видимому, в Петербурге М. П. Мусоргским. Собранный А. Ф. Гильфердингом материал был издан в 1873 г. в одном томе и затем переиздавался несколько раз в трех томах (4-е издание в 1949-1951 гг.).
После работы П. Н. Рыбникова и А. Ф. Гильфердинга Прионежье становится местом, куда непрестанно устремляются фольклористы для изучения бытующей эпической традиции и записи былин5. Вместе с тем в середине, во второй половине XIX в. и в 900-х годах былины начинают собирать также и в других местах России -в разных частях Сибири, на русском Севере и в южных казачьих поселениях. В поле зрения ученых попадают новые районы, еще сохраняющие эпические традиции; все чаще вместе с текстами былин записываются и напевы.

Из наиболее крупных фактов собирания былин в эти годы отметим записи на Алтае барнаульского краеведа С. И. Гуляева, А. В. Маркова на Зимнем и Терском берегах Белого моря, А. Д. Григорьева в Поморье, на Пинеге, Кулое и Мезени, Н. Е. Ончукова на Печоре, А. М. Листопадов а на Дону.
Записи С. И. Гуляева, производившиеся им в течение ряда лет (начиная с 40-х годов и кончая началом 70-х прошлого века), печатались по частям в разных изданиях, В советское, время все эти распыленные записи вместе с сохраненными в архивах были собраны в единый сборник, изданный в 1939 г., затем вторично в 1952 г. Записями С. И. Гуляева был открыт крупный очаг эпической традиции в Южной Сибири. Собрания А. В. Маркова, А. Д. Григорьева и Н, Е. Ончукова ввели в научный обиход обильные материалы из районов, лежащих к северу и северо-востоку от прежде открытых северных очагов былинного эпоса1. Издания их собраний включают, кроме текстов, наблюдения над состоянием эпической традиции в обследованных местах и над особенностями живого бытования, а издания записей А. В. Маркова и А. Д. Григорьева также и образцы напевов. В этом отношении особенно богато издание записей А. Д. Григорьева, который впервые применил для фиксирования напевов былин фонографическую запись. Образцы былинных напевов представлены также в сборнике донских песен А. М. Листопадова и С. Я- Арефина. Записи на Дону знакомили с особым типом южных вариантов былин, распространенным преимущественно среди казаков. Кроме указанных крупных собраний былин, имеются более мелкие собрания и отдельные записи, произведенные в конце XIX и начале XX в. в разных местах Севера, Юга и Сибири2.
В советскую эпоху были организованы новые фольклорные экспедиции. Но целью их было не столько обследование новых районов, сколько повторные записи в прежних местах. Перед учеными встала задача проследить те изменения и сдвиги, которые могли произойти за десятилетия, отделяющие наше время от начального периода собирательской работы. Изучение этих изменений должно было помочь вскрыть законы развития эпоса.

Из крупнейших предприятий, поставивших указанные задачи, следует особенно выделить экспедицию 1926-1928 гг. Гос. Академии художественных наук в Москве (ГАХН), возглавленную братьями Ю. и Б. Соколовыми. Одновременно аналогичная работа произведена была А. М. Астаховой в комплексной экспедиции Крестьянской секции Гос. Ин-та истории искусств (ГИИИ) в 1926-1929г. в Заонежье , на Пинеге, Мезени и Печоре. В дальнейшем собирание былин и обследование эпической традиции на Севере были продолжены в 1931 -1935 гг. фольклорной комиссией Института этнографии АН СССР (впоследствии Сектор народного творчества Института русской литературы АН СССР) совместно с Карельским научно-исследовательским институтом культуры. Повторные работы производились в 30-е и 40-е гг. и другими учреждениями и отдельными собирателями в разных местах Севера - на Зимнем берегу Белого моря , в районе г. Онега, на Печоре. Обследовалась эпическая традиция также и в районах, не затронутых прежним собиранием. Между прочим, целый ряд записей был произведен в разных частях Восточной Сибири и Дальнего Востока.
В послевоенные ходы - в связи с остро поставленным вопросом о судьбах; фольклора вообще -усиливается интерес фольклористов к тщательным обследованиям тех районов, где долго сохранялась живая эпическая традиция. В 50-60-е гг. снова на Мезени , Печоре, на берегах Белого моря разыскиваются и записываются былины уже по следам не только ранних собирателей, но и позднейших. Планомерная работа была проведена в эти годы кафедрой фольклора Московского университета в Прионежье и Картопольщине6. Вся эта работа советских фольклористов дала огромный материал для изучения процессов, происходящих в былинном эпосе, и для освещения его судеб в позднейший период его бытования.

Былинный эпос дошел до нашего времени в двух основных формах - во-первых, в виде сюжет но развернутого повествования со специфической поэтикой и, во-вторых, в виде кратких эпических песен, либо передающих классический сюжет очень лапидарно, с выключением целого ряда деталей в его разработке, либо содержащих отдельные эпизоды и сцены из жизни богатырей. * Первый тип былины определился, очевидно, уже к концу продуктивного периода жизни эпоса, о чем заставляет предполагать дошедший до нас материал XVI-XVII вв. Тип этот, представляющий, таким образом, исконную форму, сохранен в записях, произведенных на Севере, в средней России и в разных районах Сибири. В большинство этих мест эпос был занесен в разное время колонизационными потоками, шедшими из древних Ростово-Суздальской, Новгородской и Московской земель, где было воспринято, а затем продолжало развиваться и обогащаться новыми сюжетами эпическое наследие Киевской Руси.
Судьбы этого наследия были различны в зависимости от времени, когда в то или иное место были занесены былины, и от тех условий бытования, которые создавались на местах. В одних районах оказался более богатый былинный репертуар - не только по количеству сохраненных древних сюжетов, но и по многообразию различных версий, редакций, вариантов. В других местах состав эпической традиции оказался беднее, многих древних сюжетов недоставало, сам жанр не был достаточно разработан и его бытование раньше стало склоняться к упадку.

Композиция и основные черты стиля былин первого типа охарактеризованы в разделе 3 нашей статьи.
Второй тип былин, резко отличный от первого, был обнаружен во второй половине XIX в. на юге, в казачьих поселениям на Дону, нижней Волге, по реке Уралу и на Кавказе по Тереку. Песни этого тина были вначале восприняты на фоне общерусской традиции как искаженные остатки, «жалкие отрывки» старых былин. Более пристальное изучение этих песен в последние годы привело к пересмотру их художественного качества. В песнях, сохранивших целостные сюжеты, раскрыты были своеобразные художественные достоинства -стройная композиция, динамичность ряда сцен, драматическая напряженность, сближающая их в какой-то мере с балладами, яркие образы, выразительные детали. Анализ песен, содержащих лишь отдельные эпизоды и сцены из жизни богатырей, показал, что их нельзя рассматривать как отрывки классических былин, -что это особые песенные сюжеты, рисующие богатырей в различных обстоятельствах, сцены, богатые изобразительными деталями и очень созвучные казачьему быту и мироощущению казаков. Эти произведении не следует смешивать с теми фрагментами классических былин, которые записывали в местах бытования былин первого типа и которые представляли собой результат процесса утери той или иной былины из памяти народа.
От былин первого типа их отличает не только особый характер текстов о былинных богатырях, но и иной характер исполнения. В большинстве своем они пелись и поются многоголосным хором подобно историческим песням, в то время как былины первого типа исполнялись обычно одним певцом на особые напевы декламационного стиля. Но более подробно об этом будет сказано в соответствующих музыковедческих статьях нашего издания.

Своеобразные особенности былин южного тина, и текстовые, и музыкальные, побудили А. М. Листопадова, известного собирателю и исследователя казачьей эпической традиции, применить к ним особое наименование («былинные песни». Формирование этого тина песен о богатырях относится, очевидно, к XVI-XVII вв. и вызвано исторически сложившимися бытовыми условиями жизни и деятельности казаков: их прочная военная организация, постоянные походы и передвижения в строю не создавали благоприятной обстановки для культивирования древнего неторопливого «сказывания» одиночки-сказителя и, с другой стороны, способствовали образованию хоровых, строевых, походных богатырских песен, подобных историческим и бытовым казачьим. В основном этот процесс был закончен к XVIII в., о чем свидетельствует наличие песен этого типа у возвратившихся на родину в XX в. казаков-некрасавцев , предки которых с XVIII в. находились, как известно, в добровольном изгнании в Турции, куда они и унесли уже сложившуюся к тому времени эпическую традицию.

К сказанному о территориальном распределении былин основных типов следует добавить, что былинный репертуар Поволжья и средней России отчасти имеет как бы «промежуточный» между Севером и Югом характер. Здесь встречаются и некоторые распространенные былины в классической форме развернутого повествования и довольно большое количество произведений типа «былинных песен». Это обусловлено характером заселения - в разные сроки и выходцами из разных мест России-интересующих нас районов.
Еще в конце XIX и начале XX в. собиратели высказывали предположения о скором затухании живой эпической традиции в местах, где они производили запись. Прогноз этот, однако, в полной мере не подтвердился. Повторные обследования состояния эпической традиции в 20-е и 30-е гг. показали, что если в одних местах действительно заметно начало процесса угасания, т. е. забывание отдельных сюжетов, оскудение былинного репертуара, исчезновение чувства былинного стиля, «прозаизация» и модернизация лексики и образов и т.п., то в других былина еще жила творческой жизнью. Собирателями 20-х - 30-х гг. были выявлены превосходные исполнители, знатоки былинного эпоса и многие факты живого бытования. Новые записи и наблюдения 40-х - 60-х гг., свидетельствуя уже о несомненном процессе угасания эпической традиции, убедительно показали всю его сложность и неравномерность. Картина состояния былинного эпоса в разных местах оказалась различной, в зависимости от местных условий и прочности традиции в прошлом - от полного прекращения жизни эпоса до некоторый проявлений живого бытования и наличия (хотя уже в незначительном числе) хороших мастеров, помнящих и культивирующих былину. В настоящее время процесс угасания былинного эпоса в живой традиции действительно близок к своему полному завершению.
Но и после своего окончательного исчезновения из живой традиций былинный эпос, будучи сохранен в записях и публикациях, останется в веках в сокровищнице народной поэтической культуры как непреходящая ее ценность.

С самого начала своего открытия эпос считался чисто книжным, а не фольклорным жанром. Фактически исследователи относились к нему как к дошедшей до нас фиксации каких-то древних исторических событий: изучение, скажем, гомеровского эпоса всегда ориентировалось на находки в нем бытовых исторических реалий.

«Гомеровский эпос воспринимался как некоторая история Древней Греции в определенный период ее времени. Собственно, последующее открытие эпоса европейского — это и «Песнь о Нибелунгах», и «Песнь о моем Сиде», — изучалось похожим образом. Не как фольклор и только как некоторая книжная культура».

Никита Петров

Открытие устного, так называемого живого эпоса случилось лишь в XIX веке — в том числе и в России. В середине XIX века ссыльный этнограф Павел Николаевич Рыбников оказался на Русском Севере — в районе берегов Онежского озера. Там он записал порядка сотни сюжетов, в которых действуют странные персонажи — князь Владимир, Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич, Васька Буслаев, Васька Пьяница и другие.

«Это было настолько удивительно, что этот регион сразу обозвали Исландией русского эпоса, поскольку тогда сравнительно недавно перевели на русский язык исландские саги. Но поскольку исландские саги — это все-таки больше история, нежели фольклор, то и былины воспринимались похожим образом».

Никита Петров

Чтобы определить с точки зрения фольклористики жанр этой находки, следует понимать несколько вещей. Во-первых, это достаточно большая эпопея, порядка тысячи строк, которую нужно удерживать в голове. Во-вторых, текст не рассказывается, а поется. И третий немаловажный аспект — это аудитория. Вся аудитория сказителя знала сюжет эпической песни и воспринимала его как достоверное событие. Именно этот аспект — аудитория и установка на достоверность — и обусловил дальнейшие тенденции в изучении жанра, сложившиеся в так называемую историческую школу.

У последователей этой школы был довольно оригинальный подход при исследовании былин: они пытались увидеть в них отголоски древней истории, обращали внимание на совпадения топонимов, географических названий и имен.

«Никто не станет отрицать, что в былинах действительно есть какой-то Киев. В этом Киеве есть улочки и переулочки. Когда Илья Муромец побивает силу неверную, он берет палицу либо дуб и кладет эту самую силу. Но кладет ее — улочками и переулочками. Понимание того, что эпос создавался не в крестьянской среде, а в городской, тоже обусловило изучение былины как исторического жанра».

Никита Петров

Один из примеров ошибочного метода исторической школы — попытка соотнести сюжет про смерть богатыря-великана Святогора с погребальным ритуалом славян, а его имя — с конкретным местом захоронения какого-то конкретного воина, который когда-то существовал.

«В огромную гробницу ложится Святогор, и тут оказывается, что гроб —именно для него. Сверху откуда ни возьмись появляется крышка, которая захлопывается. Илья Муромец пытается вытащить своего нового побратима, но ничего не получается — вокруг гроба опоясываются железные обручи. Нам важно, что Святогор умер в гробу, предназначенном для него. Ученые исторической школы, конечно же, ищут в этом сюжете нужные детали, они обращаются к данным археологии — и выясняется, что в Х веке на Руси действительно был очень популярен вот такой тип срубных гробниц. И вполне закономерным с точки зрения историка, владеющего археологическими навыками и знаниями, является предположение, что данный сюжет есть не что иное, как обобщенное отражение обряда погребения русов в Х веке.

Некоторые идут еще дальше. Они берут деталь, такую как крест Святогоров, и обнаруживают буквальные совпадения. То есть в одной из гробниц действительно есть скелет, конь и нательный крестик. И говорят, что именно вот это одно конкретное событие попало в былину. Но здесь возникает, конечно, ряд вопросов. Не очень понятно, каким образом это могло происходить? Почему другие конкретные погребения не попадали в эпос?»

Никита Петров

Сравнительная фольклористика совсем иначе трактует сюжет и находит совершенно другие совпадения. Когда сравниваются разные эпические традиции, идея с буквальным соотнесением сюжета и какого-то определенного исторического события отпадает. На самом деле у подобных совпадений существует более глубокая связь, находящаяся скорее на уровне проэпоса. К примеру, сюжет о великане, легшем в предназначенную для него гробницу, есть и у других народов.

«Есть гипотеза, что у индоевропейцев существовали некоторые проэпические формы. Либо это общая тенденция — так развивался эпический жанр. Если есть великан, значит, он обязательно положит героя в карман».

Никита Петров

Конспект

Отношения русского эпоса с историческим процессом сложны и неоднозначны. Невозможно отделить одно от другого. Но и соотносить сюжеты былин с реальными историческими событиями было бы неверно. Былина выхватывает из истории только те фрагменты реальности, которые соответствуют ее эпической схеме. Это могут быть имена или отголоски реальных событий. Но этого недостаточно, чтобы говорить об историчности былины.

«Как вы помните из исторических источников, князь Владимир сделал довольно много, но былина ничего не говорит о его заслугах — только о том, как он ходит по горнице в Киеве, устраивает пиры, потряхивает желтыми кудрями и принатряхивает перстнями. И в этом случае былина схватывает из исторической действительности лишь имя Владимир, которое потом позволяет соотносить былину с историей».

Никита Петров

Cуществует сюжет о Добрыне и Змее, который довольно сильно выделяется среди остальных былинных сюжетов. После вполне обычного зачина начинается странное: сражаясь со Змеем, который напал на Добрыню в реке, герой находит на берегу шапку земли греческой и бросает ею в змея. Тот с воем убегает, обещает больше ничего не грабить, на Русь не летать и так далее. Если сопоставить имена и детали этой былины с историей Крещения Руси, вырисовывается очень интересная вещь. В былине упомянут Добрыня — так же в летописях зовут дядю князя Владимира, действительно крестившего Русь вместе со своим племянником. Есть река — деталь тоже немаловажная, так как крещение всегда происходит в воде. Есть змей — символическое воплощение языческого врага. И наконец, самая странная и непонятная деталь — шапка земли греческой, с помощью которой этот самый змей-язычник и оказывается побежден.

«И вот эти аналогии наводят на крамольную мысль: а вдруг в былине действительно есть что-то историческое? Самый надежный способ это проверить — обратиться к типологическим параллелям. Если мы посмотрим на фольклоры народов мира, мы увидим, что мотив змееборчества есть практически во всех традициях».

Никита Петров

Возникает закономерный вопрос: былина ли отражает историческую реальность, отображенную в летописях, или, наоборот, летописец собирает все известные сюжеты, факты и слухи и соединяет их в некоторый летописный свод? Скорее всего, именно летопись заимствует детали и фрагменты из более древних эпических сюжетов, отбирая их по принципу исторической достоверности. Если же говорить об историческом подходе в изучении эпоса, следует упомянуть известного археолога и историка Бориса Рыбакова. Именно он привил исторической школе в русском фольклоре внимание к деталям, приблизив былины в сознании людей к реальному ходу истории.

«Рыбаков взял все былинные сюжеты и все летописные события и отождествил одно с другим. В итоге в умах не то что среднего школьника, но и человека, имеющего гуманитарное образование, происходит четкое отождествление эпоса с реальной историей, которая на самом деле никак с эпосом не соотносится».

Никита Петров

Конспект

Важно понимать, что фольклор и отчасти эпос бытуют в особой, отдельной от остальной литературы форме. Писатель может создать несколько вариантов своего произведения, но всегда существует конечная редакция; в фольклоре такое, разумеется, невозможно. Не существует какой-то одной модели, на которую эпос ориентирован, каждый сюжет уникален. В момент передачи сюжета из уст в уста какие-то детали остаются в памяти сказителя, другие исчезают навсегда, так и не дойдя до следующего рассказчика.

«Например, если сказитель побывал на Украине, он может включить в былину что-то украинское, но былина это отвергнет. Это называется . Фольклор не усвоит все, он не будет пожирать любые детали. Он усвоит только то, что соответствует духу этого жанра либо нарративной схеме конкретного эпоса».

Никита Петров

Иногда в русском эпосе можно встретить упоминания исторических событий и географических реалий, но интересно, что и чувства древнерусского человека, его любовные отношения находят свое отражение в былинах того времени.

Любовь в былине всегда трагическая. Разумеется, существует множество разных мотивов, но один из них можно назвать особенно примечательным. Этот мотив в эпосоведении получил название «Три науки молодецкие»: былинные персонажи расправляются с неверными женами и невестами определенным способом. Главный герой задает вопрос: «А ты с неверным руками обнималась?» Женщина отвечает: «Обнималась». «Ногами обжималась?» — «Обжималась». «Губами целовалась?» — «Целовалась». Тогда он берет нож и отрезает ей последовательно руки, ноги, а затем и губы.

«Но сердце богатырское разъярилось, делать нечего, и Дунай Иванович убивает свою жену. И выпарывает из ее чрева ребенка, у которого ручки в серебре, а ножки в золоте. И тот ему еще и говорит: „Если бы ты подождал немножко, то через два-три дня родился бы твой сын, то есть я, который был бы самый сильный и могучий богатырь на Руси“.

Дунай Иванович кончает жизнь самоубийством, падает на кинжал, и от его крови протекает река Дунай. Вот такой сюжет. Как вы понимаете, ничего общего с историей он, скорее всего, не имеет — это такой явно мифологически красивый сюжет с этиологическим финалом, когда происходит событие, связанное с каким-то ландшафтом. В данном случае — с рекой».

Никита Петров

Очевидно, что никакого четкого соответствия с реальной историей жизни русских крестьян, тем более с историей их любовных отношений, у былин нет. В большинстве сюжетов богатырю и вовсе не удается счастливо жениться.

Существует версия, что популярность мотива «Три науки молодецкие» связана с книжной церковной культурой Руси, где женщина описывалась как сосуд дьявола, который всегда вводит мужчину во искушение. И за это ее, конечно, всегда следует наказывать.

«Здесь возникает та самая любовная коллизия, которую мы с вами рассматриваем. Когда Добрыня превращается обратно в богатыря, Маринка жалуется ему: „А теперь кто меня в жены возьмет?“ Добрыня отвечает: „Ну хорошо, я возьму“. Берет ее в жены, и дальше начинается мотив „Три науки молодецкие“. Он отрезает ей губы, руки и ноги. И еще иногда привязывает к хвостам двух коней и раздергивает. Ну, такой вполне себе степной обычай.
Таким образом и кончается, не начавшись, трагическая любовь в эпосе. Не очень понятно, почему так происходит. Количество сюжетов, где герой — богатырь, персонаж былины — не может иметь счастливый брак с женщиной, действительно очень велико. Гораздо больше, чем тех, в которых есть счастливый брак».

Никита Петров

Конспект

Былине как жанру свойственно выбирать из истории только те факты, которым соответствует некоторая сюжетная былинная схема. Почти всегда былины строятся по простому принципу оппозиции: герои делятся на своих и чужих. Главный герой всегда выступает на стороне добра, творит правое дело, защищает землю Русскую, противник же несет только разрушения, являясь по сути полной противоположностью чистому добру. Это очевидное разграничение помогает построению образа главного персонажа и его популяризации в культуре .

«Оппозиция „свой — чужой“ плюс патриотическая героика — так конструируется образ персонажа в фольклоре и вообще в массовой культуре».

Никита Петров

Один из частых вариантов композиции сюжета в былинах — это его построение вокруг одного персонажа. Эта циклизация вокруг отдельного героя называется у эпосоведов биографической. Мы видим практически полную биографию эпического персонажа.

Возьмем, к примеру, Илью Муромца. Один из главных персонажей русских былин — есть множество сюжетов, посвященных его жизнеописанию, — со временем становится полноценным историческим лицом. Не будучи при этом реальным героем, он входит в историю. Именно эта циклизация и позволила Илье Муромцу войти в так называемый медийный мир, в другое культурное пространство, в современную нам действительность.

«В 1914 году именем Ильи Муромца называют самолет-бомбардировщик Игоря Сикорского. Чуть позже — бронепоезд, а до этого — парусный фрегат. Как вы знаете, корабли и самолеты называют именами реальных людей. История с Ильей Муромцем показывает, как циклизация сюжета вокруг одного персонажа позволяет сделать его историчным и тем самым вписать в контекст истории. И конечно же, большинство детей в современных школах верят в то, что Илья Муромец существовал, не говоря уже о православных людях, для которых он канонизирован».

Никита Петров

Былина стремится к историчности, но одновременно и в былинах начинают видеть историю. Это смешение приводит к тому, что подчас образ былинного героя может сильно повлиять на формирование других образов в русской культуре. Былина, с одной стороны, берет то, что ей нужно, и, с другой стороны, сама встраивается в историческую действительность, придумывая, конструируя нового персонажа.

«В 1643 году было канонизировано более50 разных святых, и в том числе Илья Муромец. И как строится его житие? Ну, конечно же, исключительно по былинным эпизодам. Так происходит канонизация персонажа, который не имеет реального прототипа. То есть действительно в Киево-Печерской лавре есть какие-то мощи, про которые ходили легенды или, скорее, даже предания о том, что это был некий богатырь Чоботок. В результате образ святого Илии Печерского построен исключительно на биографии эпического персонажа».

Никита Петров

Конспект

В начале XX века былины все еще были довольно популярным жанром. Cказители выступали в Москве и Санкт-Петербурге и собирали огромные залы. Этот феномен не остался без внимания советской власти: фольклористов обязали ехать по деревням и записывать не только традиционный фольклор, но и песни о новых, советских героях.

Так как советского фольклора не существовало, его необходимо было создать. Так появился псевдофольклорный, так называемый «фейклорный» жанр — новины. В них воспевались подвиги и события героического советского настоящего. Специально обученные фольклористы ездили к деревенским исполнителям, показывали им фильмы, проводили политработу. Сказители перерабатывали этот материал и создавали новые произведения — те самые новины.

«Там, где сосны шумят исполины,
Где могучие реки текут,
Там о Сталине мудром былины
У костров лесорубы поют».

Карельская песня о Сталине

Таким образом власть пыталась легитимизировать себя и свои небывалые подвиги с помощью фольклорной традиции. Подобную деятельность в начале XX века можно смело назвать пропагандой.

«Предполагалось, что этот эпос будет воспевать подвиги советской промышленности, жизнь вождей и если не заменит, то станет рядом с былинами. Но так не получилось, и жанр умер в 60-е годы. Никаких фольклорных признаков у него не было — это было разовое исполнение, мало кто перенимал дальше эти тексты. Но само явление очень любопытное».

Никита Петров

Несмотря на старания фольклористов (новины не только навязывались, но и активно печатались), новые сказания не прижились. «Былинам» о Сталине пришли на смену песни другого жанра и формата. Жанр сам себя изжил, так как в него вошла идеология, не свойственная ни эпосу, ни фольклору.

«Эпос — это жанр, который аккумулирует псевдоисторические события, выдавая их за исторические. Героика и пафос эпоса могут быть использованы не носителями фольклорной традиции, а, например, государством — с другими, может быть, более важными целями. Кроме того, эпос позволяет консолидировать то, что можно назвать русскостью. Известно, что во время Великой Отечественной войны новины, которые писали сказительницы солдатам на фронт, помогали им идти в бой. То есть они пели новины и шли воевать».

Никита Петров

Если мифы являются священными знаниями, то героический эпос народов мира - это важные и достоверные сведения о развитии народа, выраженные в виде поэтического искусства. И хотя эпос развивается из мифов, но он не всегда является таким же священным, потому что на пути перехода происходят изменения в содержании и структуре тому служит героический эпос средневековья или былины Древней Руси, выражающие идеи славящие русских витязей, защищающих народ, и прославляющие выдающихся людей и связанные с ними великие события.

В действительности, русский героический эпос стал называться былинами лишь в XIX веке, а до тех пор это были народные «старины» - поэтические песни, воспевающее историю жизни русских людей. Время их сложения некоторые исследователи приписывают X-XI векам - периоду Киевской Руси. Другие считают, что это более поздний жанр народного творчества и относится он к периоду Московского государства.

Русский героический эпос воплощает идеалы мужественных и преданных своему роду богатырей, сражающихся с вражескими полчищами. К мифологическим источникам относятся более поздние былины, описывающие таких богатырей, как Волхв, Святогор и Дунай. Позднее появились три богатыря - знаменитые и любимые защитники Отечества.

Это - Добрыня Никитич, Илья Муромец, Алеша Попович, которые представляют героический эпос Киевского периода развития Руси. Эти старины отражают историю образования самого города и княжения Владимира, к которому на службу богатыри и отправились. В отличие от них новгородские былины этого периода посвящены кузнецам и гуслярам, князьям и знатным земледельцам. Их герои влюбчивые. Они имеют изворотливый ум. Это - Садко, Микула, которые представляют светлый и солнечные мир. На его защите стоит на своей заставе Илья Муромец и ведёт свой дозор у высоких гор и тёмных лесов. Он борется со злыми силами ради добра на русской земле.

Каждый имеет свою черту характера. Если Илье Муромцу героический эпос придаёт огромную силу, подобную Святогору, то Добрыня Никитич, помимо силы и бесстрашия является незаурядным дипломатом, способным победить мудрого змея. Вот почему князь Владимир поручает ему дипломатические миссии. В отличие от них Алёша Попович хитёр и смекалист. Где ему силушки не хватает, там он хитрость в дело пускает. Конечно, героев являются обобщенными.

Былины имеют тонкую ритмическую организацию, а их язык напевный и торжественный. В качестве здесь присутствуют эпитеты, сравнения. Враги представлены безобразными, а русские герои - грандиозными и возвышенными.

Народные былины не имеют одного-единственного текста. Они передавались в устной форме, поэтому варьировались. Каждая былина имеет несколько вариантов, отражающих специфические сюжеты и мотивы местности. Но чудеса, персонажи и их перевоплощения в разных вариантах сохраняются. Фантастические элементы, оборотни, воскресшие герои передаются на основании исторического представления народа об окружающем мире. Однозначно, что все былины написаны во времена независимости и могущества Руси, поэтому эпоха старины имеет здесь условное время.

Русский героический эпос (былины) - замечательное наследие прошлого, свидетельство древней культуры и искусства народа. Он сохранился в живом устном бытовании, возможно, в первоначальном виде сюжетного содержания и главных принципов формы. Свое название былина получила от близкого по смыслу слова «быль». Это означает, что былина рассказывает о том, что некогда происходило на самом деле, хотя и не все в былине правда. Былины записаны от сказителей (часто неграмотных), воспринявших их по традиции от прежних поколений. Зафиксированы былины только на территории России, главным образом на Севере и в Сибири.

В южных областях - в Поволжье и на Дону - они оказались в сильно измененном и полуразрушенном виде. А между тем, следует предположить, что основное количество сюжетов было создано в пределах Киевского государства, т. е. в тех местах, какие в них изображаются. Но на территории

Украины былины не обнаружены. Нет в их языке и украинизмов. Источником каждой героической песни был какой-то исторический факт. В былине, как и в народной сказке, много выдумки. Богатыри - люди необыкновенной силы, они скачут на могучих конях через реки и леса, поднимают на плечи тяжести, которые не под силу ни одному человеку. Например, так описывается богатырь

Сятогор в былине «Святогор - богатырь», изложенной Л. Н. Толстым:

… Выезжал ли Святогор гулять в чисто поле,

Никого-то Святогор он не нахаживал,

С кем бы силой богатырскою помериться;

А сам чует в себе силу он великую,

Чует - живчиком по жилкам разливается..

Вот как описывает Н. М. Карамзин богатыря Илью Муромца:

…Он подобен мирту нежному:

Тонок, прям и величав собой.

Взор его быстрей орлиного,

И светлее ясна месяца.

Кто сей рыцарь? - Илья Муромец.

Былина - старая песня, и не все в ней бывает понятно, рассказывается она неторопливым, торжественным тоном. Многие русские былины говорят о героических подвигах народных богатырей. Например, былины о Вольге Буслаевиче, победителе царя Салтана Бекетовича; о герое Сухмане, победившем врагов - кочевников; о Добрыне Никитиче. Русские богатыри никогда не лгут. Готовые умереть, но не сойти с родной земли, они почитают службу отечеству своим первым и святым долгом, хотя их нередко и обижают не доверяющие им князья. Рассказанные детям былины учат их уважать труд человека и любить свою родину. В них объединился гений народа.

Однако не всегда былины рассказывают о богатырях. Очень интересна былина «Об Авдотье Рязаночке», не побоявшейся самого хана Золотой Орды и вызволившей из плена не только своих родных - мужа, сына и брата, но и весь рязанский полон.

Своих любимых богатыри не уподобляли ни Венерам, ни Дианам, которых они никогда не видели. Сравнения они черпали из природы видимых ими вещей.

Например, когда хотели похвалить ту, которая им нравится, то говорили, что у ней:

Очи соколиные,

Брови соболиные,

Походка павлиная;

По двору идет,

Как лебедь плывет.

«Песнь о вещем Олеге», «Песни о Степане Разине» можно поставить сегодня в одном ряду с «капитанской дочкой», «историей Пугачева» и другими историческими произведениями. Они также представляют собой огромную художественную ценность. Это выражение исторического самопознания народа.

Русский народ в своих исторических песнях осознал свое историческое значение. Сохранение исторически ценного в эпосе (будь то имена, события, отношения) есть результат сознательного, исторического отношения народа к содержанию эпоса. Народ в своем творчестве исходит из довольно четких исторических представлений о времени. Сознание исторической ценности передаваемого и своеобразные представления народа, а не только механическое запоминание, обуславливают устойчивость исторического содержания песен.