Структуры повседневности что такое повседневная жизнь повседневность. Социология краткий энциклопедический словарь Нашу повседневную жизнь и не

Сущ., кол во синонимов: 4 будничные дела (3) будничные заботы (3) обиход (7) … Словарь синонимов

Серийн … Википедия

- «Жизнь замечательных людей. Биография продолжается» книжная серия, выпускаемая издательством «Молодая гвардия» в Москве с 2005 г. В отличие от классической «ЖЗЛ», в этой серии выходят книги о ныне живущих людях. Выпуски серии… … Википедия

- «Жизнь замечательных людей. Малая серия» серия биографических книг, выпускавшихся издательством «Молодая гвардия». Содержание 1 Список книг серии 1.1 1989 год 1.2 1990 год … Википедия

жизнь - и; ж. см. тж. жизненный 1) а) Особая форма существования материи, возникающая на определённом этапе её развития, основным отличием которой от неживой природы является обмен веществ. Возникновение жизни на земле. Жизнь растительного мира. Законы… … Словарь многих выражений

И; ж. 1. Особая форма существования материи, возникающая на определённом этапе её развития, основным отличием которой от неживой природы является обмен веществ. Возникновение жизни на земле. Ж. растительного мира. Законы жизни. // Совокупность… … Энциклопедический словарь

См. ЖИЗНЕННЫЙ МИР. Antinazi. Энциклопедия социологии, 2009 … Энциклопедия социологии

жизнь - «Бабища румяная и дебелая» (Сологуб); «Базар крикливый Бога» (Фет); бескрасочная (Ладыженский); безнадежно скучная (Ауслендер); безотрадная (Лермонтов, К.Р.); беспечальная (Чехов); бесприютная (Никитин); беспутно мятежная (Полонский);… … Словарь эпитетов

ЖИЗНЬ - Иисус Христос Спаситель и Жизнеподатель. Икона. 1394 г. (Художественная галерея, Скопье) Иисус Христос Спаситель и Жизнеподатель. Икона. 1394 г. (Художественная галерея, Скопье) [греч. βίος, ζωή; лат. vita], христ. богословие в учении о Ж.… … Православная энциклопедия

Жизнь - (др. рус.) – это процесс телесно душевно духовного становления человека от рождения до смерти. Жизнь человека умещается в 7 возрастов: младенец, дитя, отрок, юноша, муж, средовик, старик. Жизнь – это упорядоченное развитие организма во всех его… … Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)

Книги

Повседневная жизнь Европы в 1000 году , Эдмон Поньон. Издание 1999 года. Сохранность отличная. Ожидали ли люди тысячу лет назад конца света? Действительно ли "ужасы тысячного года" массовые бедствия и страшные природныекатаклизмы - приводили…
Повседневная жизнь Соловков. От Обители до СЛОНа , Гуреев Максим Александрович. Повседневная жизнь Соловецкого архипелага, или просто Острова, как называют Соловки живущие на нем, удивительным образом вбирает в себя самые разные эпохи в истории России. А потому и книга,…

Словом «повседневность » обозначают само собой разумеющуюся реальность, фактичность, мир обыденной жизни, где люди рождаются и умирают, радуются и страдают.

Повседневность также должна рассматриваться как деятельность, регулируемая нормами и институтами.

Важнейшим признаком повседневности является повторяемость . Повседневностью становится то, что повторяется каждый день — неизбежное, обязательное, привычное, если оно оценивается как рутинное, тривиальное. В этом качестве повседневность противостоит праздникам, выходным дням , а также ритуалам, с которыми связаны важнейшие моменты в жизни человека. Поэтому не все события, происходящие ежедневно, относятся к повседневности. Таковы, например, сон (сновидения), молитва, досуг.

Уровень повседневности в жизни человека

Основной единицей времени повседневности являются сутки , которые можно охарактеризовать на основе как временной шкалы — темпоральное измерение повседневности, так и событийного ряда — распорядок дня, приуроченность определенных событий к определенному времени суток. Обычно сутки делят на четыре части:

время дня удовлетворения телесных потребностей (сон, питание, секс, гигиенические и косметические процедуры) и духовных ( , получение информации, психологическая поддержка);
время для ведения ;
время для работы, обеспечивающей средства к существованию, или учебы;
свободное время для дружеского общения, любительских занятий и просто ничегонеделанья.

Выделяют также пространственное измерение повседневности — места, где протекает повседневная жизнь, представляют собой систему пространств, включающую пространства тела человека, его жилища и поселения.

В пространстве тела выделяют телесный верх — голова и руки, и телесный низ, с которым связана физиология (выделения, секс). Традиционно высокую культурную ценность придавали верху, а низкую ценность — низу, считавшемуся «нечистым». Лишь в конце XX в. началась реабилитация телесности человека и его телесного низа.

В пространстве жилища расположен ряд функциональных зон — зона питания (очаг, печь, кухня, кладовые, погреба, стол), зона сна (кровать, спальня), зона ухода за телом (ванная, туалет, умывальник). В традиционных культурах также всегда выделялись зоны сакрального, священного («красный угол») и мирского (печь). В XX в. наблюдаются тенденция десакрализации пространства жилища и в то же время — все большая дифференциация его внутреннего пространства — появляются новые зоны личного пространства.

В пространстве поселения (города) выделяются места для (рынки, магазины), общественного питания (кафе, бары, закусочные), транспортные артерии (реки, улицы, дороги), рабочие зоны, места получения питьевой воды (реки, водоемы, колодцы, водопровод). В городе зоны власти, отдыха и сакральные зоны противостоят пространству повседневности, хотя территориально они могут пересекаться и сосуществовать.

Пространство повседневности заполнено многочисленными вещами — отдельными, автономными частями культуры. В каждой зоне они свои и оцениваются в первую очередь по их утилитарному назначению. Но любая бытовая вещь полифункциональна. Она может выполнять функции мемориальную, сакральную, престижную, эстетическую, социально-статусную. Актуализация этих функций определяется как конкретно-исторической, так и сиюминутной ситуацией.

дом Александр Дюма и К°”». В этой брошюре Мирекур прямо обвинил Дюма в том, что на него работают менее известные авторы, создавая для него произведения, которые он публикует под своим именем. Обличительный пафос книжки Мирекура поистине удивителен. Поговаривали, что Дюма незадолго до того отказался сотрудничать с ним в работе над каким-то предложенным Мирекуром сюжетом. Так ли это, сказать трудно, но поток хулы, вылитый им на писателя, оказался просто ошеломляющим. Итак, Дюма эксплуатирует наемный литературный труд, кроме того, он переписывает множество страниц из чужих произведений, короче, Дюма - литературный поденщик и шарлатан. Слово «поденщик» подхватили и начали повторять. Дюма подал на Мирекура в суд за клевету и выиграл процесс (противники писателя как-то не любят вспоминать об этом факте, хотя и подробно повторяют мирекуровские обвинения).
Дюма действительно зачастую работал с соавторами. Некоторые сотрудничали с ним постоянно, другие просто приносили свои не принятые в печать произведения с просьбой подправить их рукой мастера. Из постоянных соавторов Дюма обычно называют Огюста Маке, Данзаца, Локруа. Эти люди набрасывали сюжеты, готовили материалы, совместно с Дюма обрабатывали текст. Подобное сотрудничество было весьма распространено в XIX веке. Таким же образом были написаны многие романы Ч. Диккенса, вокруг которого существовал кружок молодых соавторов, писавших по указанию великого писателя каждый свою часть нового произведения. Последнее попадало затем - и это был самый существенный момент создания романа - в окончательную обработку самому Диккенсу, из-под чьего пера выходило законченное и отточенное произведение, в котором сумма изначальных частей явно не равнялась целому. Некоторые из написанных таким образом романов вошли в собрания сочинений Диккенса, и имена его подручных упоминаются только в специальных статьях, посвященных истории создания романов. То, что вполне нормально принимали в творчестве

Диккенса, почему-то вызвало бурю протестов в работе Дюма. Однако Дюма вовсе не отрицал соавторство других людей. Зачастую не он, а издатели и директора театров вычеркивали фамилии соавторов с обложек книг и с театральных афиш; ведь эти фамилии не могли сулить такие сборы, как имя Дюма. Однако Дюма не считал также, что работа его соавторов переходила границы подготовки материалов или наметки сюжетов. Характерно, что никто из них не прославился теми произведениями, которые они писали независимо от Дюма. Исправление и «доведение» романов «главным автором» оказывались самым значительным моментом в истории их создания. По этому поводу А. И. Куприн в своем очерке о Дюма справедливо отметил, что дома тоже строятся не одним человеком, однако никто не ставит на фасаде имена каменщиков и инженеров; там имеет право красоваться только имя архитектора... А соотечественник писателя М. Бувье-Ажан в уже цитировавшейся выше статье подчеркивал, что работы Дюма несут на себе некий знак качества: они так похожи на своего автора, что отделить их друг от друга невозможно.
Следует признать, что немногие из соавторов Дюма предъявляли ему претензии, а претензии тех, кто пытался это сделать, упорно не признавались судом. Огюст Маке, участвовавший в создании наиболее известных романов писателя («Три мушкетера», «Граф Монте-Кристо» и других), выказал было неудовольствие своим знаменитым соавтором и какое-то время обижался на него, но когда в 1845 году на премьере спектакля «Три мушкетера» Дюма под занавес вытащил его на сцену и представил публике как второго родителя знаменитого сюжета, Маке растрогался до слез и признал свои обиды необоснованными. Произведения, написанные им в одиночку, быстро и накрепко позабылись. Без руки мастера они оказались совершенно нежизнеспособными.
Все же Дюма упорно заталкивали в «писатели второго ряда» - несмотря на то, что его пьеса «Генрих III и его двор» была первой романтической пьесой, поставленной на сцене французского театра, роман «Катерина Блюм» проложил дорогу французскому детективу, а многочисленные исторические романы приобщили современников и потомков к истории Франции. Недаром та же Дельфина де Жирарден иронизировала по поводу отказа принять Дюма в Академию:
«Почему людям прославленным так трудно добиться избрания в Академию? Значит, заслужить признание публики - это преступление? Бальзак и Александр Дюма пишут по пятнадцать - восемнадцать томов в год; этого им не могут простить. - Но ведь это великолепные романы! - Это не оправдание, все равно их слишком много. - Но они пользуются бешеным успехом! - Тем хуже: вот пусть напишут один единственный тоненький посредственный романчик, который никто не будет читать, - тогда мы еще подумаем».
Намек на зависть не вызывает сомнений, но Дельфина де Жирарден поставила рядом имена Дюма и Бальзака. Согласен ли был на это Бальзак? Оказывается, нет. «Вы же не можете сравнивать меня с этим негром!» - воскликнул он как-то. Гюго же пенял Дюма на то, что он недостаточно серьезно работает со стилем... Оба были и правы и неправы одновременно, и последнее слово осталось за читателями, которые продолжают любить романы всех трех писателей, но к Бальзаку и Гюго обычно приходят позже, иногда уже безвозвратно посерьезнев, а Дюма выбирают в юности, ища у его героев ответы на самые первые вопросы о чести, любви и справедливости.
Великие писатели потому и считаются великими, что люди признают их своими учителями. Их книги - не простой пересказ реальных или вымышленных событий. Их книги - обобщения, философия, облаченная в изящные одежды стиля. Но чему служит стиль? Торнтон Уайлдер писал в романе «Мост короля Людовика Святого», что «стиль - это лишь обиходный сосуд, в котором подается миру горькое питье». Что правда, то правда: мир любит пить из изящного сосуда.

Обычные глиняные кружки для этого не годятся - вкус может оказаться либо слишком силен, либо незаметен. Но вот является избранник, дарующий людям замысловатый сосуд, и вкус сразу ощущается по-новому, заставляет задуматься, хотя взгляд часто не может оторваться от самого сосуда, его невероятных изгибов.
Если уж говорить о стиле, то Дюма, пожалуй, создал посуду, занимающую промежуточное место между глиняной кружкой и утонченным замысловатым сосудом. Она приятна на ощупь и радует яркими красками, но взгляд, пробежав по естественным и почти привычным линиям формы, в конце концов останавливается именно на содержимом, и вы пытаетесь разглядеть, что же представляет из себя эта горькая субстанция, оказавшаяся на губах...