Малоизвестные русские писатели. Великие русские писатели и поэты: фамилии, портреты, творчество. Николай Лилин, Siberian Education: Growing Up in a Criminal Underworld

Серый мужик. Народная жизнь в рассказах забытых русских писателей XIX века / Под ред. А.В. Вдовина и А.С. Федотова — М.: Common place, 2017. - 398 с.

«Серый мужик» - выражение из публицистики 1880-х годов: это обычный представитель народа, чаще всего он жертва обстоятельств, произвола власти или собственных заблуждений. Литература, посвященная «серому мужику», велика и многообразна, но почти полностью вытеснена за пределы высокого канона. Данный сборник - попытка представить современному читателю забытую литературу о народе, созданную в последние полвека имперской истории России.

В деревне
Н. В. Успенский. Сельская аптека
А. И. Эртель. Поплешка
Н. Е. Каронин-Петропавловский. Деревенские нервы
П. В. Засодимский. На большой дороге
С. Г. Петров-Скиталец. Полевой суд
С. П. Подъячев. Про себя

Город и завод
М. А. Воронов. Ад
М. А. Воронов. Тишина
Н. А. Благовещенский. На литейном заводе

Женская доля
И. В. Федоров-Омулевский. Сибирячка
А. И. Левитов. Блаженненькая
С. В. Слепцов. Питомка
Н. Н. Златовратский. Белый старичок

Крестьянские дети
И. А. Кущевский. Наши дети
Г. И. Успенский. Голодная смерть
Ф. Д. Нефедов. Перевозчик Ванюшка
С. Т. Семенов. Шпитонок

Предисловие к сборнику

Вошедшие в эту книгу тексты созданы во второй половине XIX — начале XX вв. и посвящены одной теме — народу, его быту и психологии, его характерным типам. Объем литературы о народе этого периода огромен, и представленное под этой обложкой — лишь наиболее яркие образцы жанра. Мы отобрали тексты, оставшиеся за пределами русского литературного канона и показывающие народ с несколько непривычной для широкого читателя точки зрения. Можно сказать, впрочем, несколько огрубляя, что неканонические авторы изображают народ, находящийся в гораздо более бедственном (экономическом и моральном) положении, чем мы привыкли видеть по текстам, включенным в школьную программу. В этой книге не встретятся ни толстовский Платон Каратаев, ни тургеневские Хорь и Калиныч, ни некрасовские благородные и величественные крестьянки, ни тем более лесковские «праведники» и умельцы. Эти тексты должны напомнить про ту линию русской прозы о крестьянах и рабочих, которая ведет к «Мужикам» и «В овраге» Чехова — вещам мрачным и почти безысходным.

В то же время мы полагаем, что наша подборка весьма репрезентативна: она включает тексты разных литературных и публицистических жанров 1860—1900-х гг., авторы которых придерживались подчас полярных идеологических и эстетических взглядов. В составе книги отчетливо выделяется блок текстов писателей-«шестидесятников» (Н. А. Благовещенский, Ф. М. Решетников, Н. В. Успенский и др.), народников (В. Г. Короленко, Н. И. Наумов, А. И. Эртель и др.), особую группу составляют писатели-сибиряки, образовавшие нечто вроде литературного землячества в столичной прессе второй половины XIX в. Согласно современным историко-литературным концепциям* к 1880—1890-м гг. в русской публичной сфере сложилось несколько конкурирующих представлений о характере русского мужика, и ни одна из них подолгу не доминировала и не была консенсусной.

На смену целой галерее благородных крестьян из «Записок охотника» Тургенева пришли этнографически реалистичные образы крестьян у разночинцев 1860-х годов; в 1870-е годы их сменили либо идеализированные народниками земледельцы и община, либо, напротив, развращенные новыми капиталистическими отношениями «кулаки»-одиночки. Мы считаем, что предлагаемый читателю сборник во многом отражает широкий диапазон этих представлений: здесь встретятся и невежественный, пьяный мужик, и «кулак», и «блаженный», и крестьянин-судья, и рациональный земледелец, и, разумеется, вынесенный в заглавие сборника «серый мужик» — среднестатистический крестьянин, не обладающий никакими характерными чертами, кроме того, что он становится жертвой всевозможных трагических обстоятельств. Многообразие и полярность крестьянских типов, созданных в беллетристике конца XIX в., как нам представляется, сформировало те стереотипы восприятия «простого народа», которые циркулируют в современной России.

Слово «забытые», вынесенное в подзаголовок книги, следует понимать несколько условно. Мы отдаем себе отчет в том, что в советское время многие из представленных авторов (особенно Г. И. и Н. В. Успенские, В. А. Слепцов, Ф. М. Решетников, В. Г. Короленко) издавались многократно. Однако устойчивость и стабильность верхнего среза русского литературного канона такова, что даже существование отдельной издательской и исследовательской традиции не делает периферийных авторов менее «забытыми». Многие из публикуемых нами авторов занимали вполне заметное место в современном им литературном процессе, имели свой звездный час, пользовались популярностью у читателей. И все же, как нам кажется, чтение их произведений сегодня есть опыт скорее историко-социологический, а не эстетический. Заметим также, что само литературное «качество» собранных в книге сочинений весьма разное: изготовленные ради гонорара и на злобу дня очерки и репортажи соседствуют с вполне отделанными рассказами.

Мы далеки от мысли, что внутри русской литературы последнего имперского периода можно выделить какое-то отдельное литературное течение — «литературу о народе». Несмотря на то, что для критики этой эпохи в целом было свойственно говорить о народнической литературе, мы предпочли не выносить термин «народнический» в заглавие, чтобы избежать ненужной омонимии с узким пониманием этого слова, сложившимся в советское время, и, кажется, общепринятым до сих пор.** В то же время мы считаем, что наших авторов при всех их отличиях многое роднит, и это общее читатель книги обязательно почувствует. Бросается в глаза единая для всех установка на правдоподобие, стремление работать прямо с жизнью, фактом (значимое исключение — «Полевой суд» Скитальца, напоминающий притчу или легенду). Отсюда часто встречающаяся форма повествования от первого лица, рассказчик здесь — не сочинитель, а наблюдатель или жертва жутких обстоятельств, подлежащих фиксации («Про себя» С. Подъячева). Объединяет авторов и сочувственное отношение к своим героям, симпатия к ним, стремление идентифицироваться с ними, во многих случаях комплекс «вины перед народом». Писатели экспонируют в своих текстах социальную близость к своим героям, создавая подчас мелодраматическими эффектами ситуацию «сопереживания» крестьянскому горю, которое читатель приглашается разделить. И это не случайно. Из кратких справок, которыми предваряются произведения, видно, что в большинстве случаев (еще значимое исключение — В. А. Слепцов) наши авторы недворянского происхождения***, многие испытали материальные лишения и голод. Изображаемое было знакомо им не понаслышке.

Сборник разделен на тематические рубрики — «В деревне», «Город и завод», «Каторга и ссылка» — традиционные топосы литературы о народе, — «Женская доля» и «Крестьянские дети» — отчетливо выделяющаяся тема страданий наименее защищенных представителей народа. Внутри рубрик тексты публикуются в хронологическом порядке, по дате первой публикации. В справках приводятся краткие сведения об авторе и публикуемом тексте.

* См.: Frierson Cathy A. Peasant Icons: Representation of Rural People in Late Nineteenth-Century Russia. Oxford University Press, 1993.

** См., например: Сабурова Т., Эклоф Б. Дружба, семья, революция: Николай Чарушин и поколение народников 1870-х годов. М.: Новое литературное обозрение, 2016.

*** Особенно выделяется группа «поповичей» — Н. Н. Златовратский, А. И. Левитов, Н. А. Благовещенский и др. О «поповичах» см. новейшее исследование: Манчестер Л. Поповичи в миру, духовенство, интеллигенция и становление современного самосознания в России. М.: Новое литературное обозрение, 2015.

10 главных писателей современной России

Когда речь заходит о современной литературе, читатель зачастую формирует свой круг чтения, опираясь на существующие рейтинги. Но в каждой нише книжного рынка есть свои лидеры, и ни один из них не является абсолютным литературным авторитетом. Мы решили провести своего рода чемпионат России среди литераторов. Из 50 разных писателей — от авторов бестселлеров до любимцев интеллектуальной критики — путем сложных подсчетов мы выявили 10 чемпионов. Это писатели, транслирующие те идеологии, которые востребованы большинством читателей и потому важны сегодня для всей страны

1 место

Виктор Пелевин

За что получил
За кропотливую и последовательную расшифровку настоящего и объяснение жизни новой России через абсурд и метафизику.

Как он это делает
Начиная с первых рассказов, опубликованных еще в конце 1980−х, Пелевин занимается одним и тем же: просвечивает современное ему общество рентгеном, выявляя «истинную» подоплеку любых событий новейшей истории России.

Он как бы предлагает нам другую Россию — метафизическую, магическую, абсурдную империю, в которой «оборотни в погонах» превращаются в настоящих людей-волков («Священная книга оборотня»), курсантам в летном училище имени Маресьева ампутируют ноги («Омон Ра»), вместо реальных политиков страной управляют пиарщики через цифровых персонажей из телевизора («Generation “П”»), а нефть появляется оттого, что череп пестрой коровы плачет настоящими слезами над горькой долей российских силовиков («Священная книга оборотня»). При этом портрет России в исполнении Пелевина почти всегда фотографически точен: в «Чапаеве и Пустоте» (1996) он дал срез 90−х с их «новыми русскими» и китчевой модой на восточную эзотерику, в «Generation “П”» (1999) предсказал грядущее царство пиара и мучительные поиски национальной идеи, которыми мы занялись в 2000−х.

Пелевин — самый востребованный писатель нашей страны, в которой по-прежнему силен конспирологический дух и многие уверены, что власти от них все скрывают, но что именно и как, никто точно не знает.

Баллы

Премии — 3 («Национальный бестселлер», 2004 год, «ДПП NN» — 300 тыс. рублей).
Признание экспертов — 5 (важность Пелевина для современной культуры признают даже его последовательные критики).
Тиражи — 5 (с середины нулевых стартовый тираж его новых книг — около 200 тыс. экземпляров).
Наличие фанатов — 5 (коллективное безумие вокруг Пелевина существует уже лет 15, в 1999 году в Москве даже прошел слет его фанатов).
Публичность — 3 (игнорирует прессу, дает одно-два интервью в год, но все равно является одним из ключевых культурных ньюсмейкеров).
Наличие экранизаций — 5 (фильм «Generation “П”» выходит на экраны в феврале 2010 года).
Репутация — 5 (его политических воззрений не знает никто; люди самых разных взглядов находят в его прозе подтверждения своим гипотезам и догадкам).
Итого 31

2 место

Людмила Улицкая

За что получила
За утверждение той простой истины, что современный человек по сути не так уж и плох.

Как она это делает
Улицкую больше всего интересуют люди. В этом смысле она уникальна. В центре ее внимания не мода, не актуальная политика, не сюрпризы истории, а именно люди, наши современники с их недостатками, достоинствами, грехами, талантами, верой и неверием. К своим героям она испытывает искреннее сочувствие — примерно так, как главный герой романа «Искренне ваш Шурик» испытывает сочувствие ко всем женщинам на своем пути.

Вплоть до 2006 года Улицкая описывала простых, местами даже среднестатистических людей, показывая разные грани их характеров. А потом из того же материала создала «сверхчеловека» — переводчика Даниэля Штайна из одноименного романа, который целью своей жизни поставил ни много ни мало примирение разных наций и религий.

Баллы

Премии — 5 («Русский Букер», 2001 год, «Казус Кукоцкого» — 300 тыс. рублей; «Большая книга», 2007 год, «Даниэль Штайн, переводчик» — 3 млн рублей).
Признание экспертов — 5 (Улицкую любят критики самой разной направленности).
Тиражи — 5 («Даниэль Штайн, переводчик» — более 400 тыс. экзем-пляров).
Наличие фанатов — 1 (романы Улицкой, как правило, о слишком интимных переживаниях, поэтому ее поклонники обычно помалкивают и скрывают свои чувства).
Публичность — 3 (не любит публичности, хотя периодически дает интервью).
Наличие экранизаций — 5 (фильм «Казус Кукоцкого» (2005) по одноименной книге).
Репутация — 5 (выбранная Улицкой человеческая тема оказывается универсальным ключом к сердцам самых разных читателей всех возрастных групп и подчас противоположных взглядов).
Итого 29

3 место

Леонид Юзефович

За что получил
За объяснение нашего настоящего через прошлое и нашего прошлого через настоящее.

Как он это делает
Юзефович сочиняет исторические триллеры, причем в реальной истории находит сюжеты более богатые и интересные, чем любая выдумка. У него в книгах фигурирует заговор эсперантистов на Урале во времена Гражданской войны; монгольский князь, пытающийся продать душу дьяволу; русский самозванец, скитающийся по Европе в XVII веке. Все это — гибрид исторической реальности и мифов, который всякий раз оказывается актуальным и помогает читателю разобраться в событиях сегодняшнего времени. Юзефович нигде не утверждает, что история циклична, но при этом, например, Смутное время из его романа «Журавли и карлики» поразительно напоминает российские 90−е, а проблемы полиции в Российской империи конца XIX века очень похожи на те, что решают «менты» в наши дни. Оказывается, все это мы уже проходили, но выводов так и не сделали.

Баллы

Премии — 5 («Национальный бестселлер», 2001 год, «Князь ветра» — 300 тыс. рублей; «Большая книга», 2009 год, «Журавли и карлики» — 3 млн рублей).
Признание экспертов — 5 (единодушное одобрение почти всех критиков).
Тиражи — 3 (меньше 100 тыс. экземпляров).
Наличие фанатов — 1 (фанатского движения как такового книги Юзефовича не породили; он требует от читателя думать и анализировать факты, а к этому массовая аудитория не всегда готова).
Публичность — 3 (в публичные персонажи не рвется, но с прессой общается).
Наличие экранизаций — 5 (фильм «Сыщик Петербургской полиции» (1991) по повести «Ситуация на Балканах»; сериал «Казароза» (2005) по роману «Клуб “Эсперо”»; сериал «Сыщик Путилин» (2007) по романам «Костюм Арлекина», «Дом свиданий», «Князь ветра»).
Репутация — 5 (вызывает уважение в разных политических лагерях — осторожностью и обдуманностью высказываний).
Итого 27

4 место

Владимир Маканин

За что получил
За детальный и беспощадный анализ самых больных и острых общественных вопросов.

Как он это делает
Маканин ведет собственную летопись российской жизни, фиксируя и анализируя такие важные ее составляющие, как судьба интеллигенции («Андеграунд, или Герой нашего времени») или война на Кавказе («Кавказский пленный» и «Асан»).

Маканин работает как зеркало российской действительности с эффектом многократного увеличения. Нельзя сказать, что он показывает то, чего нет, но его картинки нравятся далеко не всем — точно так же, как мало кому может понравиться отражение собственного лица со всеми его порами и угрями. Через полгода после вручения ему премии «Большая книга» роману «Асан» в интернете присвоили звание «худшей книги года»: это произошло стараниями ветеранов чеченских войн, капитально обидевшихся на писателя.

Маканина порой обвиняют в «дешевых провокациях». Дешевая или нет, но «провокация» — точное определение: писатель выбирает наиболее тяжелые для общества темы и представляет на суд читателя их исследование. А уж дальше каждый волен или возмущаться, что все у нас так плохо, или восторгаться, как искусно писатель показывает, что все у нас так плохо.

Баллы

Премии — 5 («Русский Букер», 1993 год, «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» — $10 тыс.; «Большая книга», 2008 год, «Асан» — 3 млн рублей).
Признание экспертов — 4 (либерально настроенные критики Маканина ценят за «правду жизни», патриоты возмущаются и обвиняют писателя в передергивании исторических фактов).
Тиражи — 5 (на закате советской эпохи Маканин издавался многотысячными тиражами).
Наличие фанатов — 1 (как таковых фанатов Маканин себе не нажил, есть только верные читатели).
Публичность — 3 (не стремится к публичности, но время от времени дает интервью).
Наличие экранизаций — 5 (фильм «Орел и решка» (1995) по повести «На первом дыхании»; фильм «Пленный» (2008) по повести «Кавказский пленный»).
Репутация — 4 (у либералов пользуется абсолютным авторитетом, для консервативно-патриотической части общества он лжец и провокатор).
Итого 27

5-7 место

Александр Кабаков

За что получил
За правдивое отражение нашего страха перед будущим.

Как он это делает
Кабаков сумел уловить дух времени еще в конце 80−х, когда написал повесть «Невозвращенец» — антиутопию, которая запечатлела висевшее тогда в воздухе предчувствие гражданской войны. Впервые за всю советскую историю будущее начало пугать широкие массы, и Кабаков вербализировал популярный в те годы страх: суммарный тираж только официальных изданий перевалил за 200 тыс. экземпляров.

Через 20 лет после «Невозвращенца» Кабаков снова написал антиутопию — роман «Беглецъ», действие которого происходит в 1917 году, в последние месяцы досоветской России. Казалось бы, это дела прошлые, чего их бояться? Но события 1917 года оказываются уж больно похожи на наше время. А главное, и тогда, и сейчас, и 20 лет назад будущее по-прежнему нас пугает. В современной культуре Кабаков играет роль резонера-пессимиста, который к месту и не к месту произносит свое «memento mori» (помни о смерти).

Баллы

Премии — 4 («Большая книга», 2006 год, «Все поправимо» — 1,5 млн рублей).
Признание экспертов — 4 (вызывает уважение, но не у всех, частенько его поругивают).
Тиражи — 5 («Невозвращенец» — свыше 200 тыс. экземпляров).
Наличие фанатов — 1 (ярых фанатов у Кабакова нет).
Публичность — 3 (в публичные персонажи не рвется, но часто появляется в СМИ).
Наличие экранизаций — 5 (фильм «Невозвращенец» (1991) по одноименной повести).
Репутация — 4 (его умеренно-либеральные и умеренно-консервативные взгляды как притягивают, так и отталкивают оба лагеря критиков).
Итого 26

5-7 место

Сергей Лукьяненко

За что получил
За популяризацию конформизма и традиционных ценностей.

Как он это делает
Как и Пелевин, Лукьяненко показы-вает скрытые механизмы функционирования реальности вокруг нас. В «Дозорах» и «Черновике» можно найти объяснение самым разным событиям современной жизни, от политических до бытовых. Но объяснения, которые предлагает Лукьяненко, гораздо проще пелевинских: его мир по-манихейски разделен на добро и зло, черное и белое. При этом каждая политическая сила склонна видеть в «темном» Дневном дозоре своих оппонентов, а в «светлом» Ночном дозоре — себя.

Правда, иногда выясняется, что зло бывает и не таким уж злым, а добро не по делу пускает в ход кулаки. Но все же на фоне общественного постмодернизма, который принципиально не отличает добро от зла, проза Лукьяненко выглядит глотком традиционализма. Он продолжает гнуть линию советской фантастики, всем знакомой с детства. А его персонажи в массе своей конформисты: даже самые героические из них то и дело перестают геройствовать и плывут по течению. В этом писателю удалось поймать дух времени: массовый читатель нулевых годов, человек эпохи «стабильности», с радостью принял этот конформизм, сочетающийся с пат-риотически-консервативными воззрениями самого Лукьяненко.

Баллы

Премии — 1 (не получал).
Признание экспертов — 3 (Лукьяненко — единственный из фантастов, о ком регулярно пишут критики не из фантастической тусовки. Правда, хвалят его редко).
Тиражи — 5 (стартовый тираж от 200 тыс. экземпляров для книг Лукьяненко — обычное дело).
Наличие фанатов — 5 (уже добрых десять лет Лукьяненко является кумиром масс, по его книгам проводятся ролевые игры).
Публичность — 3 (публичности не любит, но на публике показывается и интервью дает).
Наличие экранизаций — 5 (фильмы «Ночной дозор» (2004) и «Дневной дозор» (2006) по одноименным романам; фильм «Азирис Нуна» (2006) по книге «Сегодня, мама!»; запланировано еще несколько картин).
Репутация — 4 (является авторитетом для большой группы приверженцев традиционных ценностей и «стабильности»; других его взгляды, скорее, отталкивают).
Итого 26

5-7 место

Борис Акунин

За что получил
За создание эскапистского мифа о золотом веке России.

Как он это делает
Первые романы об Эрасте Фандорине имели посвящение: «Памяти XIX столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления совершались и раскрывались с изяществом и вкусом». В конце 90−х годов, в разгар пересмотра российской истории с новых идеологических позиций, беллетрист Акунин начал создавать эскапистский миф для «умного», но не слишком интеллектуального читателя — миф о прекрасной России конца XIX столетия.

Акунин нашел эпоху, которая, с одной стороны, всем хорошо известна, а с другой — не вызывает особых споров. Из языка классической литературы XIX века, знакомого всем по школьной программе, из изящных детективных построений и общего прекраснодушия героев, даже и отрицательных, он создал идеальный мир эскаписта, куда можно было бежать от дефолта, войн в Чечне, политики и неприятностей на работе. Целому поколению российских офисных работников Акунин дал надежное убежище от настоящего.

Баллы

Премии — 1 (на премии не номинировался и шансов не имеет: премии не любят развлекательную литературу).
Признание экспертов — 3 («интеллектуальные» критики его не любят, но для глянцевых изданий он — фаворит).
Тиражи — 5 (средний тираж — больше 200 тыс. экземпляров).
Наличие фанатов — 5 (мир Фандорина, Пелагии и других акунинских персонажей является предметом массового безумия уже почти десять лет).
Публичность — 3 (светиться в прессе не любит, но иногда напоминает о себе яркими медийными жестами: например, интервью с Михаилом Ходорковским в журнале Esquire).
Наличие экранизаций — 5 (фильмы «Азазель» (2001), «Турецкий гамбит» (2004), «Статский советник» (2005), а также сериал (2009) «Пелагия и белый бульдог»).
Репутация — 4 (известен как убежденный либерал, за что ценим одними и ненавидим другими).
Итого 26

8 место

Дмитрий Быков

За что получил
За способность найти общий язык с каждым — вне зависимости от убеждений, политических пристрастий и т. д.

Как он это делает
О Быкове как-то пошутили, что он, как газ, заполняет любое отведенное ему пространство. Он ведет программы на радио, а до недавнего времени и на телевидении, публикует статьи, рецензии и колонки в газетах и журналах самой разной направленности. Любителям поэзии он предлагает стихи, любителям прозы — романы, причем написанные в струе модных тенденций своего времени. Для тех, кому не нравится художественная литература, есть нон-фикшн: биографии Бориса Пастернака и Булата Окуджавы.

Для интеллигентов Быков рисует портрет Окуджавы как представителя особой советской аристократии, для пессимистов — страшноватую антиутопию «Списанные» про то, как самые разные люди вдруг обнаружили себя в зловещих списках, составленных кем-то неизвестно для чего. Идеальный универсальный писатель эпохи тотального кризиса всех идеологий.

Баллы

Премии — 5 («Национальный бестселлер», 2006 год, «Борис Пастернак» — 300 тыс. рублей; «Большая книга», 2006 год, «Борис Пастернак» — 3 млн рублей).
Признание экспертов — 4 (некоторым критикам не нравится его идеологическая всеядность, но каждая новая книга Быкова становится событием).
Тиражи — 2 (ни одна книга еще не вышла тиражом больше 50 тыс. экземпляров).
Наличие фанатов — 3 (есть немногочисленное, но хорошо организованное фанатское движение и фан-клубы).
Публичность — 4 (так или иначе постоянно присутствует в СМИ: ведет колонки в журналах, программу на радио «Сити-FM» , вел телепрограмму «Времечко»).
Наличие экранизаций — 1 (пока о них только ведутся переговоры).
Репутация — 4 (Быков мог бы быть авторитетным литератором, но ему вредит то, что он не «над» всякими идеологиями, а, наоборот, солидарен с любой из них).
Итого 23

9-10 место

Евгений Гришковец

За что получил
За воспевание радостей жизни и повседневного быта простого современного человека.

Как он это делает
Ленин утверждал, что «электрон так же неисчерпаем, как и атом». Евгений Гришковец доказывает, что человек — и в первую очередь его быт, ежедневные поступки и мысли — так же неисчерпаем, как электрон. Его рассказы, романы и пьесы — изложения самых обыденных баек, дневниковых записей, воспоминаний о молодости, школьных и университетских годах, анекдотов про соседей, попутчиков или случайных знакомых, которые перемежаются размышлениями о смысле бытия. Читатели легко узнают себя во всех перечисленных историях, байках и анекдотах, и даже рефлексия в произведениях Гришковца вполне архетипична.

При этом бытие заурядного человека у Гришковца получается радостное: даже если встречаются грустные эпизоды, общего светлого впечатления они все равно испортить не могут. Все неприятности тонут в сладко-доброжелательном и всепрощающем стиле изложения. Гришковец, как добрый сказочник, убаюкивает невротическое поколение 30-40−летних, переживших не один кризис.

Баллы

Премии — 1 (ничего не получал).
Признание экспертов — 3 (критики относятся к нему холодно, но новые книги все-таки рецензируют).
Тиражи — 4 (в последние годы средний тираж — больше 100 тыс. экземпляров).
Наличие фанатов — 3 (есть активно действующие фан-клубы Гришковца).
Публичность — 4 (мелькает в прессе и на телевидении, вел собственную телепередачу, но в итоге счел этот опыт неудачным).
Наличие экранизаций — 4 (по произведениям Гришковца есть много театральных постановок).
Репутация — 3 (моральным авторитетом не является по собственному выбору, поскольку предпочитает вообще не высказываться публично по глобальным вопросам).
Итого 22

9-10 место

Алексей Иванов

За что получил
За воспевание российской провинции и уравнивание ее в правах со столицами.

Как он это делает
Иванов прорубил окно на восток России, придав своей Перми полусакральный статус. Не исключено, что именно через это окно в Пермь пришли Марат Гельман и государственные деньги на культуру.

Нельзя сказать, что до Иванова никто и никогда не писал про российскую провинцию. Например, Леонид Юзефович сам долгие годы жил в Перми, и в этом городе разворачивается действие его «Казарозы». Но именно Иванов ухитрился создать устойчивый миф о самодостаточности провинции в нашей центростремительной стране, где, согласно общепринятому мнению, все сущее стремится перебраться в Москву или хотя бы в Питер.

В «Сердце Пармы» и «Золоте бунта» пермская версия истории оказывается гораздо интереснее официальной, которая идет из Москвы и Питера. В официальной версии — цари, императоры, крепостное право, указы, министры, бунты и войны, все скучное и безликое; в пермской — волшебство, боевые лоси, осадные сани, загадочные вогулы, красивые обряды и великая река Чусовая.

Баллы

Премии — 1 (ничего не получал, хотя несколько раз фигурировал в шорт-листах).
Признание экспертов — 4 (в среде критиков у Иванова есть как ярые сторонники, так и ярые противники).
Тиражи — 3 (средний тираж не выше 100 тыс. экземпляров).
Наличие фанатов — 5 (пермская общественность носит Иванова на руках, особенно в его противостоянии с Маратом Гельманом. По его книгам проводятся ролевые игры, а летом 2009 года в Перми прошел фестиваль «Сердце Пармы» имени Иванова).
Публичность — 3 (редко выезжает из Перми, в публичные персонажи не рвется, но интервью дает).
Наличие экранизаций — 1 (ведутся переговоры, но до съемок дело пока не дошло).
Репутация — 5 (моральный авторитет, имеет репутацию муд-реца из уральской глубинки, к которому можно обращаться по особо важным вопросам).
Итого 22

Иллюстрации: Мария Соснина

Согласно рейтингу интернет-базы данных Index Translationum ЮНЕСКО, Федор Достоевский, Лев Толстой и Антон Чехов - русские писатели, наиболее часто переводимые во всем мире! Эти авторы занимают в нем второе, третье и четвертое места соответственно. Но русская литература богата и другими именами, которые внесли огромный вклад в развитие как русской, так и мировой культуры.

Александр Солженицын

Не только писатель, но еще и историк, и драматург, Александр Солженицын был русским писателем, который заявил о себе в период после смерти Сталина и развенчания культа личности.

В некотором роде Солженицына считают преемником Льва Толстого, поскольку он тоже был большим правдолюбом и писал масштабные произведения о жизни людей и социальных процессах, которые происходили в обществе. Основывались работы Солженицына на соединении автобиографического и документального.

Его самые известные работы - «Архипелаг ГУЛАГ» и «Один день Ивана Денисовича». С помощью этих произведений Солженицын пытался обратить внимание читателей на ужасы тоталитаризма, о чем так открыто еще не писали современные русские писатели того периода; хотел рассказать о судьбах тысяч людей, которые подверглись политическим репрессиям, были отправлены в лагеря невиновными и оказались вынуждены жить там в условиях, которые сложно назвать человеческими.

Иван Тургенев

Раннее творчество Тургенева раскрывает писателя как романтика, который очень тонко ощущал природу. Да и литературный образ «тургеневской девушки», который уже давно представляется как образ романтичный, светлый и ранимый, является теперь чем-то нарицательным. На первом этапе творчества он писал поэмы, стихотворения, драматургические произведения и, конечно, прозу.

Второй этап творчества Тургенева принес автору больше всего славы - благодаря созданию «Записок охотника». Он впервые честно изобразил помещиков, раскрыл тему крестьянства, после чего был арестован властями, которым такая работа не понравилась, и отправлен в ссылку в родовое поместье.

Позднее же творчество писателя наполнено сложными и многогранными персонажами - самый зрелый период творчества автора. Тургенев пытался раскрыть такие философские темы, как любовь, долг, смерть. В это же время Тургенев написал свое самое известное и у нас, и за границей произведение под названием «Отцы и дети» о трудностях и проблемах отношений между разными поколениями.

Владимир Набоков

Творчество Набокова полностью идет вразрез с традициями классической русской литературы. Важнее всего для Набокова была игра воображения, его творчество стало частью перехода от реализма к модернизму. В работах автора можно выделить тип характерного набоковского героя — одинокого, гонимого, страдающего, непонятого человека с оттенком гениальности.

На русском языке Набоков успел написать многочисленные рассказы, семь романов («Машенька», «Король, дама, валет», «Отчаяние» и другие) и две пьесы - перед отъездом в США. С того момента происходит рождение англоязычного автора, Набоков полностью отказывается от псевдонима Владимир Сирин, которым подписывал свои русские книги. С русским языком Набоков поработает еще лишь однажды - когда будет переводить для русскоязычных читателей свой роман «Лолита», который изначально был написан на английском.

Именно этот роман и стал самым популярным и даже скандально-известным произведением Набокова - не слишком и удивительно, ведь он повествует о любви зрелого сорокалетнего мужчины к девочке-подростку двенадцати лет. Книга считается довольно эпатажной даже в наш свободомыслящий век, но если об этической стороне романа до сих пор ведутся споры, то отрицать словесное мастерство Набокова, пожалуй, просто невозможно.

Михаил Булгаков

Творческий путь Булгакова оказался совсем не легким. Решив податься в писатели, он отказывается от карьеры врача. Он пишет свои первые работы, «Роковые яйца» и «Дьяволиаду», устроившись работать журналистом. Первая повесть вызывает довольно резонансные отклики, поскольку напоминала собой насмешку над революцией. Повесть Булгакова «Собачье сердце», обличающую власть, вообще отказались публиковать и, более того, забрали у писателя рукопись.

Но Булгаков продолжает писать — и создает роман «Белая гвардия», по которому ставят пьесу под названием «Дни Турбиных». Успех продлился недолго — в связи с очередным скандалом из-за произведений сняли с показов все спектакли по Булгакову. Та же участь впоследствии постигнет и самую последнюю пьесу Булгакова «Батум».

С именем Михаила Булгакова неизменно связывают «Мастера и Маргариту». Пожалуй, именно этот роман стал делом всей жизни, хотя признания ему и не принес. Но теперь, после смерти писателя, эта работа пользуется успехом и у зарубежной аудитории.

Это произведение не похоже больше ни на что. Договорились обозначать, что это роман, но какой: сатирический, фантастический, любовно-лирический? Образы, представленные в этом произведении, поражают и впечатляют своей уникальностью. Роман о добре и зле, о ненависти и любви, о лицемерии, стяжательстве, грехе и святости. При этом, при жизни Булгакова произведение не было опубликовано.

Непросто вспомнить другого автора, который бы так ловко и метко смог обнажить всю фальшь и грязь мещанства, действующей власти и бюрократической системы. Поэтому-то Булгаков и подвергался постоянным нападкам, критике и запретам со стороны правящих кругов.

Александр Пушкин

Несмотря на то, что не у всех иностранцев именно Пушкин ассоциируется с русской литературой, в отличие от большинства русских читателей, отрицать его наследие просто невозможно.

Талант этого поэта и писателя воистину не имел границ: Пушкин знаменит своими удивительными стихотворениями, но при этом писал прекрасную прозу и пьесы. Творчество Пушкина получило признание не только сейчас; его талант признавали и другие русские писатели и поэты — его современники.

Тематика творчества Пушкина напрямую связана с его биографией - событиями и переживаниями, через которые он проходил за свою жизнь. Царское село, Петербург, время в ссылке, Михайловское, Кавказ; идеалы, разочарования, любовь и привязанности — все присутствует в произведениях Пушкина. А самым известным стал роман «Евгений Онегин».

Иван Бунин

Иван Бунин - первый писатель из России, который стал лауреатом Нобелевской премии в области литературы. Творчество этого автора можно условно поделить на два периода: до эмиграции и после.

Бунин был очень близок к крестьянству, быту простого народа, что оказало большое влияние на творчество автора. Поэтому среди него выделяют так называемую деревенскую прозу, к примеру, «Суходол», «Деревня», которые и стали одними из самых популярных произведений.

Значительную роль в творчестве Бунина также играет природа, которой вдохновлялись многие великие русские писатели. Бунин верил: она — главный источник сил и вдохновения, душевной гармонии, что с ней неразрывно связан каждый человек и в ней же лежит ключ к разгадке тайны бытия. Природа и любовь стали главными темами философской части творчества Бунина, которая, в основном, представлена поэзией, а также повестями и рассказами, например, «Ида», «Митина любовь», «Поздний час» и другие.

Николай Гоголь

После окончания Нежинской гимназии первым литературным опытом Николая Гоголя стала поэма «Ганс Кюхельгартен», которая оказалась не слишком удачной. Однако это писателя не смутило, и он вскоре начинает работать над пьесой «Женитьба», которая была опубликована только десять лет спустя. Это остроумное, красочное и живое произведение в пух и прах разносит современное общество, которое главными своими ценностями сделало престиж, деньги, власть, а любовь оставило где-то на последнем плане.

На Гоголя произвела неизгладимое впечатление гибель Александра Пушкина, которой были поражены и другие русские писатели и деятели искусства. Незадолго перед этим Гоголь показывал Пушкину сюжет нового произведения под названием «Мертвые души», поэтому теперь считал, будто эта работа - «священное завещание» великому русскому поэту.

«Мертвые души» стали великолепной сатирой на российскую бюрократию, крепостное право и социальные ранги, и именно эта книга особенно популярна среди читателей за рубежом.

Антон Чехов

Чехов начинал свою творческую деятельность с написания коротких очерков, но очень ярких и выразительных. Наиболее известен Чехов своими юмористическими рассказами, хотя писал и трагикомические, и драматургические произведения. А чаще всего иностранцы читают пьесу Чехова под названием «Дядя Ваня», рассказы «Дама с собачкой» и «Каштанка».

Пожалуй, самым основным и известным героем произведений Чехова является «маленький человек», чья фигура знакома многим читателям еще после «Станционного смотрителя» авторства Александра Пушкина. Это не какой-то отдельный персонаж, а, скорее, собирательный образ.

Тем не менее, маленькие люди у Чехова не одинаковы: одним хочется сочувствовать, над другими - посмеяться («Человек в футляре», «Смерть чиновника», «Хамелеон», «Размазня» и другие). Главная же проблема творчества этого писателя — проблема справедливости («Именины», «Степь», «Леший»).

Федор Достоевский

Достоевский наиболее известен по работам «Преступление и наказание», «Идиот» и «Братья Карамазовы». Каждое из этих произведений знаменито своей глубокой психологией - действительно, Достоевский считается одним из лучших психологов в истории литературы.

Он анализировал природу человеческих эмоций, таких как унижение, саморазрушение, убийственная ярость, а также состояния, приводящие к безумству, суициду, убийствам. Психология и философия тесно связаны друг с другом в изображении Достоевским своих персонажей, интеллектуалов, которые «ощущают идеи» в глубинах своих душ.

Так, «Преступление и наказание» размышляет о свободе и внутренней силе, страданиях и безумии, болезнях и судьбе, давлении современного урбанистического мира на душу человека, и ставит вопрос о том, могут ли люди игнорировать собственный моральный кодекс. Достоевский вместе с Львом Толстым - самые известные русские писатели во всем мире, а «Преступление и наказание» - самое популярное из произведений автора.

Лев Толстой

С кем ассоциируются у иностранцев известные русские писатели , так это с Львом Толстым. Он является одним из неоспоримых титанов мировой художественной литературы, великим художником и человеком. Имя Толстого знают во всем мире.

Есть что-то гомерическое в том, с каким эпическим размахом он писал «Войну и мир», однако, в отличие от Гомера, он изображал войну как бессмысленную резню, результат тщеславия и глупости лидеров нации. Произведение «Война и мир» стало будто бы неким итогом всего того, что пережило российское общество за период XIX века.

Но самым известным во всем мире является роман Толстого под названием «Анна Каренина». Его охотно читают и у нас, и за рубежом, и читателей неизменно захватывает история запретной любви Анны и графа Вронского, которая приводит к трагическим последствиям. Толстой разбавляет повествование второй сюжетной линией - историей Левина, который посвящает жизнь своему браку с Китти, ведению хозяйства и Богу. Так писатель демонстрирует нам контраст между грехом Анны и добродетелью Левина.

А посмотреть видео об известных русских писателях XIX века можно здесь:

Забирай себе, расскажи друзьям!

Читайте также на нашем сайте:

Стоит ли читать художественную литературу? Может, это бесцельная трата времени, ведь подобное занятие не приносит дохода? Возможно, это способ навязать чужие мысли и запрограммировать на определенные действия? Давайте отвечать на вопросы по порядку…

Очень не хочется соревноваться в эрудиции с уважаемыми коллегами: ХХ век вопреки утверждениям отдельных историографов длился достаточно долго для того, чтобы количество «забытых» (т.е. попросту не существующих в сознании даже достаточно просвещённого читателя поэзии) поэтов измерялось десятками (очень хочется написать: сотнями). Однако важно спросить: а кто , собственно, забыл? И вопрос этот, может быть, принципиальнее, чем перечисление отдельных, пусть и блистательных имён (в диапазоне, скажем, от Бориса Лапина или Валентина Португалова до Алика Ривина или Николая Белоцветова). И здесь мне приходится конструировать образ читателя журнала «Воздух», подразумевая, прежде всего, читателя младшего поколения, обладающего более динамичной системой взглядов и, к чему скрывать, более мне близкого. И уже сам этот образ заставляет несколько модифицировать поставленный вопрос: кто не прочитан младшим поколением читателей журнала «Воздух», к которому относит себя и автор этих строк? Кроме того, есть ещё один проблемный момент: как известно, на протяжении большей части ХХ века существовало, как минимум, три русские литературы — официальная, неофициальная и эмигрантская. Они до сих пор не осмыслены как единое литературное пространство, поэтому, отвечая на поставленный здесь вопрос, требуется для начала решить, на чьей ты стороне, а это, в свою очередь, снова зависит от того, к какой именно аудитории приходится обращаться.
Имея в виду эти проблемные точки, я возьму на себя смелость, назвать, во-первых, двух поэтов (они относятся к разным «русским литературам»), а во-вторых, поэтов относительно неплохо изданных, но, насколько я понимаю, совершенно неизвестных очерченной выше аудитории. У этих поэтов, однако, есть общие черты, проходящие по ведомству, скорее, социологии чтения: они оба не относятся к неподцензурной / неофициальной поэзии в узком смысле, хотя в широком смысле могут быть с ней идентифицированы: произведения одного из них были вовсе неизвестны русскому читателю, а произведения другого долгое время оставались доступны в весьма специфическом виде и в ограниченном объёме.
Первый поэт — Игорь Чиннов , вслед за Поплавским и Одарченко попытавшийся уйти от Парижской ноты (которая стала в последние годы «зерцалом праведным» для литературных ретроградов) к «звезде бессмыслицы», развить тот извод «неоклассики», что немыслим без достижений исторического авангарда (среди условно советских авторов в схожем направлении двигались, например, Геннадий Гор и Павел Зальцман). Чиннов позаимствовал у жоржиков редкое по нынешним временам умение балансировать на грани безвкусицы; кроме того, он хорошо усвоил один из любимых приёмов Парижской ноты — ностальгически-пародическое выворачивание наизнанку любимых тем дореволюционного модернизма, позволявшее этим поэтам одновременно отстраняться от своих предшественников и не упускать их из виду. Правда, в качестве предшественников нашего поэта выступала уже сама Парижская нота, к которой он примкнул довольно поздно, уже в пятидесятые (спустя годы нечто подобное с поэзией первой эмиграции пытался проделать Василий Ломакин, выступавший, правда, в куда более бескомпромиссном ключе). Возможно, поэзия Чиннова на нынешний взгляд слишком контрастно сочетает современное и архаичное — отчасти виной тому контекст эмигрантской словесности второй половины века (где бал правили персонажи вроде Дмитрия Кленовского), отчасти — любовь поэта к парадоксальным сочетаниям (Вы курите? Кукареку. / А где ваши куррикулум вите? Угу. / Садитесь оба на сковороду. / Не беспокоит? Кра-кра, кру-кру ). Всё это заставляет меня для иллюстрации сказанного выбрать, может быть, одно из наиболее хрестоматийных стихотворений, где острые углы поэтики Чиннова не так заметны, а на передний план выступает характерное для поэта напряжённое всматривание в основания бытия, воспринимаемые прямо-таки на физиологическом уровне:

Был весёлый, живой соловей,
А теперь — заводного мертвей.
Впрочем, нет, чуть живей: от червей.

Он лежит и гниёт, как навоз,
Под кустом отцветающих роз,
И роса на кусте — вроде слёз.

Слёзы скоро просушит мороз.

В том, что вечного нет ничего,
Тоже нового нет ничего.

Другой поэт, которого мне хотелось бы упомянуть на этих страницах, некоторым образом присвоен теми, кто мнит себя наследниками советского литературного истеблишмента (вроде какого-нибудь Коровина и других обитателей нехорошей квартиры), что представляется не совсем справедливым. Этот поэт — Борис Слуцкий , оставшийся, быть может, единственным поэтом в ряду «фронтового поколения», которого сейчас можно читать, не пеняя на сложность исторического момента и искажающее действие советской цензуры (не в последнюю очередь потому, что последние издания Слуцкого представляют ещё не изувеченные [само]цензурой варианты). Эта поэзия — род исследования мира, причём в наиболее болезненных его проявлениях — тех, что связаны с переживанием насилия, которое учиняет история и её акторы, готовые в зависимости от обстоятельств выступить то на стороне претерпевающего, то (если повезёт) на стороне заставляющего претерпевать. Герой стихотворений Слуцкого — один из этих людей, и, однако, это не мешает ему фиксировать всё происходящее с известной безжалостностью к собственной персоне. Подобная оптика, как мне кажется, — одно из самых существенных художественных (да, именно художественных) достижений ушедшего столетия. Конечно, не один Слуцкий работал в этом ключе: и Ян Сатуновский (особенно в ранний период) и Пауль Целан, и далеко не только они также напряжённо пытались методами искусства осмыслить природу насилия, причём со Слуцким их объединяет и некоторый набор общих тем, связанных, прежде всего, с войной и холокостом (хотя они по-разному подходят к этому материалу). Правда, в отличие от героя этих двух поэтов, герою Слуцкого известна роль не только объекта, но и субъекта исторического насилия (пусть и с многочисленными оговорками), а постоянная интерференция этих двух ролей рождает специфический взгляд поверх проговариваемых героями точек зрения (нечто подобное можно заметить, например, в блокадных стихах Полины Барсковой). Стихотворение, снабжённое такой оптикой, словно стремится стать самой ситуацией, за пределы которой выведено всё то, что о ней могут сказать люди (ведь они всегда лгут):

Теперь Освенцим часто снится мне:
Дорога между станцией и лагерем.
Иду, бреду с толпою бедным Лазарем,
А чемодан колотит по спине.

Наверно, что-то я подозревал
И взял удобный, лёгкий чемоданчик.
Я шёл с толпою налегке, как дачник.
Шёл и окрестности обозревал.

А люди чемоданы и узлы
Несли с собой,
и кофры, и баулы,
Высокие, как горные аулы.
Им были те баулы тяжелы.

Дорога через сон куда длинней,
Чем наяву, и тягостней и длительней.
Как будто не идёшь — плывёшь по ней,
И каждый взмах всё тише и медлительней.

Иду как все: спеша и не спеша,
И не стучит застынувшее сердце.
Давным-давно замёрзшая душа
На том шоссе не сможет отогреться.

Нехитрая промышленность дымит
Навстречу нам
поганым сладким дымом
И медленным полётом
лебединым
Остатки душ поганый дым томит.

Пожалуй, отсутствие в круге чтения очерченной выше аудитории именно этих двух поэтов (и, соответственно, стоящих за ними литератур) кажется мне крайне ощутимым. Возможно, внимательное чтение Чиннова или Слуцкого поможет реанимировать те линии русской поэзии, что в последнее время пребывают в некотором запустении.

(оценок: 42 , среднее: 4,21 из 5)

В России литература имеет свое направление, отличающееся от любого другого. Русская душа загадочна и непонятна. Жанр отражает в себе и Европу, и Азию, поэтому лучшие классические русские произведения необыкновенны, поражают душевностью и жизненностью.

Главное действующее лицо — душа. Для человека не важно положение в обществе, количество денег, ему важно найти себя и свое место в этой жизни, найти истину и душевное равновесие.

Книги русской литературы объединены чертами писателя, владеющим даром великого Слова, полностью посвятившим себя этому искусству литературы. Лучшие классики видели жизнь не плоско, а многогранно. Они писали о жизни не случайных судеб, а выражающих бытие в его самых уникальных проявлениях.

Русские классики настолько разные, с разными судьбами, но объединяет их то, что литература признана школой жизни, способом изучения и развития России.

Русская классическая литература создавалась лучшими писателями из разных уголков России. Очень важно то, где родился автор, ведь этого зависит его становление как личности, его развитие, а также это влияет на писательское мастерство. Пушкин, Лермонтов, Достоевский родились в Москве, Чернышевкий в Саратове, Щедрин в Твери. Полтавщина на Украине — родина Гоголя, Подольская губерния – Некрасова, Таганрог – Чехова.

Три великих классика, Толстой, Тургенев и Достоевский, были абсолютно непохожими друг на друга людьми, имели разные судьбы, сложные характеры и великие дарования. Они сделали огромный вклад в развитие литературы, написав свои лучшие произведения, которые до сих пор будоражат сердца и души читателей. Эти книги должен прочитать каждый.

Еще одно важное отличие книг русской классики – высмеивание недостатков человека и его образа жизни. Сатира и юмор – главные черты произведений. Однако многие критики говорили о том, что это все клевета. И лишь настоящие ценители видели, насколько персонажи одновременно и комичны, и трагичны. Такие книги всегда цепляют за душу.

У нас вы можете найти лучшие произведения классической литературы. Вы можете скачать бесплатно книги русской классики либо читать онлайн, что очень удобно.

Представляем вашему вниманию 100 лучших книг русской классики. В полный список книг вошли самые лучшие и запоминающиеся произведения русских писателей. Данная литература известна каждому и признана критиками со всего мира.

Конечно, наш список книг топ 100 – всего лишь небольшая часть, собравшая в себя лучшие работы великих классиков. Его можно продолжать очень долго.

Сто книг, которые должен прочитать каждый, чтобы понять не только то, как раньше жили, какие были ценности, традиции, приоритеты в жизни, к чему стремились, а узнать в целом, как устроен наш мир, насколько светлой и чистой может быть душа и как она ценна для человека, для становления его личности.

В список топ 100 вошли самые лучшие и самые известные работы русских классиков. Сюжет многих из них известен еще со школьной скамьи. Однако, некоторые книги трудно понять в юном возрасте, для этого нужна мудрость, которая приобретается с годами.

Конечно, список далеко не полный, его можно продолжать бесконечно. Читать такую литературу – одно удовольствие. Она не просто чему-то учит, она кардинально меняет жизни, помогает осознать простые вещи, которые мы порой даже не замечаем.

Надеемся, наш список книг классики русской литературы пришелся вам по душе. Возможно, вы уже что-то читали из него, а что-то нет. Отличный повод составить свой личный список книг, свой топ, которые вы бы хотели прочитать.