Погребальные обряды и традиции викторианской англии. Суеверия, связанные со смертью и похоронами, в викторианской англии. Ювелирные изделия из волос

Обращение к пользователям

10 необычных траурных традиций в Англии времён королевы Виктории

Время с 1837 по 1901 год в Англии вошло в историю как время правления королевы Виктории. Когда скончался её муж принц Альберт, королева надела траур и не снимала его до конца своих дней. Она больше не связывала себя узами брака и одна воспитывала своих дочерей. Подданные восхищались этим романтическим трагизмом, смерть внезапно стала модной, а скорбь по близким приобрела необычные формы.

1. Экстравагантные желания

Безусловно, большинство людей викторианской эпохи не были одержимы мыслью о собственной смерти, но траур был в моде. Чтобы быть в тренде викторианцы при жизнь оставляли инструкции о том, каким должен быть их погребальный обряд, даже если они были совершенно здоровы. Зная, что эти письма и завещания будут сохранены их семьями навсегда, они оформляли свои «посмертные желания», как будто писали какие-то поэмы, уточняя все подробности, которые приходили в голову.

К примеру, женщина по имени Мэри Дрю написала целую книгу инструкций о том, что делать после ее смерти. У нее случился выкидыш, и она умерла в больнице. Ее последняя воля и завещание были подробно расписаны на 56 страницах.

В викторианскую эпоху получение памятных вещей, которые когда-то принадлежали мертвым, было чрезвычайно важным. Подавляющим большинством предметов, которые завещала Мэри, были украшения для подруг и книги для мужчин. А для друзей, на которых не хватило ничего ценного, Мэри завещала пряди своих волос.

2. Ювелирные изделия из волос

Королева Виктория всегда носила с собой, никогда не снимая, медальон с прядью волос своего покойного мужа принца Альберта. Вскоре эта «мода» распространилась на всех - многие люди носили с собой пряди волос, которые когда-то принадлежали их близким. А самым лучшим способом сделать это считалось превратить волосы в украшения.

С годами люди стали более креативными в создании украшений из волос. Они начали сплетать волосы в замысловатые конструкции, украшая ими броши, серьги и ожерелья. Иногда они даже делали целые венки из волос, собранных у нескольких умерших возлюбленных. Поскольку волосы очень устойчивы к распаду, украшения из них до сих пор замечательно сохранились в музеях.

3. Траурные кольца

Хотя можно было сделать украшения из волос, даже если смерть близкого человека была внезапной и неожиданной, для некоторых людей этого было недостаточно. Но если было известно, что человек умрет в течение нескольких месяцев, иногда даже заказывали специальные украшения по этому случаю. К примеру, Аде Лавлейс был диагностирован рак в 1852 году. В то время это был абсолютный смертный приговор.

Поэтому Ада заказала специальные кольца с гравировкой для своего мужа и старшей дочери. На кольце мужа она написала, что надеется, что их души будут связаны вечно. Несмотря на то, что Ада не очень хорошо ладила с дочерью, на ее кольце она заказала гравировку надписи, что она уважает ее «искренность». Для двух младших сыновей женщина оставила деньги, попросив их купить себе кольца в ее честь. Миссис Лавлейс была не единственным человеком, который заказывал траурные кольца. Документы и дневники викторианской эпохи рассказывают истории о специальных кольцах, которые люди носили ежедневно.

4. Траурное платье

Всякий раз, когда кто-то умирал, семья была социально обязана носить полностью черную одежду каждый день в течение назначенного периода траура. Одежда называлась «траурным платьем» и была символом для остального мира, что люди, носящие ее, испытывают грусть и нуждаются в том, чтобы их оставили в покое. Люди, чьи близкие недавно умерли, как ожидается, не появлялись на вечеринках или других социальных мероприятиях.

Если кто-то, чьи близкие недавно умерли, появлялся на публике в одежде, которая выглядела слишком красочной и веселой, это было признаком неуважения. В 1875 году писателем по имени Кейт Норман Макдональд была опубликована брошюра, в которой утверждалось, что подобная традиция была глупой. Несмотря на это, традиция ношения траурного платья продолжалась еще несколько десятилетий.

5. Траурное белье

Во время викторианской эпохи после похорон близких носили не только траурное платье. Женщины носили все черное вплоть до нижнего белья. В то время смерть считалась не просто модной, она была сексуальной. Женщины использовали мышьяк и опиум, чтобы выглядеть очень бледно и почти «при смерти», потому что женщины, умирающие от туберкулеза, считались очень красивыми. А сочетания этой смертельно-белой кожи с черным бельем было достаточно, чтобы вызвать у людей дикую страсть.

Во время викторианской эпохи люди были очень чопорными и сдержанными на людях, и весьма извращенными без «лишних глаз». Белое нижнее белье считалось признаком невиновности, и обычно использовалось для первой сексуальной встречи женщины в ее брачную ночь. После викторианской эпохи люди стали более откровенно относиться к своей сексуальности, а черное белье стало восприниматься как более эротическое и сексуально агрессивное.

6. Посмертные фотографии

Поскольку фотография стала впервые доступна даже людям среднего класса в викторианскую эпоху, люди почувствовали необходимость помнить, как выглядели их близкие, прежде чем их навеки зароют в могиле. На то время из-за долгой экспозиции для того, чтобы сделать снимок, человеку нужно было оставаться совершенно неподвижным в течение очень долгого времени, поэтому почти все на старых фотографиях хмурились или имели расслабленное выражение лица. Фотографировать мертвых было намного легче. Еще одной тенденцией в викторианскую эпоху была «фотография с духом».

Размытые образы другого человека или лица того же субъекта как бы плавали в воздухе перед тем, кого фотографировали. У сына королевы Виктории, Артура, была «фотография с духом». Во время длительной экспозиции его няня наклонилась перед объективом, пытаясь поправить одежду Артура, и оказалась полупрозрачной на снимке.

Люди, которые занимались оккультизмом, полагали, что призраки нашли способ показать себя посредством фотографии. В Национальном музее науки и средств массовой информации есть коллекция фотографий с духами викторианской эпохи. К концу XIX века люди поняли, что на самом деле это не призраки, но они все равно продолжали делать такие фото для забавы.

7. Эскизы

Не каждая семья могла позволить себе фотографию своего мертвого любимого человека, а некоторые по-прежнему предпочитали рисовать портреты. Художник по имени Джон Колкотт Хорсли добровольно посещал морг, чтобы нарисовать эскизы недавно умерших детей. Многие семьи были слишком бедны, чтобы оплачивать фотографии или профессиональные портреты.

Если он узнавал, что в городе умер ребенок, то Хорсли быстро отправлялся в морг, чтобы успеть зарисовать ребенка, пока его лицевые мышцы еще были расслабленными, и это выглядело больше похоже на то, что ребенок мирно спал, а не был мертв.

Хорсли написал в своем дневнике: «Я считаю своим долгом делать это. На самом деле, если бы я, то кто бы еще делал подобное». Когда умер собственный отец Джона, первое, что он сделал, это вытащил свой альбом. Другие художники делали эскизы членов семьи, пока они были еще живы (к примеру, если люди болели туберкулезом или любой другой болезнью, которая считалась в основном смертным приговором).

8. Скульптурные изображения и посмертные маски

Когда умер муж королевы Виктории, она заказала его потрясающе похожее скульптурное изображение из черного мрамора, которое было размещено в резиденции Фрогмор-хаус. Она всегда находила утешение и спокойствие, смотря на скульптуру любимого. Когда королева Виктория в конце концов умерла, ее похоронили вместе с принцем Альбертом, а на надгробии установили скульптурное изображение из белого алебастра.

В то время богатые семьи часто заказывали алебастровые изображения своих близких. Статуи для семейных гробниц делали на основе фотографий, снятых почти сразу после смерти. Иногда даже после смерти с лица человека делали посмертную маску, чтобы затем изваять еще более похожую скульптуру.

9. Похоронные куклы

Как правило, перед похоронами человека держали некоторое время в открытом гробу, чтобы близкие могли с ним попрощаться в последний раз. Тем не менее, многие люди просто не могли видеть своих мертвых детей. Они заказывали восковые куклы, которые выглядели как их дети, даже использовали настоящие волосы с их головы.

При определенных обстоятельствах (к примеру, если ребенок был мертворожденным, это был выкидыш или ребенок умирал где-то вне дома), то вместо его тела хоронили восковое чучело. Детская смертность была гораздо более распространена во время викторианской эпохи.

10. Конверты и карты памяти

В викторианскую эпоху, если кому-то приходило письмо в белом конверте с черной рамкой, то он знал, что это уведомление о чьей-то смерти. В произведениях Шарлотты Бронте и Чарльза Диккенса подобные конверты с траурной рамкой описываются довольно часто. Идея заключалась в том, чтобы люди знали наперед о трагическом уведомлении в конверте и имели возможность открыть его наедине.

Внутри таких конвертов не всегда были именно письма. Иногда семьи платили за продуманные «карты памяти» с вычурными изображениями. Когда умирал ребенок, карты памяти делали на белой бумаге, чтобы символизировать утерю невинной жизни, а при смерти взрослого их делали на черной бумаге.

Из книги: Коути Е., Харса Н. Суеверия викторианской Англии. М.: Центрполиграф, 2012.

У леди скорбный экипаж
С шестеркой лошадей.
У леди черный гончий пес,
Бегущий перед ней.
На экипаже черный креп
И кучер безголов,
А платье леди источил
Узор могильных мхов.
«Прошу вас, — леди говорит, —
Мой разделите путь!»
Но только лучше я пешком
Дойду когда-нибудь.
В ночи не слышен стук колес,
Не ноет скрип ступиц,
Беззвучно экипаж плывет
Под мерный блеск зарниц.

«Прошу вас, — леди говорит, —
Поедемте со мной!»
Дитя из колыбели взяв,
Везет его с собой.
«Прошу вас, — леди говорит, —
Ускорю путь я ваш».
Невесту, бледную, как снег,
Сажает в экипаж.
«Прошу вас, — леди говорит, —
Лишь вас карета ждет».
И знатный сквайр в экипаж
Как миленький взойдет.
«Прошу вас, — леди говорит, —
Прокатимся быстрей».
И вот старик на костылях
Карабкается к ней.
Уж лучше топать сотню миль
Или бежать бегом,
Чем, встретив этот экипаж,
Увидеть леди в нем.
«Прошу вас, сядьте-ка сюда,
Не говоря ни слова!
Здесь хватит места и для вас,
И для всего живого!»

(«Lady Howard»)

Героиня этой баллады — леди Мэри Говард, знаменитый дартмурский призрак. Говорят, что именно ее история и черный пес поразили воображение сэра Артура Конан Дойля настолько, что он подарил миру «Собаку Баскервилей». Впрочем, сэр Артур с каретой-призраком не встречался, а поверил на слово знакомому. Иначе, как знать, что произошло бы со знаменитым писателем. Ведь эта встреча не сулит прохожим ничего хорошего, кроме быстрой и безболезненной смерти. Согласно легенде, леди Говард жила в начале XVI века и, будучи богатой невестой, сменила поочередно четырех мужей. Все они умирали так быстро, что только в четвертом браке Мэри успела родить ребенка. Но и сын ее долго не прожил, хотя сама леди Говард скончалась в почтенном возрасте 75 лет. После смерти Бог наказал ее тем, что каждую ночь в карете из костей своих бывших мужей (четыре черепа украшают четыре угла экипажа) леди Говард проделывает путь в 30 миль от своего дома в Тавистоке до замка Окхэмптон и обратно. Перед каретой бежит дьявольский черный пес с красными глазами и ужасными клыками, а на облучке сидит безголовый кучер. Если карета остановиться возле чьего-то дома, живущий в нем вскоре умрет.

Хотя историческая леди Говард вовсе не была отъявленной злодейкой, имела несколько детей и всего-навсего развелась со своим жестоким четвертым мужем, вернув себе фамилию Говард, взятую в третьем браке, народ в Дартмуре до сих пор верит, что сухой стук костей, слышимый на дороге по ночам, возвещает скорую смерть. Нам же с вами предстоит узнать, как, с точки зрения викторианцев, выглядела смерть, какие приметы свидетельствовали о ее приближении и какие традиции ее окружали.

Предвестники смерти

Как и у многих германских народов, смерть у англичан чаще всего предстает мужчиной, а не женщиной. Это Мрачный Жнец, скелет в темных одеждах и с косой в руках. Он может наносить визиты пешком, но чаще разъезжает на коне. Образ Смерти в седле возник под влиянием стиха из Откровения 6:8, где упоминается «конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть». Мрачный Жнец не лишен своеобразного обаяния и частенько вступает в споры со своими «клиентами», а иногда сдается в ответ на их доводы.

Многие верили в так называемые «свечки мертвецов» — голубые огоньки в воздухе, появление которых предвещало скорую смерть в округе. Загорались они над тем местом, где будет выкопана могила, или же над поверхностью воды, если вскорости кто-то утонет. Валлийцы верили, что эту примету даровал им святой Давид, покровитель Уэльса. Святой молился, чтобы его паства могла заранее узнавать о приближении смерти и достойно подготовится к переходу в мир иной. Вот Господь и зажег для них особые свечи. Размер призрачного огонька указывал на возраст будущего покойника. Если суждено умереть ребенку, огонек будет крошечным, зато взрослый может рассчитывать на иллюминацию посолиднее.

Завораживающим, хотя и неприятным, зрелищем были призрачные похороны. В начале XIX века в Уэльсе бытовало мнение, что настоящим похоронам предшествует призрачная репетиция: можно услышать, как бестелесный плотник вбивает гвозди в гроб или священник читает проповедь. Рядом с ними духи тех, кто будет присутствовать на поминках, поднимают бокалы и вкушают призрачную пищу. Кто-то считал, что такие видения доступны всем людям, но в особенности тем, чьи окна выходят на кладбище. Тогда призрачными процессиями можно любоваться хоть каждую ночь. Другие же уверяли, что узреть призрачные похороны могут только ясновидящие. Подобный феномен описывали и жители острова Мэн. Некоторые клялись, что призрачная процессия может нагнать прохожего на безлюдной дороге и положить похоронные носилки ему на плечо. Впрочем, встреча с реальной похоронной процессией тоже ничего хорошего не сулила. В начале XIX века суеверная дама из Хартфордшира прославилась тем, что в дорогу захватывала набор булавок на случай встречи с похоронной процессией. Булавки она бросала из окна кареты, чтобы отвести беду.

Способность предугадывать время собственной или чужой смерти связывалась с ясновидением, даром, которым народная молва наделяла шотландских горцев. В XVII-XVIII веках, не только фольклористы, но и ученые мужи всерьез занимались изучением этого феномена. Сами шотландцы ценили ясновидение как национальное достояние, выгодно отличавшее их от англичан. Вместе с тем возникал вопрос о передаче ясновидения по наследству, ведь дети многих провидцев были напрочь лишены этого дара. Согласно общему мнению, далеко не каждый горец-провидец, зато у любого провидца обязательно были шотландские корни. Даром ясновидения гордились, хотя он приносил скорее скорбь, чем радость. Провидец в точности знал, когда ему или кому-то из близких предстоит отойти в мир иной. Незадолго до смерти он видел своего двойника, закутанного в саван. Знаменитый рисунок Данте Габриэля Россетти «Как они встретили самих себя», где изображена пара любовников, столкнувшихся в лесу словно со своим отражением в зеркале, иллюстрирует именно это поверье. Дама падает в обморок потому, что узнала дурную примету.

По всей Англии сверхъестественного двойника, встреча с которым предвещала смерть, называли «фетч». Йоркширцы именовали его «уафф» и клялись, что смерти можно избежать, если обругать его как следует. Один йоркширец наткнулся на своего двойника в бакалейной лавке и набросился на него с угрозами: «А ты что здесь забыл? А ну-ка убирайся подобру-поздорову! Пошел вон, кому говорят!» Пристыженный уафф поплелся прочь и более не досаждал храбрецу.

Самой известной предвестницей смерти на Британских островах является, безусловно, ирландская баньши. Она предстает как в образе юной девушки с длинными волосами и серым плащом поверх зеленого платья, так и уродливой старухи, но тоже длинноволосой. Баньши можно застать у ручья, где она полощет окровавленные одежды людей, обреченных на смерть. Главное, не просить ее постирать вашу рубашку, иначе оскорбленная баньши задушит вас в два счета. В другом, более известном варианте легенды баньши бродит возле дома будущего покойника и своим криком оповещает его о скорой смерти. Однако большинство викторианцев вряд ли слышали или рассчитывали услышать завывания баньши. Дело в том, что баньши «обслуживает» только представителей старинных ирландских и шотландских родов. Менее родовитых господ она попросту игнорирует.

Над теми, кто придавал мрачным предвестиям чрезмерное значение, любили посмеяться. Да и сами суеверные господа потом хохотали от души — еще бы, такой груз, как собственные похороны, с души свалился. Рассказывали, к примеру, как некий пастор шел с фермы, где учил детей катехизису. В дороге его застал звон, исходивший из ниоткуда. Звон следовал за ним несколько миль, так что домой пастор вернулся в унылом настроении. Призрачный звон всегда предвещал смерть, а пастор, хотя и был христианином, народными приметами тоже не брезговал. Но какова же была его радость, когда, скинув сюртук, он увидел, что из кармана выкатился колокольчик. Несколько часов назад на ферме поднялся рой пчел, и почетного гостя попросили образумить насекомых звоном. В суматохе пастор совершенно забыл, куда сунул колокольчик, так что принял его треньканье за зловещий перезвон смерти.

Встреча с духом умершего родственника

Люди предпочитали умирать дома, в кругу семьи. Приготовления к смерти обычно не занимали много времени. Уладить дела, написать завещание — это удел высших сословий. Беднякам было проще — главное, правильно лечь в постель. По бытовавшей тогда примете, если кровать стоит не параллельно половицам, а пересекает их, то лежащий на ней человек будет умирать долго и мучительно. То же самое произойдет, если в подушке или перине окажутся голубиные перья. Последняя примета частично объясняет способ эвтаназии, когда из-под головы больного убирали подушку, тем самым затрудняя дыхание и ускоряя наступление смерти. Нет подушки — нет и зловредных перьев. Чтобы не испытывать деликатность Смерти, следовало сразу же правильно разместить и постель, и умирающего. Тогда душа быстро расстанется с телом, предоставив родственникам заботиться о бренных останках.

Несмотря на то что христианство не поощряет чрезмерной заботы о мертвом теле, уже лишенном благодати после отделения души, для викторианцев, видевших смерть довольно часто, важно было правильно проводить покойника, чтобы ненароком не приманить новую смерть. В первую очередь умершему закрывали глаза, иначе мертвец будет высматривать, кому из членов семьи предстоит умереть в следующую очередь. На глаза по древней традиции клали монеты. Готовя тело к похоронам, его обмывали, подвязывали подбородок платком, расчесывали волосы. То была сугубо женская работа, и женщины ей гордились. Помочь вдове приходили соседки или приезжали родственницы.

В комнате покойного всегда занавешивали зеркала. Считалось, что если посмотреться в это зеркало, увидишь мертвеца за спиной. Сразу же после чьей-то смерти следовало распахнуть окно, чтобы душа могла отлететь в мир иной. Держать двери нараспашку нужно было и во время похорон, до тех пор пока похоронная процессия не вернется с кладбища. Только так семья могла избежать еще одной смерти в ближайшем будущем. Чтобы в отсутствие хозяев из дома ничего не украли, сторожить добро оставляли кого-нибудь из родни. Под кровать, на которой лежал покойник, ставили миску с холодной водой, чтобы трупный запах ушел в воду. Как символ бренности всего сущего на живот покойнику ставили тарелку с солью и землей. Помимо символического у этого акта было и более приземленное значение: многие верили, что нагруженная тарелка предотвратит попадание воздуха во внутренности и труп не раздуется.

В некоторых графствах, хотя и очень редко, практиковался неаппетитный ритуал — поедание греха. Обычно в роли поедательниц выступали нищие старухи. В сельском обществе они занимали положение «неприкасаемых» — односельчане не общались с ними без крайней необходимости. В 1870 году учительница из Норфолка так описала знакомую ей «грехоедку»: «Однажды она до бессознательного состояния напилась маковым чаем. Обеспокоенная соседка побежала за пастором, а тот пришел к выводу, что человеческая помощь в данном случае уже бесполезна, и выполнил свой долг, прочитав над ней молитвы и отпустив ее грехи… Мало-помалу дурман рассеялся, но когда старуха поднялась, соседка сообщила, что отныне она мертва в глазах церкви. Все ее грехи отпущены, а поскольку теперь для мира ее не существует, снова нагрешить она не сможет. С тех пор она стала зарабатывать на жизнь в качестве поедательницы грехов». Во время похорон грехоедка съедала кусок хлеба и соль с тарелки, символически принимая на себя грехи покойника. На востоке Англии в качестве оплаты за свой труд она получала 30 пенни. Фольклористы второй половины XIX века скептически относились к упоминаниям о ритуальном «поедании греха» и особенно к попыткам связать этот ритуал с древней практикой каннибализма. Принято считать, что если профессия «грехоеда» все же встречалась в XVII-XVIII веках, в XIX веке она сошла на нет. С другой стороны, во многих деревнях утверждали, что каждая капля вина, выпитая на поминках, соответствует греху покойника. Так что благочестивые гости налегали на спиртное с целью облегчить загробную жизнь усопшего.

Пока покойный еще не совсем окоченел, родственники стремились увековечить его память в фотографии. Этот обычай был распространен в первую очередь среди английского среднего класса. Лондонские «Браун и сын» или мистер Флемонс из Тонбриджа (Кент), а также многие другие фотоателье занимались изготовлением так называемых carte-de-visite — постмортем. Это были посмертные снимки, напечатанные в нескольких экземплярах и оформленные в картонные паспарту, иногда даже с золотым тиснением. В память об умершем их дарили родственникам и друзьям семьи.

Несомненно, фотографии постмортем берут начало из посмертных портретов, эмалевых миниатюр и скульптур, которые в предыдущие столетия заказывали в память о покойных. В отличие от традиционных видов искусства, где художник и скульптор выступали посредниками между объективной реальностью и идеальным миром, фотография была точна и беспристрастна, позволяя до мельчайших деталей запечатлеть образ умершего. Но и тут традиция оказала свое влияние. С 50-х годов XIX века, когда фотографы от дорогих дагерротипов перешли к более дешевым способам съемки, фотографии постмортем превратились в особый, востребованный жанр. Поскольку художники, даже делая посмертный портрет, изображали на своих полотнах живых людей, то и фотографы стремились запечатлеть умершего так, словно он был еще жив, — сидя или стоя, с открытыми глазами, иногда в окружении живых родственников, включая маленьких детей. В крайнем случае — придать лицу умершего вид безмятежного сна, а фотографию дополнить траурными символами: увядшими цветами, гирляндами и крестиками. Умерших детей часто фотографировали с игрушками или на руках у скорбящих родителей. Так как детская смертность была очень высока, то именно ребятишек чаще всего можно увидеть на посмертных фотографиях. Порой это становилось единственным шансом сохранить память о ребенке. При жизни детей иногда не успевали сфотографировать, ведь позировать фотографу в те времена приходилось подолгу сохраняя неподвижность. А как заставить егозу пяти-шести лет сидеть ровно, застыв в одной позе?

Еще одна заметная тенденция в фотографиях постмортем — запечатлевать умерших в пышно декорированных гробах, в прекраснейших кружевных саванах, так чтобы стало понятно, что человек уже приобщился к сонму небесных ангелов и больше не вернется в обитель страданий. Красивые саваны сами по себе были характерной чертой викторианских похорон. В XVII веке для поддержки английской шерстопрядильной промышленности был принят парламентский акт, предписывающий хоронить всех умерших, кроме нищих и жертв чумы, в шерстяных саванах. Время шло, закон повсеместно начали игнорировать, а в 1814 году его окончательно отменили. Под влиянием романтизма смерть стала восприниматься как торжественный момент перехода души в вечность, так что и одеяний она потребовала особых. Покойника, конечно, могли обрядить в повседневную одежду, однако девственниц и детей стало принято хоронить в одеяниях цвета чистоты и безгрешности, легких, как крылья ангелов.

Купить саван можно было в лавке гробовщика. Готовые саваны шили из дешевых тканей и украшали бумажными оборками, однако некоторые женщины проявляли смекалку и заранее готовили свой собственный саван, более добротный, чтобы не стыдно было людям на глаза показаться. Изящный кружевной саван нередко входил в приданое невесты. В музее Йорка хранится саван, вышитый в начале XX века одной йоркширкой. Он показался ее родственникам таким красивым, что вместо того, чтобы похоронить ее в нем, они оставили саван себе на память.

В торжественном и благостном виде тело умершего выставляли дома в открытом гробу, чтобы родственники и знакомые могли с ним попрощаться. Восприятие смерти в те времена значительно отличалось от нашего. Во-первых, умирали тогда не в пример чаще и большее число умерших были детьми или же людьми молодыми. Во-вторых, тела покойных вплоть до самых похорон находились дома. Многие англичане из рабочего класса вспоминали, что им не раз приходилось спать в одной комнате с умершей бабушкой, братом или сестрой. Наконец, помогала вера в бессмертие души, и умирающие не боялись столкнуться с небытием за порогом смерти. Вместе с тем следует отметить, что со второй половины XIX века смертность в Англии начала снижаться: если в 1868 году на 1000 человек приходилось 21,8 смертей, то в 1908 — уже 14,8. Средняя продолжительность жизни в Англии и Уэльсе тоже постепенно увеличивалась — с 40,2 лет в 1841 году до 51,5 годов в 1911.

Похороны

Похороны в викторианской Англии зависели от общественного положения, которое занимала семья покойного, а также от готовности раскошелиться. Вплоть до начала XX века на похоронах не экономили. Помпезные похороны подчеркивали статус семьи и давали родственникам умершего возможность «пустить пыль в глаза» соседям. В то время как английские крестьяне сами занимались организацией церемонии, их зажиточные соотечественники обращались в контору гробовщика. Прейскурант в таких заведениях был рассчитан на людей с разными уровнями доходов. В 1870 году за 3 фунта 5 шиллингов гробовщики предоставляли следующий пакет услуг: карету, запряженную лошадью, гроб без украшений, но с обивкой из ткани; покров для гроба; перчатки, шарфы и повязки для плакальщиков. В эту же сумму входили услуги кучера, носильщиков и немого плакальщика. Присутствие последнего придавало похоронам торжественность, хотя его обязанности были несложными — молча и со скорбным видом стоять у входа в дом, держа в руках посох с бантом. Глядя на немого плакальщика, прохожие проникались печальной атмосферой похорон. Именно в таком качестве решил применить Оливера Твиста его хозяин-гробовщик, которому понравилось «меланхолическое выражение лица» мальчика. Немого плакальщика легко было опознать по цилиндру, с которого свисал длинный, почти до пояса шарф — черный или, в случае детских похорон, белый.

При желании и финансовых возможностях можно было нанять катафалк и траурные кареты, чтобы доставить семью на кладбище. Запряженных в них лошадей украшали плюмажами из страусиных перьев. Число плакальщиков, несущих посохи с бантами или подносы со страусиными перьями, тоже зависело от платежеспособности клиента. Присутствовавшие на похоронах дамы надевали плащи с капюшонами, господа облачались в черные плащи, часто взятые напрокат у гробовщика, и привязывали к шляпе узкую черную ленту. Так выглядели похороны людей среднего достатка и выше.

Поскольку воскресенье являлось праздничным днем, в этот день не советовали проводить похороны и копать могилу. Оставлять покойника дома в воскресенье тоже считалось нежелательным, так что похороны старались закончить до выходных, за исключением тех случаев, когда смерть наступала в праздник. Тогда утешение можно было черпать разве что из валлийского поверья, что по воскресеньям умирают люди праведные.

Совсем иная картина наблюдалась в семьях городской бедноты. Воскресенье — единственный выходной день, а отпроситься с работы даже по такому серьезному случаю было невозможно. Так что бедняки из трущоб в пику суевериям и к вящему неудовольствию остальных горожан выбирали для похорон именно воскресенье. На этом их мытарства не заканчивались. Смерть могла случиться внезапно, а если в семье не хватало денег, чтобы зарыть покойника в первое же воскресенье после его кончины, труп оставался дома до тех пор, пока родственники не соберут нужную сумму. Порой на подготовку к похоронам уходило несколько недель. На протяжении этого времени труп лежал в той же комнатенке, в которой ютилась вся семья.

Впрочем, иногда похороны задерживались не только по случаю выходного дня или из-за отсутствия средств. Довольно оригинально телом своего супруга распорядилась уроженка Дарема в 1747 году. Ее супруг, ректор Седжфилда, отправился к праотцам за неделю до сбора церковной десятины. В случае смерти ректора десятина отходила епископу Дарема, но такой утечки капитала находчивая леди никак не могла допустить. Поэтому она решила… засолить мужнин труп. «Соленый пастор» пролежал в комнате вплоть до того дня, когда прихожане явились с долгожданной десятиной. Ушлая вдова припрятала деньги и лишь тогда объявила о кончине супруга. Тем не менее слухи о «соленом пасторе» расползлись по округе, а дух обиженного ректора еще долгие годы не мог успокоиться.

Эксцентричный сэр Джеймс Лоутер, первый граф Лонсдейла, родившийся в 1736 году, тоже долгое время не мог похоронить жену, но уже по другим причинам. В молодости он страстно влюбился в красавицу-простолюдинку. Из-за своего зависимого положения девица не посмела отказать высокородному ухажеру. Граф увез ее в Хэмпшир, окружил роскошью, но молодая любовница угасла от тоски по дому. После ее смерти Лоутер никак не мог расстаться с прекрасным телом. Даже когда труп начал гнить, граф по-прежнему сажал любимую покойницу за стол и вел с ней беседы. Из-за невыносимого запаха из поместья разбежались слуги. В конце концов даже безутешный сэр Джеймс понял, что возлюбленную уже не вернешь. Сначала он приказал положить ее тело в стеклянный гроб и еще долго любовался ее останками. Лишь через некоторое время он решился предать тело христианскому погребению. Девушку похоронили на кладбище Пэддингтон в Лондоне, а когда от нее остались одни воспоминания, граф совсем затосковал. Характер его испортился настолько, что среди своих арендаторов сэр Джеймс снискал нелестное прозвище «Злобный Джимми».

Для того чтобы узнать об исконных английских похоронных обычаях, нам нужно отправиться в сельскую местность. Там с погребением не тянули, хотя могли и отложить его на день-другой, чтобы родня из дальних мест успела проститься с умершим. Поскольку считалось, что тело покойного нельзя ни на минуту оставлять в одиночестве, вечером перед похоронами родные и близкие устраивали бдение над телом. В XIX веке этот обычай практиковался в основном ирландцами и шотландцами. Со смесью негодования и восхищения англичане из среднего класса читали об удалых забавах во время бдений. К примеру шотландцы, чтобы не заскучать, играли в карты, причем карточным столом служил гроб. Поскольку слезами голод не утолишь, хозяева подносили гостям угощение, нередко и спиртное. То и дело бдение превращалось в попойку, а гости настолько входили во вкус, что пировали несколько дней напролет, забывая про печальный повод для встречи. Когда игнорировать покойника становилось решительно невозможно — особенно в летнюю жару, — его старались зарыть поскорее, чтоб возобновить гуляние, на этот раз в кабаке.

Поминальная трапеза

В день похорон в доме умершего собирались родственники и соседи. В начале XIX века в некоторых английских графствах (в частности, в Нортумберленде) гостей на похороны сзывали служащие похоронной конторы. Они никогда не стучали в дверь кулаком, только ключом, который носили с собой. Иногда приглашениями занимался местный звонарь. Перед тем как отправиться на кладбище, гостям предлагали помянуть усопшего. В деревне Им (Дербишир), вошедшей в историю из-за случившейся там в 1665-1666 годах эпидемии чумы, во время которой жители подвергли себя добровольному карантину, на похоронах подавали бисквиты треугольной формы. Угощение запивали темным элем со специями, причем смоченные элем бисквиты оставляли возле ульев, чтобы пчелы тоже помянули усопшего. В Йоркшире в начале XIX века все гости получали круглый сладкий пирожок. Исключением были похороны особ, приживших внебрачного ребенка. Переводить сахар и муку на поминание блудниц считалось нецелесообразным. В семьях посолиднее «похоронный пирог» заворачивали в писчую бумагу и запечатывали черным воском, чтобы гость помянул покойника уже дома. В XVIII веке обертку для пирога украшали «аппетитными» изображениями гробов, черепов со скрещенными костями, могильных мотыг и песочных часов. Таким образом, едок не просто поглощал углеводы, а размышлял о вечности. Прежде чем гроб выносили из дома, гости брали из большой чаши по веточке розмарина, который потом клали на могилу. Как напоминает нам шекспировская Офелия: «Розмарин — это для памяти».

В Шотландии гости клали руку на грудь покойнику, особенно если он погиб насильственной смертью. Во-первых, считалось, что если потрогать покойника, он не будет являться во сне. Поэтому все, даже дети, должны были пройти через эту процедуру. Во-вторых, существовало древнее поверье: если человек погиб насильственной смертью, а среди гостей затесался убийца, раны откроются и начнут кровоточить. Как и свадьбы, похороны в сельской местности были пешими. Разнообразные суеверия регулировали движение похоронной процессии. Спешка в этом деле недопустима. На западе Уэльса считали, что носильщики гроба должны идти чинно, ведь если процессия движется слишком быстро, новая смерть уже не за горами. В 1922 году в Дорсете было записано поверье, что за похоронной процессией нельзя бежать, иначе торопыгу самого вскоре понесут на кладбище. Важно также, чтобы гроб несли по направлению солнца, т. е. по часовой стрелке.

Одно из интереснейших суеверий гласило, что стоит только похоронной процессии пройти по мосту, за проезд по которому взимается плата, как он тут же станет бесплатным. То же самое касалось частных помещичьих дорог, которые якобы становились открытыми для общественного пользования. Хотя в английском законодательстве нет ни слова о подобных привилегиях, это поверье было живучим. Согласно легенде, еще в XIII веке во время похорон капеллана епископа Эксетера плакальщикам пришлось сменить маршрут из-за плохой погоды. Дорога на кладбище лежала через земли помещика, а тот, наслушавшись суеверий, так перепугался, что велел своим крестьянам забаррикадировать мост. Ведь в противном случае мост стал бы бесплатным! Между крестьянами и участниками похоронной процессии завязалась драка, в результате чего гроб оказался в реке. В более поздние века помещики уже не были столь воинственны. Считалось, что аннулировать право прохода по чужой земле можно, если потребовать с похоронной процессии пошлину. Благодаря этому прецеденту пошлину можно взимать и в будущем. В XIX веке такая пошлина, если она вообще взималась, была чисто символической — например, в виде нескольких булавок.

В некоторых валлийских деревнях, напротив, не полагались на случай, а прокладывали особые «похоронные тропы», чтобы кратчайшим путем добраться до кладбища. На такой дорожке не было ни ям, ни ухабов. За порядком тщательно следили, ведь, согласно поверьям, за три дня до смерти человека по дороге прохаживалась Смерть или скакала на своем коне (точнее, «прохаживался» или «скакал»). А ссориться со Смертью никому не хотелось.

Для пущей торжественности, да и чтобы облегчить путь, гроб иногда помещали в катафалк. Но пожилые провинциалы питали антипатию к катафалкам и просили, чтобы на кладбище их несли родные и близкие. Зачастую носильщики гроба были того же пола, что и покойник. Юную девственницу в последний путь провожали девушки в скромных белых платьях, соломенных шляпках и в белых же перчатках. Незамужних девиц предупреждали, что если им случилось побывать на трех похоронах подряд, обязательно нужно посетить свадьбу. Иначе за четвертыми похоронами последуют их собственные. Гробик с младенцем в соответствии с правилами несла под мышкой женщина. Через гроб матери, скончавшейся при родах, перебрасывали белое полотно. Во многих деревнях Восточной Англии девочек хоронили в белых гробах, которые на кладбище несли школьники в белых костюмчиках и белых перчатках. Мальчиков, напротив, хоронили во всем черном, и плакальщики тоже наряжались в черные одежды, с черными лентами, повязанными через плечо и вокруг пояса. Гроб с маленьким ребенком здесь несли на натянутом белом полотнище.

Пастухов было принято хоронить с клоком шерсти в руках. Этот артефакт покойники должны были предъявить на Страшном суде в качестве оправдания за частые пропуски воскресных служб. Ведь овцы могут заблудиться в любой момент, не сверяясь с календарем, а уж тогда пастуху будет не до проповедей. Аберндинширцы, особенно пожилые, опасались смотреть на похороны из окна или дверного прохода, поэтому обязательно выходили на улицу. Как в Шотландии, так и в Англии несчастливой считалась случайная встреча с похоронной процессией. Нетрудно догадаться, что такая встреча сулила прохожему, если, конечно, он не предпринимал определенные меры. Чтобы отвести несчастье, а заодно и выразить уважение покойному, нужно было снять шляпу. Еще более действенный способ — самому присоединиться к процессии, показывая тем самым, что встреча с ней отнюдь не случайна. Достаточно проследовать за процессией сотню шагов, а затем можно идти по своим делам.

В свою очередь, родственники покойного огорчались, случись им повстречать по дороге на кладбище какое-либо несчастливое животное, к примеру зайца. Зато дождь считался доброй приметой, даже если все промокали до нитки. Дождь символизировал, что покойника оплакивают небеса, следовательно, человеком он был хорошим.

Не обходилось без казусов. В Абердине рассказывали о зловредной женушке, долгие годы помыкавшей своим супругом. Вряд ли он сильно огорчился, когда в один прекрасный день она не встала с постели. Чтобы как следует отпраздновать похороны, вдовец не поскупился ни на еду, ни на выпивку. Вследствие обильных возлияний плакальщики поплелись на кладбище, то и дело спотыкаясь, а уже на месте врезались в выступающий угол ограды и в щепы разнесли гроб. И тут из разбитой домовины выскочила покойница, да еще злее прежнего! Оказалось, что все это время она пролежала в коме, но очнулась от столкновения со стеной. Еще несколько лет муж тосковал под ее железной пятой, а когда супруга скончалась во второй раз, предупредил носильщиков: «Вы поосторожнее с тем углом, ребята». К счастью для супруга, повторного воскрешения не произошло.

С 1837 по 1901 год Королева Виктория правила Англией. Когда ее муж, принц Альберт, умер, она облачилась в черное и заявила, что она в трауре… и больше так никогда из него и не вышла. Королева Виктория так и не вышла больше замуж, а также откровенно наплевала на своих детей, оставив их в полном одиночестве. Для англичан это была невероятно трагичная и романтичная история, поэтому они стали восхищаться ее трауром по любимому мужу. Людям всегда было интересно увидеть, что же там за чертой, и для многих смерть стала источником вдохновения и эталоном романтичной трагичности. А поскольку общее настроение того или иного времени непременно находит свое отражение в тогдашних веяниях моды, совсем не удивительно, что люди Викторианской эпохи начали одержимо культивировать все, что связано со смертью и трауром.

Нелепые завещания

Большинство молодых людей не были одержимы мыслью о собственной смерти, но, конечно же, в Викторианскую эпоху траур был в моде. Люди записывали то, что необходимо сделать в случае их смерти даже тогда, когда они были целиком и полностью здоровыми. Зная то, что их письма и завещания будут храниться в их семьях, писали они это все, как стихи. Одна женщина по имени Мэри Дрю практически написала целую книгу инструкций о том, что нужно сделать после ее смерти.

У нее был выкидыш, и она умирала в больнице. Ее последняя воля и завещание были расписаны на 56 страницах. В Викторианскую эпоху получение памятных вещей, которые когда-то принадлежали мертвым, было чрезвычайно важным для всех. Подавляющее большинство предметов, подаренных Мэри, были украшениями для женщин и книгами для мужчин. Для друзей, оставшихся без чего-либо ценного, Мэри решила оставить свои волосы, которые после ее смерти должны были быть обрезаны.

Украшения из волос покойников

Королева Виктория после смерти своего любимого мужа Альберта в медальоне хранила прядь его волос. Для людей того времени это было вполне допустимым и весьма распространенным феноменом. Многие женщины, которые по какой-либо причине теряли своих возлюбленных, решили пойти по стопам Королевы Виктории и носили в своих медальонах на шее пряди волос покойных возлюбленных. Но время шло, и простыми медальонами англичане стали не ограничиваться. Итак, что же можно было сделать из прядей волос покойника? Креативность в этом плане росла, и из них стали делать полноценные украшения.

Изначально они сплетались в разные замысловатые конструкции, которые потом применялись как броши, серьги, а временами даже как ожерелья. Иногда из волос нескольких умерших людей плели специальные венки, которые украшались разными драгоценными камнями. Поскольку человеческий волос весьма прочен и долговечен, такие своеобразные украшения очень долгое время не портились и имели вполне пригодный товарный вид. На сегодняшний день большинство таких экземпляров до сих пор хранится в некоторых музеях.

Траурные кольца

Хотя украшения из волос можно было сделать, даже если смерть близкого человека была внезапной и неожиданной, для некоторых людей этого было недостаточно. Если кто-то знал, что он умрет в течение нескольких месяцев, он иногда заказывал специальные украшения для этого случая. У одной женщины, в частности Аде Лавлейс, диагностировали рак в 1852 году. В то время это был смертный приговор. Итак, она написала инструкции о специальных кольцах для своего мужа и старшей дочери. Заказывая такое кольцо для мужа, женщина очень сильно надеялась, что таким образом их души будут связаны навечно.

Несмотря на то, что она не очень хорошо ладила с дочерью, Ада сказала, что она чтит ее «прямоту и искренность». Для двух ее младших сыновей она оставила деньги, попросив их купить себе кольца в ее честь. Миссис Лавлейс была не единственным человеком, который решил сделать траурные кольца. В документах и дневниках различных людей, которые сохранились до нашего времени, многие люди в Викторианскую эпоху делали такие своеобразные траурные кольца в память о своих родственниках и возлюбленных, которые носили постоянно.

Траурные платья

Всякий раз, когда кто-то умирал, семья покойного обязана была носить черные одежды каждый день в течение назначенного периода траура по усопшему. Такая одежда называлась «траурным платьем» и служила символом, напоминающим всему миру о том, что эти люди скорбят и нуждаются в том, чтобы их оставили в покое. Люди, чьи близкие умерли совсем недавно, не должны были появляться на каких-либо мероприятиях и празднествах.

Если кто-то, чьи близкие недавно умерли, появлялся на публике в одежде, которая выглядела слишком красочной и веселой, это было признаком неуважения. Подобная традиция потрепала немало нервов почтенным домохозяйкам, которым приходилось регулярно следить за тем, чтобы у всех членов семьи имелась подходящая черная одежда, что было особенно сложно в случае с быстрорастущими маленькими детьми.

В 1875 году некий Кейт Норман Макдональд опубликовал памфлет, где обсмеял этот нелепый обычай, назвав его откровенно бесполезным и глупым. Впрочем, несмотря на тот факт, что многие люди осознавали, насколько нелепо вся эта возня с траурными платьями выглядела со стороны, традиция успешно просуществовала еще несколько десятилетий.

Похороны

Похороны в викторианской Англии зависели от общественного положения, которое занимала семья покойного, а также от готовности раскошелиться. Вплоть до начала XX века на похоронах не экономили. Помпезные похороны подчеркивали статус семьи и давали родственникам умершего возможность «пустить пыль в глаза» соседям. В то время как английские крестьяне сами занимались организацией церемонии, их зажиточные соотечественники обращались в контору гробовщика. Прейскурант в таких заведениях был рассчитан на людей с разными уровнями доходов. В 1870 году за 3 фунта 5 шиллингов гробовщики предоставляли следующий пакет услуг: карету, запряженную лошадью, гроб без украшений, но с обивкой из ткани; покров для гроба; перчатки, шарфы и повязки для плакальщиков. В эту же сумму входили услуги кучера, носильщиков и немого плакальщика. Присутствие последнего придавало похоронам торжественность, хотя его обязанности были несложными - молча и со скорбным видом стоять у входа в дом, держа в руках посох с бантом. Глядя на немого плакальщика, прохожие проникались печальной атмосферой похорон. Именно в таком качестве решил применить Оливера Твиста его хозяин-гробовщик, которому понравилось «меланхолическое выражение лица» мальчика. Немого плакальщика легко было опознать по цилиндру, с которого свисал длинный, почти до пояса шарф - черный или, в случае детских похорон, белый.

Совсем иная картина наблюдалась в семьях городской бедноты. Воскресенье - единственный выходной день, а отпроситься с работы даже по такому серьезному случаю было невозможно. Так что бедняки из трущоб в пику суевериям и к вящему неудовольствию остальных горожан выбирали для похорон именно воскресенье. На этом их мытарства не заканчивались. Смерть могла случиться внезапно, а если в семье не хватало денег, чтобы зарыть покойника в первое же воскресенье после его кончины, труп оставался дома до тех пор, пока родственники не соберут нужную сумму. Порой на подготовку к похоронам уходило несколько недель. На протяжении этого времени труп лежал в той же комнатенке, в которой ютилась вся семья.

Для того чтобы узнать об исконных английских похоронных обычаях, нам нужно отправиться в сельскую местность. Там с погребением не тянули, хотя могли и отложить его на день-другой, чтобы родня из дальних мест успела проститься с умершим. Поскольку считалось, что тело покойного нельзя ни на минуту оставлять в одиночестве, вечером перед похоронами родные и близкие устраивали бдение над телом. В XIX веке этот обычай практиковался в основном ирландцами и шотландцами. Со смесью негодования и восхищения англичане из среднего класса читали об удалых забавах во время бдений. К примеру шотландцы, чтобы не заскучать, играли в карты, причем карточным столом служил гроб. Поскольку слезами голод не утолишь, хозяева подносили гостям угощение, нередко и спиртное. То и дело бдение превращалось в попойку, а гости настолько входили во вкус, что пировали несколько дней напролет, забывая про печальный повод для встречи. Когда игнорировать покойника становилось решительно невозможно - особенно в летнюю жару, - его старались зарыть поскорее, чтоб возобновить гуляние, на этот раз в кабаке.

Поминальная трапеза

В день похорон в доме умершего собирались родственники и соседи. В начале XIX века в некоторых английских графствах (в частности, в Нортумберленде) гостей на похороны сзывали служащие похоронной конторы. Они никогда не стучали в дверь кулаком, только ключом, который носили с собой. Иногда приглашениями занимался местный звонарь. Перед тем как отправиться на кладбище, гостям предлагали помянуть усопшего. В деревне Им (Дербишир), вошедшей в историю из-за случившейся там в 1665–1666 годах эпидемии чумы, во время которой жители подвергли себя добровольному карантину, на похоронах подавали бисквиты треугольной формы. Угощение запивали темным элем со специями, причем смоченные элем бисквиты оставляли возле ульев, чтобы пчелы тоже помянули усопшего. В Йоркшире в начале XIX века все гости получали круглый сладкий пирожок. Исключением были похороны особ, приживших внебрачного ребенка. Переводить сахар и муку на поминание блудниц считалось нецелесообразным. В семьях посолиднее «похоронный пирог» заворачивали в писчую бумагу и запечатывали черным воском, чтобы гость помянул покойника уже дома. В XVIII веке обертку для пирога украшали «аппетитными» изображениями гробов, черепов со скрещенными костями, могильных мотыг и песочных часов. Таким образом, едок не просто поглощал углеводы, а размышлял о вечности. Прежде чем гроб выносили из дома, гости брали из большой чаши по веточке розмарина, который потом клали на могилу. Как напоминает нам шекспировская Офелия: «Розмарин - это для памяти».

Как и свадьбы, похороны в сельской местности были пешими. Разнообразные суеверия регулировали движение похоронной процессии. Спешка в этом деле недопустима. На западе Уэльса считали, что носильщики гроба должны идти чинно, ведь если процессия движется слишком быстро, новая смерть уже не за горами. В 1922 году в Дорсете было записано поверье, что за похоронной процессией нельзя бежать, иначе торопыгу самого вскоре понесут на кладбище. Важно также, чтобы гроб несли по направлению солнца, т. е. по часовой стрелке.

Одно из интереснейших суеверий гласило, что стоит только похоронной процессии пройти по мосту, за проезд по которому взимается плата, как он тут же станет бесплатным. То же самое касалось частных помещичьих дорог, которые якобы становились открытыми для общественного пользования. Хотя в английском законодательстве нет ни слова о подобных привилегиях, это поверье было живучим. Согласно легенде, еще в XIII веке во время похорон капеллана епископа Эксетера плакальщикам пришлось сменить маршрут из-за плохой погоды. Дорога на кладбище лежала через земли помещика, а тот, наслушавшись суеверий, так перепугался, что велел своим крестьянам забаррикадировать мост. Ведь в противном случае мост стал бы бесплатным! Между крестьянами и участниками похоронной процессии завязалась драка, в результате чего гроб оказался в реке. В более поздние века помещики уже не были столь воинственны. Считалось, что аннулировать право прохода по чужой земле можно, если потребовать с похоронной процессии пошлину. Благодаря этому прецеденту пошлину можно взимать и в будущем. В XIX веке такая пошлина, если она вообще взималась, была чисто символической - например, в виде нескольких булавок.

Пастухов было принято хоронить с клоком шерсти в руках. Этот артефакт покойники должны были предъявить на Страшном суде в качестве оправдания за частые пропуски воскресных служб. Ведь овцы могут заблудиться в любой момент, не сверяясь с календарем, а уж тогда пастуху будет не до проповедей. Аберндинширцы, особенно пожилые, опасались смотреть на похороны из окна или дверного прохода, поэтому обязательно выходили на улицу. Как в Шотландии, так и в Англии несчастливой считалась случайная встреча с похоронной процессией. Нетрудно догадаться, что такая встреча сулила прохожему, если, конечно, он не предпринимал определенные меры. Чтобы отвести несчастье, а заодно и выразить уважение покойному, нужно было снять шляпу. Еще более действенный способ - самому присоединиться к процессии, показывая тем самым, что встреча с ней отнюдь не случайна. Достаточно проследовать за процессией сотню шагов, а затем можно идти по своим делам.

Из книги Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль автора Карышев Валерий

Глава 3 ПОХОРОНЫ АВТОРИТЕТА Москва, 12 декабря 1994 года, Митинское кладбищеПохороны Кости Черного состоялись через два дня после его загадочного убийства. За это время из Ниццы прилетела его гражданская жена Анжела вместе с Ольгой, женой Глеба.Похоронная команда,

Из книги Древний Рим. Быт, религия, культура автора Коуэл Франк

Из книги Грязный футбол автора Дрейкопф Марсель

Похороны в дополнительное время Когда 1 января 1990 в возрасте 84 лет скончался Эрнст Куцорра, «Шальке» объявил траур: многие желали почтить память великого гельзенкирхенца, который в тринадцатые-сороковые годы шесть раз приводил клуб к чемпионству. На траурной церемонии

Из книги Суеверия викторианской Англии автора Коути Кэтрин

4 Смерть и похороны У леди скорбный экипаж С шестеркой лошадей. У леди черный гончий пес, Бегущий перед ней. На экипаже черный креп И кучер безголов, А платье леди источил Узор могильных мхов. «Прошу вас, - леди говорит, - Мой разделите путь!» Но только лучше я

Из книги Сотрудник уголовного розыска автора Яковлев Геннадий Павлович

Похороны Похороны в викторианской Англии зависели от общественного положения, которое занимала семья покойного, а также от готовности раскошелиться. Вплоть до начала XX века на похоронах не экономили. Помпезные похороны подчеркивали статус семьи и давали родственникам

Из книги Самые невероятные в мире - секс, ритуалы, обычаи автора Талалай Станислав

Похороны Трофиму Михайловичу принесли телеграмму Серебрянникова: «Преступник установлен. Выезжаю задерживать». Сегодня должны были хоронить Теодору Погорелову, и Емец решил снова побывать в поселке. Он ехал не из праздного любопытства. Полковник надеялся получить

Из книги Печальные ритуалы императорской России автора Логунова Марина Олеговна

Похороны без мертвеца У племени догон, живущего в Западной Африке, существует обычай проводить погребальный обряд без трупа. Такие своеобразные похороны происходят обычно, если какой-то человек уехал из дома и его уже давным - давно никто не видел. Члены его семьи

Из книги автора

Похороны При английском уважении к традициям в целом и любви к разным церемониям похороны не могли стать исключением. Государственные похороны, равно как самые обычные, муниципальные, может, и не сильно отличаются от знакомых нам скорбных церемоний. Зато похороны в

Из книги автора

Похороны помещика Чем занимался помещик Белогорщи пан Нивинский, никто толком не знал. В XVII веке, когда он жил, люди разное рассказывали. Говорили, что он пригласил из Чехии алхимиков и проводит с ними какие-то таинственные опыты, что прислуживает им сам бес и что не раз

Из книги автора

Похороны «КИРПИЧА» В Москве на северном Николо-Хованском кладбище был похоронен старейший вор в законе Александр Прокофьев по кличке Саша Шорин. Погребальная церемония была относительно скромной – такова была воля самого законника. 74-летний Саша Шорин скончался от

Из книги автора

Похороны ещё живых В 2009-м году произошла неожиданная смена администрации в больнице, где под руководством нашей кафедры 40 лет работала крупная терапевтическая клиника города Саратова. Был назначен новый главный врач. Тут же были уволены или ушли сами 80 % сотрудников. В

7 апреля 2017, 06:30

Викторианская эпоха, или эпоха правления королевы Виктории (1837-1901) была странным временем, когда ломались одни традиции и зарождались другие – странные и отталкивающие. Возможно, причина состояла в том, что англичане без ума от своих королей, а со смертью мужа Виктории, принца Альберта в 1861 в стране начался повсеместный непрекращающийся траур. В условиях вечной скорби, на смерть близкого человека начинаешь смотреть уже под другим углом. То, что сейчас наводит ужас и вызывает неприятное шевеление волос на голове, тогда было не очевидной, но нормой… В XIX веке умилялись чучелам животных, украшали себя волосами умерших и были без ума от спиритических сеансов.

Спиритизм

Викторианская эпоха известна постоянно возрастающей популярностью спиритизма, историями о призраках и свидетельствами очевидцев, которые могли охладить душу даже самых ярых скептиков.

Сочельник был традиционным временем, когда люди собирались вместе если не для спиритического сеанса, то, по крайней мере, для рассказов о призраках и паранормальных явлениях. Такие вечера у камина или при свечах, когда улицы заполнены густым туманом, сквозь который едва пробивается свет фонарей, были нормой, и общение медиумов с мертвыми являлось обычным делом.

Истории о духах и приведениях были широко распространены в средствах массовой информации, также, с выходом повести классика мировой литературы Чарльза Диккенса «Рождественская песнь» («A Christmas Carol») в 1843 году, вера в призраков и потусторонние сущности еще больше укрепилась в общественном сознании. В периодических изданиях все чаще стали печатать рассказы о паранормальных явлениях и спиритических сеансах, что избавило людей от надобности передавать такие истории из уст в уста. О призраках на фотографиях стало известно в конце 19 века, задолго до появления эффективных методов мистификации.

Самым сильным двигателем роста паранормальных верований в Викторианскую эпоху, пожалуй, были спиритические сеансы. Такие сеансы пользовались огромной популярностью, и зачастую перед изумленными зрителями вместо призраков появлялись либо куклы, либо люди в костюмах призраков, изготовленных из марли и других материалов.

Посмертные портреты

Вплоть до 1839 года портреты писали кистью по холсту (или дереву) – дело это было долгое и затратное, доступное отнюдь не каждому, но с изобретением дагерротипа обзавестись собственным портретом, или портретом близких и любимых – стало доступным почти каждому. Правда средний класс часто об этом не задумывался, и хватался за голову только после того, как члены семьи «играли в ящик».

Большой популярностью начали пользоваться портреты пост-мортем. А с изобретением carte de visite в середине века, фотографии можно было отпечатать в каком угодно количестве и раздавать всем близким и далеким родственникам и друзьям.

Учитывая высокую детскую смертность, фото-постмортем младенцев всех возрастов стали пользоваться особенной популярностью. В то время подобные изображения не воспринимались, как табу, а были своего рода нормой.

Идея посмертных фотографий так замечательно прижилась, что, в итоге вышла на новый уровень. Фотографы пытались добавить портретам «жизни», и трупы снимались в окружении семьи.

Покойным детям совали в руки их любимые игрушки, а глаза насильно открывали и чем-нибудь подпирали, чтобы случайно не захлопнулись в процессе небыстрой съемки. Иногда ученики фотографа дорисовывали трупу розовые щеки.

Таксидермия

Еще одним, не менее странным увлечением представителей викторианской эпохи была таксидермия. Каждый хотел иметь у себя чучело какого-нибудь животного. Дамы украшали свои шляпы не только настоящими перьями, но и настоящими птицами (правда, мертвыми). Самым известным таксидермистом был Уолтер Поттер. Он создал настоящий музей с чучелами. Самыми посещаемыми экспонатами были котята в виде жениха и невесты.

Печальные украшения

Единственным приемлемым для женщин было ношение в качестве траурных украшений изделий из бурого каменного угля – темный и мрачный он должен был олицетворять собой тоску по ушедшим. Ювелиры, надо сказать, за изделия из угля брали ничуть не меньше денег, чем за украшения с рубинами или изумрудами.

Это носили на первом этапе траура. Год-полтора. На втором, женщина могла себе позволить надеть какие-то ювелирные украшения. Но с одной оговоркой – они должны были содержать в себе волосы. Человеческие. Волосы с головы покойного.

Броши, браслеты, кольца, цепочки, все делалось из волос – иногда их включали в золотое или серебряное украшение, иногда само украшение было сделано исключительно из волос, обрезанных с трупа.

Вдова обязана была носить тяжелую черную вуаль, скрывавшую ее лицо в первые три месяца после смерти мужа. После трех месяцев вуаль разрешено было поднимать на шляпу, что, конечно, существенно облегчало передвижение женщин в пространстве.

Через траурную вуаль не видно было практически ничего. С вуалью на шляпе женщина ходила еще девять месяцев. В общей сложности женщина не имела права снять траур в течение двух лет. Но большинство, вместе с королевой, предпочитало не снимать его до конца жизни.

Безголовые портреты

Если верить всяческим архивам – такой способ фотоманипуляций стоял ровно на втором месте после постмортем-фото.

Позировать со своей головой на блюде, с головой матери в руках и вообще без головы было страшно модно, особенно в Англии. Изображение получалось путем наслоения одного негатива на другой при проявлении фотографии.