Алфавит. Советский ученый расшифровавший язык майя юрий валентинович кнорозов Иероглифическая письменность майя

Как уже говорилось, ацтекское письмо является, по всей верности, выродившимся потомком письменности майя. С эстетической точки зрения нельзя даже сравнивать красивые картуши, или «глифы», майя с грубым, варварским рисуночным письмом ацтекских рукописей. Между знаками обеих письменностей нет никакого внешнего сходства. Однако хотя непосредственное заимствование мексиканцами письменности майя и не может считаться вероятным, вряд ли следует сомневаться в том, что саму идею письменности мексиканские племена заимствовали именно у майя. Как и когда была изобретена письменность майя, мы не знаем и решить этой проблемы, вероятно, никогда не сможем.

Кодекс майя

Сохранившиеся письменные памятники майя не исчерпываются тремя упомянутыми выше рукописями; в ряде мест найдены великолепные стелы, в большинстве своем хорошо сохранившиеся: Эти стелы представляют собой огромные вертикальные монолитные столбы, сплошь покрытые знаками и изображениями, выполненными плоским рельефом; во многих местах найдены также большие овальные камни, или «алтари», с такими же письменами. Кроме того, обнаружены письменные знаки на расписных керамических изделиях, а также надписи, вырезанные на металле и кости.

Датировка рукописей пока недостоверна; по-видимому, они относятся к позднему периоду истории майя; стелы, возможно, принадлежат к более раннему периоду. Большинство стел датировано; более того, они служили своего рода хронологическими вехами; они воздвигались с промежутком в 5, 10 или 20 лет и регистрировали важнейшие события в жизни города за соответствующий период. Большинство дат на стелах относится к девятому или десятому циклу хронологии майя (То есть приблизительно ко второй половине третьего и первой половине четвертого века н.э.).

Картуши представляют собой группу рисуночных сильно стилизованных знаков, заключенных в общую рамку; они внешне имеют некоторое, совершенно случайное, сходство с египетскими картушами.

В целом письмо не расшифровано, расшифрованы лишь календарные и некоторые цифровые знаки. Досаднее всего то, что секрет письменности майя был утрачен лишь полтора столетия тому назад. Известно, что в период испанской экспансии майя обладали большим количеством рукописей. По свидетельству испанских источников, майя писали «иероглифическим» письмом вплоть до конца XVII в., и некоторые испанцы, очевидно, умели читать иероглифы майя. Впрочем, мы не уверены в том, что письмо того периода было тождественно более раннему.

Система письменности майя

По иронии судьбы главным источником наших знаний по истории и цивилизации майя, а также всех сведений о письменности майя является сочинение того человека, на котором лежит, по-видимому, вся ответственность за массовое уничтожение майянских рукописей. Этим человеком был Диего де Ланда (1524-1579) - второй епископ Юкатана. К сожалению, сохранилась лишь часть труда «Belacion de las cosas de Yucatan» записанного около 1566 г. 1 См. в переводе Ю. В. Кнорозова на русский язык; Диего де Ланда, Сообщение о делах в Юкатане, М.-Л., 1955. - Прим. ред. Восьмое издание этой книги было предпринято в 1941 г.; она была опубликована в английском переводе известным американистом Альфредом М. Тоззером. Многочисленные примечания, полная библиография и перевод четырех удачно выбранных ранних испанских документов, содержащих сведения о древних майя, делают эту публикацию важным пособием по древним майя вообще.

Мы не располагаем достаточными данными о системе письменности майя. По данным Диего де Ланды, она состояла из «букв», «знаков», «цифр» и «значков». Ланда приводит как названия, так и начертания «букв» «алфавита» майя.

«Алфавит» майя, записанный епископом Диего де Ланда.

Впрочем, хотя «прочесть» некоторые из «букв» оказалось нетрудно, современные ученые, пытавшиеся воспользоваться этим алфавитом для дешифровки письменных документов майя, потерпели неудачу. В настоящее время большинство ученых считают, что алфавит Диего де Ланды является более или менее искусственным. Однако они в дают ответа на вопрос о том, что же представляет собой этот алфавит - изделие испанцев, туземную мистификацию или же, наконец, неправильно понятый ключ к действительно сложны знакам письменности майя.

Хотя проблема в целом все еще не решена, тем не менее уже сейчас можно сказать, что письмо майя является в графическом отношении отчасти рисуночным, отчасти схематизированным, а по своему существу - идеографическим и отчасти фонетическим.

К началу XX в. утвердилось отрицательное отношение к списку де Ланды и к первым попыткам дешифровки письменности майя. Письмо майя стало рассматриваться как идеографическое. Наличие фонетических и, в частности алфавитных знаков отрицалось полностью, и все знаки толковались как идеограммы, символы или ребусы. В 1951 г. советскому ученому Ю. В. Кнорозову удалось доказать, слова майя записывались главным образом при помощи слоговых знаков, а также прочесть несколько слов, записанных фонетически. Основным критерием правильности расшифровки служили перекрестные чтения, основанные на одинаковом чтении знаков в разных словах. На основании прочтенных знаков было уже сравнительно легко установить значение других знаков алфавита майя и изучить принципы написания слов. В настоящее время наиболее важной проблемой является изучение лексики и грамматики языка иероглифических текстов. Монополизировавшие письменность жрецы майя писали на древнем языке, который сильно отличается от известного нам по записям миссионеров языка майя XVI в. Поэтому чтение надписей майя зависит от успехов филологии. - Прим. ред.

Благодаря трудам Диего де Ланды нам известно чтение знаков, обозначающих дни и месяцы.

Знаки майя, обозначающие названия дней. Знаки майя, обозначающие названия месяцев.

День обозначался словом кин «солнце». Календарь майя был еще сложнее происшедшего от него календаря ацтеков, и их календарные термины не совпадали. В календаре майя было два вида месяцев: у «луна», который состоял из 30 дней, и винал , который состоял из 20 дней и был основой солнечного года - тун а. Солнечный год состоял из 18 винал ов и пяти дополнительных дней. У майя не было високосного года, но длина тропического года была определена очень точно. 20 тун ов образовывали один катун , или эдад из 7200 дней (20x360), 20 катун ов были равны одному бактун"у из 144 000 дней. Месяцы имели свои названия и порядковые номера от 1 до 13; условный период в 260 дней - цолкин в сочетании с тун ом образовывал цикл майя, равный примерно 256 годам.

Счисление было двадцатиричным. Знак для нуля (майя поняли значение нуля на несколько столетий раньше, чем другие народы мира) был похож на раковину; числительные 1-4 обозначались точками; числительные 5, 10, 15 - палочками, линиями или полосами; числительное 20, возможно, передавалось изображением луны; знаки, кратные 20 (400, 8000, 160 000 и т.д.), пока достоверно не известны; не исключено, что их обозначение было связано с понятием разряда.

По мнению Диего де Ланды и других испанских авторов того времени, письмо майя «было исключительной привилегией жрецов, сыновей жрецов, некоторых наиболее важных сановников...», однако «не все жрецы умели дать его описание». Письменность почиталась столь высоко, что ее изобретение и написание книг приписывались самым главным богам майя: Ицамне - сыну бога-творца, и Унаб Ку - богу неба и солнца.

Автор популярных научно-фантастических романов «Астровитянка», «Теория катастрофы» и «Возвращение астровитянки», доктор физико-математических наук Ник. Горькавый готовит к публикации сборник своих научных сказок под названием «Звёздный витамин». Предлагаем вам первыми прочитать новую сказку из этой книги.

В самой середине ХХ века жил в Петербурге молодой человек по имени Юрий Кнорозов. Был он лингвистом, специалистом по древним языкам. А домом ему служила маленькая комнатка, заполненная книгами до самого потолка, в знаменитом петербургском музее - Кунсткамере. Кнорозов разбирал музейные экспонаты, пострадавшие от недавней страшной войны, а в свободное время изучал странные рисунки древних индейцев майя.

Юрий заинтересовался их разгадкой, прочитав работу авторитетного немецкого исследователя Пауля Шелльхаса, заявившего, что письменность индейцев майя, создавших в экваториальных джунглях Америки поразительную тысячелетнюю цивилизацию, навсегда останется нерасшифрованной. Кнорозов не согласился с немецким учёным. Молодой лингвист воспринял проблему расшифровки письменности майя как личный вызов: каждая загадка должна иметь отгадку!

Конечно, капитулировать перед секретом индейских иероглифов нельзя, но как разгадать смысл этих странных округлых рисунков?

Судьба улыбнулась молодому учёному. В один прекрасный день Юрий нашёл среди старых книг, уцелевших от огня войны, два редчайших тома: «Кодексы майя», изданные в Гватемале, и «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланды.

История этих книг уходила корнями в далёкое и драматическое прошлое.

В 1498 году Христофор Колумб открыл Америку - новый континент, богатый золотом, землёй, людьми и разными диковинами. В Новый Свет хлынули испанские конкистадоры (см. «Наука и жизнь» № 9, 2009 г., c. 86). Огромные государства инков и ацтеков рухнули под ударами дерзких пришельцев, закованных в металлические латы и скачущих на удивительных животных, называемых лошадьми. Ружья испанцев, которые рождали гром и убивали на расстоянии, казались индейцам орудием богов. Вместе с солдатами в Америку прибыли католические монахи - обращать новые языческие народы в христианскую веру. Эти священники стали фактическими правителями новых земель.

На полуостров Юкатан, населённый индейцами майя - интеллектуалами доколумбовой американской цивилизации, испанцы высадились в 1517 году, но, в отличие от инков и ацтеков, майя упорно сопротивлялись завоевателям. Лишь тридцать лет спустя испанцы овладели Юкатаном, правда, сражения с непокорными индейцами в дальних провинциях продолжались ещё почти двести лет.

В 1549 году на Юкатан прибыл монах-францисканец Диего де Ланда. Он рьяно взялся искоренять язычество и ересь среди индейцев. Монаха возмущали принятые среди индейцев приношения в жертву богам живых людей. Он решительно насаждал христианскую религию, используя пытки и костры, на которых сжигали непокорных.

Цивилизация майя насчитывала четыре тысячелетия. У индейцев были своя письменность и даже библиотеки рукописных бумажных книг, называемых кодексами. Кодексы не имели переплёта и складывались гармошкой.

Де Ланда писал про индейцев майя:
«Эти люди употребляли также определённые знаки или буквы, которыми они записывали в своих книгах свои древние дела и свои науки. По ним, по фигурам и некоторым знакам в фигурах, они узнавали свои дела, сообщали их и обучали. Мы нашли у них большое количество книг с этими буквами, и, так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, мы их все сожгли; это их удивительно огорчило и причинило им страдание».

Епископ Диего де Ланда, сжигая книги майя, которые рассказывали не только об истории и астрономии, но и об языческих богах, поступал в согласии со средневековыми обычаями церкви. Архиепископ Мехико дон Хуан де Сумаррага складывал костры из рукописных книг ацтеков, испанский кардинал Хименеса велел сжечь 280 тысяч томов из библиотеки Кордовы, собранной арабами. Но история жестоко наказывает людей, сжигающих книги. Века инквизиции закончились утратой влияния церкви.

Диего де Ланда практически уничтожил всю литературу индейцев майя. Сегодня в мире осталось всего три кодекса. Эти рукописные книги хранятся в мадридском, дрезденском и парижском музеях как бесценные реликвии.

Индейцы прятали от инквизиторов свои кодексы в гробницах и пещерах, но там их губил влажный экваториальный климат. Слипшиеся в известковые комки древние кодексы из индейских гробниц ещё ждут своих исследователей. Технологии будущего должны помочь раскрыть и прочитать хрупкие страницы. Эти непрочитанные книги смогут многое рассказать об интереснейшей древней культуре индейцев.

Диего де Ланду поразила цивилизация майя. Он вёл записи о нравах и обычаях майя и даже попробовал с помощью грамотных индейцев установить соответствие между испанским алфавитом и иероглифами майя, которые он принимал за буквы индейского алфавита. Записи Ланды нашёл в испанских архивах и опубликовал триста лет спустя французский исследователь Брассёр де Бурбур.

Книга, написанная епископом Ландой, и кодексы майя, избежавшие сожжения на кострах, разведённых по его же воле, вызвали ожесточённые споры среди современных лингвистов. Ланда записал три десятка иероглифов майя в качестве букв алфавита, но исследователи вскоре поняли, что индейские иероглифы не могли быть буквами - их слишком много. И хотя индейцев майя к ХХ веку уцелело немало, среди них не осталось никого, кто знал бы древнюю письменность и мог бы помочь учёным.

Главным специалистом в мире по расшифровке письменности майя считался Эрик Томпсон - американский учёный британского происхождения. Он много сделал для раскрытия тайн цивилизации майя. Даже в свадебное путешествие они с женой отправились в американские джунгли, верхом на мулах, выбрав маршрут так, чтобы попутно исследовать развалины древнего города майя.

Томпсон отвергал мысль о том, что иероглифы майя представляют собой буквы или слова. Он считал их символами, картинками, которые выражают идеи, а не звуки. Например, красный свет светофора - символ, который не соотносится со звуком. Его нельзя произнести, но, подобно иероглифам майя, он сообщает идею: идти через дорогу нельзя.

Символическая теория Томпсона превращала расшифровку иероглифов майя в практически невыполнимое дело - попробуйте достоверно догадаться, какой символический смысл вкладывали индейцы в каждый из многих сотен своих рисунков! Томпсон с большим пренебрежением относился к книге епископа Ланды: «Знаки, которые приводит де Ланда, - недоразумение, путаница, глупости... Можно растолковывать отдельные рисунки. Но вообще письменность майя никто и никогда не сможет прочитать!..»

Мало того, что теория Томпсона была ошибочна, она мешала расшифровке иероглифов майя ещё и тем, что учёный, будучи мировым авторитетом, не терпел в майянистике инакомыслящих. Случалось, выступит какой-нибудь лингвист против теории Томпсона - и вскоре оказывается безработным.

Но судьба Кнорозова от мнения Томпсона не зависела. Юрия не устраивала американская символическая теория, и он несколько лет ломал голову над разгадкой тайны рисунков майя.

Кнорозов засыпал в своей маленькой комнатке утомлённый дневной работой и размышлениями, и ему снился берег Карибского моря. Индейцы сидят у костров, что-то рассказывают друг другу, смеются. Юрий напряжённо вслушивается в их речь, пытаясь различить знакомые слова, - и не может. Как ему хотелось попасть в страну майя и побродить среди развалин индейских храмов! Казалось, сама древняя земля индейцев подскажет всё время ускользающий ключ к расшифровке индейских иероглифов. Но мечта о поездке в Центральную Америку была в те времена совершенно несбыточной. Молодому учёному приходилось пользоваться тем, что было в его распоряжении.

Кнорозов внимательно изучил книгу Ланды. Монах старательно записывал факты, но почему же он так напутал с алфавитом майя? Да потому, что был малообразованным человеком и вряд ли имел представление о других видах письменностей. К тому же, пробуя соотнести иероглифы майя с хорошо знакомым латинским алфавитом, де Ланда привлёк в помощники индейцев.

Молодой исследователь представил себе, как это было. Он словно услышал разговор двух людей: одного - смуглого и полуголого, другого - бледного, в тёмной глухой одежде.

Вот испанский алфавит... - епископ произносит вслух названия первых букв латинского алфавита. - Теперь напиши мне знаки вашего языка, соответствующие этим буквам!

Индеец майя угрюмо слушает монаха. Он ненавидит епископа-пришельца, который беспощадно уничтожает книги и культуру его народа. Индеец понимает, что епископ требует невыполнимого - у майя нет трёх десятков букв, из которых можно составлять слова, как это делают европейцы.

Усмехнувшись, индеец выполняет требование епископа на свой лад. Он прислушивается к названиям латинских букв и записывает тот иероглиф майя, который звучит примерно так же, как звуки, вылетающие изо рта епископа, - каждая буква любого алфавита при назывании превращается в слог: буква К - в «ка», а буква Л - в «эль». Вот индеец и привёл наиболее близкие к звучанию этих слогов иероглифы.

Хорошо! - хвалит епископ своего помощника, который мысленно над ним потешается. - Теперь напиши какую-нибудь фразу.

Помощник выводит: «Я не могу».

Мы никогда не узнаем, что имел в виду индеец майя - невозможность выполнить требования епископа либо объяснить ему принципы языка майя, или эти слова выражали просто крайнюю усталость...

Кнорозов словно очнулся ото сна. Он понял, что индеец передал иероглифами звучание названий латинских букв! Тем самым он послал сообщение через века - вот так произносятся некоторые иероглифы майя. Звуки речи или фонетика - вот ключ к разгадке письменности майя, и он хитро скрыт в книге недалёкого варвара Ланды. Тем самым книга хоть частично восполняет тот урон, который неистовый монах нанёс мировой культуре, сжигая бесценные книги древней цивилизации.

Кнорозов опубликовал статью, в которой предложил новый принцип расшифровки иероглифов майя. Молодой учёный обосновал идею, что иероглифы майя можно читать вслух. Каждый из них соответствует не предмету или букве, а отдельному слову или слогу, а из слогов можно составить множество слов, обозначающих оленя, собаку, дом или имя друга. Эти слова можно произнести, можно спеть, выкрикнуть или шепнуть. Звучание их можно сопоставить с тем языком, на котором говорят современные майя. Помогло расшифровке и то, что Юрий знал слово «какао»: на фреске майя индеец держал чашку с какао, и она была подписана иероглифами.

Теория русского лингвиста вызвала бурю негодования у Томпсона. Работа Юрия Кнорозова обесценивала труд всей жизни американского исследователя - только что выпущенный каталог с полным собранием иероглифов майя и их интерпретацией как символических рисунков. Между двумя учёными разгорелась ожесточённая полемика на страницах научных журналов. За ней пристально следили другие исследователи, ломавшие голову над индейскими иероглифами, найденными не только в бумажных кодексах, но и на каменных руинах сотен городов майя в джунглях Юкатана.

Томпсон спорил не только с Кнорозовым - в среде американских исследователей он, будучи авторитетом номер один, тоже старательно выпалывал ростки инакомыслия. Но истина всегда побеждает.

Кнорозов подготовил кандидатскую диссертацию о расшифровке письменности майя. Работа была настолько впечатляюща, что молодому учёному присвоили звание не кандидата, а сразу доктора наук. Его теория давала способ прочтения любых текстов майя, превращала расшифровку индейской письменности в реальность.

Постепенно даже американские сотрудники Томпсона признали справедливость трактовки русского учёного. Исследователь индейских городов Татьяна Проскурякова с помощью метода Кнорозова сумела прочитать иероглифы, найденные на каменной стене в древнем городе Паленке. Они оказались жизнеописанием правителей майя.

К Юрию Валентиновичу Кнорозову пришло мировое признание: в России он получил Государственную премию, президент Гватемалы пригласил его посетить земли древних индейцев и вручил Большую золотую медаль, а президент Мексики наградил русского учёного серебряным орденом Ацтекского орла - высшей наградой для иностранцев. Но важнее всего было то, что сбылась мечта Кнорозова - он своими глазами увидел страну древних майя. Сидя на берегу тёплого моря под шелестящими пальмами, учёный смотрел на южные звёзды и был счастлив.

Томпсон, не соглашавшийся с теорией Кнорозова, написал коллегам гневное письмо, в котором предрёк, что к 2000 году его символическая трактовка иероглифов майя полностью победит фонетическую теорию Кнорозова. Письмо было опубликовано в 2000 году, уже после смерти Томпсона и Кнорозова, но к этому времени все учёные мира признали правоту русского лингвиста, который вернул язык онемевшей цивилизации майя - грандиозной и уникальной.

Благодаря труду Кнорозова мы узнали имена реальных людей, живших тысячелетия назад: художников и скульпторов, императоров и жрецов. Древние индейцы выращивали урожай, разгадывали тайны небосвода, защищали родные города от врагов (см. «Наука и жизнь» №№ , , 2010 г.). Они заслужили своё право остаться в истории мира, и помог им в этом тысячелетие спустя один молодой человек, живший в тихой музейной комнатке в Санкт-Петербурге.

Письменность майя. Общая характеристика

Вряд ли удастся найти другую область научных исследований, в которой при столь большом количестве затраченных усилий результаты труда были бы столь же мизерными, как при попытках расшифровать письменность майя.

Суть проблемы состоит не в том, что нам абсолютно непонятно содержание надписей, а в том, что существует разница между пониманием общего значения знака и возможностью подобрать ему в языке майя эквивалент. Больше всего успехов достигнуто в расшифровке тех иероглифов, значения которых связаны с календарными датами или с астрономией. Например, уже к середине XIX в. французский аббат Брассер де Бурбург, изучив рукопись "Сообщения о делах на Юкатане" Диего де Ланды, сумел при помощи сведений, сообщаемых этой книгой, расшифровать иероглифы, обозначающие дни календаря майя, и правильно интерпретировать систему счисления, основанную на точках и черточках, примеры которой имеются в кодексах майя. Исследователям быстро удалось понять, что тексты майя записывались в две колонки, слева направо и сверху вниз. К концу XIX в. ученым Европы и Америки удалось расшифровать практически все иероглифы майя, связанные с календарем и астрономией: знаки, обозначающие числа 0 и 20; знаки, которые служили для обозначения сторон света и связанных с ними цветов; знак, обозначающий планету Венера. Удалось также расшифровать иероглифы, обозначающие месяцы календаря, рисунки которых были приведены в книге Ланды, и календарную систему "длинного счета". В начале 30-х годов XX в., в результате очень успешного сотрудничества между астрономами и специалистами в области письменности майя, удалось найти решение загадки так называемой "лунной последовательности". Но после таких научных триумфов успехов в этой области становилось все меньше и меньше. Это привело к тому, что некоторые пессимисты начали совершенно необоснованно выдвигать гипотезы, будто в этих текстах и не содержалось ничего, кроме заклинаний, относящихся к культу, связанному с календарем и астрономией.

Если в качестве базисной предпосылки мы примем предположение, что у майя существовала-таки некая система иероглифов, используемых для записи текстов, не связанных с календарем, то окажется, что существует весьма ограниченное количество вариантов, что могла представлять такая система. Здесь следует вспомнить, что в пиктографических системах письменности каждый знак является не чем иным, как изображением того предмета, на который он ссылается, - для некоторых примитивных народов мира этого достаточно. Совершенно очевидно, что нельзя изобразить в картинках все, что необходимо передать. И как указывает профессор Лаунсбури, именно поэтому каждая из известных систем письменности, которая не является просто набором пиктограмм, развивается в двух направлениях - ее знаки приобретают семантический и фонетический аспект.

Развитие семантического аспекта знака означает, что определенный символ начинает выражать абстрактное понятие, которое не имеет однозначного визуального соответствия. Примером такого процесса может служить изображение пламени, используемое для выражения понятия "горячий". Подобные принципы развития смысловых значений в иероглифической письменности являются практически универсальными. Через подобные стадии развития прошли письменные системы большинства языков мира, использующих иероглифику. Применяемая в чистом виде, подобная система может быть названа идеографией, и для прочтения записанной с ее помощью информации не требуется корреляции такой системы с каким-либо конкретным языком. К подобным идеографическим системам относятся наборы математических символов, например используемая современной цивилизацией система арабских цифр, для которых в каждом из языков мира имеются свои собственные названия. То же самое справедливо и для системы счисления майя, основанной на употреблении точек и черточек.

В чистом виде идеографические системы письма практически никогда не употребляются, поскольку из-за большой смысловой нагрузки каждого знака записанную информацию невозможно декодировать однозначно. Большинство народов, имеющих системы письменности, старалось сократить двусмысленность, и вместо использования идеографии предпринимались попытки сближения систем письменного языка с фонетической системой языка устной речи. Самым простым и общеизвестным примером того, как это можно осуществить, являются шарады и ребусы, в которых идеографические символы используются для передачи фонетического звучания слова или слога. Несомненно, что, будучи детьми, мы все с удовольствием пытались решить такие ребусы, но для таких народов, как миштеки и ацтеки, система письменности, основанная на подобных принципах, была единственной, которую они знали. Но даже такая, "шарадная", система записи не исключает двусмысленности. Большинство древних систем письма, такие, как китайская, шумерская или египетская, являются тем, что называется "логографией", - в каждой из этих систем иероглиф, который обычно обозначает целое слово, является конечной формой развития идеографического, или "шарадного", символа: Но гораздо чаще один и тот же иероглиф объединяет в себе.и семантическое и фонетическое значение и является, таким образом, сложным знаком. Одним из типов таких знаков являются "шарадные", фонетические символы, к которым добавляется какой-либо указатель их семантического значения. Другим типом являются семантические, то есть идеографические, знаки, связанные с фонетическими указателями. Поскольку с течением времени языки обычно изменяются, фонетический компонент записи постепенно становится все менее и менее очевидным, что хорошо видно на примере китайского языка. Но гораздо более серьезной проблемой письменности, основанной на логографической системе, является ее громоздкость: для того чтобы научиться читать на китайском языке, необходимо запомнить по крайней мере семь тысяч знаков. Процесс упрощения письменности неизбежно приводит к тому, что все более и более важную роль начинает играть система записи фонетического звучания слова. Поэтому обычно возникает что-то вроде слоговой азбуки, состоящей из фонетических символов. Поскольку количество фонем - самых мелких частей, которые можно выделить в звуковой речи, - в любом языке ограничено, количество знаков такой азбуки тоже будет ограниченным. На конечной стадии развития письменности, когда происходит четкое отделение фонем друг от друга, возникает алфавит, который заменяет слоговую азбуку, обычно состоящую из сочетаний согласный - гласный. Это является последним шагом на пути упрощения системы письма.

Рассмотрев вкратце суть проблемы, стоит задаться вопросом: какой же была та система, которую майя использовали для записи текстов? Среди прочих материалов епископ Ланда оставил нам и знаменитый "алфавит", в котором насчитывается 29 знаков. Несколько достаточно видных специалистов по майя предпринимали попытки использовать его для того, чтбы прочитать кодексы майя и другие тексты, но все они потерпели неудачу. Некоторые из них не постеснялись даже объявить о том, что этот "алфавит" представляет собой не более чем фальсификацию. Более осторожные исследователи придерживались мнения, что эта система не является алфавитом в том смысле, который мы привыкли вкладывать в это слово. Например, в "алфавите" Ланды присутствуют целых три знака, обозначающие звук "а", два - обозначающие звук "б", и два знака, обозначающие звук "л". Во-вторых, некоторые из знаков снабжены комментариями, прямо указывающими на то, что они обозначают слоги, например "ма", "ка" и "ку". Это важное обстоятельство мы рассмотрим несколько позже.

После того как практически полную неудачу потерпели все попытки прочитать тексты майя, используя систему Ланды в качестве настоящего, фонетического алфавита, некоторые из исследователей бросились в другую крайность, заявив, что система письменности майя была чисто идеографической, хотя в ней, возможно, присутствовали и несколько "шарадных" знаков, которые изредка вставлялись в текст. Таким образом, эти ученые пытались отстоять мнение, что любой из знаков в письменности майя мог иметь столько значений и интерпретаций, сколько их могли придумать жрецы, и что только представители этой касты могли читать священные знаки, которые имели гораздо больше отношения к ритуалам, чем к лингвистике. Эта точка зрения очень сильно напоминает ту, которая бытовала по поводу египетских иероглифов, до того как Шампольон сделал свое великое открытие. Это сходство взглядов на проблему не ускользнуло от внимания советского ученого Ю.В. Кнорозова, специалиста по письменным памятникам, который занимался проблемой древнеегипетских иероглифов. В 1952 г. он начал публикацию серии исследований, в которых вновь поднял вопрос об "алфавите" Диего де Ланды и о возможности использования майя элементов фонетического письма.

В текстах кодексов, если не учитывать различные варианты написания, присутствует примерно 287 знаков. Если система письменности майя была чисто алфавитной, тогда получается, что в языке, на котором написан текст, должно было содержаться именно такое количество фонем. Если же эта система была чисто силлабической, то есть слоговой, тогда количество фонем составляло бы половину. Но это совершенно невозможно с чисто лингвистической точки зрения. С другой стороны, если все знаки текста являются идеограммами, то есть каждый из знаков представляет собой чисто понятийную единицу, в системе письменности майя существовало невероятно малое количество знаков, которых не могло хватать для полноценной коммуникации в рамках довольно развитой цивилизации. С учетом всего этого Ю.В. Кнорозов сумел предоставить убедительные доказательства того, что письменность майя представляла собой смешанную логографическую систему, которая соединяла, подобно системам письменности Китая или Шумера, как фонетические, так и семантические элементы, и что, кроме этой системы, майя имели и другую - достаточно сложную слоговую азбуку.

За отправную точку своих исследований Ю.В. Кнорозов взял "алфавит" Ланды. К этому времени Эрику Томпсону уже удалось показать, что ошибка Диего де Ланды состояла в том, что он, по-видимому, не сумел объяснить тем, от кого он получил свои сведения, что именно он хочет, и местные жители сообщили епископу не значения букв, а их названия. Если взглянуть, например, на первый из знаков "Б" в "алфавите", то сразу видно, что по своим очертаниям этот знак напоминает отпечаток ступни на дороге. На языке юкатеков слово "дорога" звучит как "би", и именно так в испанском алфавите называется буква, обозначающая звук "б". Но в отличие от испанского языка система знаков, использующихся в письменности майя, представляет собой не алфавит, а неполную слоговую азбуку. Кнорозову удалось показать, что широко распространенные в языке слова, звучащие как последовательность согласная - гласная - согласная (С-Г-С), записывались майя при помощи двух слоговых знаков - СГ-СГ, в которых последняя гласная, обычно совпадающая с первой, не читалась. Доказательством того, что майя использовали именно фонетический, силлабический тип письменности, могло бы послужить прочтение знаков, и правильность ряда прочтений, выполненных Кнорозовым, подтверждается тем контекстом, в котором эти знаки появляются в текстах кодексов, и особенно иллюстрациями, сопровождающими некоторые из отрывков текста.

Если бы этим все дело и ограничивалось, то чтение иероглифов майя превратилось бы в очень простую задачу, но, к сожалению, существует еще целый ряд проблем, важную роль играет и правильное понимание значения иероглифов майя. Имеется довольно много свидетельств того, что элементы фонетического письма часто добавлялись к элементам идеографики, для того чтобы облегчить их прочтение. Они добавлялись либо в виде префиксов, которые указывали, каким должен быть начальный звук слова, либо в виде постфиксов, которые указывали на чтение последней согласной. Если удастся расшифровать значение этих знаков, это позволит значительно продвинуться в дешифровке письменности майя. В этой области предстоит сделать еще очень много - например, одно только окончательное подтверждение семантической и фонетической правильности прочтений Ю.В. Кнорозова требует огромных усилий.

Было бы несправедливо не упомянуть здесь работы Эрика Томпсона и других, которым удалось добиться успехов в расшифровке еще нескольких иероглифов майя, не связанных с календарными датами. Так, заслуживает внимания то, что упомянутый в "алфавите" Ланды знак "ти", по данным современных исследований, представляет собой префикс, имеющий значения предлога места "у", "на", а значение первого из двух знаков, которые Ланда обозначил латинской буквой "U", было расшифровано как соответствующее притяжательному местоимению третьего лица единственного числа со значением "его" или "ее", Томпсону удалось также расшифровать значения нескольких знаков, имеющих отношение к столь важной для языка майя категории числительных. Например, ему удалось выделить идеограмму, которая соответствует слову "те", имеющему значение "дерево" или "лес", - знаку, который использовался при подсчете единиц времени.

Поскольку во всех трех имеющихся в нашем распоряжении кодексах майя имеется множество таблиц и иллюстраций и, кроме того, в текстах очень часто встречаются отрывки, имеющие отношение к датам 260-дневного календаря, то никто из специалистов не сомневается в том, что их содержание связано исключительно с религией и астрономией. Текст этих кодексов представляет собой свод утверждений эзотерического характера, которые, несомненно, должны были читаться на древнеюкатекском языке. Очень похоже, что содержание многих отрывков этих кодексов перекликается с содержанием отрывков из книг "Чилам Балам".

Какие же сведения тогда содержатся в надписях майя? Вплоть до недавнего времени большинство специалистов полагали, что содержание надписей не слишком отличается от содержания книг, и, более того, существовало мнение, что все календарные даты, записанные на монументах, связаны с существованием некоего культа, в котором обожествлялись различные периоды, хотя еще Джон Ллойд Стефенсон придерживался совершенно другого мнения. В своих записях, посвященных Копану, он писал: "Я полагаю, что на его памятниках вырезана история. Они все еще ждут своего Шампольона, который потратил бы на них силы своего пытливого ума. Кто же сумеет прочесть их?"

В 1958 г. Генрих Берлин опубликовал свидетельства того, что в системе письменности майя существует вид специальных знаков, так называемых "иероглифов эмблемы", связанных с некоторыми из известных археологам поселениями. Такие знаки легко выделить, поскольку они обычно сочетаются с определенными элементами иероглифики, которые появляются вместе с каждым из них. Специалистам уже удалось точно идентифицировать "иероглифы эмблемы" восьми "городов" классической эпохи: Тикаля, Пьедрас-Неграс, Копана, Киригуа, Сейбаля, Наранхо, Паленке и Йашчилана. Берлин предположил, что эти знаки либо обозначали названия самих "городов", либо династий, которые правили в них, и выдвинул предположение, что на стелах и других монументах этих городов были зафиксированы исторические события.

Следующий прорыв в этой области был сделан известным американским специалистом по майя Татьяной Проскуряковой, которая проанализировала надписи на 35 памятниках из "города" Пьедрас-Неграс, помеченных календарными датами майя. Она обнаружила, что существует определенная закономерность в том, как такие памятники располагались перед архитектурными сооружениями, - все монументы образовывали семь отдельно стоящих групп. В пределах каждой из таких групп календарные даты стел укладывались в период, который не превышал средней продолжительности человеческой жизни. Исходя из этого было сделано предположение, что каждая группа представляла собой своего рода "летопись" одного правления. К настоящему времени существует уже целый ряд фактов, подтверждающих это. На первом монументе каждой группы изображалась фигура, чаще всего молодого человека, сидящего в нише, расположенной над платформой или цоколем. На такой стеле обычно высечены две важные календарные даты. Одна из них, к которой добавлялся иероглиф в форме головы животного с подвязанной щекой, указывала на время прихода данного персонажа к власти; другая, сопровождавшаяся иероглифом в виде лягушки с поднятыми вверх лапками, - на время рождения этого человека. Более поздние монументы той же группы были, вероятно, связаны с такими событиями, как браки и рождение наследников. Татьяне Проскуряковой удалось идентифицировать знаки, связанные с именами и титулами, особенно с именами и титулами женских персонажей, которые достаточно четко выделяются в скульптуре классической эпохи майя. Также на стелах часто встречаются указания на военные победы, особенно если правителю удалось захватить в плен какого-либо важного врага.

Таким образом, фигуры, вырезанные на рельефах классической эпохи, изображают не богов и жрецов, а представителей правящих династий, их супругов, детей и подданных. Когда каменные "летописи" одного правления подходят к концу, следующая последовательность изображений начинается с того же самого мотива - прихода к власти нового правителя. Возможно, самая полная из "хроник" правления светских владык древних "городов" майя вырезана на множестве каменных притолок Йашчилана. Исходя из этих "документов", Татьяне Проскуряковой удалось реконструировать историю крайне воинственной династии, известной под условным именем "Ягуаров", которая правила этим городом в VIII в. н. э. Записи начинаются с воспевания подвигов правителя по имени Щит-Ягуар, власть которого в 752 г. перешла к человеку по имени Птица-Ягуар, который, по всей вероятности, был его сыном. Оба этих имени похожи на двухсоставные имена юкатеков, в которых первая часть являлась именем, унаследованным со стороны матери, а вторая - со стороны отца.

Примером того, насколько много из содержания надписей, которые сопровождают рельефы, вырезанные для ознаменования военных побед, может быть к настоящему времени если не прочитано, то, по крайней мере, понято, можно привести притолоку № 8 из Йашчилана, надпись на которой начинается с даты "календарного круга", соответствующей 755 г. н. э. Под этой календарной датой располагается иероглиф "чуках", обозначающий, по предположению Ю.В. Кнорозова, понятие "брать в плен", затем идет иероглиф, напоминающий изображение черепа, украшенного драгоценными камнями, который, несомненно, является именем изображенного справа пленника. В правом верхнем углу располагаются еще несколько иероглифов, один из которых - именной иероглиф самого правителя. Птицы-Ягуара (персонаж с копьем), а под ним располагается "иероглиф эмблемы" Йашчилана.

Особый интерес представляют те надписи, содержание которых указывают на влияние, оказываемое одними "городами" на жизнь других. Например, "иероглиф эмблемы" Йашчилана появляется вместе с одним из центральных женских персонажей на фресках в Бонампаке, а "иероглиф эмблемы" Тикаля достаточно часто встречается на монументах в Наранхо. Пьедрас-Неграс находится неподалеку от Йашчилана, и сейчас многие специалисты полагают, что на знаменитой притолоке № 3 из этого города изображен правитель Йашчилана, "председательствующий" на совете, который был созван примерно в конце VIII в. н. э., для того чтобы решить, кто унаследует трон в Пьедрас-Неграс.

Когда рассматривается проблема письменности майя, то неизбежно встает и вопрос: зачем вообще потребовалось этому народу рассчитывать цикл "лунной последовательности" для столь далеко отстоящих во времени эпох и зачем им понадобилось оперировать в своих вычислениях датами, связанными со столь большими периодами времени? Ответ, вероятно, связан с тем, что правители древних майя верили в астрологию, и, возможно, они советовались со жрецами о том, как связаны лунные циклы и расположение небесных светил с тем или иным событием в их стране, подобно тому как это делали египтяне, этруски, вавилоняне и многие другие народы Старого Света. В астрологии есть своя собственная логика, которая заставляла серьезно относиться к ней не только народы древности, но и таких людей, как Ньютон и Кеплер. И вряд ли нам стоит порицать майя за их веру.

Еще одной областью, которой майя уделяли много внимания, были родословные и проблемы, связанные с происхождением человека. Именно поэтому на некоторых монументах мы находим даты и изображения, которые могут быть связаны только с представлениями о том, кем являлись их отдаленные предки. Берлин сумел показать, что даты, содержащиеся в надписях Храма креста в Паленке, можно разделить на три группы. Первая группа состоит из дат, указывающих на период, столь далеко отстоящий во времени, что может быть связан только с божественным предком, жившим в легендарную эпоху; вторая группа дат соотносится с отдаленными потомками этой легендарной личности, жившими в не столь древние времена, и, наконец, третья группа дат связана с текущими историческими событиями.

До сих пор не нашлось человека, который сумел бы прочитать майяйские тексты дословно. Они еще ждут того, кто сможет расшифровать их так же, как Шампольон сумел расшифровать египетские иероглифы. Но вероятно, следует вспомнить, что именно идентификация личных имен и титулов в египетских текстах позволила великому ученому сделать это открытие, и понимание того, что именно содержат в себе тексты письма майя, открывает путь к их полной дешифровке.

В 1562 году на Юкатане в городе Мани, монах Диего де Ланда записал собранные им сведения о майя, в том числе об их письменности. Когда в 1863 году «Сообщение» Ланда было найдено, учёные всего мира принялись за расшифровку трёх дошедших до нас рукописей майя. Однако все их попытки прочесть тексты с помощью «алфавита Ланда» заканчивались неудачей. Ниже приведена с сокращениями статья «Тайна жрецов майя» Ю. В. Кнорозова, сумевшего не только разгадать тайну письмя майя, но и разработать новую систему дешифровки неизвестных языков. (Наука и Жизнь 1968)

Уже первая работа Юрия Кнорозова- небольшая статья «Древняя письменность Центральной Америки», опубликованная в 1952 году, вызвала интерес у специалистов. Ведь дотоле никому не известный молодой учёный убедительно доказывал, что письменность древних майя- одна из интереснейших загадок Нового Света- была иероглифической и, следовательно, передавала звуковую речь. Он утверждал, что рукописи майя можно прочесть и перевести. Подобные заявления были расценены, как открытый «бунт» против крупнейшего специалиста по древним майя, профессора Эрика Томпсона. Вскоре в мексиканском журнале «Ян» появилась статья самого Томпсона, в которой тот в крайне резкой форме рецензировал работу Ю. Кнорозова, категорически отверг наличие в письме майя фонетических знаков, а потому отрицал возможность дешифровки письменности, предполагая только толкование произвольно взятых иероглифов, а не их прочтение.
В подобном подходе к исследованию смешались 2 разных понятия: дешифровка и интерпретация. Первое означает отождествление знаков со словами языка; во втором случае имеет место толкование значений отдельных знаков, не дающее, однако, точного словаря языка, а в лучшем случае, обьясняющее смысловое значение отдельных слов.
Постараемся объяснить это на конкретных примерах. В рукописях майя встречается следующий знак

похожий как на кусок плетёной циновки, так и на чешую рыбы. Если знак извлечь из текста, можно до бесконечности выяснять к чему он относится- к циновке или чешуе, представляя множество доказательств и контрдоказательств. В пиктографии знаки- рисунки не имеютязыкового эквивалента, в силу чего такой метод исследования закономерен.
В иероглифичесокм же письме дело обстоит иначе. Знак «циновка» всегда пишется одинаково, потому что это не смысловой а языковой эквивалент. И хотя многие иероглифические знаки (зависит от уровня развитости письма) продолжают сохранять смысловую нагрузку и мы даже можем угадать в них изображение того или иного предмета, они уже передают не понятие «подстилка для лежания», а само слово «циновка», воспроизводя его звучание. Знак обрёл звук и стал фонетическим: он передаёт звук Ш(а), а изображает циновку или крышу из листьев пальмы; на языке майя- «шаан».
В 1955 году появилась ещё одна работа Кнорозова. В его переводе со староиспанского языка вышло первое издание на русском языке рукописи Диего де Ланда «Сообщение о делах на Юкатане». Кнорозов не только перевёл текст рукописи; он подготовил к ней сложнейший спаравочный аппарат. Вступительная статья, содержащая глубокое исследование по истории и цивилизации древних майя, была одновременно и первымобобщающим итогом его работ по дешифровке письменности майя.

История одной реабилитации
Начианя изучение иероглифических текстов майя, Кнорозов не мог пройти мимо так называемого «алфавита Ланда». Из многочисленных зарубежных пуликаций о майя, было известно, что «алфавит», якобы достаточно изучен и ценности для дешифровщика письма не представляет.

Страница из рукописи Ланда

Но когда в 1863 году Брассер де Бурбур нашёл копию рукописи епископа Ланда «Сообщение о делах в Юкатане», содержащую «алфавит Ланда», он решил, что получил надёжный ключ для чтения древних текстов. Ему удалось опознать около трети знаков из «алфавита». Однако, если к этому добавить, что многие знаки были опознаны неправильно, то станет понятно, что при попытках подставить чтение Ланда к иероглифическим текстам, возникли одни неразрешимые головоломки. Видимо Ланда привёл лишь небольшую часть знаков. Некоторые встречались в рукописях настолько редко, что ускользали от внимания исследователей, не располагавших в то время ни каталогами знаков, ни справочным материалом к записям.
Ещё большую путаницу вносили 3 примера написания слов, приводимые у Ланда, 2 из которых были совершенно непонятны. По словам Ланда выходило, что для того, чтобы написать слово ЛЭ (петля), майя писали ЭЛЭЭЛЭ. Это выглядело настолько абсурдно, что никто даже не пытался обьяснить, что, собственно, Ланда мог иметь в виду, когда приводил этот пример.

Неудачи, преследовавшие исследователей алфавита Ланда, в конечном итоге породили к нему всеобщее недоверие.
С таким же настроением подошёл к изучению и Кнорозов. Но почему Ланда, сведения которого всегда отличались исключительной точностью, именно в этом случае допускает такую неразбериху? Почему иероглифы месяцев он привёл совершенно точно (следовательно он располагал сведениями о письме), а иероглифы фальсифицировал? Ведь свою рукопись он предназначал францисканцам, а их вводить в заблуждение Ланда было совершенно ненужно. Быть может индейский «консультант» ввёл европейца в заблуждение?Если это так, то следовало внимательно разобраться в характере фальсификации, так как Ланда имел представление о характере знаков майя и обмануть его было нелегко. Между тем написания петли (ЛЭ) в виде ЭЛЭЭЛЭ представляется грубейшей, бросающейся в глаза подделкой.
Бесконечные «зачем» и «почему» лишь усиливали убеждённость Кнорозова в необходимости более глубокого исследования «алфавита». И Кнорозов приступил к работе по отождествлению знаков, приведённых де Ланда со знаками иероглифических текстов. Результат оказался невероятным: все 27 знаков алфавита (наконец можно снять кавычки) были найдены в рукописях. Испанец писал, что они соответствуют буквам испанского алфавита: над каждым знаком Ланда поставил соответствующую букву. Все буквы идут в порядке испанского алфавита, однако был замечен и ряд отклонений, причины которых следовало изучить.
То, что в алфавите отсутствовали некоторые испанские буквы, например Д, Ф, Г, Р, обьясняется просто: этих звуков не было в языке майя. Не вызывало недоумения и двойное П (этим сочетанием передавался особый звук языка майя, отсутсвующий в испанском). Но дальше начались настоящие головоломки. У Ланда букве Б соответствовал не один а целых 2 знака. То же было и с буквами Л и Ш. Может 2 разных знака читались одинаково? Но если письменность была иероглифической, то представлялось более вероятным, что так обозначались похожие слоги (например БА, БУ, БЕ, БИ), образованные от одного согласного прибавлением разных гласных. Но тогда над одной испанской буквой был бы не 1 или 2 знака майя, а все 5. Проще всего было бы предположить, что монах взял 1 или 2 первых попавшихся звука. Однако это совершенно непохоже на него: этот человек всё делал очень тщательно. По- видимому основания для выбора 1-2 знаков из 5 у него были.
Сразу же захотелось убедиться, что у майя были слоговые знаки. Ланда, хотя с оговорками, говорил: «… они пишут по слогам…»- и даже привёл пример, поясняющий такой способ написания:

Под знаками он поставил испанские буквы «МА-ИН-КА-ТИ», что означало «я не хочу». В целом пример казался ясным. Правда майя не писали иероглифы в строчку; кроме того в иероглифических текстах не удалось найтини глагола «кати» (хочу), ни местоимения «ИН» (я). Зато знак «ТИ» стоял в текстах сохранившихся рукописей как раз там, где можно было ожидать предлога «ТИ» (в).
Первый знак из этого примера- «МА»- отсутствует в алфавите Ланда (но мы знаем, что алфавит неполный); под буквой М приведён совсем другой знак. Второй и третий знаки из примера в алфавите имеются, и стоят они под теми же буквами Н (n). Четвёртый знак стоит под буквой К (k), а в примере прочтён как КА, то есть как слог. Это уже прямое подтверждение, что в алфавите Ланда слоговые знаки. Тогда, может быть и другие знаки тоже обозначают слоги? Ланда сам в трёх случаях написал над знаком не букву, а слог. Чем это обьясняется?
В испанском алфавите после И (i) идёт «Хота» (j), передающая звук, отсутствующий у майя, затем следует К (k). В языке майя было два звука К- твёрдый и мягкий. Миссионеры обозначали мягкое К испанской буквой С, которая перед А, О и У произносится как К, а перед Е и И как С. Твёрдое К обозначалось испанской К. В алфавите вслед за И стоит знак, кад которым написано КА (са), и лишь потом идёт знак под буквой К (k). Но в рассматриваемом нами примере, он прочтён Ланда не просто как К, а как К`А. Столь скрупулёзно- тщательный подход к к форме написания буквы, передающей по сути дела один и тот же согласный звук, но только мягкий и твёрдый, свидетельствует о том, что монах придавал исключительное значение даже произношению отдельных звуков, стремясь указать и подчеркнуть это в своём алфавите.
После П (р) в испанском алфавите идёт Ку (q). Эту букву миссионеры не использовали для передачи какого либо звука майя, однако Ланда счёл необходимым на её месте привести 2 знака, над которыми он написал КУ (cu) и K`у (ku). Таким образом снова подчёркивалось наличие двух вариантов звука К (твёрдого и мягкого). Теперь можно было не сомневаться, что знаки, приведённые Ланда, передают именно слоги, а не отдельные звуки.
Всё это лишний раз указывало, что Ланда тщательно и в определённой системе соединил знаки майя и испанские буквы. На месте буквы Ку (q)- как она называется в испанском- Ланда привёл слоговые знаки КУ и K`у, а на месте буквы К (в испанском КА)- знаки КА и К`А. Выяснилось, что это и есть принцип Ланда: подбор слогов не по звучанию (произношению), а по названию соответствующей буквы.
Нужно было проверить столь важный вывод. Быть может пример с К- исключение, а весь алфавит построен на ином принципе? Однако это легко подтвердить. Если таков принцип всего алфавита Ланда, то звук, обозначаемый буквой Б (b) читается не как Б, а как БЭ, поскольку таково её название. К сожалению, этот знак в рукописях встречается только 1 раз. Однако и в этом единственном случае, всё получилось именно так: ТИ БЭ (оба знака по Ланда), что означает «в дороге».
Следующая буква в испанском алфавите С, она называется Сэ, но читается двояко, как С и К. В рукописях им передавали мягкое К (собственно С передавалось буквой S). Если слоговые знаки действительно приводились соответственно названиям испанских букв, знак должен был читаться как Сэ. Это сразу же подтвердилось: название месяца СЭК было записано 2 знаками СЭ и КА, причём оба были из алфавита Ланда. Сомнения окончательно исчезли.
Однако работа была далека от завершения. Теперь предстояло разобраться с двумя примерами- головоломками. Это было тем более важно, что Ланда приводил их именно в качестве доказательства правильности своего алфавита.
В первом из них было записано слово ЛЭ (петля, силок). Знак, над которым написано ЛЭ в алфавите стоит под буквой Л (l), по – испански название буквы Эле. Но в документе было написано не ЛЭ, а Э-ЛЭ-Э-ЛЭ. Но при внимательном рассмотрении стало ясно в чём тут дело.
В старину в русских школах учитель диктовал детям: «Напишите слово «баба»: БУКИ-АЗ-БУКИ-АЗ… баба». Эти же самые БУКИ-АЗ, только испанские и записал секретарь, видимо под диктовку Ланда. Произнося слово ЛЭ, монах сначала назвал его по буквам, а затем целиком: ЭЛЭ (название буквы Л), Э (название буквы Э, совпадающее с её звучанием), ЛЭ (слово целиком). Писец, очевидно не очень понимавший этот диктант, очевидно прилежно записал иероглифами всё, что услышал, после чего и родилось абсурдное Э-ЛЭ-Э-ЛЭ.
Чтобы проверить свою догадку, Кнорозов начал искать слово ЛЭ в рукописях и нашёл его. Оно было записано там с помощью знаков ЛЭ и Э, указанных Ланда.
Теперь можно было перейти ко второму примеру, столь же неясному. Естественно, что сразу возникла мысль о «диктанте»- может быть и тут сплоховал писец? Ланда указывал, что в примере третий знак обозначает слово ХА (вода) а между тем вместо этого над знаком стояло АК-ЧЭ-АХА. Попробуем продиктовать слово ХА по буквам, произнося их испанские названия. ХОТ-А… ХА. Не получилось, а ведь это единственный вариант произношения названий букв, соответствующих знакам. Правда 3 последние буквы- звуки совпадают с вариантом «диктанта», но что делать с четырьмя первыми? Однако всё разьяснилось.
В испанском алфавите есть «немая» буква H. Она сохраняется, но не произносится. Миссионеры же через неё обозначали звук Х в языке майя. Название этой буквы «Аче»! Теперь снова попробуем произнести слово ХА по буквам.

АЧЕ-А.. ХА. Всё вроде бы сошлось, кроме лишней буквы: АК-ЧЕ-АХА. Откуда она взялась? Попробуйте произнести громко в слух АЧЕ-А-ХА, и вы легко услышите этот недостающий звук. По- видимому писцу также показалось, что между А и Ч есть ещё К, который, будучи человеком прилежным, записал.
Так была разгадана ещё одна головоломка: третий знак во втором примере следовало читать просто ХА (вода). Осталось неясным как сам Ланда не исправил ошибку. Возможно он настолько доверял писцу, что не перечитывал после него текст. Именно эта доверчивость и не очень качественное изображение переписчиками самих иероглифов поставили в тупик столько исследователей.

так выглядит алфавит Ланда (по Ю. Кнорозову)

Третий этап дешифровки или окончание поиска.
В большинстве языков мира, в том числе в языках семьи майя-киче, склонение и спряжение связаны с появлением в начале и конце слога грамматических показателей. В русском языке это окончания падежей, частицы, предлоги и союзы. Именно они скрепляют разрозненные слова в осмысленное предложение. Возьмём 5 слов: комната, стол, стоять, красный, зелёный. Заложен ли какой либо смысл в этом наборе слов? Однако с введением грамматических показателей ситуация меняется: «В красной комнате стоит зелёный стол».
В тексте, написанном известным или неизвестным письмом, корню слова (если это слово повторяется) должна соответствовать устойчивая группа знаков. Грамматическим же показателям в начале или конце слова должны соответствовать меняющиеся знаки (Кнорозов называет их переменными) перед или после устойчивой группы знаков.
Так в слове «дом» буквы (знаки) будут устойчивы, а падежные окончания «дом-у», «дом-ом» будутпередаваться переменными знаками «у», «ом». Эти же грамматические категории были в языке майя.
Потому Кнорозов счёл необходимым прежде всего выявить в иероглифических текстах устойчивые группы знаков (передающие корни слов) и связанные с ними переменные знаки (передающие грамматические показатели). Видимо общее количество их не должно быть велико. Впрочем, эти переменные знаки можно сопоставить с грамматическими показателями в текстах майя колониального периода (книги «Чилам Балам»), записанных латиницей.
Работа по выявлению переменных знаков шла медленно и была чрезвычайно трудоёмкой, ведь каждое сочетание знаков (иероглиф) приходилось прослеживать по всем рукописям. При этом часто встречались затруднения самого разнообразного характера.
В иероглифических рукописях часто встречаются стёртые и полустёртые места, оборванные фрагменты и другой «брак», причинённый временем и условиями храниения. Выяснилось, что некоторые разделы рукописей, особенно Мадридской, были записаны на редкость небрежным почерком и к тому же со множеством ошибок (куда смотрели жрецы?). Не лучше обстояло дело и с каменными книгами: тропический климат сильно испортил поверхность камня.
Кнорозов всё же сумел свести иероглифы в группы. В каждую из них входили иероглифы, имеющие одинаковые, устойчивые знаки и различные переменные, уж теперь можно было свести вместе иероглифы с одинаковыми грамматическими показателями. Теперь ближайшей задачей стало изучение собственно переменных знаков.
Для того, чтобы в русском языке установить частоту показателя дательного падежа У (дом-у, храм-у, пруд-у), нужно подсчитать, сколько раз буква у встречается в конце определённых слов, но при этом не следует учитывать ситуации, когда у входит в состав корня (пр-у-д).
Изучение частоты знаков, занимающих определённое место (позицию) в словах, получило название «позиционная статистика». С её помощью можно достаточно просто сопоставить грамматические показатели языка иероглифических текстов с показателями языка майя колониального периода, описанного в «Чилам Балам».
Выяснилось, что на втором и третьем местах в предложениях всех типов, как правило, стоят иероглифы, не имеющие в своём составе переменных знаков. Были основания полагать, что они передают подлежащее, то есть имя существительное в именительном падеже. Другая группа отличалась, наоборот, наибольшим количеством переменных знаков. Иероглифы этой группы стояли, как правило, на первом месте в предложениях всех типов. Судя по большому числу переменных знаков, эти иероглифы должны были передавать глагольное сказуемое. По ходу дальнейших исследований оказалось, что иероглифы, передающие сказуемое, подразделяются на 2 группы, каждой из которых свойственны свои грамматические показатели. После иероглифов одной группы в предложениях стояло сначала подлежащее, тогда как после иероглифов другой почти всегда появлялись особые дополнительные иероглифы, а подлежащее отходило на третье место. Естественнее всего было бы отождествить первую группу с непереходными глаголами, а вторую- с переходными, требующими дополнения. Так оно и оказалось, ибо и в языке майя XVI века был аналогичный порядок слов в предложении: на первом месте обычно стояло глагольное сказуемое, а подлежащее занимало 2 или 3 место, если после сказуемого шло дополнение.
По- видимому, наконец можно было переходить к последовательному сопоставлению грамматических показателей неизвестного языка иероглифических текстов и известного языка майя XVI века.
Известного? Как выяснилось, грамматика «известного» языка известна довольно слабо. И снова пришлось отложить решающий штурм последней вершины и засесть за изучение грамматики по текстам майя, записанным латиницей, и только после этого приступать к подготовке сравнительных материалов- выявить набор грамматических показателей и их частоты в текстах XVI века. Это была самая тяжёлая и утомительная работа. Она требовала абсолютной внимательности. Если возникали хотя бы малейшие сомнения в правильности подсчёта, его приходилось начинать заново. Но самое обидное, не было никакой гарантии того, что полученные с таким трудом данные окажутся нужными для расшифровки.
В целом расчёты Кнорозова на то, что сопоставление древних переменных знаков с известными грамматическими показателями (из языка XVI века) окажется сравнительно лёгким оправдались. Однако сопоставление грамматических показателей языка иероглифических текстов с известными показателями вовсе не означало действительного чтения знаков. Было вполне возможно, что древние суффиксы и предлоги произносились иначе, чем в XVI веке. Потому надо было перейти к следующему этапу- чтению слов, который и был конечной целью дешифровки.
Учёный рассуждал следующим образом: если знак, передающий, например, предлог, который в XVI веке произносился как ТИ действительно имел такое чтение, то тогда можно прочесть слова, в которых этот знак употребляется уже не как показатель, а как часть корня. Ведь знак должен читаться одинаково во всех случаях. Но для того, чтобы считать чтение знака окончательно установленным, необходимо прочесть не меньше двух разных слов с этим знаком. Это и есть так называемые перекрёстные чтения.
Позиционная статистика- система дешифровки неизвестных письмён, предложенная Ю. Кнорозовым, получила мировое признание и сейчас широко используется при дешифровке древних записей. Тогда, в 1955 году, в Институт этнографии для защиты диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук, пришёл молодой исследователь, чьи труды получили мировое признание. Но Юрию Валентиновичу Кнорозову не суждено было стать кандидатом.
Учёный совет после тайного голосования вынес иное решение: соискателю присвоили степень доктора исторических наук.

Иллюстрации:
Сова, владычица 13го неба (для женщин), дурное предзнаменование


(под знаком) Кетсаля трижды благословенна женщина
(под знаком) попугая беда (для второй женщины)

принимает жертву бог Солнца
Пригнимает жертву бог Ицамна
принимает жертву бог Громовержец

При переводе текста Дрезденской рукописи на странице 66 Кнорозову встретилась такая фраза: ЧУ-КА-АХ КААШ-ИХ ТООК-ТЕ К`ИН-ТУН- захватил бога дождя Сжигающий леса. Засуха.
Иероглиф «захватил» весьма похож на записи на камне, часто повторяющиеся на строениях. На одном из каменных текстов города Йашчилана он проглядывается особенно явно.


Если вспомнить, что храм сооружался правителем Йашчилана в честь военной победы, связанной с захватом множества пленных, это не удивительно. Вот перевод записи:
«В день (когда от начальной даты) прошло 9 бактунов, 12 катунов, 8 тунов, 14 виналей и (ещё) 1 день (в день) 12 имиш 27 (числа) четвёртого месяца луны (в котором?) 29 дней (?), (в день) 4 месяца Пооп, правитель… захватил… вождей семи племён… да будет (он) править трижды (по) двадцать».
Многоточиями обозначены иероглифы, не поддающиеся чтению. Скорее всего здесь даны имена собственные то ли поверженных вражеских вождей, то ли самих племён. Выражение «трижды» означает многократность, потому «трижды по двадцать» означало как у нас «во веки веков».

Как один и тот же ученый стал поставщиком неоценимых сведений о майя и разрушителем этой культуры, откуда взялась легенда о Континенте Му, как кабинетный ученый из аспиранта стал доктором наук за 3,5 минуты и почему за изучение древних майя можно было бояться репрессий, читайте в сегодняшнем выпуске рубрики «История науки».

Разгадка письменности майя представлялась исследователям середины XX века невозможной, ведь у Шампольона, прочитавшего египетские иероглифы, был Розеттский камень, где один и тот же текст был записан и на древнеегипетском, и на греческом. Такими артефактами ученые-майянисты по понятным причинам не располагали: часть источников уничтожили испанские конкистадоры, к моменту прибытия которых цивилизация майя уже находилась в глубоком упадке на протяжении нескольких столетий. Письменность других американских народов также не могла стать ключом к дешифровке, даже если бы аналог Розеттского камня случайно был найден. У ацтеков она была слабо развита и представляла собой пиктограммы с небольшими фонетическими подписями, а у тех же инков в ходу были кипу - трудно представить запись, в которой одновременно сочетаются узелковая система и иероглифы. Да и жили оба этих народа в период, когда основная цивилизация майя угасла.

Важным источником информации для многих поколений исследователей культуры и языка майя стала книга Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане». Этот испанский конкистадор, священник и исследователь XVI века был вторым епископом Юкатана. Он записал много ценных сведений об их культуре, создал латинский алфавит для записи одного из майянских языков (юкатека). Однако создание алфавита шло параллельно с уничтожением иероглифической письменности.

В 1541 году, после взятия города Тихоо, де Ланда написал: «Эти люди употребляли также определенные знаки или буквы, которыми они записывали в своих книгах свои древние дела и свои науки. По ним, по фигурам и некоторым знакам в фигурах, они узнавали свои дела, сообщали их и обучали. Мы нашли у них большое количество книг этими буквами и, так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, их все сожгли; это их удивительно огорчило и причинило им страдание».

Как бы то ни было, его «Сообщение» было составлено предположительно при помощи принявшего христианство представителя майанской знати На Чи Кока. Однако де Ланда и его «консультант» не поняли друг друга: испанец был уверен, что ему нарисовали алфавит, где буквы соответствуют испанским, а на самом деле полученные им значки были иероглифами, означавшими либо короткие слова, либо слоги.

Сокращенная копия рукописи де Ланды прославилась в XIX веке, когда ее нашел в архиве Королевской исторической академии в Мадриде французский специалист по этнографии Центральной Америки Брассер де Бурбон. Но его попытки постичь принцип письменности майя с помощью «ключа» из 27 значков и записи «я не хочу», сделанной индейцем по просьбе де Ланды что-то написать с помощью языка-оригинала, не увенчались успехом. Зато они породили совершенно фантастическую интерпретацию в трудах воодушевленного ошибочной трактовкой оккультного писателя Ле-Плонжона, который на их основании «воссоздал» (а на самом деле просто придумал) целую легенду о Континенте Му (одна из версий истории об Атлантиде).

Однако, хотя «алфавит» де Ланды был практически единственным двуязычным источником, содержавшим элементы майянского письма, к разгадке многие годы подходили неверно, поскольку считали, что каждый значок соответствует одной букве. Конец этому (но и многим попыткам воспользоваться этим ценным источником) положил американский исследователь Валентини, выпустивший в 1880 году статью «Алфавит де Ланды - испанская фабрикация», где объявил используемые Ландой иероглифы обычными рисунками предметов.

Учитывая, что количество рукописей майя (так называемых кодексов) и по сей день составляет всего три экземпляра (четвертый, возможно, является подделкой), расшифровка продолжала оставаться сложной задачей. Удалось расшифровать цифры (благодаря календарям майя) и названия сторон света. На основе данных со стел и памятников были определены значки («эмблемы») некоторых городов, несколько глаголов из жизнеописаний правителей («родиться», похожий на лягушку с поднятыми лапками, «прийти к власти», напоминавший голову животного с поднятой щекой). Но записываются ли эти знаки по фонетическому принципу, то есть являются буквами, как в случае с кириллицей или латиницей, или просто представляют собой некие пиктограммы, оставалось неясным.

Немецкий исследователь Пауль Шелльхас даже опубликовал в 1945 году статью под названием «Дешифровка письменности майя - неразрешимая проблема». Именно она вызвала возмущение студента кафедры этнографии МГУ Юрия Кнорозова. Его занятия наукой были прерваны войной, часть которой он провел в окружении под Харьковом, а часть - служа по призыву ремонтником автомобилей и телефонистом. Существовала даже легенда, что молодой ученый привез ценные книги известных немецких майянистов из захваченного Берлина, где он спас их из горящей библиотеки. Правда, сам Кнорозов рассказывал совсем другую версию: книги, заранее упакованные в ящики для эвакуации, вывезли советские офицеры.

Бросив изучение шаманских практик, которыми он был увлечен в тот период, молодой исследователь «принял вызов» Шелльхаса со словами: «То, что создано одним человеческим умом не может не быть разгадано другим. С этой точки зрения неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!».

Для этого Кнорозову пришлось разработать собственный метод дешифровки - метод позиционной статистики, основанный на учете частотности употребления разных символов и возвести некоторые удавшиеся примеры дешифровки древних языков до стройной теории. Ключом к разгадке послужил все тот же многострадальный текст де Ланды, который Кнорозов первым перевел на русский со староиспанского, а материалами стали три кодекса. Сначала с помощью этого метода он определил, что язык является логосиллабическим, то есть его иероглифы означают либо слоги, либо короткие слова. При этом значки действительно соответствовали фонетическим единицам, а не были просто пиктограммами.

В ходе работы над кандидатской диссертацией Кнорозов выявил 355 различных иероглифов в известных текстах майя (в настоящее время их известно около 800). Он выделил четыре типа слогов по содержащимся в них звукам: гласный звук, гласный и согласный, согласный и гласный, согласный – гласный – согласный.

«Ключ» из «Алфавита» де Ланды давал прочтения следующих иероглифов:

che-e - слово che «дерево» в Мадридской рукописи

che-le - Chel («радуга», имя богини Иш Чель)

ki-ki - kik («шарики душистой смолы»)

ma-ma - так в Дрезденской рукописи записано имя божественного предка Mam.

Кнорозов догадался, что в прикрытом закрытом слоге (согласный – гласный – согласный) в конце приписывают ту же самую гласную, которая не читается, и нашел подтверждение этому в других частях текста. Далее ученый постепенно расширял и дополнял коллекцию распознаваемых знаков, добавляя все новые и новые символы. Затем он обратил внимание на повторяемость элементов в разных местах предложения и смог определить его главные и второстепенные члены, проникнув в суть грамматики языка. Путь для исследователей был открыт, оставалось только наращивать словари и трактовать тексты.

Открытие Кнорозова позже не раз оценят как гениальное: в наше время почти вся система майянистики строится на результатах работы этого аспиранта (уже не МГУ, а Музея этнографии народов СССР в Ленинграде). Однако, идя на защиту 29 марта 1955 года, Юрий сильно рисковал: его выводы опровергали сразу два постулата Энгельса о населении Центральной и Южной Америки.

Во-первых, теоретики марксизма считали, что там не существовало государств: в теории «формаций» строй майя соответствовал племенному. Во-вторых, по мнению Энгельса, письменность фонетического типа зависит от наличия государственности. Смелая работа Кнорозова дважды шла вразрез с официальной марксистской догмой. Поэтому он ожидал худшего, скромно озаглавив диссертацию «"Сообщение о делах в Юкатане" Диего де Ланды как этно-исторический источник», чтобы не привлекать излишнего внимания. Но защита прошла блестяще: всего за 3,5 минуты Юрий так впечатлил комиссию, что ему сразу же присвоили степень доктора наук, минуя кандидатскую.

Открытие было воспринято как сенсация не только в СССР, но и во всем мире: молодой ученый, не выходя из комнаты, смог расшифровать принципы языка вымершего народа, которые многие десятилетия не могли постичь его коллеги, путешествующие по Мексике, общающиеся с племенами и знающие наизусть каждый выступ на древних памятниках.

Кнорозов проведет всю свою жизнь над дешифровкой текстов майя, аборигенов острова Пасхи, сбором культурных и этнографических сведений. Он щедро раздавал идеи и темы для диссертаций, повторяя «Я ж не осьминог» и надеясь, что их подхватят и разработают. К концу жизни метод дешифровки Кнорозова признали повсеместно: даже его коллега Томпсон, когда-то убежденный противник идеи о фонетическом принципе в иероглифическом письме майя, был вынужден признать свою неправоту.