Выставка в париже шедевры нового искусства. Парижская выставка «Шедевры нового искусства. Коллекция Сергея Щукина» стала событием европейской жизни. При этом не имевший общего базового образования

Андре-Марк Делок-Фурко

Вы были инициатором выставки. Расскажите, как все сложилось.

Как во сне! Сорок лет я работаю с культурными институциями, но впервые все складывается так гладко. Идея сделать выставку, посвященную коллекции моего деда Сергея Щукина , возникла давно. На 100-летии Пушкинского музея в Большом театре в 2012 году я подошел к Михаилу Пиотровскому и попросил о встрече. Спустя три дня мы сидели у него в кабинете в Санкт-Петербурге, и я говорю ему: «Почему же, Михаил Борисович, были смешанные выставки Щукина — Морозова, но никогда не было отдельной выставки коллекции моего деда?» На что он мне ответил: «Это не моя вина, я только за. Не надо тратить время на разговоры, нужно приступать к работе». И я понял, что вина моя: без семьи выставка такого масштаба на Западе просто невозможна. Так мы ударили по рукам. Встреча длилась семь минут.

Сергей Щукин

Как возник Фонд Louis Vuitton в этом выставочном проекте?

Концепцию выставки задал Михаил Пиотровский, и я всегда буду ему благодарен за это. Во-первых, долгие гастроли невозможны: главные музеи России не могут отпустить свои шедевры на год, поэтому нужна масштабная юбилейная выставка, и в одном месте. Этим местом должен стать Париж, поскольку там все начиналось. Предстояло найти площадку и куратора. Как-то в разговоре с давним приятелем по Министерству культуры Франции я обмолвился об идее выставки. И он мне посоветовал обратиться к Анне Балдассари , потому что она действительно один из лучших кураторов во Франции. Она сразу заинтересовалась выставкой, но тут же вынесла приговор: ни один государственный музей не сможет оплатить страховку и транспортировку шедевров такого уровня, им это не по карману. Единственный вариант — это Фонд Louis Vuitton.

«Шедевры нового искусства. Коллекция Щукина»
Фонд Louis Vuitton, Париж, 22 октября 2016 года — 20 февраля 2017 года

Выставка посвящена коллекционеру Сергею Щукину (1854-1936). Она объединяет шедевры, собранные более столетия назад и волею истории уже полвека разделенные между двумя музеями — Государственным Эрмитажем и Государственным музеем изобразительных искусств им. Пушкина. На выставке в Париже 130 произведений импрессионистов и постимпрессионистов из коллекции московского мецената дополнены 30 работами кубофутуристов, супрематистов и конструктивистов из музеев России и мира (Государственная Третьяковская галерея, Музей современного искусства в Салониках, Городской музей Амстердама, Музей Тиссен-Борнемиса, Музей современного искусства в Нью-Йорке).

Вас не смущало, что выставку принимает частный фонд, а не государство?

Меня — нет. Но, конечно, нашлись люди, которые говорили и будут говорить, что это купеческая выставка. Мол, это надо — отдать купцу богатейшее наследие России! Я обожаю этот спор! Но считаю, что проведение выставки Щукина в Фонде Louis Vuitton абсолютно закономерно. Великий французский купец, крупный меценат XXI века Бернар Арно приглашает в Париж своего коллегу — великого московского купца и мецената начала XX века Сергея Щукина. Это логично, и здесь заложена идея преемственности. В Фонде Louis Vuitton вы будете как у Щукина дома на Знаменке!

Что касается государственного приема, то эта выставка — событие официальное и проводится на высшем государственном уровне. Михаил Швыдкой , спецпредставитель президента РФ по международному культурному сотрудничеству, был в Париже и получил все гарантии французских властей относительно рисков по невозврату шедевров.

Кабинет Сергея Щукина, или "Комната Пикассо", в его доме на Знаменке. На плошади в 25 кв.м помещалось около 50 работ. 1914 / ГМИИ им. Пушкина

Вы сказали, что Россия получила от Франции все гарантии сохранности. Значит ли это, что вы признали собственность картин за РФ и впредь шедевры из коллекции Щукина смогут путешествовать по миру без угрозы исков со стороны наследников?

Все не так просто. Выставка щукинской коллекции в Париже стала возможна благодаря России, и мы бесконечно благодарны всем, кто принял в этом участие. Это правда, что мы обращались в суды, но делали это крайне осторожно, не подвергая картины опасности. Их сохранение и показ — для нас приоритет. По поводу собственности ответ однозначный: нет, не признали. Семья Щукина по-прежнему не согласна с тем, что коллекция принадлежит России. Она была присвоена незаконно, и у нас юридический конфликт. Однако несогласие не отменяет сов-местной работы. Добиваться восстановления исторической правды — это наш долг перед Сергеем Щукиным, перед нашей семьей, мы должны это делать, в конце концов, во имя демократии.

Но вы же понимаете, что реституция невозможна?

Я никогда не требовал возвращения картин. Это нереально, я это понимаю. Собрание Щукина невозможно хранить в частных руках. Коллекция может находиться только в музее, в российском музее. Щукин создавал ее для своей страны.

Тогда чего вы добиваетесь?

Можно сказать, что я дожил до момента, когда семья Щукина выполнила свой долг перед нашим великим предком. Мы вернули ему память и, я еще раз подчеркиваю, сделали это с помощью российского государства. Выполнила ли Россия свой долг перед Щукиным? Ответ: наполовину. Я не говорю про то, что можно было бы вернуть дом Щукина на Знаменке (почему там должно сидеть Министерство обороны?), сделать там, например, фонд Щукина для молодых художников, да хотя бы мемориальную доску установить на этом здании. Вариантов масса. Но это уже на совести России.

Вы не застали деда, он умер за несколько лет до вашего рождения. Что говорили о Щукине в семье?

Дома о нем почти никогда не говорили, о коллекции — тем более. Думаю, что он сам этого не хотел. В России Щукин потерял двух сыновей: один пропал во время революции 1905 года, второй покончил с собой. Только представьте: богатая московская семья, бурная светская жизнь — и вдруг такая черная полоса, которая закончилась смертью его первой жены Лидии Кореневой. Коллекция во многом стала отражением этих трагедий, он искал убежище в рае Гогена или Матисса . И вдруг какая-то надежда — встреча с моей бабкой Надеждой Конюс , рождение дочки. Он, видимо, расценил это как знак, как последнюю возможность новой жизни, которую начал во Франции. Я вырос в квартире Щукина в парижском XVI округе. После его смерти Надежда Афанасьевна ничего там не поменяла.

Расскажите, как это было.

В то время Эглиз-д’Отей была шикарной деревней, которую облюбовали многие русские. Квартира была несколько сотен метров, с салоном для приемов и штатом прислуги. Даже в иммиграции Щукин оставался богатым человеком. Задолго до переезда в 1918 году он вывел все свои сбережения в Швецию, поэтому мы жили на широкую ногу, вплоть до смерти моей бабки. В доме говорили только по-русски. За Россию не держались, она уже давно была чужой, а вот культуру сохраняли. Весь русский Париж собирался у нас за столом. От Щукина сохранилось несколько картин Анри Ле Фоконье и Рауля Дюфи , в 2008 году я передал их Пушкинскому музею. Никаких Пикассо и Матиссов — все осталось в Москве.

То есть Щукину совсем ничего не удалось вывезти?

Похоже, что все-таки удалось. Не шедевр, конечно, но все равно любопытно. Совсем недавно на фотографиях из особняка на Знаменке моя жена разглядела небольшой женский портрет. И каково было наше удивление узнать в нем нашу давнюю картину. Она висела в парижской квартире Щукина, а теперь у нас дома. Нам ничего неизвестно про этот портрет. Его нет ни в одном списке, подписи тоже нет. Мы думаем, что эта картина — что-то личное, что эта дама была дорога самому Щукину. Хотим сейчас собрать экспертов, чтобы установить авторство.

ПАРИЖ, 22 октября. /Корр. ТАСС Светлана Янкина/. Выставка "Шедевры нового искусства. Коллекция Сергея Щукина", где представлены полотна импрессионистов и постимпрессионистов из собраний Эрмитажа и Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина (ГМИИ), начинает в субботу свою работу для публики в Фонде Луи Виттон (Louis Vuitton).

Еще до своего официального открытия одно из ключевых событий перекрестного Года культурного туризма Россия- Франция стало самой ожидаемой выставкой года: о проекте, который по значимости сравнивают с имевшими громкий успех "Русскими сезонами" Сергея Дягилева (1872-1929), уже написаны десятки статей в мировых СМИ, а организаторы рассчитывают, что за четыре месяца на экспозиции побывает миллион посетителей.

Основой проекта стала собранная сто лет назад предпринимателем и меценатом Сергеем Щукиным (1854-1936) коллекция живописи тогда часто критикуемых и непонятных многим, а сейчас всемирно признанных художников, в частности, Клода Моне (1840-1926), Пабло Пикассо (1881-1973), Анри Матисса (1869-1954).

Невероятное - очевидное

"Щукин тогда увидел то, что здесь, во Франции, люди не видели. В ситуации, которая всем казалось безумной, у него единственного было положительное мнение. Он хотел пускаться в авантюру вместе с художником, и с точки зрения коллекционера это смелый шаг, Щукин - очень радикальный", - сказала ТАСС арт-директор Фонда Louis Vuitton Сюзан Паже.

Это свойство Щукина куратор выставки экс-директор Музея Пикассо Анна Балдессари обозначила через влияние, которое оказала его коллекция новейшего на тот момент французского искусства на развитие русского авангарда и, как следствие, на все движение изобразительного искусства в ХХ веке. Художники могли приходить к Щукину, видеть эти картины и, переосмысливая, создавать что-то новое.

Так, в одном зале находятся "Робот" Александра Родченко, "Ню. Обнаженная модель" Владимира Татлина и "Мужчина со скрещенными руками" Пабло Пикассо. Также здесь представлены произведения Казимира Малевича (1879-1935), в том числе авторское повторение "Черного квадрата" 1929 года, Натальи Гончаровой (1881-1962), Любови Поповой (1889-1924) и Ивана Клюна (1873-1943).

"Здесь выбирались конкретные работы, которые очень четко, по мнению куратора, соотносятся с работами, которые покупал Щукин", - объяснила Зельфира Трегулова, директор Третьяковской галереи, которая предоставила для выставки большую часть из 30 произведений русского авангарда.

Президент ГМИИ им. А.С. Пушкина Ирина Антонова отметила, что включение в экспозицию произведений русских художников ей кажется удачным. "Принцип внесения в проект русского искусства мне нравится, есть вещи очень удачно найденные. Мне очень нравится как подобрана, например, Гончарова, тот же самый Малевич - с Сезанном", - сказала она.

На уровне Дягилевских сезонов

В первых залах выставки можно узнать о том, как Щукин начинал коллекционировать, и здесь представлены не вписывающиеся в распространенное представление о его собрании вещи, например, гобелен прерафаэлита Эдварда Берн- Джонсона "Поклонение волхвов" и китайская акварель на шелке XVII века неизвестного автора, произведения более традиционных английских и французских художников.

"Эта выставка задумывалась не только как экспозиция с абсолютными шедеврами, но и как рассказ о коллекционере. Щукин всегда был человеком с хорошим вкусом, просто этот вкус формировался, понимания росли, множились и совершенствовались. Важно показать отправную точку, чтобы продемонстрировать, к чему это все привело. На фоне приобретения важнейших художников ярко выражены четыре его главные страсти - Сезанн, Гоген и как кульминация Матисс и Пикассо", - отметила директор ГМИИ им. А.С. Пушкина Марина Лошак.

Произведениям этих художников посвящены отдельные залы - здесь, а также в залах с портретами и пейзажами концентрация шедевров зашкаливает. Среди них "Завтрак на траве" и "Дама в саду Сент - Адресс" Клода Моне, "Любительница абсента" Пабло Пикассо, "Женщина в черном" Огюста Ренуара (1841-1919), "Портрет доктора Рэя" Винсента ван Гога (1853-1890) и так далее. Все это демонстрируется в 13 залах на четырех этажах фонда.

За счет увеличенных архивных фотографий интерьеров щукинского особняка там воссоздали атмосферу дома в Большом Знаменском переулке, куда все желающие могли прийти и познакомиться с самым актуальным искусством. Волею судеб коллекция Щукина после национализации оказалась разделенной между Эрмитажем и ГМИИ и теперь на четыре месяца объединилась в Париже.

"Это сокрушительный русский проект, подобного которому давно не было вообще в мире, он по значимости находится на уровне Дягилевских сезонов", - заключил директор Эрмитажа Михаил Пиотровский.

Выставка "Шедевры нового искусства. Коллекция Сергея Щукина" продолжит свою работу в Париже до 20 февраля.

22 октября 2016 года в фонде Louis Vuitton в Париже открылась выставка «Шедевры нового искусства. Собрание С.И. Щукина» (Icônes de l’art moderne. Collection Chtchoukine) которая продлится до 20 февраля 2017 года (куратор - французский искусствовед Анн Бальдассари). На выставке собрано 130 произведений из коллекции Щукина, хранящихся в ГМИИ им. А.С. Пушкина и Государственном Эрмитаже, - Моне, Дега, Ренуар, Ваг Гог, Гоген, Матисс, Пикассо, словом, действительно главные шедевры и гордость обоих музеев. Их сопровождают 30 работ мастеров русского авангарда (Ларионов, Розанова, Попова, Малевич, Татлин, Родченко) из различных музеев мира, в том числе из Третьяковской галереи, - эти работы должны продемонстрировать, как собрание Щукина повлияло на кубофутуризм, супрематизм и конструктивизм. Елена Шарнова, искусствовед, руководитель бакалавриата «История искусств» Высшей школы экономики и один из авторов каталога-резоне французской живописи ГМИИ им. А.С. Пушкина специально для «Артгида» сформулировала свое мнение об этой выставке.

Анри Матисс. Мастерская художника (Розовая мастерская). 1911. Холст, масло. Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина

По мнению директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, показ собрания Щукина в Париже — это «пророссийский триумф »: мы показываем миру великую коллекцию, к тому же воссозданную после ее . Представитель фонда Louis Vuitton Жан-Поль Клавери сказал, что выставка коллекции Щукина — «восхитительный подарок, который нам сделала Россия». Но почему Россия должна делать подарки фонду Louis Vuitton и даже Французской Республике? Тот же Клавери сравнил значение коллекции Щукина для России с «Джокондой» для Франции, что, на мой взгляд, вполне справедливо. Однако французы свою «Джоконду» никому не дарят и рассуждают совершенно разумно: «Хотите ее увидеть — приезжайте к нам». Поэтому в Лувре десять миллионов посетителей в год. А мы почему-то должны отдавать лучшую часть нашего национального достояния, чтобы приносить доходы фонду Louis Vuitton. У владельца LVMH Бернара Арно и так доходы неплохие. Как следует из его интервью «Коммерсанту» , Арно «ответил немедленным согласием» на предложение организовать эту выставку и тут же сравнил картины из щукинской коллекции с продукцией принадлежащих ему модных марок Dior и Louis Vuitton: оказывается, в них (т. е. в чемоданах и проч.) тоже есть «сочетание острой современности и традиции». Кто бы спорил, чемоданы и правда классные, но, в отличие от великих картин, поношенный чемодан можно заменить на новый.

Я уже сходила в опустевшие залы Галереи искусства стран Европы и Америки XIX-XX веков в Москве. Почти рыдала, не увидев «Розовой мастерской» Матисса и поздней «Горы Св. Виктории» Сезанна. Лучшая часть собраний наших музеев на четыре месяца покидает пределы моей страны и будет недоступна для посетителей ГМИИ и Эрмитажа. Когда великий американский коллекционер Генри Клэй Фрик, который по уровню не уступает Сергею Ивановичу Щукину, начинал формировать свою коллекцию, он сказал примерно следующее: «Сейчас американцы едут в Европу, чтобы знакомиться с сокровищами европейского искусства. Я хочу сделать так, чтобы им для этого не нужно было пересекать океан и чтобы европейцы ехали в Америку, чтобы увидеть сокровища европейского искусства». И он (и еще несколько поколений великих американских коллекционеров) этого добился. Если вы не видели позднего Эль Греко или Вермера из американских коллекций — считайте, что вы не видели этих художников. Та же история с Матиссом, Пикассо, Ренуаром, Сезанном из российских музеев. Если французы жаждут увидеть шедевры своих национальных гениев — пусть приезжают в Россию.

Поль Сезанн. Гора Св. Виктории, вид со стороны Лов (Пейзаж в Эксе). Около 1906. Холст, масло. Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина

Совсем не убеждают красивые слова о том, что мы таким образом воссоздаем коллекцию Щукина. Я не вижу в этой выставке ни особой новизны, ни научного смысла. Почему выставку делает иностранный куратор и в чем оригинальность ее концепции? Почему ее кураторами не стали, например, Альберт Костеневич и Алексей Петухов, хранители коллекции Щукина в Эрмитаже и ГМИИ? Почему музейщики соглашаются на сотрудничество с дамой, которая сделала провальную выставку Picasso et les maitres в Париже и была в результате скандала?

Выставка не вносит ничего нового в изучение коллекции по сравнению с выставкой «Морозов и Щукин — русские коллекционеры», которая прошла в 1993 году сначала в музее Фолькванг в Эссене (и она шла на правительственном уровне), а потом в Эрмитаже и Пушкинском музее. Последнее обстоятельство чрезвычайно важно: это не была экспозиция на экспорт, с самого начала речь шла именно о равноценном показе выставки в Германии и двух российских музеях. Выставка 1993 года существенно изменила наше представление о коллекции и художниках, которые в нее входят, что соответственно отразилось в экспозиции и Эрмитажа, и Пушкинского музея. Например, мы впервые увидели «Историю Психеи» Мориса Дени. Раньше Эрмитаж не показывал ее в постоянной экспозиции, к символизму и группе «Наби» относились с некоторым пренебрежением. На эту выставку прислали «Ночное кафе в Арле» Ван Гога, «Портрет мадам Сезанн» Сезанна из коллекции Морозова, которые в 1933 году были проданы в США. И вот эта выставка действительно стала прорывом. Что принципиально нового предлагает нынешняя выставка в Париже? Показать Щукина отдельно от Морозова? Но в 1993 году картины из двух коллекций были достаточно четко разделены, да еще была возможность сравнить вкусы двух московских собирателей. А идея сопоставить русский авангард с французскими художниками вообще-то впервые прозвучала на выставке «Москва — Париж», а это 1980 год, и потом была многократно разыграна в целом ряде ярких выставочных проектов (например, «Поль Гоген. Взгляд из России» в 1989 году), так что выдавать идею сопоставления Пикассо с Татлиным за новое слово — просто несерьезно.

Что касается воссоздания коллекции, то все равно оно неполное — целиком коллекцию воссоздать невозможно. Хорошо, что Наталья Семенова нашла два десятка работ, о которых ранее не было известно, что они из щукинской коллекции. Но из этого не следует, что надо тащить 130 шедевров из России во Францию — подобные открытия можно представить в новой публикации или в докладе на научной конференции. Выставка воспринимается не как исследовательский проект, а как очередная коммерческая выставка шедевров, на которую будут ходить туристы. Отличие только в цене — $8 млрд страховки не зря фигурируют во всех пресс-релизах. Вполне вероятно, что в историю она войдет как один из самых дорогих выставочных проектов. В результате и отечественный зритель, и туристы, которые приезжают в Москву и Петербург (а их не так много, в отличие от Парижа), в течение четырех месяцев будут этих шедевров лишены. Зачем?

Христиан Корнелиус Крон. Портрет С.И. Щукина. 1915. Холст, масло. Государственный Эрмитаж

Выражалось еще мнение, что мы в долгу перед Щукиным и его потомками, так как его коллекция была национализирована во время революции и, стало быть, это награбленное искусство, а воссоединение коллекции — это в какой-то мере искупление вины за эту национализацию. Однако это все спекуляции на тему истории: «Что было бы, если…» Что было бы, если бы не разразилась Первая мировая война? Тогда бы Щукин купил то и другое, а может, и не купил бы?! Почему современные отечественные искусствоведы должны расплачиваться за действия советской власти? Национализация коллекций и раздел ГМНЗИ — свершившийся факт, безусловно, трагический. Но я, например, не меньше расстраиваюсь из-за продаж из Эрмитажа при Николае I. Однако что ж теперь переживать, что если бы не эти продажи, то у нас была бы картина Шардена «Девочка с воланом»? Есть замечательная яркая жизнь коллекции Щукина в советских музеях, она есть! Есть героическое спасение коллекции, которая была разделена между двумя музеями, и эти части уже давно неотделимы от Пушкинского музея и Эрмитажа. Я не вижу ничего страшного, что коллекция разделена между Москвой и Петербургом. Часть стала составляющей московского контекста, другая часть — питерской культуры. Были великие люди, которые хранили, изучали, защищали эту коллекцию, когда ее нельзя было выставлять: Антонина Николаевна Изергина, Татьяна Алексеевна Боровая, Александра Андреевна Демская, которая рассылала письма «на деревню дедушке», пытаясь найти потомков Щукина еще в 1960-е годы, когда не всякий советский человек мог отважиться на переписку с капиталистической страной. Это люди, которые изучали коллекцию в том виде, в каком она бытовала после 1917 года. Не бывает так, чтобы коллекции оставались неизменными на протяжении всей истории их бытования. Я знаю только одну такую — это коллекция английской королевы. Да и то при Карле I Кромвель успел похулиганить, и часть собрания английских королей была распродана. Это естественная жизнь любой коллекции: их, увы, часто распродают наследники. Мы же не знаем, что бы сделали наследники Щукина, если бы не произошла революция 1917 года. Можно гарантировать, что коллекция не была бы распродана? Могло быть так, могло быть иначе, и плакать на тему «какая плохая была советская власть» бесполезно. Лучшая и бóльшая часть картин осталась в России, входит в состав двух музеев мирового уровня, не самая плохая судьба для коллекции.

«Красные рыбы» Анри Матисса из коллекции С.И. Щукина и смотритель в Галерее стран Европы и Америки XIX-XX веков ГМИИ им. А.С. Пушкина. Фото: Екатерина Алленова/Артгид

Наконец, есть проблема, о которой сегодня не принято говорить: и в Москве, и в Петербурге залы Эрмитажа и Пушкинского музея с импрессионистами и постимпрессионистами не сказать чтобы ломились от посетителей. Русская публика туда, как правило, не заглядывает. В залы с картинами из щукинского собрания ходят преимущественно иностранцы. Я помню очередь на новую экспозицию импрессионистов, которая открылась в ГМИИ в 1974 году, и до сих пор могу эту экспозицию нарисовать в подробностях, настолько четко были расставлены все акценты. Кто-нибудь сейчас видел очередь в Галерею стран искусства Европы и Америки XIX-XX веков или в здание Генштаба, где экспонируется петербургская часть собрания ГМНЗИ? Не говоря уже про здание Третьяковской галереи на Крымском Валу, где вообще слышно, как сопят смотрители в пустых залах русского авангарда, который мы постоянно возим на Запад наравне с коллекциями Щукина и Морозова.

В зале Матисса на выставке «Шедевры нового искусства. Собрание С.И Щукина» в фонде Louis Vuitton, Париж MARTIN BUREAU / AFP

В фонде Louis Vuitton в Париже 22 октября открывается выставка «Шедевры нового искусства. Собрание С.И. Щукина » (Icônes de l’art moderne. La collection Chtchoukine). Впервые за долгие годы в одном музее воссоединены шедевры, собранные московским купцом Сергеем Ивановичем Щукиным, национализированные большевиками и поделенные между ГМИИ имени Пушкина и Эрмитажем. Журналиста RFI Ксению Гулиа по залам выставки в преддверии ее открытия провели внук Сергея Щукина Андре-Марк Делок-Фурко и искусствовед, автор биографических книг о Щукине Наталья Семенова.

Коллекция как предвидение

«Андре-Марк вам сейчас провел экскурсию, как сам Сергей Иванович», - замечает Наталья Семенова. Дело в том, что текстильный магнат Сергей Щукин, со страстью собиравший самые передовые на то время шедевры, с неменьшей страстью рассказывал о них гостям своего особняка на Знаменке . Он проводил экскурсии в залах особняка, стены которых были увешаны полотнами Гогена, Матисса, Пикассо - художников, которых не ценили тогда и на родине, что уж говорить о Москве.

«Русский авангард был взращен на коллекции Щукина, - отмечает Наталья Семенова в зале с сезанновским „Пьеро и Арлекином“. - Русские не были тогда обделены. Поездка в Париж могла длиться две недели, месяц, два, может, три. А приезжая в Москву, они могли хоть каждое воскресенье ходить к Сергею Ивановичу. А потом уже и три раза в неделю. Из первых рук они получали самое последнее - то, что не получал никто».

Покупая картины в Париже, московский торговец текстилем демонстрировал исключительную восприимчивость ко всему новому и необычному. Он делал выбор рискованный, новаторский, а главное - свой собственный. Щукин, обвиненный некоторыми современниками в «самодурстве» и разбрасывании деньгами, собрал коллекцию мирового значения и настолько же опередил вкусы своего века, насколько и предрек вкусы века грядущего.

Андре-Марк объясняет это чутье на грани дара предвидения своего деда постоянной работой, «текстильным глазом», тем, что он всегда был окружен коллекционерами. «Это талант, это искусство», - не соглашается Наталья Семенова.

Андре-Марк Делок-Фурко и Наталья Семенова на выставке «Шедевры нового искусства» в фонде Louis Vuitton, Париж, 19 октября 2016 г. Ксения Гулиа/RFI

После революции коллекция купца была конфискована ленинским декретом, а в 1948 году после расформирования Музея нового западного искусства шедевры поделили между собой Государственный музей изобразительных искусств (ГМИИ) имени Пушкина и Эрмитаж. Сам Щукин в 1908 году завещал все картины Третьяковской галерее. Однако в эмиграции от желания подарить коллекцию Москве он отказался и переписал завещание на детей.

Внук Щукина Андре-Марк Делок-Фурко своего деда не застал: Сергей Щукин умер в 1936 году, а Андре-Марк появился на свет в 1942-м. А о масштабе и ценности коллекции деда, которую сегодня оценивают в миллиарды долларов, узнал только в возрасте 50 лет.

«В семье ничего об этом не говорили, - рассказывает Андре-Марк. - Это было типа табу. Как будто это было унесено ветром - другая жизнь, другой период.
Я сам увидел коллекцию, когда возможно стало свободно приехать в Россию. Раньше не было особых поводов: я работал в другой области. И поэтому до перестройки я в России только два дня был случайно, но ничего не знал. Я открыл для себя коллекцию, когда мне уже было 50 лет. Я понял, какой это был уровень».

«Если считать скульптуры, в его коллекции было 276 предметов, - продолжает Андре-Марк. - Это относительно мало. Есть много коллекционеров, у которых гораздо больше предметов. Но это не про количество, а про качество. Ни у кого нет 120–130 картин самых великих художников самого лучшего периода истории живописи и самого лучшего периода творчества этих самых художников».

Сергею Щукину удалось собрать полсотни полотен Пикассо, 37 - Матисса, 16 - Гогена. В общей сложности 256 картин, а в Париж привезли почти половину. Выставка не зря проходит в частном фонде Louis Vuitton: ни один из французских государственных музеев не смог бы оплатить такую страховку.

Фонд Louis Vuitton в XVI округе Парижа ALAIN JOCARD / AFP

Коллекция как подвиг

В среду выставка, занимающая целых четыре этажа фонда Louis Vuitton, закрыта для публики. Еще ведутся последние подготовительные работы, ездит спецтехника, для сотрудников охраны проводят экскурсию. По залам в одиночестве бродит Роман Полански.

«Разве мы могли в 90-м году, когда я привезла эти черно-белые фотографии (коллекции Щукина в его особняке на Знаменке - RFI) , это представить?» - задается вопросом Наталья Семенова.

«Мы встретились 25 лет назад в Москве, в перестройку у памятника Пушкину на одноименной площади, - продолжает Андре-Марк Делок-Фурко. - Наташа стала мне объяснять, кто такой был Щукин. Ведь не было архивов, я ничего особенно не знал о моем деде, кроме того факта, что он был великим коллекционером».

Но открытия, по словам Андре-Марка и Натальи, продолжаются до сих пор.

Андре-Марк Делок-Фурко показывает фрагмент фотографии из московского особняка Щукина с неизвестным портретом женщины Ксения Гулиа/RFI

«Вот, посмотрите, - указывает Андре-Марк на размытый фрагмент черно-белой фотографии во всю стену. - Это портрет женщины. Мы везде копали с Наташей (Семеновой - RFI) : он не значится нигде - ни в архивах, ни в списках щукинской коллекции. Сегодня мы знаем все картины из его собрания, даже две картины, которые оказались в Баку (после расформирования Музея нового западного искусства в 1948 году - RFI) . Все нашли. Но одну картину видно на фотографии коллекции в особняке, а ее нигде нет. И вдруг моя жена говорит: „Но она же у нас!“ Мы, конечно, не на 100% уверены, но у нас есть картина, происхождение которой мы совершенно никогда не знали. Она всегда была в парижской квартире у бабушки. На этом портрете очень красивая женщина, и нет никакой подписи. Это можно объяснить только тем, что это была какая-то семейная драгоценность».

Пабло Пикассо «Женщина с веером» (1909 год)

На выставке представлена и первая купленная Щукиным картина Пабло Пикассо - «Женщина с веером» 1909 года. Эта покупка положила начало всемирной известности Пикассо. Непростые отношения Щукина с этим полотном рассказывают не только о его чутье коллекционера, но об открытости и готовности к самовоспитанию - то, за что Александр Бенуа назвал его собирательство не простой прихотью и баловством, а подвигом.

«Он повесил эту картину в темном коридоре, который вел из парадных комнат в столовую, где он каждый день ел, - рассказывает Наталья Семенова. - Он шел каждый день в столовую и, проходя мимо, одним глазом на нее смотрел. Он говорил, что когда смотрел на нее, у него было ощущение битого стекла во рту - такая она была ломаная и так диссонировала со всем собранием. А потом через несколько месяцев в один прекрасный день на нее взглянул и понял, что она сильная и мощная, и что без нее больше не может жить. И с тех пор, как говорил Щукин, „Пикассо овладел мною, словно гипноз или магия“».

Анри Матисс «Танец»

«С картиной жить надо, чтобы понять ее… Иного художника несколько лет не признаешь. Потом открываются глаза», - говорил Щукин. Коллекционер упорно «тренировал» вкус этой внутренней борьбой также, как тренировал характер - гимнастикой и строгим вегетарианством. Именно поэтому лестницу дома купца первой гильдии из семьи старообрядцев украсили скандальные по тогдашним меркам панно с обнаженными. Прославленные матиссовские «Танец» и «Музыка» московской публике, обремененной многочисленными табу, казались, конечно, откровенным издевательством.

Щукин, заказавший их художнику для оформления лестницы, отказывался от них, потом брал свои слова обратно, просил прощения за слабость и буржуазные предрассудки. Эти два полотна на выставке в фонде Louis Vuitton блистают своим отсутствием. «„Танец” вывозной, но он уже был на (прошлогодней выставке в фонде Louis Vuitton - RFI) Les clés d’une passion, второй раз никто не повезет такую картину сюда, - объясняет Наталья Семенова. - А „Музыка“ вообще нетранспортабельна. А одно панно без другого и через полгода опять везти в Париж - это нереально».

Анри Матисс «Красные рыбы» («Золотые рыбки»)

Именно зал Матисса Андре-Марк называет сердцем выставки. «Если с Пикассо он был под гипнозом, то здесь без всякого гипноза - любовь и праздник жизни», - говорит Наталья Семенова. Здесь - знаменитые «Красные рыбки», которые, как рассказывает искусствовед, уже после революции Матисс попросил у Щукина, чтобы выставить в Нью-Йорке, получил разрешение, но было уже поздно.

В зале Матисса представлен и триптих с «Розовой мастерской» посредине и двумя углами. Андре-Марк замечает, что здесь, также, как и в Пушкинском, он представлен неверно. В середине должен быть «Разговор», который привезти в Париж было невозможно. «Посредине Матисс разговаривает с женой Амели, а справа и слева - углы мастерской. Картина создана по принципу старинных церковных триптихов. Советские это не любили. И уже в Музее нового западного искусства с самого начала (в 1919 году - RFI) убрали „Разговор“ и поставили именно эту „Мастерскую“, иначе для них это было слишком религиозно. И как я говорил Анне (Балдассари - куратору выставки - RFI): „Ты восстановила коммунистический триптих“».

Не доволен Андре-Марк и залом Гогена, а точнее тем, как в нем расположили картины. В особняке Щукина 16 приобретенных им полотен Гогена висели одно подле другого - в виде величественного иконостаса со «Сбором плодов» в середине. В фонде Louis Vuitton 11 картин Гогена из коллекции Щукина развешаны вдоль стен на уровне глаз самым что ни на есть привычным образом. Дело в том, что организаторы беспокоились за сохранность картин: разместить их в виде иконостаса не совсем безопасно, учитывая, что в залах ожидают много посетителей.

Коллекция и справедливость

«Я всегда имел хорошие отношения с (генеральным директором Эрмитажа - RFI) Михаилом Борисовичем Пиотровским, не говоря уже об (бывшем директоре ГМИИ им. Пушкина - RFI) Ирине Антоновой, которой я подарил в 2004 году последние работы, которые Щукин купил, уже живя в Париже», - говорит Андре-Марк. Впрочем, внук коллекционера неоднократно подавал иски против Пушкинского музея и Эрмитажа, когда картины из коллекции его деда вывозили за рубеж, и требовал компенсации.

«Суды - это были акции, чтобы упомянуть имя Щукина, - рассказывает теперь Андре-Марк. - Мы были против спонсорства больших сигаретных брендов, как было в США. Мы были против эксплуатации „Танца“ как рекламы. В Риме были бумажные мешки с „Танцем“. Мы всегда считали, что картины должны быть в музеях. Никакое частное лицо не может эксплуатировать и вообще иметь такую коллекцию. И Сергей Иванович так думал. Эти картины попали куда нужно. Потом можно говорить о процессе этого „попадания“. Но это другое. Это не имеет никакого отношения к музеям. Музеи хранят имущество, которое им дает государство. Это не их личные картины, это картины государства. Они делают работу, которая нужна, очень хорошую, которая нам позволяет сегодня организовать эту выставку».

Наталья Семенова и Андре-Марк Делок-Фурко на выставке «Шедевры нового искусства» в фонде Louis Vuitton, Париж, 19 октября 2016 г. Ксения Гулиа/RFI

Наталья Семенова считает, что выставка в фонде Louis Vuitton - важнее денежной компенсации. «Я думаю, что Андре-Марк должен быть удовлетворен не тем, что его пригласили в русское посольство и дали ему русский паспорт или вручили медаль имени Пушкина. А тем, что французы в итоге благодаря поддержке российских властей смогли сделать эту выставку. Я всегда говорила, что наследники Щукина были ущемлены. Все восхваляли Матисса и Пикассо, но эти два художника были обязаны просто своим существованием Щукину. Почему наследники Пикассо и Матисса могут приезжать на все выставки и жить прекрасной жизнью? Мы сейчас не говорим о деньгах. Но я считаю, что эта выставка - больше, чем любая моральная компенсация».

Сам Андре-Марк мечтает, чтобы конфискованная большевиками и поделенная между Москвой и Петербургом коллекция его деда воссоединилась не только на несколько месяцев парижской выставки. Но, по его словам, пока это невозможно: «Если я сделаю такое предложение, Марина Лошак (директор ГМИИ им. Пушкина - RFI) скажет: „Отлично, очень хорошая идея, но, конечно, Щукина в Москву“. А Пиотровский скажет: „Ну, естественно, Щукин должен быть в Петербурге“».

Анри Матисс «Разговор»

По его словам, на сегодняшний день представляются возможными только обмены между музеями, чтобы, например, триптих Матисса с «Разговором» выставлялся в том виде, в котором его задумал художник, а не так, как его изменили после революции. «То же самое с Гогенами. Большинство щукинских Гогенов в Пушкинском в Москве. Интереснее было бы передать пять-шесть щукинских Гогенов из Эрмитажа в Москву. А Пушкинский отправил бы замечательные морозовские Гогены в Эрмитаж», - приводит другой пример Андре-Марк.

А на вопрос о том, были ли в адрес его семьи принесены извинения со стороны России, Андре-Марк отвечает так: «У каждого народа свой темперамент и свое настроение, свое расположение духа. Я все-таки русский, у меня куча друзей-россиян, я их люблю, часто туда приезжаю, у меня квартира в Петербурге. Но концепт извинения в настроение этой державы в настоящее время не совсем вписывается».

Выставка «Шедевры нового искусства. Собрание С.И. Щукина» пройдет в фонде Louis Vuitton с 22 октября 2016 по 20 февраля 2017 года. Стоимость билета - 16 евро. Для студентов, посетителей до 26 лет, художников и безработных предусмотрены скидки.

Французский коллекционер и меценат Бернар Арно открыл в принадлежащем ему футуристическом музее в Париже — Fondation Louis Vuitton — долгожданную выставку «Шедевры нового искусства. Коллекция Сергея Щукина». Соорганизаторами грандиозной выставки выступили Государственный Эрмитаж и Государственный музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина, произведения также предоставили Государственная Третьяковская галерея и ряд других музеев. Всего в выставке участвует около 130 работ из собрания Сергея Щукина , плюс 30 работ русского авангарда, плюс специально сделанная к выставке видеоинсталляция Питера Гринуэя и Саскии Боддеке .

Впервые после того, как знаменитая частная коллекция была экспроприирована большевиками и сначала слита с другой знаменитой коллекцией — Ивана Морозова , а потом раздергана по двум музеям — ГМИИ им. Пушкина и Эрмитажем, у публики появилась возможность увидеть ее если не целиком, то достаточно полно, чтобы оценить легендарную смелость Сергея Щукина, первым начавшего покупать радикальное французское искусство: Пабло Пикассо , Анри Матисса , Поля Гогена . И не просто для личного пользования или чтобы спрятать в швейцарских загашниках, но покупать для того, чтобы выставлять в своем доме на обозрение всем желающим.

Фото предоставлено Министерством культуры РФ

Образ дома коллекционера — то, на чем держится выставка. Зрителям предлагается совершить воображаемую экскурсию по его особняку. Первыми такую экскурсию совершили сам хозяин музея Бернар Арно , министр культуры РФ Владимир Мединский , передавший организаторам выставки поздравления и благодарность от президента РФ Владимира Путина (он должен был открывать выставку вместе с Франсуа Олландом , но визит первых лиц не состоялся по известным политическим причинам), наши знаменитые музейщики Ирина Антонова , Марина Лошак , Михаил Пиотровский , Зельфира Трегулова , архитектор Фрэнк Гери , построивший здание музея, внук Щукина Андре-Марк Делок-Фурко и исследователь биографии коллекционера Наталья Семенова , много сделавшие для того, чтобы эта выставка осуществилась. Художников в этой компании представлял живущий в Париже патриарх советского нонконформизма Оскар Рабин , несмотря на очень преклонный возраст внимательно осмотревший все залы.

В гостях у Сергея Щукина

Прежде чем встретить сами шедевры, зрители видят перед каждым большим тематическим залом стену с подобием черно-белой фрески — увеличенными архивными фотографиями щукинского дома в Москве, под завязку забитого искусством. Что точно соответствует выражению критика Якова Тугендхольда , писавшего о посещении особняка Щукина: «Картины висят так близко, что кажутся одной большой фреской или иконостасом».

Фото предоставлено Министерством культуры РФ

Куратор Анна Балдассари не стала буквально реконструировать модную 100 лет назад «шпалерную» развеску, дав картинам достаточно «воздуха», как положено по нынешним санитарно-эстетическим нормам. Тем не менее на первом по смыслу, нижнем этаже (а грандиозная выставка заняла все четыре этажа музея) воспроизведены арочные своды, которые были в вестибюле щукинского дома.

Здесь показано, с чего начинал Щукин, — этот зал получил название «Первая коллекция». Это самые разные направления конца XIX века: прерафаэлиты (псевдоготическая шпалера Эдварда Берн-Джонса ), английские художники Джеймс Патерсон , Фрэнк Уильям Брэнгвин — сегодня почти забытые, а когда-то модные, Фриц Таулов , Пьер Пюви де Шаванн и затесавшийся в их компанию Густав Курбе . Тут становится понятно, что у коллекционера не сразу появилось прославившее его чутье, что сперва он долго «пристреливался», чтобы потом научиться снайперски выбирать те вещи, которые обессмертили его коллекционерский талант. «Сначала он даже покупал Сурикова и Похитонова , но быстро понял, что это не его, и больше никогда к русским художникам не возвращался», — рассказывает старший научный сотрудник ГМИИ им. Пушкина Алексей Петухов .

В чутье Щукина можно убедиться в ударных, ключевых залах выставки, сконцентрированных вокруг нескольких главных имен коллекции. Это «Розовая гостиная. Анри Матисс», «Кабинет Пикассо», «Большой иконостас» (цикл работ Гогена плюс Ван Гог ). Именно в этих больших залах, показывающих великих художников во всей их мощи и так, как они висели у Щукина, французское название выставки «Иконы нового искусства» кажется как нельзя кстати: да, это те образы, которым сегодня поклоняется весь мир.

Эти залы перемежаются другими, где картины собраны по жанрам: два зала с пейзажами (импрессионистическими и кубистическими), несколько с портретами, — в таком отборе, по замыслу куратора, более наглядно развитие самой живописи, смена стилей и приемов, отличавшаяся особой бурностью на рубеже XIX-ХХ веков.

Русские голоса

Наконец, сложная структура выставки включает еще одну тему, остающуюся актуальной и сегодня. Помимо самой коллекции Щукина, куратор Анна Балдассари решила поместить в экспозицию работы русских авангардистов, которые вдохновлялись увиденным в его общедоступном, открытом с 1911 года частном музее. Несколько залов показывают диалог русских художников с их французскими коллегами: Малевич висит рядом с Матиссом, Татлин соседствует с Пикассо и Браком . Особо впечатляет зал-часовня, или капелла, с открывающейся ломаной стеклянной крышей. Здесь «Черный квадрат» (авторское повторение Казимира Малевича 1929 года) и «Зеленая полоса» Ольги Розановой , произведения Александра Родченко — беспредметные работы, в которых наше искусство уже оторвалось от своих французских учителей и вышло к новым рубежам. «Там, где остановился Пикассо, они пошли дальше, — говорит гендиректор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова, — поэтому нам так важно было показать русский авангард в его радикальной версии. Это важный аргумент в вечных спорах о вторичности русского искусства».

Интересно, что работы русского авангарда приехали не только из Третьяковки и ведущих региональных музеев, но и из музея маленького города Слободской рядом с Вяткой, где оказалась очень интересная коллекция этого периода.

Тему соперничества русских и французов обостряет видеоинсталляция Питера Гринуэя и Саскии Боддеке, сделанная специально к выставке. Часть героев перекочевала в нее из проекта «Золотой век русского авангарда» тех же авторов, показанного несколько лет назад в Москве. Но добавились два новых персонажа — азартный Сергей Щукин, которого в молодом актере можно узнать по наклеенным седым усам щеточкой, и Анри Матисс. С ним у Щукина вышел знаменитый казус: коллекционер сначала заказал ему панно «Танец», потом испугался его откровенности (в доме барышни!) и отказался, а потом передумал и заказал еще и панно «Музыка». Русские художники с экрана упрекают коллекционера: почему он их не покупает? что за буржуазный вкус! А он в это время общается с Матиссом. Фильм кончается тем, что Матисс говорит Щукину: «А ведь мы оказались правы». И Щукин ему отвечает со счастливой улыбкой: «Да, мы были правы».

Этот месседж очень уместен и сейчас, когда современным коллекционерам, если они любят западных художников, приходится слышать упреки в непатриотичности. Но кто знает, какое влияние их частные музеи могут оказать на развитие нашего искусства в будущем?