В августе 44 го анализ. Жизнь, отдельная от славы. Момент истины Владимира Богомолова. Не те Шиловичи

Летом 1944 г. нашими войсками была освобождена вся Белоруссия и значительная часть Литвы. Но на этих территориях осталось множество вражеских агентов, разрозненных групп немецких солдат, банд, подпольных организаций. Все эти нелегальные силы действовали внезапно и жестоко: на их счету уже было много убийств и других преступлений, кроме того, в задачи подпольных организаций входил сбор и передача немцам сведений о Красной Армии.

13 августа неизвестная рация, разыскиваемая по делу «Неман», вновь вышла в эфир в районе Шиловичей. Обнаружить точное место её выхода поручено «оперативно-розыскной группе» капитана Алехина. Сам Павел Васильевич Алехин пытается что-нибудь выведать в деревнях, два других члена группы, опытный чистильщик, двадцатипятилетний старший лейтенант Евгений Таманцев и совсем молодой чистильщик-стажёр гвардии лейтенант Андрей Блинов, тщательно осматривают лес. Даже незначительные улики, например надкусанные и брошенные огурцы или обёртки от немецкого сала, могут помочь разведчикам. Алехин узнает о том, что недалеко от Шиловичского леса в тот день видели двух военных и Казимира Павловского, возможно служившего у немцев. На второй день поисков Таманцев находит место выхода рации в эфир.

Группа выслеживает двух подозрительных военных, обнаруженных Блиновым. Погоня, поиски по всей Лиде ни к чему не приводят: Блинов теряет из виду человека, с которым встречались подозреваемые, да и запрос подтверждает их лояльность. И все же Алехин не может отбросить эту версию, пока нет неопровержимых доказательств. Лишь позже выясняется, что проверяемые - не агенты, а значит, выражаясь словами Таманцева, почти трое суток они «тянули пустышку».

Тем временем Таманцев с прикомандированными офицерами отрабатывает вторую версию: из засады они наблюдают за домом Юлии Антонюк, которую может навестить подозреваемый Павловский. Таманцев «поднатаскивает» своих не особенно опытных подопечных: объясняет им, что такое контрразведка, и даёт конкретные указания к действию в случае появления Павловского. И все же, когда Таманцев пытается взять живым особо опасного агента Павловского, тот, из-за нерасторопных действий прикомандированных, успевает покончить с собой.

Начальник розыскного отдела подполковник «Эн Фэ» Поляков «если и не Бог, то, несомненно, его заместитель по розыску», человек, мнение которого очень важно для всей группы Алехина. Недавнее убийство водителя и угон машины, по мнению Полякова, дело рук разыскиваемой группы. Но все это предположения, а не результаты, которых ждёт от Полякова и Алехина начальник управления генерал Егоров и не только он: дело взято на контроль Ставкой.

Блинову поручают ответственное задание: взяв роту, найти в роще малую сапёрную лопатку, пропавшую из угнанной машины. Андрей уверен, что не подведёт начальство, но целый день поисков ни к чему не приводит. Расстроенный Блинов и не подозревает, что как раз отсутствие лопатки в роще подтверждает версию Полякова.

Поляков докладывает Егорову и прибывшему из Москвы начальству свои соображения по поводу «сильной квалифицированной разведгруппы противника». По его мнению, тайник с рацией находится именно в Шиловичском лесном массиве. Есть реальный шанс завтра или послезавтра взять разыскиваемых с поличным и получить «момент истины», то есть «момент получения от захваченного агента сведений, способствующих поимке всей разыскиваемой группы и полной реализации дела». Московское начальство предлагает провести войсковую операцию. Егоров резко возражает: масштабной войсковой операцией можно скорее добиться создания перед Ставкой видимости активности, а получить лишь трупы. Против и Поляков. Им даются только сутки, и параллельно все же начинается подготовка войсковой операции. Конечно, суток недостаточно, но этот срок назначен самим Сталиным.

Верховный Главнокомандующий крайне обеспокоен и возбуждён. Ознакомившись со справкой по делу «Неман», он вызывает начальника Главного управления контрразведки, наркомов госбезопасности и внутренних дел, связывается по «ВЧ» с фронтами. Речь идёт о важнейшей стратегической операции в Прибалтике. Если в течение суток группа «Неман» не будет поймана и утечка секретных сведений не прекратится, «все виновные понесут заслуженное наказание»!

Таманцев ждёт от Алехина упрёков за «упущенного» Павловского. Для Алехина это очень тяжёлый день: он узнал о болезни дочери и о том, что уникальную пшеницу, выведенную им до войны, по ошибке вывезли в хлебопоставку. Алехин с трудом отвлекается от тяжёлых мыслей и сосредоточивает внимание на найденной Таманцевым сапёрной лопатке.

А вокруг разворачивается поистине грандиозная деятельность, маховик огромного механизма чрезвычайного розыска раскручен вовсю. Для участия в мероприятиях по делу «Неман» отовсюду доставляются военнослужащие, офицеры Смерша, опознаватели, служебные собаки, техника. На железнодорожных станциях, где для сбора информации часто устраиваются работать вражеские агенты, проводятся проверки подозрительных людей. Многих из них задерживают, а затем отпускают.

Андрей вместе с прикомандированным помощником коменданта Аникушиным выезжает в Шиловичский лес. Для Игоря Аникушина этот день сложился неудачно. Вечером он в новой, отлично сшитой парадной форме должен был пойти на день рождения к любимой девушке. А теперь капитан, до ранения воевавший на передовой, из-за «нелепого» задания вынужден терять время с этими «бездельниками» «особистами». Помощник коменданта особенно возмущён тем, что желторотый заикающийся лейтенант и несимпатичный капитан «секретят» от него суть дела.

В штабе, размещённом в старом бесхозном строении - «стодоле», собралось человек пятнадцать генералов и полсотни офицеров. Всем неудобно и жарко.

Наконец радист сообщает группе Полякова, что в их направлении движутся трое в военной форме. Но приходит приказ всем немедленно покинуть лес: в 17.00, должна начаться войсковая операция. Таманцев возмущён, Алехин решает остаться: ведь Егоров, отдавший приказ, скорее всего, не знает о тех троих, уже приближающихся к засаде.

Как и договорено, Алехин и помощник коменданта подходят к подозреваемым и проверяют документы, в засаде их страхуют Таманцев и Блинов. Алехин великолепно справляется со своей ролью простоватого бдительного службиста, так что Таманцев «мысленно ему аплодирует». При этом Алехин должен одновременно «прокачать» данные всех троих по тысячам розыскных ориентировок (возможно, бритоголовый капитан - это особо опасный террорист, резидент-вербовщик германской разведки Мищенко), оценить документы, фиксировать детали поведения проверяемых, «обострить» ситуацию и сделать ещё множество вещей, заставляющих быть в напряжении даже опытных «волкодавов». Документы в полном порядке, все трое держатся естественно, пока Алехин не просит их показать содержимое вещмешков.

В решающий момент Аникушин, так и не пожелавший понять всю важность и опасность происходящего, вдруг заслоняет Алехина от засады. Но Таманцев действует быстро и чётко даже в этой ситуации. Когда проверяемые нападают на Алехина и ранят его в голову, Таманцев и Блинов выпрыгивают из засады. Выстрел Блинова валит с ног бритоголового. «Качая маятник», то есть безошибочно реагируя на действия противника, уклоняясь от выстрелов, Таманцев обезвреживает сильного и крепкого «старшего лейтенанта». Блинов и старшина-радист задерживают третьего, «лейтенанта». Хотя Таманцев и успел крикнуть помощнику коменданта: «Ложись!» - тот не смог вовремя сориентироваться и был убит в перестрелке. Теперь, как это ни жестоко, Аникушин, сначала помешавший засаде, «помогал» группе в «экстренном потрошении»: Таманцев, угрожая агенту-радисту отомстить за смерть Аникушина, добывает у него все нужные сведения.

Получен «момент истины»: это действительно агенты, проходящие по делу «Неман»: старший из них - Мищенко. Подтверждается, что их сообщником был и Павловский, что «Нотариус», как и предполагал Поляков, - это уже задержанный Комарницкий, «Матильда» находится под Шяуляем, куда и планирует вылететь Таманцев. А пока, без восьми минут пять, Алехин срочно передаёт через радиста: «Бабушка приехала», - это означает, что ядро группы и рация захвачены, войсковая операция не нужна. Блинов переживает, что не взял агента живым. Но Таманцев горд «стажёром-несмышлёнышем», свалившим легендарного Мищенко, которого не могли поймать уже много лет. Только теперь, когда все позади, Алехин разрешает перевязать себя. Таманцев, представляя, как обрадуется «Эн Фэ», не в силах сдержаться, неистово кричит «Ба-бушка! Бабулька приехала!!!»

Пересказала

ЧАСТЬ 1-Я. ЖИЗНЬ, ОТДЕЛЬНАЯ ОТ СЛАВЫ

В прихожей крохотной квартирки на Малой Грузинской улице, которая находится рядом с Белорусским вокзалом, раздался длинный, требовательный звонок. Так могут звонить или сильно раздраженные соседи, которых залили водой, или люди из отдела «куда надо». Помните по книгам и фильмам «…Сообщу, куда надо!»
- Кто там? – громко спросила подошедшая к двери женщина.
- Писатель Владимир Богомолов дома? – начальственный баритон сразу развеял все предположения, что это были соседи.
- Да… Дома.
- Открывайте! Я полковник комитета государственной безопасности с важным поручением!
Щелкнул замок на неказистой двери, впустил внутрь прихожей, сразу переходящей в пятиметровую кухоньку, громадного, сажень в плечах, старшего офицера. В руке он держал хорошо знакомую женщине книгу.
Полковник КГБ с недоумением озирался по сторонам, потом хмыкнул, и, увидев стоящего в проеме двери комнаты черноволосого мужчину, который был одет в спортивный костюм, шагнул в его сторону.
- Владимир Осипович! Я к вам с личным поручением от Юрия Владимировича Андропова!
- Слушаю вас… - тихо ответил мужчина.
- Подпишите ему, пожалуйста, ваш знаменитый роман «В августе сорок четвертого»! Очень уж нравится Юрию Владимировичу эта вещь! Вот!
И полковник протянул писателю его книгу.
Но Владимир Богомолов не шелохнулся. Не меняя позы, он так же тихо ответил:
- Нет…
У полковника КГБ от удивления раскрылся рот. Отвалилась челюсть, как пишут классики. Он сначала побледнел, потом побагровел, нервным движением снял фуражку, вытер пятерней вспотевшие волосы, надел фуражку, посмотрел на книгу, потом на писателя, как будто сверяя портрет с оригиналом. В течение всех этих манипуляций полковник беззвучно шевелил ртом, как выброшенная на берег рыба.
- Как? Нет? – качнувшись вперед, словно пьяный, раздельно, с паузой секунды в три, произнес эти слова полковник. – Вы осознаете, кому отказываете в автографе?
- Осознаю. Но не хочу ничего писать ему на своей книге… - спокойно ответил Богомолов, всем видом давая понять, что разговор окончен. Жена писателя стояла рядом, лицо ее было встревожено и взволновано. Она умоляющим взглядом посмотрела на мужа, давая понять: «Не дури!»
- Почему вы не хотите подписать свою книгу! – загремел баритоном полковник. – Как я доложу об этом руководству?
- Просто не желаю. Так и доложите! – жестко объявил Богомолов, повернулся, и ушел в свою комнату.
Потом, когда полковник загремел своими ботинками по лестнице старого дома, ответил на упрекающий взгляд жены:
- Эти кагэбешники всю кровь выпили с моим романом! А я еще должен что-то им подписывать! Пошли они…
Так известнейший писатель, автор знаменитого «В августе сорок четвертого», обошелся не только с желанием Юрия Андропова. Он отказал в своем автографе и министру обороны СССР маршалу Гречко.

Признаться, я был очень удивлен этими фактами, когда заинтересовался биографией писателя Владимира Богомолова. Помню, как очень давно, в конце семидесятых прошлого века, прочел эту замечательную вещь: «Момент истины или в августе сорок четвертого». Такой заголовок был в том издании, что принес почтальон в наш дом. Мягкая роман-газета, обложка зеленоватого цвета. И фотография автора в военной форме.

Роман я буквально «проглотил». Сразу, за два или три дня, сейчас не помню. Потом много раз возвращался к нему, перечитывал вновь и вновь, смаковал детали, и в итоге, чуть ли не наизусть уже знал концовку повествования; особенно мне нравился момент задержания группы немецких агентов, когда старший лейтенант Таманцев «качал маятник», то есть уклонялся в стиле боксера от выстрелов отравленными пулями, любая ошибка, любая царапина могла стать для него смертельной. Я думал тогда: неужели были такие чудо-бойцы в нашей контрразведке, неужели вот так можно чувствовать момент выстрела противника, чтобы мгновенно уйти от пули? И стрелять «по-македонски» в ответ, в движении, с двух рук одновременно. Уверен, что миллионы читателей тоже испытывали такие чувства при прочтении концовки знаменитой книги.

Роман «Момент истины или в августе 44-го» буквально поднял на огромную высоту писательской популярности Владимира Богомолова, я думаю, что очень неожиданно для него самого. И эта популярность сыграла свою роковую роль в его жизни. Ведь когда он начинал с повести «Иван» (1957 г.), то вряд ли думал, что впоследствии станет таким известным на всю страну, (да что страну – весь мир! Роман издан на трех десятках языков тиражом несколько миллионов) классиком военного романа 20-го века. И вполне возможно, что многие странности, которые замечали люди в поведении Владимира Богомолова, имели свои причины. Например, он был недоволен эпизодами снимавшегося фильма по его «Моменту истины» в 1975-м, картина режиссера Жалакявичуса так и не вышла на экраны. А потом потребовал удалить свое имя из титров выходящей в 2000 году на «Беларусьфильме» картины режиссера Пташука . Где главные роли играли Евгений Миронов, Владислав Галкин.

Богомолов так и не вступил в Союз писателей, хотя его часто и настойчиво приглашали туда, отказался получить орден Трудового Красного Знамени, не приехал за этим в Кремль, а когда орден хотели привезти ему на дом, заявил, что не откроет дверь. Странно, не правда ли? Почему он так себя вел? Он как бы хотел спрятаться от всех, укрыться в своем мире, изолировать себя, прежде всего от государства, от этих разных чиновников – из КГБ, ЦК, собратьев по писательскому цеху. Такое впечатление, что слава, обрушившаяся в его жизнь, как будто была опасной для него, и он сторонился ее, отскакивал в сторону, словно боясь, что она его придавит, расплющит, сотрет в порошок. Возникает мысль, что в жизни писателя было что-то не так, были в биографии какие-то моменты, о которых никому не положено знать, поэтому Богомолов вел образ жизни затворника, как бы отдельно от своей славы, своей известности.
Но об этом чуть позже.
А сначала вкратце о содержании романа. Для тех, кто еще не читал его, но, надеюсь, обязательно прочтет.

Впервые роман был опубликован в № 10, 11, 12 журнала «Новый мир» за 1974 г. Позже роман был многократно переиздан.
Роман был переведён на три десятка языков, выдержал более ста изданий, тираж превысил несколько миллионов экземпляров.

Персонажи
капитан Алёхин Павел Васильевич - старший оперативно-розыскной группы Управления контрразведки 3-го Белорусского фронта.
старший лейтенант Таманцев Евгений - оперативник-розыскник военной контрразведки в группе Алёхина.
гвардии лейтенант Блинов Андрей Степанович - стажёр, направленный в группу Алёхина после ранения на фронте.
подполковник Поляков Николай Федорович - начальник розыскного отдела Управления контрразведки 3-го Белорусского фронта.
генерал-лейтенант Егоров Алексей Николаевич - начальник Управления контрразведки 3-го Белорусского фронта.

Сюжет
Действие романа происходит в августе 1944 года на недавно освобождённой территории Белоруссии. В прифронтовой полосе двух советских фронтов - 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского, действует квалифицированная группа немецких агентов, которая наружным наблюдением и резидентурой добывает для немецкого командования ценную разведывательную информацию. Поиском этих агентов занимается одна из оперативно-розыскных групп Управления контрразведки СМЕРШ 3-го Белорусского фронта под руководством капитана Алёхина. Почти двухнедельный розыск ощутимых результатов не дал.
Ставка Верховного Главнокомандования (ВГК) в режиме чрезвычайной секретности планирует на этом театре военных действий масштабную военную операцию - планируется окружение 700-тысячной немецкой группировки (см. Мемельская операция). Однако тексты перехваченных и дешифрованных радиограмм немецких агентов не оставляют сомнений - любые перемещения советских войск и техники становятся известным абверу. Ставке становится ясно - имея в тылу двух фронтов такую группу немецких агентов, невозможно подготовить неожиданный для немцев удар.
Сталин лично предлагает Главному управлению контрразведки СМЕРШ, а также наркоматам внутренних дел и государственной безопасности любыми средствами прекратить утечку стратегически важной информации. Однако специфика розыскной деятельности контрразведки, такова, что полномасштабные войсковые операции с привлечением тысяч людей зачастую не дают нужного результата. Контразведчики настаивают, что со дня на день группа агентов будет взята и необходимо работать проверенными контрразведкой методами. Наркомы внутренних дел и государственной безопасности настаивают, - необходима войсковая операция с прочёсыванием огромного лесного массива. Контрразведчики категорически против, - ведь такая операция может ничего не дать и спугнуть агентов, в то время, как есть веские основания полагать, что советской контрразведке известен район в котором спрятана рация и предположительное время, когда немецкие агенты произведут выемку рации для очередного сеанса радиосвязи.
Розыскное дело «Неман» берётся на контроль Ставкой ВГК, фактически - лично Сталиным. В предполагаемый район нахождения группы «Неман» стягиваются силы Войск НКВД по охране тыла фронта, пограничники, сапёры, оперативники СМЕРШ с других фронтов. Готовится крупная войсковая операция. Чтобы найти агентов или их тайник с рацией, войсками будет прочёсан огромный Шиловический лесной массив. Начальник Алёхина подполковник Поляков понимает, - в ходе войсковых операций агенты обычно погибают, обрывая ниточки, ведущие к шпионской сети, сведениями которой они пользуются. Однако на все просьбы контрразведчиков дать им ещё немного времени, Москва отвечает отказом. Категорическое условие Москвы - любым способом в течение суток пресечь утечку информации. Единственная надежда Полякова и Алёхина - взять агентов до начала войсковой операции, причём непременно живыми, получить от них сведения и обезвредить всю резидентуру.
Вокруг огромного лесного массива, где предположительно находится тайник с рацией разыскиваемой группы, замыкается кольцо окружения. После этого начнётся прочёсывание местности. Внутри этого кольца, в засадах располагаются девять групп контрразведчиков, которые в случае возможного появления разыскиваемых должны проверить их засадой с подстраховкой, после чего задержать и допросить, добившись «момента истины». Группа капитана Алёхина размещается в самом перспективном месте - ведь для фронтовой контрразведки важно, чтобы разыскиваемых взяла именно эта группа, - тогда возможно никого не станут наказывать. Подполковник Поляков оказывается прав, по направлению к засаде движутся трое неизвестных в форме советских офицеров. Однако Алёхин получает по радио приказ - немедленно покинуть лес, начинается войсковая операция. Алёхин принимает решение - остаться и проверить неизвестных.
Во время проверки, проверяемые напали, ранили капитана Алёхина, а прикомандированного представителя комендатуры убили. Группе Алёхина всё-таки удалось задержать немецких агентов, захватить рацию и добиться «момента истины» от радиста группы.
Историческая достоверность
В основу романа положены реальные события, отражённые в официальных документах того времени.

И, повторюсь, все-таки фильм сняли. Незадолго до смерти Богомолова. Спустя 26 лет после выхода романа в свет. Мне лично эта картина понравилась.
Не откажу себе в удовольствии привести здесь три видео ролика, где запечатлен самый конец фильма, самый волнующий момент. На мой взгляд, все актеры играют здесь великолепно. Но особо хочу отметить Евгения Миронова (капитан Алехин), Владислава Галкина (Таманцев), Александра Балуева (Мищенко) и Александра Ефимова (радист Сергей из группы агентов).

И все же хочу отметить, что фильм Пташука не дотягивает до уровня романа.
Богомолов говорил в своем последнем интервью, что «…Из картины ушел мыслительный процесс, ушла психология героев. Роман превратили в боевичок с физическими действиями персонажей. Пропал масштаб происходящего. Возникло много бессмыслицы. И все это случилось вследствие недомыслия и допущения непродуманных импровизаций. Вместе с тем более 90 процентов моих замечаний было режиссером учтено и реализовано. Но весьма своеобразно. Без пересъемок, потому что не позволил бы Семаго (продюсер фильма, поставивший задачу на проекте подзаработать денег. Просто вырезались ножницами эпизоды…
Я говорю им о проваленных эпизодах. Мне отвечают: «Владимир Осипович, замечания ваши правильны и точны. Как вы знаете, мы их реализуем. Что же касается пересъемок, на них денег нет. Единственное, на что мы можем пойти - перемонтаж и переозвучание проваленных эпизодов». Я решил снять имя и название романа. Но все равно там присобачили «по мотивам одноименного романа».

Но надо понять и авторов фильма. В книге для кино слишком много внутренних диалогов героев. Особенно капитана Алехина. Если бы их стали озвучивать в полном формате, то зритель наверняка бы заскучал. Тем более, если приводить все сводки официальных документов, которые в свое время в большом количестве скопировал автор романа, имеющий так называемый «нулевой допуск к секретным сведениям», когда он служил в контрразведке.

В главном, заключительном эпизоде Богомолов хорош как автор, отобразивший огромное напряжение всех сил, всех умственных способностей капитана Алехина, командира группы СМЕРШ, во время проверки документов. Многие предложения заканчиваются многоточиями… Алехин решает в голове сразу несколько нелегких задач: мучительно вспоминает ориентировки на главных разыскиваемых преступников, которые могли быть агентами абвера, тщательно проверяет документы подозреваемых, играет роль простачка из комендатуры, прикидывает, как могут развернуться события в ближайшую минуту, понимает, что он очень рискует своей жизнью…
Но что очень хорошо для романа, не всегда подходит к кино, где зрители ценят мгновенную смену ситуаций, быстрое течение сюжета, а не длительные размышления героев.

А вот короткие видео, в которых Евгений Миронов рассказывает о своей работе над ролью капитана Алехина, упоминает Владимира Богомолова.
Богомолов говорил, что перед съемками к нему приехал этот известный актер и привез целых 76 вопросов, которые возникли у него, когда он читал роман «В августе 44-го». Они проговорили несколько часов, и именно после этого Богомолов дал свое окончательное согласие на экранизацию его произведения.

Толчком к написанию «В августе 44-го», по словам Богомолова стало прочтение книги по истории разведки, которая была выпущена издательством «Прогресс». В ней говорилось, что самая сильная разведка в годы Второй мировой была у англичан, а самая сильная контрразведка - у русских. Поэтому заинтересовался, стал собирать материалы, искать документы, много читать.

Как в КГБ не хотели романа «В августе 44-го».

Свою ставшую впоследствии знаменитой книгу Богомолов закончил в 1973 году. Тогда было совсем другое время – каждое произведение любого автора проходило обязательную цензуру. А тут содержание романа – о советских контрразведчиках в годы второй мировой войны, о СМЕРШе (расшифровывается как смерть шпионам). Поэтому рукопись направили в КГБ, в специальный отдел. Там ее сначала исчиркали красными карандашами (вот тут не так! И тут надо исправить! А вот это, о совещании генералов в сарае – вовсе удалить! Не могли наши генералы совещаться в сарае, к тому же там для одного из них якобы не хватило стула! Ложь и клевета на советскую действительность!)
И так далее и тому подобное.
Дошло до того, что драгоценную рукопись один из генералов КГБ увез к себе на дачу и запер там в сейф. Богомолов пришел в ярость, стал грозить заявлением в суд, потом через знакомых вышел на одного деятеля в ЦК КПСС по фамилии Кравченко, что на Старой площади, тот помог ему. И рукопись отдали.
«Ни единой запятой не уступлю!» - этому девизу писатель следовал всю жизнь. С первой повести «Иван», которую он отдал в два журнала «Юность» и «Знамя». Первым откликнулось «Знамя», редакторы там хотели тоже покромсать текст, но Богомолов не уступил не единой буквы, ни запятой. Иначе бы повесть сразу опубликовала «Юность».
Когда в журнале стали набирать его роман «Момент истины», то тоже думали, что смогут уговорить автора убрать из текста эпизод с генералами в сарае. Но нет, снова категорический отказ Богомолова: «Или печатайте, как я написал, или вообще оставьте это дело!»
Считаю, что это правильно. В разных редакциях сидят люди, даже близко не представлявшие реалии войны, но считающие своим долгом поправить писателя-фронтовика.
Вот как писал Владимир Богомолов о своих хождениях по мукам и общении с работниками ведомства Андропова:
«Я четырнадцать с половиной месяцев ходил по этим жутким конторам - Главпур, пресс-бюро КГБ, в военную цензуру, как на работу. Потом, спустя много времени, стал собирать все, что касалось прохождения романа и экранизации его "по инстанциям". Резолюции, заключения... Они не были секретными, мне присылали их ксерокопии из архива ФСБ, не все, конечно. Но однажды я получил прелюбопытный документ: письмо генерального директора Мосфильма Николая Трофимовича Сизова на имя председателя КГБ Андропова с просьбой обеспечить высококвалифицированное консультирование картины "В августе сорок четвертого". И вот читаю его резолюцию, адресованную генералу Пирожкову, под которым ходило пресс-бюро КГБ: "Тов. Пирожкову В.П. Нужен ли такой фильм?" Поверить во все это, особенно сегодня, когда вышло более ста изданий "Момента истины" на 37 языках, трудно. Но это так. Более того, позвонил мне как-то Кравченко, и, зная, что я собираюсь писать мемуары, собираю резолюции на рукопись романа, дословно процитировал свой разговор с Андроповым. Это звучало так: "Автор обожает розыскников, и не нравиться они не могут. Они профессиональны, достоверны и несравненно привлекательнее Верховного Главнокомандующего и его окружения. В результате возникает противопоставление младших офицеров старшим. Роман получил признание. А вот надо ли тиражировать это противопоставление средствами самого массового вида искусства - я не уверен. Я вам не говорю "нет". Я вам высказываю свои соображения". Что его еще смущало: "Если Сталина все так боялись, как показано в романе, то как он мог руководить войсками и выиграть войну. Начальство - перепуганное, задерганное и малокомпетентное. Оно готово наделать глупостей... Более того, разные виды разведки показаны в соперничестве. У нас в годы войны была полная согласованность действий". Короче, с таким мнением шефа КГБ "Мосфильм", разумеется, консультантов не получил. А картина в запуске. Надо снимать. Тогда Сизов пишет еще два письма на имя Андропова. Очень жаль, что все эти хлопоты ушли в пустоту.»

Ничего ни у кого не проси. Сами придут и сами всё дадут (Булгаков)
Отказ от славы. Как это объясняет сам Владимир Богомолов
(со слов жены писателя Раисы Глушко)

В 1975 году он отправил письмо заместителю заведующего отдела культуры ЦК КПСС Альберту Беляеву и в Союз писателей: "В связи с намерением издательства "Молодая гвардия" и журнала "Новый мир" выдвинуть роман ("В августе сорок четвертого...") на Государственную премию, прошу вашего содействия в освобождении романа от этого выдвижения. Дело в том, что единственное возможное для меня положение - это амплуа рядового автора. Амплуа же известного писателя, в котором я невольно, при всем моем противодействии, оказался в последние полгода, совершенно для меня неприемлемо. Результаты его плачевны: за это время я не написал ни строчки. После долгого и всестороннего обдумывания этой ситуации я пришел к твердому выводу, что единственное возможное для меня решение этой проблемы - возврат в статус-кво, в котором я находился до публикации романа. Возврат в единственное для меня приемлемое амплуа рядового писателя, который живет в тишине, без суеты, оставленный всеми в покое. Мне совершенно ясно, что если я не вернусь в прежнее свое состояние, положение рядового автора, то, как писатель, я просто погибну. В отличие от большинства пишущих, я вполне доволен своим положением в литературе и обществе и не желаю никаких, даже почетных, изменений. Я не раз наблюдал вблизи жизнь трех известных писателей, лауреатов, и отчетливо осознал: вся эта суета, публичность образа жизни и необходимость почти ежедневно перед кем-то лицедействовать, все это для меня органически противопоказано и совершенно неприемлемо"…

Но не всегда Владимир Богомолов следовал этим принципам, жизнь и быт требовали свое. Он поддался на уговоры друзей написать председателю исполкома Моссовета Промыслову о том, что хочет улучшить свои жилищные условия. Друзья знали, что высокому чиновнику очень нравится книга «В августе 44-го». Когда тот узнал, в какой квартирке живет знаменитый писатель, то воскликнул: «И это он такой роман в однокомнатной квартире написал?»
Вопрос был мгновенно решен – Богомолов получил новую, просторную квартиру. Но странности в поведении писателя продолжались. Он никого не пускал в свой кабинет, даже жену Раису. Словно это был алтарь, священное место. Не один раз Богомолов отказывался от гонораров. Однажды из журнала «Юность» ему перечислили крупную сумму, за публикацию романа.
Он отослал ее обратно! Потому что автору не понравилось небольшая правка редакторами его текста. «Никаких денег! Моя любая запятая для меня дороже любых денег!» - он был верен этому девизу.
Союз писателей СССР Богомолов называл «террарием сподвижников». И говорил: «Они что - меня там писать научат? Нет!» Ему отвечали: «У нас там дома отдыха, санатории, поликлиники». Богомолов: «Не надо мне все это, у меня жена – врач! Вступлю, а вы потом заставите подписывать меня разные подметные письма с осуждением Синявского, Солженицына, Сахарова».
Однажды один известный писатель пригласил Богомолова на свой творческий вечер. У автора «В августе 44-го» была еще одна странность – он никогда не носил костюмов. Так и пошел в театр, в спортивных штанах, кедах и куртке. Посидел, посмотрел. Поехали с женой домой. Раиса говорит ему: «Он будет обязательно звонить, узнавать твое мнение о творческом вечере. Ты уж, пожалуйста, помягче с ним». Тут же раздался телефонный звонок.
- Ну как? – с волнением спросил известный писатель Богомолова. – Тебе понравился вечер?
- Понравился! – буркнул в трубку Владимир Осипович. – Только зачем ты вышел на сцену как лакей раскланиваться?!
И еще. Богомолов почему-то очень не любил фотографироваться. Всякий раз, когда на него наводили фотоаппарат, он отворачивался. Даже когда был свидетелем на свадьбе своего друга Юрия Поройкова. Так и вышел на фото: жена свидетельница смотрит в объектив, а Богомолов – повернулся спиной.
У одного его белорусского друга оказалось несколько фото, Богомолов позвонил и сказал: «Разорви!» Дома на обороте фотографий подписывал: «Не для печати».
Непростой характер Владимира Осиповича сказывался и на отношениях с коллегами по писательскому цеху. Он поссорился с Василем Быковым. Тот после многолетней обиды все же написал ему примирительную открытку. Но Богомолов не ответил на нее. Однажды он прочел в «Литературной газете» статью, в которой утверждалось, что все военные авторы «вышли из Батальонов Юрия Бондарева». Бондарев был одним из руководителей союза писателей СССР, поэтому Богомолов принял написанное за лесть и ответил: «Кто это все мы? Я из этих батальонов не выходил!».

Бой за рукопись.

Это был в прямом смысле бой за страницы рукописи, которую нес в дипломате Владимир Богомолов. После своего знаменитого романа он писал и другие вещи, в частности большой рассказ «В кригере» (1986 г.) Но он не получил большого признания у читателей, скорее шокировал их стилем гиперреализма, матерными выражениями, которые были не характерны для творчества писателя. В рассказе повествовалось о тяжелой жизни военных на Чукотке, которых наше «мудрое правительство» перебросила в край метелей и морозов, дабы воспрепятствовать возможному вторжению США на территорию СССР через Аляску.
Вернемся к ужасающему случаю нападения на Богомолова, которое случилось 11 февраля 1993 года. Писатель зашел в свой подъезд, к нему подошел высокий молодой парень. Вот как описывает дальнейшие события сам Богомолов:
…Он спросил измененным голосом, какой номер дома. Я ответил: "Шестой". Недолго думая, тот ударил меня кастетом. Хорошим импортным кастетом - обтянутым кожей под цвет руки. До удара я успел нажать кнопку звонка и зажечь свет. Он нанес мне ударов шесть. Разница-то в возрасте все же немалая - ему 25, а мне 67. Крепкий, крепкий... Не качок, но атлетически сложен. Бил в основном в голову, в лицо. Потом, прямо у него из-под руки второй появился. У него был кастет типа "Петушок" - со стальными шипами, тоже начинает меня молотить. Первый пытается выхватить мой кейс. Но держу цепко - там ведь не деньги, там мой труд. Смотрю - наружная дверь у нас застекленная - там еще двое появились, но в подъезд не вошли, а стоят и наблюдают за Протопоповским переулком - не идет ли кто. Первый ухватился за кейс обеими руками, рвет на себя. Я прижат спиной ко второй входной двери. Изловчился и с силой ударил его ногой в правое бедро. Он отлетел так, что наружная дверь приоткрылась и я услышал, как один из двоих, стоявших на стреме, что-то коротко бросил ему - что именно, не запомнил, такое состояние, что уже не фиксировалось ничего. Главное, что оба нападавших мгновенно исчезли. Да, там такая деталь еще. В подъезде у нас такая каптерка есть, в ней находился сосед, здоровый мужик лет 45. Он со страху умчался на лифте на самый верх. Оба лифта были загнаны наверх. Я вызвал кабину, пока она шла, у меня под ногами лужа крови образовалась, много сосудов было перебито... Я поднялся наверх, позвонил в дверь и говорю: "Рая, только не пугайся..." Снял куртку, мохеровый шарф был насквозь пропитан кровью, тяжелый, грамм 800. Кровь пролилась по спине, даже низ трусов был в крови... Жена вызвала милицию, "скорую"... Врач говорит - придется потерпеть, обезболивающего у меня нет. Терпел, пока он накладывал скобы. Семнадцать швов...
Что было потом... Кто-то из репортеров разузнал о нападении и написал в "Московскую правду". Дело получило огласку. До этого никто ничем не интересовался. Даже в милицейской сводке не было. Публикация называлась так "Одни избили, а другие скрыли". Вот тут я стал объектом страстного внимания органов МВД. Позвонил даже замминистра. Но все это была имитация расследования. Следователь-майор приехал ко мне - фотографии раскладывает, только приехал - тут же звонок, его к телефону, мол, так и так, произошло убийство, надо выезжать, нечего время терять. Потом второй приезжал и точно так же действовали. Они меня за дурака держали. Конечно, никого так и не нашли. Я понимаю так - у нас тут три вокзала рядом. Приезжала шантрапа на гастроли, увидели мужика с кейсом, решили, что в нем деньги. Но самое страшное - нет неотвратимости наказания. Когда за убийство дают семь лет условно - вот что страшно. Куда ехать дальше-то? Куда ехать?

Вот такой случай. В кейсе писателя была рукопись новой вещи, 17 страниц. По словам жены Раисы, Богомолов всегда очень медленно писал свои произведения. Часто – по нескольку строк в день. Он много работал над текстом, улучшал его, убирал ненужные запятые, ставил другие, короче – шлифовал, пестовал с большой любовью, относился к строчкам как к новорожденному ребенку.
Например, так описывает Богомолов свою работу над романом о предателе Власове. Он говорил, что всегда доводит своих героев до МХ.
- Что такое МХ? – резонно спрашивали его.
- До могильного холмика, - отвечал писатель. С дотошностью капитана Алехина из СМЕРШа, писатель копался в военных архивах, отслеживал судьбу прототипов своих героев, реальных людей, - до самой смерти. Подшивал в дело копию архивной справки о месте захоронения. И только тогда писал о них, подробно, с мельчайшими деталями.
… «Я работаю с архивами и подлинными документами. Даже шкафы себе новые заказал под папки с материалами. Архивисты меня знают и без лишней волокиты отзываются на мои запросы. Правда, сегодня не то стало. Исполнительная дисциплина упала. Запрашиваю архив - кем был Власов в Китае. Ответ: "Его должность не могла считаться высокой". Да вы мне назовите ее, а уж я сам определю - высокая она или нет! Сам где-то нашел - "Власов - военный советник 2-го района"... Ох, что же они там творили! И ведь знали в Москве. Советник Власов за 150 долларов купил себе жену-китаянку. На время, для служебного пользования...»

Поэтому так и не отдал Богомолов кейс с 17-ю страницами рукописи молодым подонкам. Он остался верен себе, своим жизненным принципам.

В конце 2003 года здоровье писателя резко ухудшилось. 25 декабря он сообщил, что парализовало два пальца одной руки, они перестали двигаться. Этот случай, увы, был предвестником беды. В ночь на 30 декабря Владимир Осипович Богомолов умер во сне. От инсульта. Именно в таком положении, как спал его герой Иван из одноименной повести: по-детски подложив руку на подушке под щеку.
Знаменитого писателя похоронили на Ваганьковском кладбище. Похороны организовало ФСБ. Все таки он был их человек – автор самой известной книги о контрразведчиках.
Через несколько дней вдова писателя пришла на его могилу. И увидела, что с нее пропал портрет Богомолова. Она горько заплакала, присев рядом с могильным холмиком, который был усыпан венками. Подошедший мужчина, копач могил, утешил Раису:
- Я был бы счастлив, если бы с моей могилы воровали мои портреты…

(Продолжение следует)

Съемки фильма начались в 1999 году. Через год появилась белорусская версия фильма, в 2001-м - российская. «Хороший подарок к 9 Мая», - так отозвался о фильме Александр Градский, написавший для киноистории о военных разведчиках «Песню о памятнике».

«В августе 44-го…» - вторая попытка экранизировать роман Владимира Богомолова «Момент истины», главы из которого еще до выхода книги публиковались в 1965-1970 гг. под названиями: «Убиты при задержании…», «Возьми их всех!..», «Чрезвычайный розыск: В августе сорок четвертого».

В 1975 году снять фильм попытался известный литовский кинорежиссер Витаутас Жалакявичюс. В связи со смертью 21 октября 1975 года Бронюса Бабкаускаса, исполнителя роли генерала Егорова, съемки были приостановлены.

На этом проблемы не закончились. Тогдашний директор «Мосфильма» Николай Сизов заявил режиссеру: «Витас, ты не понимаешь, что ты снял! Не хочу каркать, но боюсь, что этот материал мы вообще не сможем использовать». Владимир Богомолов тоже был недоволен уже отснятым материалом, и решили без согласия автора никаких съемок не продолжать. Картина была закрыта.

Экранизация режиссера Михаила Пташука оказалась более успешной. Однако Владимиру Богомолову тоже не понравился результат «В силу бессмыслия и непродуманных импровизаций режиссера оказалось проваленным большинство эпизодов, в том числе и узловые, наиболее важные», - заявил писатель и потребовал снять свое имя из титров.

В ФСБ фильм понравился. «Из тех произведений, книг и фильмов, которые вышли в том числе и в России, я бы назвал как наиболее достоверный и приближенный к действительности материал книгу Владимира Богомолова ее экранизацию, в которой очень близко к реальности показаны жизнь, быт и работа контрразведчиков СМЕРШ», - сказал начальник управления регистрации и архивных фондов ФСБ России генерал-лейтенант Василий Христофоров.

На роль Таманцева, которого сыграл Владислав Галкин, пробовался Александр Абдулов.

Считается, что у героев романа и фильма были реальные прототипы. Прототип капитана Алехина погиб при задержании вражеских агентов в декабре 1944 года в Польше. Настоящий Таманцев погиб зимой 1945 года в окопном бою. Прототип гвардии лейтенанта Андрея Блинова, который в контрразведке никогда не служил и был артиллеристом, закончил войну Героем Советского Союза. По словам Владимира Богомолова, офицера комендатуры, который был привлечен к операции розыскников и во время нее повел себя в точности как Аникушин, он знал лично. Старший оперативно-разыскной группы погиб, а этот офицер получил тяжелое ранение.

Капитан Алехин преследует грузовую машину с номером «И 1-72-15», подвозившую диверсантов. Грузовая машина с тем же номером участвовала в съемках первой серии телесериала «На безымянной высоте».

Роман Владимира Богомолова «Момент истины (В августе сорок четвертого)» относится к числу самых популярных произведений о Великой Отечественной войне. Хотя посвящена книга, пожалуй, одной из самых таинственных, мифологизированных, а для некоторых даже одиозных организаций под названием СМЕРШ (сокращение от «Смерть шпионам!»), в апреле 2018-го отметившей свой 75-летний юбилей.

Почему автор сделал героями романа именно смершевцев? Что представлял собой реальный, а не мифический СМЕРШ? Насколько верно «Момент истины» отразил роль и участие смершевцев в войне? И почему Богомолову категорически не понравилась попытка экранизации романа - фильм «В августе 44-го», далеко не худший из постперестроечных военно-исторических фильмов?

«Момент истины» основан на реальных документах
Знаменитый роман Богомолова был опубликован в журнале «Новый мир» в 1974 году. Из него читатели узнали, что военные контрразведчики с риском для жизни занимались поиском и нейтрализацией опытных парашютистов-диверсантов.

Автор рассказывает об активном розыске тремя офицерами оперативно-розыскной группы управления контрразведки фронта (капитан Павел Алёхин, старший лейтенант Евгений Таманцев и стажер, лейтенант Андрей Блинов) в прифронтовой полосе 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов группы немецких агентов, действия которой грозят сорвать готовящееся стратегическое наступление советских войск в Прибалтике.

Дело берет на контроль лично Сталин и дает контрразведчикам всего сутки.
В противном случае, в районе действий вражеской группы будет проведена войсковая операция, которая приведет к множеству ненужных жертв, а все смершевцы как не выполнившие приказ будут наказаны по законам военного времени.

Достоверность книге придают многочисленные подлинные приказы, рапорты, сводки, отчёты, ориентировки и другие официальные документы военного времени, в которых, автор по его словам, убрал лишь некоторую служебную информацию, изменил фамилии генералов и старших офицеров, а также названия нескольких воинских соединений и наименования небольших населённых пунктов.

Богомолов познакомил читателей и с профессиональным жаргоном контрразведчиков-розыскников. Это и «стрельба по-македонски» (стрельба с двух рук, одновременно поднятых на уровень плеч), и «качание маятника» (техника уклонения от пуль противника), и «момент истины» (активный допрос только что плененного противника) и ряд других терминов.

Доскональное знание материала чувствуется и в той горькой иронии, с которой один из главных героев, капитан Павел Алехин, пообщавшись с майором госбезопасности, замечает про себя: «Вот так всегда – армия считает нас органами госбезопасности, а органы считают нас армией».

И в демонстративном презрении офицера комендатуры Аникушина к смершевцам, к которым он временно прикомандирован, не подозревая, что они, в свою очередь, считают его, опытного фронтовика, попавшего в комендатуру после тяжелого ранения, всего лишь засевшим в тылу бездельником.

Несмотря на то, что слово СМЕРШ в романе ни разу не упоминается, ни до, ни после «Момента истины» об этой структуре никто не писал столь детально и талантливо.

Перефразируя французского критика Эжена Вогюэ, вся советская и постсоветская художественная литература, вместе с кинофильмами и телесериалами на тему советской военной контрразведки в годы войны - вышла из «шинели» Богомолова.

«В августе сорок четвертого» имел успех во множестве стран. Кроме Польши «Момент истины» выдержал более ста изданий, его тираж превысил несколько миллионов экземпляров. Он был переведен на множество иностранных языков и (не считая бывших республик Советского Союза) его прочитали во Вьетнаме, Иране, Португалии. Испании, Норвегии, Болгарии, Монголии, Венгрии, Финляндии, Чехии, Великобритании, США, Австралии, Новой Зеландии, Германии, Австрии, Китае, Японии, Корее и ряде других стран.
И только в Польше роман не стали переводить с русского. Там крайне не понравилась резко негативная оценка действий Армии Крайовой (буквально – Отечественная армия), военизированной структуры, подчинявшейся польскому правительству в изгнании, которое с 1939 года находилось в Лондоне.

Речь шла о действиях этой партизанской организации на территориях освобожденных советскими войсками Западной Белоруссии и Литвы, описанных в оперативных документах «Августа сорок четвертого». Там констатировалось, что аковцы неоднократно убивали военнослужащих Красной армии, представителей советской власти и местных жителей.
При этом Богомолов опирался на материалы Военной коллегии Верховного суда СССР. Согласно им с 28 июля по 31 декабря 1944 года в районах, где происходят описанные в романе события, аковцами было убито 277, и тяжело ранено 94, а в период с 1 января по 30 мая 1945 года убито 314 и тяжело ранено 125 солдат и офицеров РККА. То есть, независимо от политических оценок, автор «Момента истины» в этом вопросе описывал реальное положение дел.

Богомолов не был доволен экранизациями своего романа
Как только роман увидел свет, в 1975 году за его киновоплощение взялся известный литовский режиссер Витаустас Жалакявичюс, снявший до этого знаменитую картину «Никто не хотел умирать» (1966). Но фильма не получилась. Отснятый материал не понравился ни генеральному директору «Мосфильма» Николаю Сизову, ни самому писателю.

По словам, Богомолова, «Жалакявичюс непонятно для чего заставил актёров неделю или больше не бриться, снимал их со щетиной на лицах, с закатанными выше локтя рукавами, без ремней, с расстёгнутыми до пупа гимнастёрками. Они действительно походили на арестантов с гауптвахты.
Причём время от времени, неожиданно со злыми лицами применяли друг к другу болевые приёмы. Во всём материале режиссёром была осуществлена вестернизация: герои двигались и говорили, как ковбои в «Великолепной семёрке» .
Вторая попытка экранизировать роман оказалась более удачной – в 2000 году известный белорусский режиссер Михаил Пташук снял ленту «В августе 44-го». Однако Богомолов категорически потребовал убрать своё имя из титров, объяснив это тем, что большинство эпизодов книги оказались в фильме провалены.

«Персонажи лишились психологических характеристик, ушел мыслительный процесс, в силу изъятия или оскопления большинства эпизодов и кадров появились порой абсурдные нестыковки и несуразности, при этом картина оказалась лишенной смыслового шампура, оказалась примитивным боевичком с изображением частного случая, что ничуть не соответствует содержанию романа» , - такую убийственную характеристику дал картине автор романа.

С ней нельзя не согласиться, особенно зная, как кропотливо и мучительно долго создавалась книга – ее наброски Богомолов начал делать еще в начале 60-х годов. Он неоднократно выезжал в Западную Белоруссию и, регулярно бывая на месте описываемых событий, чуть ли не вымерял шагами расстояния между разными географическими объектами, упоминаемых в будущем романе.

Киноязык вообще куда беднее литературы, несмотря на весь свой технический арсенал, но из фильма Пташука ушло главное – документы и внутренний монолог героев, их реминисценции.

Например, великолепно написанное воспоминание Таманцева о своей первой встрече с агентами-парашютистами летом 1941 года. О чем он, коротая время в засаде, рассказывает двум прикомандированным к нему новичкам-офицерам.
«Вижу как сейчас: шоссе под Оршей - вторая неделя войны. Беженцы, подводы с барахлишком, инвалидами и стариками, обозы с ранеными.
Воронки от бомб, трупы на обочинах… Под вечер останавливаем на шоссе для проверки «эмку». Рядом с водителем - майор госбезопасности: сиреневая коверкотовая гимнастерочка, на петлицах - по ромбу, два ордена, потемнелый нагрудный знак «Почетный чекист». На заднем сиденье – его жена, миловидная блондинка с мальчиком лет трех-четырех, и еще один, спортивного вида, со значком ворошиловского стрелка и двумя кубарями - сержант госбезопасности…»

Это дает читателям романа понимание того, что немцы серьезно готовились к войне с нами. В том числе и по линии разведки (в фильме это практически не показано, там, в основном, отражена внешняя сюжетная линия).

Советским же контрразведчикам заранее подготовиться к войне помешали не завесившие от них обстоятельства.

Путь советской контрразведки: из госбезопасности в… госбезопасность
Так называемые особые отделы в Красной армии были созданы вскоре после того, как большевики окончательно монополизировали власть – 19 декабря 1918 года. Контроль был поручен ВЧК: прежде всего, чекисты присматривали за бывшими офицерами – военспецами. Дальше функции, связанные с контрразведывательной деятельностью, расширялись по мере накопления военного опыта. Но задача выявления внутренних врагов, прежде всего, среди армейского командного состава оставалась приоритетной.

Такой надзор со стороны ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-НКГБ продолжался формально вплоть до 1941 года.

Но «чистки» и репрессии 30-х, особенно 1937-39 годов, сказались на всех. Было отстранено, арестовано, расстреляно или посажено в тюрьмы не только множество командиров РККА, но и самих контрразведчиков.

Причем, по утверждению доктора исторических наук генерал-лейтенанта ФСБ в отставке Александра Здановича, были арестованы и «осуждены на длительные сроки или расстреляны все сменявшие друг друга с калейдоскопической быстротой начальники Особого отдела ГУГБ НКВД СССР и руководители его структурных подразделений. К концу 1938 года не остались на своих должностях и начальники особых отделов военных округов и флотов ». Серьезно пострадала и агентура нашей контрразведки во многих странах мира.

В результате, 3 февраля 1941 года решением Политбюро ЦК ВКП (б) в ведении НКВД остался лишь отдел, который присматривал за внутренними войсками и сотрудниками наркомата внутренних дел, а военная контрразведка (особые отделы) была переподчинена руководству армии и флота. Причем большинство руководящих постов заняли кадровые военные, которым пришлось срочно осваивать специфику новой службы.

Однако катастрофическое развитие событий в начале Великой Отечественной войны заставило Сталина пересмотреть прежнее решение. Ему потребовались старые методы контроля над армией: сначала, в июле 1941-го, был восстановлен институт военных комиссаров, а через месяц особые отделы вернули в ведение НКВД.

Когда же обстановка на фронтах начала стабилизироваться, а потом и меняться в сторону перехвата стратегической инициативы, верховное командование во главе со Сталиным вернулось к теме контрразведки и внутренней безопасности.

Создание СМЕРШ - один из резких поворотов в истории советской контрразведки
В октябре 1942 года были существенно урезаны полномочия комиссаров. А затем (одновременно с рядом важных реформ в армии) встал вопрос, как должны измениться задачи и структура подчинённости в дальнейшей работе контрразведчиков. Были подготовлены планы, но неожиданно даже для ближайшего окружения Сталин выдвинул собственное предложение.

Удостоверение старшего оперуполномоченного майора «СМЕРШ»
Казакова М. А. за подписью генерал-майора Королёва Н. А. (1943)

В апреле 1943-го появляется структура, напрямую подчинённая верховному командованию во главе со Сталиным. Такая структура сохранится до 1946 года, когда военная контрразведка снова вернётся в ведение органов госбезопасности: в СССР – в МГБ (потом КГБ), в РФ – в ФСБ.

В годы войны существовало три независимых друг от друга СМЕРША
Основным было Главное управление контрразведки СМЕРШ наркомата обороны. Им руководил комиссар госбезопасности 2 ранга (генерал-лейтенант) Виктор Абакумов. Подчинялось оно непосредственно наркому обороны Иосифу Сталину. Это был самый многочисленный СМЕРШ, и действовал он, прежде всего, в армейской среде.

Вторым по значимости оказался отдел в наркомате внутренних дел, его возглавил комиссар госбезопасности (генерал-майор) Семён Юхимович. Этот СМЕРШ подчинялся Лаврентию Берии.

Наконец, было создано и управление контрразведки СМЕРШ наркомата военно-морского флота во главе с комиссаром госбезопасности (генерал-лейтенантом береговой службы) Петром Гладковым. Подчинялись морские контрразведчики наркому флота Николаю Кузнецову. Их функции были более схожи с функциями их армейских коллег, с поправкой на морскую специфику.

Командир взвода главного управления контрразведки СМЕРШ
3-й танковой армии 3-го Украинского фронта. Зима 1944-1945.

Сотрудники всех трех СМЕРШей носили форму и знаки различия своих воинских частей и соединений. Друг другу они не помогали, но и не вредили.

Общими для всех трех организаций задачами было наблюдение за политическим и моральным состоянием боевых соединений, частей и подразделений – как на передовой, так и в тылу. В каждой структуре имелся свой особист, который на основе сообщений офицеров и старшин, докладов собственной агентуры и перлюстрирования почты выявлял шпионов, диверсантов, дезертиров, «самострелов».

Определяли также и «лиц, ведущих антисоветскую агитацию». Таковым был признан и будущий писатель, а на тот момент командир батареи звуковой разведки 68-й Севско-Речицкой пушечной артиллерийской бригады 48-й армии 2-го Белорусского фронта капитан Александр Солженицын. Он был арестован смершевцами 9 февраля 1945 года за то, что в переписке с друзьями открыто ругал сталинские порядки.

В задачу всех особистов входила также проверка военнослужащих РККА, побывавших в плену.

СМЕРШ не выносил приговоров и не расстреливал
Однако, несмотря на то, что СМЕРШ выполнял, в том числе и роль военной полиции, многих «одиозных» функций не было в его компетенции - это элемент мифотворчества или исторической неграмотности.

Прежде всего, смершевцы не имели отношения к исполнению наказаний и тем более к расстрелам. Это было прерогативой военного трибунала или особого совещания при наркомате внутренних дел. То же самое и с тюремным заключением - военная контрразведка не имела полномочий отправить кого-то на нары.
Допрос немецкого солдата, взятого в плен разведчиками 49-й гвардейской стрелковой дивизии.
Его допрашивают (слева направо): заместитель начальника отдела контрразведки «СМЕРШ» 49-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии капитан Фёдор Петрович Жигалкин (1918 г.р.), начальник отдела контрразведки «СМЕРШ» 49-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии подполковник Александр Алексеевич Васильев (1903 г.р.); неизвестный разведчик.

Даже право на арест имело свои ограничения. Санкцию на аресты среднего офицерского состава смершевцы должны были получать в военном совете армии или фронта, а старшего и высшего комсостава - у наркома обороны, то есть, у самого Сталина.

Не занимались смершевцы и организацией заградотрядов. И никогда их не возглавляли - этим ведали войска НКВД по охране тыла. Исключение составили только заградотряды Сталинградского и Юго-Западного фронтов, которыми в сентябре-декабре 1942 года командовали сотрудники особых отделов наркомата внутренних дел. Впрочем, самой такой структуры - СМЕРШ - тогда ещё не существовало.

Репрессии и депортации местного населения – как на территории СССР, так и на освобождаемых от нацистской оккупации землях - также не относились к задачам СМЕРШ. Это не значит, что репрессий и депортаций не было. Просто для этого существовали территориальные органы НКВД-НКГБ.

СМЕРШ не был «вегетарианской» организацией
Впрочем, органы военной контрразведки вовсе не были местом службы добреньких гуманистов. С 1941 по 1945 годы через них прошло несколько миллионов человек. Не все оказалась затем в тюрьмах и лагерях; многие вернулись в ряды Красной армии и продолжили воевать. Однако часть расследований заканчивалась передачей дел в военные трибуналы.

В итоге, официально подтверждена цифра в 700 тысяч приговоренных к тюремным срокам и 70 тысяч расстрелянных по их приговору. Кроме того, некоторые очевидцы и историки говорят о таком явлении как долговременная ссылка, которая могла не фиксироваться в качестве меры наказания.

Помимо своих соотечественников, смершевцы занимались и гражданами других стран. В 1945 году на освобожденных территориях Центральной Европы начались аресты русских эмигрантов первой волны, которых контрразведчики выявляли и передавали в руки карательных органов.
Так, в Чехословакии 12 мая 1945 года органами СМЕРШ был арестован один из руководителей Белого движения в Сибири генерал Сергей Войцеховский. Вскоре его приговорили к 10 годам заключения за антисоветскую деятельность, а 7 апреля 1951 года он умер в лагере от желудочного кровотечения, так как много лет страдал язвой желудка.

Когда в августе 1945-го советские войска заняли Маньчжурию, аресты русских эмигрантов начались и там.

А среди иностранцев самым известным человеком, которого арестовали контрразведчики, стал шведский дипломат Рауль Валленберг, во время Холокоста спасший десятки тысяч венгерских евреев. Его задержали в феврале 1945 года в занятом РККА Будапеште. В результате Валленберг оказался на Лубянке, где его следы теряются. 31 октября 2016 года Швеция официально признала Рауля Валленберга умершим.

СМЕРШ часто помогал армии в необычных и сложных ситуациях
При этом рядовые смершевцы не раз участвовали в боях наравне со всеми на передовой. Учитывая их опыт и особую подготовку, эти бойцы и командиры способны были взять на себя командование, если погибал или был ранен кто-то из офицеров, найти выход из непростой ситуации.
Служба оперативного состава СМЕРШа была весьма опасной – в среднем, офицер служил три месяца, после чего выбывал по ранению или погибал в бою или во время спецоперации по прочесыванию местности. В годы войны четверо смершевцев удостоились звания Героя Советского Союза и все – посмертно.

Кстати, после выхода романа «Момент истины» Михаил Кузнецов в журнале «Наш современник» описал судьбу людей, послуживших прообразами его главных героев и второстепенных персонажей.

Прототип Алёхина был убит при задержании вражеских агентов в декабре 1944 года в Польше; прототип Таманцева - погиб зимой 1945 года в окопном бою при неожиданном прорыве танковой группы немцев; прототип Блинова, который во время войны был артиллеристом и в контрразведке ни одного дня не служил, закончил войну Героем Советского Союза.

Проводил СМЕРШ и радиоигры - операции, когда через захваченных ранее агентов противнику передается сознательная дезинформация. С 1943 по 1945 год контрразведчики провели 186 таких операций, фактически полностью перекрыв немцам доступ к советским военным секретам.

Одной из удач армейского СМЕРШа стала поимка в сентябре 1944 года двух немецких агентов-диверсантов Петра Шило и Лидии Бобрик (Шиловой), которые были заброшены для организации покушения на Сталина. Его устранение планировалось осуществить с помощью ручного гранатомета Panzerknacke, крепившегося в рукаве шинели.

По иронии судьбы немцы снабдили своих агентов документами на имя офицеров СМЕРШа, но это им не помогло. Обоих удалось перевербовать, после чего они приняли участие в длительной радиоигре с германским центром, но участия в покушении на Сталина им так и не простили. В 1952 году Петр Шило и Лидия Бобрик (Шилова) были осуждены по обвинению в измене Родине и расстреляны.

СМЕРШ за линией фронта
В тылу противника сотрудники СМЕРШ вербовались в школы Абвера и другие германские спецслужбы, получая возможность выявлять планы противника и действовать на опережение.

Отметим, что к началу 1943 года агентов для заброски в советский тыл готовили около 200 немецких разведшкол. И то, что их деятельность в итоге не смогла оказать существенного влияния на ход войны – заслуга СМЕРШа.

Особую роль сыграли советские разведчики и в срыве летом 1943 года немецкой наступательной операции «Цитадель», получив и переправив в Центр данные о развертывании крупных танковых сил противника в районе Орла, Курска и Белгорода.
Отвечал СМЕРШ также за шифросвязь, за подбор и подготовку кадров для военной контрразведки, в том числе - за двойную вербовку выявленных вражеских агентов.

А накануне Берлинской наступательной операции в управлении контрразведки СМЕРШ были созданы специальные оперативные группы, в задачу которых входил розыск и арест руководителей германского правительства, а также установление хранилищ ценностей и документов, имеющих оперативное значение.

Они обнаружили часть архивов РСХА (Главное управление имперской безопасности Третьего рейха), в частности, сведения о заграничной агентуре, и помогли захватить ряд видных деятелей нацистского режима и карательных ведомств, которые впоследствии предстали перед Нюрнбергским трибуналом.

Момент истины для автора «Момента истины» еще не наступил
Некоторые исследователи до сих пор не уверены, что автор лучшего романа о советской военной контрразведке служил во время войны в войсковой разведке, затем органах СМЕРШ и завершил карьеру в ГРУ Генштаба.

Несмотря на казалось бы доскональное знание того, о чем он писал. А ведь помимо «Момента истины», была, например, и повесть «Иван», по которой Андрей Тарковский снял пронзительный фильм о войне – «Иваново детство» (1962).

Владимира Войтинского (с этой фамилией Богомолов жил до 1953 года) российский поэт и живописец, фронтовик Леонид Рабичев назвал «фантазером» и обвинил в том, что тот не участвовал в войне, а в работе над своими книгами использовал его воспоминания и более 100 фронтовых писем. Рабичев считает, что Богомолов «начал писать про войну и отождествил себя со своими героями. Он сочинил себя».

Сам же Рабичев, по его словам, служил офицером связи при управлении 31-й армии, обслуживал штабы и за всю войну не убил ни одного немца.

По другим данным, Богомолов-Войтинский воевал с 1941 года и был награжден несколькими боевыми орденами и медалями.