Верещагин – трудно найти художника, выставка которого была бы столь ко времени. У крепостной стены. Военная хроника, картина о войне, фото сражений В верещагина у крепостной стены пусть войдут

2-го июля бухарцы, потрясая воздух дикими криками, при звуке зурн и барабанов, ворвались в город и разлились по всем направлениям. Вскоре они огромными толпами бросились на стены цитадели, цепляясь за них железными кошками.

Особенно стремительное нападение произведено было на самаркандские ворота, которые удалось неприятелю поджечь; но благодаря энергии прапорщика Мамика и мужеству русских, удалось отбить несколько штурмов. Главные усилия неприятеля обращены были против бухарских ворот, которые тоже были подожжены с помощью брошенных под них двух мешков с порохом. Прибывший на этот опасный пункт полковник Назаров, оставшийся по болезни от похода, нашёл ворота и прилегающие постройки в огне; горящие угли перебрасывало на камышовые крыши соседних сакель. Для тушения горевших ворот вызваны были охотники.

«Нельзя было надивиться этому, поистине молодецкому подвигу», писал очевидец, поручик Черкасов. «Осыпанные градом пуль, охваченные пылающим огнем, охотники успели снять ворота, бросить на землю и, таким образом, потушить их. Между тем орудие наше, поставленное позади ворот, почти неумолкаемо действовало картечью по толпам неприятеля, бросавшегося в ворота».

Верещагин Василий Васильевич (1842-1904): Туркестанский солдат в зимней форме. 1873

Не прерывавшиеся в течение целого дня штурмы, прекратились с наступлением темноты, и ночь прошла спокойно. Для уведомления генерала Кауфмана об отчаянном положении осажденных ночью был послан один преданный русским джигит, который для этого переоделся нищим.

Верещагин Василий Васильевич (1842-1904): Торжествуют. 1872

На следующий день ожесточенные штурмы продолжались до 3 часов, но без всякого успеха. К защите ворот и брешей в стене привлечены были больные и раненые. Многие, перевязав свои раны, добровольно вновь возвращались назад, многие, получившие по несколько ран и залитые кровью, не хотели покидать своих товарищей и оставались в рядах. Вечером, около 6 часов, штурмы возобновились. Комендант, майор Штемпель, решил, в случае необходимости, отступить во дворец, который поэтому деятельно приводился в оборонительное положение. При невозможности устоять перед напором неприятеля и в этом последнем оплоте, решено было, по общему согласию, взорвать все на воздух, для чего в ночь на 4-е июня во дворец свезен был весь порох и снаряды. 4, 5 и 6 июня неприятель хотя и предпринимал частные приступы, но энергия его, видимо, ослабела. В виду этого наш гарнизон стал сам делать вылазки и жечь городские сакли.

"Самой громкой славой среди представителей «реалистического» и «обличительного» направления пользовался художник, стоявший совсем в стороне от всех кружков и партий, никогда не участвовавший на передвижных выставках, отказавшийся от каких-либо связей с художественным миром и шедший вполне самостоятельным путем. То был Василий Верещагин - самое одно время популярное во всем русском искусстве лицо - не только в России, но во всем мире, заставившее волноваться и горячиться до одурения не только Петербург и Москву, но и Берлин, Париж, Лондон и Америку..."

» Михаил Нестеров о Василии Верещагине

"Как-то в самом начале девятисотых годов я проездом из Киева был в Москве, повидал кого нужно, вечером сидел уже в поезде, ехал в Петербург. В купе нас было четверо. Рядом со мной, у двери, сидел молодой квалергард-корнет. Напротив, у окна, - кавалергардский ротмистр. Оба такие породистые, красивые, элегантные в своих белых с красным околышем фуражках. Наискось от меня, у двери сидел штатский с бледным, как бы слоновой кости лицом, огромным, прекрасно сформированным лбом увеличенным большой лысиной, с орлиным носом, с тонкими губами, с большой бородой. Лицо чрезвычайно интересное, умное, энергичное. В петлице хорошо сшитого пиджака - офицерский георгиевский крест. Ого, подумал я, штатский-то, должно быть, был вояка. Лицо его, чем больше я смотрел на него, было такое знакомое, издавна известное. Где я его видел?.. С некоторым вниманием относились к штатскому и кавалергарды к его беленькому крестику на оранжевой с черным ленточке. И вдруг я вспомнил его лицо..."

» Григорий Островский о Василии Верещагине

"Василию Верещагину выпала удивительная и на редкость цельная судьба. Воспитанник кадетского корпуса, офицер, человек большого мужества и хладнокровия, он появлялся повсюду, где было опасно, где свистели пули и ядра, лилась кровь. Верещагин служил в Туркестане, в русско-турецкую войну был на Балканах, в самой гуще сражений под Плевной и Шипкой. Смерть свою встретил, как солдат, на борту броненосца «Петропавловск», подорвавшегося в 1904 году на мине в Японском море..."

С 7 марта по 15 июля в Новой Третьяковке на Крымском валу проходит выставка знаменитого баталиста В.В. Верещагина (1842-1904). Казалось бы, все его войны и путешествия позади, выставок при жизни - более 70, и только треть из них - в России, целые серии распроданы на мировых аукционах, а сколько тайн, оказывается, унес с собой живописец, живший последние годы в доме на манер русской избы в Нижних Котлах, в районе нынешней станции метро Нагатинская.

Как эти Котлы объявляют, так и встрепенешься - Верещагин здесь, рядом, в Москве, а то ведь имя его ассоциируется чаще всего с Туркестаном, Балканами, Индией, Палестиной... Впрочем, дома того в Нижних Котлах давно уже нет, изменился сам рельеф местности, как не существует и могилы художника-воина - 31 марта он погиб в Порт-Артуре при взрыве броненосца «Петропавловск».

Выставка открылась на Крымском валу накануне 8 марта. Однако ни одного цветочка на ней не увидите, разве что, в горах Алатау, его любимое солнце будет нерадостным, а оторваться от живописных полотен, на которых русский солдат сражается за Россию-матушку. И чувства у зрителей эти 500 экспонатов из 24 собраний, российских и зарубежных, вызывают совсем другие, по сравнению с теми, что у Александра Бенуа. Мы испытываем не «чудовищное и огорашивающее впечатление» от «пестрых и кровавых картин», не «тяжелые кошмары горячки» от «мрачных гигантских полотен», на которых шагают «феерично разодетые индусы, богато разукрашенные слоны с магараджами на спинах», тянутся «по горам в глубоком снегу несчастные войска», или священник в черной ризе отпевает «под тусклым небом целое поле обезглавленных голых покойников», а потрясение от созерцания героя, которого Лев Толстой нарек в «Севастопольских рассказах» - «правдой». Да, Верещагина называли «Львом Толстым в живописи», и наш современный взгляд на творчество баталиста, считаю, возможен лишь через эту призму.

Искусствоведы именуют Василия Васильевича «особым типом художника», имея ввиду, что он, помимо главного дара, обладал талантом философа и писателя (12 книг), был исследователем-этнографом, путешественником-первооткрывателем, репортером, архитектором, археологом.

А самое главное, он был боевым офицером, погибшим на войне. За участие в обороне Самаркандской крепости художник был награжден орденом Св. Георгия IV степени, который носил с гордостью. Деятелей такого типа в шутку могут назвать - «человек-оркестр», а если всерьез - понятие «титана» из времен Леонардо да Винчи, «человека универсального» (лат. homo universalis) в самый раз.

Выставка в Третьяковке дает все это прочувствовать в полной мере, на ней представлены все семь серий художника. Встретит вас знаменитое полотно - «Апофеоз войны» из Туркестанской серии и пронзит, словно видите в первый раз. Эта гора черепов в раскаленной степи - свидетельство варварской традиции, идущей еще со времен завоевателя Тимура, именно так торжествовать победу над врагом. Более яркой метафоры не изобрел никто, а надпись на раме - «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим» актуальна настолько, словно картина написана в наши дни. Туркестанская серия создавалась по впечатлениям от службы в 1867 году военным художником при командующем военным округом К.П. Кауфмане. В течение трех лет Верещагин совершил два путешествия в Туркестан, участвовал в обороне Самаркандской крепости, снискал такое уважение среди солдат, что они называли его Выручагиным.

Древняя цивилизация Средней Азии поразила красотой природы и архитектуры, нарядами дервишей и охотников, киргизскими кибитками и молельнями, застывшими в своей вековой многозначительности «Дверями Тимура», но и отвратила азиатским варварством. Достаточно вспомнить «Политиков в опиумной лавке» - с грязными босыми ногами и картину «Продажа ребенка-невольника». Участие в военных действиях обострило эти чувства художника. Именно в Туркестанской серии Верещагина появились картины, взорвавшие стиль официальной баталистики. Без парадов, султанов и позументов, без красивых поз и речей военных бонз.

В центр батального жанра художник поместил рядового солдата - вот он, «Смертельно раненный», проживает последние секунды своей жизни, бежит, зажав рану и даже кричит: «Ой, братцы, ой убили! Ой, смерть моя пришла!» Верещагин был свидетелем этой смерти, он слышал эти слова и написал их на раме .

Картина настолько кинематографична, что не удивляют критики, называющие Верещагина предтечей кинематографа.

Сюита «Варвары» из этой серии самая впечатляющая («Высматривают», «Нападают врасплох»), это сцены моментов, предшествующих сражениям или начало боевых действий. Фигуры даны в динамике, солдаты объяты страстью и безумием войны. Тему «варварства» художник наглядно показывает и в полотнах "Представляют трофеи", "Торжествуют". Гора голов между резными колоннами в галерее красивейшего дворца в Самарканде. «Представлять» их эмиру с приспешниками приехали его боевики. Изображая эту дичайшую традицию, дожившую до наших времен, художник показывает истинное лицо войны. В работе «Торжествуют» вновь Самарканд. Толпа на площади перед величественным медресе Шердор слушает проповедь муллы. Он в белом одеянии. Празднуют победу армии эмира. Почетные трофеи - десяток голов русских солдат - торчат на шестах.

Над Туркестанской серией художник работал в Мюнхене, в 1973 году выставил ее в Хрустальном дворце в Лондоне, а через год - в Санкт-Петербурге. Там-то и наслушался о «чудовищных» впечатлениях, о своем «шарлатанстве», мало того, художника обвинили в антипатриотизме, в сочувствии вражеской стороне, в оскорбительном тоне высказались в царском дворе. В порыве Верещагин уничтожил картины - «У крепостной стены. Вошли», «Забытый» (на поле брани) и «Окружили - преследуют...» Серию - 13 картин, 81 этюд, 133 рисунка - за 92 тысячи серебром купил Павел Третьяков. Верещагин, отказавшись от звания профессора Академии художеств, уехал с молодой женой в путешествие по Индии.

Через два года обосновался в пригороде Парижа в собственном доме, но работу над Индийской серией прервала Русско-турецкая война(1877-1878).

Живописец уезжает в действующую армию, получает серьезное ранение во время боевой операции на Дунае, после лечения возвращается на передовую. Совершив опасный зимний переход через Балканы вместе с генералом Скобелевым, участвует в решающем бою за Шипку у деревни Шейново.

Но в конце войны отказывается от «Золотой шпаги», заметив, что «слишком много видел в те дни и перечувствовал для того, чтобы по достоинству оценить всю мишуру славы человеческой».

Балканская серия получилась в целом кинематографичной: картины асимметричны, распахнуты в глубину, все фигуры на них в движении, четко прописан первый план, размыт дальний, композиция свободна. Критики пишут о зарождении новаторского, чисто киношного приема - панорамирования. И, действительно, посмотрите на картину «Перед атакой. Под Плевной», которую Репин назвал "живой и совершенной правдой жизни". Кинематографичными длинными цепями залегли солдаты, причем их головы, ружья, сапоги, мундиры сплелись в какой-то геометрический узор, в котором доминируют светлые скатки, - все замерло в ожидании боя. И только командные чины во главе с Александром II пытаются разглядеть, что там за горизонтом. В этот день император отмечал именины и поднимал бокалы шампанского «за здоровье тех, которые там теперь дерутся». Художник приезжал на это место, когда писал картину. «Везде валяются груды осколков гранат, кости солдат, забытые при погребении. Только на одной горе нет ни костей человеческих, ни кусков чугуна, зато до сих пор там валяются пробки и осколки бутылок шампанского - без шуток», - написал он. Неудобный человек был Верещагин...

Третий штурм Плевны не принес ничего хорошего - русская армия потеряла около 13 000 человек, Плевна сдалась лишь через несколько месяцев. В сражении погиб родной брат художника - Сергей Верещагин. И эта боль запечатлена в полотне «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной»: «Число раненых было так велико, что превзошло все ожидания. По суткам оставались они без перевязки и пищи. Когда шел дождь, промокали насквозь, укрыться было негде. Многочасовые страдания, боль, агония и часто тяжелая смерть - цена, которую нужно заплатить любой войне, ради чего бы она ни велась».

Даже в картине «Шипка - Шейново. Скобелев под Шипкой», где герои России ликуют, и генерал Скобелев - на дальнем плане - объезжает шеренги солдат с поздравлениями, открытой радости у художника нет. На переднем плане десятки изувеченных тел русских и турецких солдат.

Позиция пацифиста окончательно формируется у Верещагина во время работы над Балканской серией: «Возьмешься писать, разрыдаешься, бросишь... За слезами ничего не видно...»

Войну он называет «отвратительным наростом варварства на цивилизации», а всякое насилие - «преступлением перед человечностью». И эти слезы художника наотмашь бьют современного зрителя. Потрясает трагизм полотна «Побежденные. Панихида». Перед необозримым, до самого горизонта, бледно-желтым полем погибших, уже словно бы вросших в землю, священник и полковой командир. Художник изобразил войну «как всепоглощающую смерть». И написал: «Небо в трауре льет горькие слезы по великой человеческой глупости, заставляющей раз за разом, из поколения в поколение затевать бессмысленные и жестокие войны». Именно эту картину процитировал в «Утомленных солнцем-2» Никита Михалков.

Балканскую серию в Петербурге восприняли близко к сердцу и назвали «Войной и миром» Верещагина. «Эти картины, живые как жизнь, поражали, трогали, ужасали, по словам дочери Третьякова Веры Зилоти, за картинами где-то неслись звуки фисгармонии, певучие, тихие, жалобные. Не было почти никого из публики, кто бы не вытирал слез. Помню, как отец сказал в дни этой выставки: "Верещагин - гениальный штукарь, но - и гениальный человек, переживший ужас человеческой бойни"".

Индийская серия увидела свет в 1880 году и наряду с Туркестанской и Балканской стала основой верещагинской коллекции в собрании Третьякова. Из Индии художник привез около 150 этюдов - старинные монастыри, мечети, буддийские храмы, виды Гималаев - вместе с женой Елизаветой они предприняли отчаянное зимнее восхождение на гору Канченджанга. До вершины не дошли, не удалось это сделать Верещагину и во время второго путешествия в Индию. Зато какие человеческие типы появились в его копилке - торговцы, священники-огнепоклонники, буддийские ламы, факиры, и как этнограф, пожалуй, так активно он не работал ни в одном из путешествий, многие экспонаты представлены на выставке.

В Палестинской серии около 50 этюдов - пейзажи, древние памятники, бытовые сценки и местные типажи - евреи, арабы, цыгане. Это самая скандальная эпопея, запрещенная к показу в России, в связи с тем, что в картинах из Священной истории слишком вольно трактованы евангельские сюжеты. Серия распродана в 1891 году на аукционе в Америке.

Сюжеты Японской серии, которая разошлась по музеям уже после смерти Третьякова, написаны в новой манере - на грани реализма и импрессионизма. Это самая «мирная» серия художника.

С 1891 года начинается русский период в жизни Верещагина, он поселяется вместе со второй женой пианисткой Лидией Андреевской в доме в Нижних Котлах. Всей семьей путешествует по Русскому Северу. Пишет картины Русской серии и серии «1812 год», триптих из которой «Старый партизан» особенно привлекает зрителей.

Картина «Казнь заговорщиков в России» из «Трилогии казней» была специально отреставрирована к выставке, а «Распятие на кресте у римлян» экспонируется впервые. Местонахождение третьей картины неизвестно.

Многих посетителей волнует вопрос о том, что Верещагин, будучи атеистом, творил, получается, вне православной традиции.

«Мне кажется, атеисты XIX века и нашего времени отличаются друг от друга, - считает куратор выставки Светлана Капырина. - Художники не были воцерковленными людьми, но в душе, думаю, были глубоко верующими. Талант у Верещагина был от Бога, но, видимо, он не хотел в этом признаваться, так как был увлечен книгой Ренана «Жизнь Иисуса», воспринимая Христа как Человекобога, а не Богочеловека. Это смещение акцентов во многом определяло творчество художников того времени - Ге, Репина, Крамского. Что касается Верещагина, мне кажется, он все-таки не был атеистом, который полностью отвергает Бога, почитайте его переписку с Ренаном, где он пытается оспорить точность его переводов. И когда он поехал в Палестину, прочитал Евангелие, Новый и Старый завет, но в церковь не ходил, таинства не признавал, и детей запрещал образовывать в этом плане. Считал, что все это показное, говорил - «Христа уважаю, но правила его не чту».

Верещагин, точнее сказать, был реалистом, а не атеистом, в советском значении этого слова. Он разделял понятия «Бога» и «церкви», «традиций» и «канонов». Не любил церковную обрядовость, не выносил ханжества и показухи, и когда сталкивался с чем-то нелицеприятным, например, с взяточничеством священников, непременно писал об этом. Палестинскую серию художник распродал в Америке. Там его не предавали анафеме, как в Европе, из-за неканонической трактовки «Святого семейства», «Воскресения Христова», «Проповеди Христа на Тивериадском озере», не обливали кислотой картины, как в Вене.

По прошествии трех десятилетий работы в Третьяковской галерее, на многие вещи смотришь свежим взглядом. Например, изучая передвижников, я вдруг открыла для себя, что «правда жизни» «Тройки» Перова не имеет ничего общего с тем реализмом, который называем «что вижу, то пишу», так глубоко она переосмыслена. Всмотритесь, дети на «Тройке» Перова светятся изнутри, мальчик слева как святой Себастьян, девочка как Богородица, а прототип Васеньки-«коренника» 12-летним, когда его ровесники в лапту играли, приходил на Пасху в монастыри паломником. И Верещагина в этом контексте следует понимать не впрямую: азиат держит голову русского солдата не потому, что он победитель. Этими полотнами художник говорит лишь о том, что для него в войне не было ни победителей, ни побежденных. Призываю на Верещагина не навешивать никаких ярлыков, слово «пацифист» представляется мне таким же надуманным, как «атеист».

Художник ненавидел войну, и она притягивала его не с точки зрения ужасов, которыми можно напитаться и перенести их на полотно, а возможностью написать войну так, чтобы ни у кого не возникло желания воевать.

И вообще всем нашим зрителям посоветовала бы изменить точку зрения на Василия Верещагина. Это человек - ледокол, скиф, богатырь, который действовал всегда вопреки обстоятельствам, но, возможно, благодаря характеру, и выживал в опасных ситуациях. В советских книжках писали, как он боролся с царизмом. Это не совсем так. Если бы ему было тяжко жить, у него не было бы таких мастерских, картины бы не раскупались, и выставок не было бы. Ходят легенды об его неуживчивом характере. Действительно, три года не разговаривал с Третьяковым - из-за того, что тот не дал ему картину на выставку. Раздружился на несколько лет со Стасовым - из-за того, что не состоялась встреча с Толстым, которую тот устраивал, Лев Николаевич не пришел. Но таков Верещагин, и таковым следовало его принимать. Крут был во всем. Когда строил дом в Котлах, самолично отбирал чуть ли не каждое бревно. Жаль, что вдова продала дом. Но она была тяжело больна, и через несколько лет после смерти художника свела счеты с жизнью. Без колебаний расстался с первой женой, немкой Лелушей, едва появились «сложности» в отношениях. Вычеркнул из своей жизни 19 лет, ни одной фотографии не оставил, но до самого конца материально поддерживал Елизавету».

Выставка открыта уже две недели, но поток посетителей не уменьшается, в очереди стоят по часу-полтора. Пропускают партиями по 250 человек каждые полчаса. Организовано три прохода: для желающих попасть на ближайший сеанс, для купивших билет онлайн и для тех, кто хочет познакомиться с постоянной экспозицией. Пишут, что успехом будет считаться, если зрителей придет не менее трехсот тысяч, как во времена Верещагина. Проект обещает быть самым крупным в этом году, его постоянно сравнивают с выставкой Айвазовского.

В.В. Верещагин. У крепостной стены (Пусть войдут). 1871

Сочинение по картине Верещагина

Назаров? Да еще «наместник»? Был ли такой? Эта фамилия мне ровным счетом ничего не говорила. Из героев русских туркестанских походов у тех, кто хорошо учил школьный курс истории, на слуху были имена генералов Ермолова, Скобелева. Даже о фон Кауфмане слышали далеко не все.
Еще, помню, в школе на уроке русского языка мы рассматривали картину Василия Верещагина под названием «Пусть войдут» и писали по ней сочинение. На этом хрестоматийном полотне выдающегося художника-баталиста изображены русские воины во главе с офицером во дворе Самаркандской крепости, под самыми воротами. Настороженные и готовые к бою, они ждут вторжения штурмовавших крепость местных мятежников.
Диво дивное! Разве школьницей, описывая эту картину в тетрадке, я могла подумать, что главный ее персонаж - военный побратим Верещагина Николай Николаевич Назаров - прадед моего будущего мужа?!
Впрочем, пройдет еще не один год, пока я узнаю о том, что это именно он изображен на знаменитом полотне Верещагина!
Ошские потомки даже имени-отчества его уже не помнили. «Назаров», «Назаров», «Назаров» - эту фамилию прадеда называли мне муж и его сестры. Еще они знали точно, что он был «соратник Скобелева». И уехал с ним освобождать Болгарию от турецкого ига. Все!
Думаю, если бы у меня было время порыться в Харьковской научной библиотеке имени В.Г. Короленко, я бы нашла там и воспоминания Верещагина, и хроники туркестанских походов, изданные во второй половине XIX века и позже, где, как оказалось, этот офицер упоминается нередко, а его подвиги описаны подробно.
Но систематически искать сведения о заинтриговавшем меня загадочном генерале я стала лишь тогда, когда открылась возможность делать это, относительно не утруждаясь, с появлением Интернета. Научившись им пользоваться в 1999 году, я применяла тот же прием, который со временем помог мне многое узнать о моих предках со стороны матери. Периодически набирала в сетевом поисковике слова «Назаров, генерал».
Я делала это еще при жизни моего мужа. Но долгое время не было ничего.
Сведения обнаружились, буквально спустя пару месяцев после смерти Бориса. Мои ощущения не передать словами: восторг, восхищение, острое желание вскочить из-за компьютера, закричать «Нашла!» и скорее обнять, рассказать…
Увы, того, кто порадовался бы этим сведениям еще больше, чем я, уже не было среди живых.
Итак, что я нашла в конце ноября 2007-го года на интернет-портале «Военная литература» http://militera.lib.ru/h/lyko_mv/index.html .
Некто Лыко Мартин Викентьевич (похоже, наш брат - военный журналист!) из горячей точки того времени написал «Очерк военных действий 1868 года в долине Заравшана».
Каждая часть этого очерка предварялась цепочкой кратких описательных заголовков. Несравненное удовольствие можно испытать, от того, как этот очерк написан!
Так часть, в которой всплыла фамилия «Назаров», описывалась таким, как сейчас бы это назвали, синопсисом: «Утомление войск. — Невыгоды неимения палаток. — Болезненность. — Движение к Чилеку. — Дело 12-го мая; взятие Ургута. — Переговоры. — Атака. — Положение дел в половине мая. — Осмотр цитадели; распоряжение по приведению ее в оборонительное состояние. — Движение к Ката-Кургану. — Ката-Курган, сдача его и вступление туда наших войск. — Положение дел после занятия Ката-Кургана. — Движение подполковника Назарова к Кош-Купрюку. — Поездка командующего войсками в Ката-Курган. — Посольство от эмира. — Переговоры. — Заключение мнимого мира. — Тревога. — Нападение партии Садыка. — Известие о сборе шагрисябцев у Кара-Тюбе. — Поспешный отъезд командующего войсками в Самарканд. — Признаки плана эмира. — Распоряжения командующего войсками. — Признаки настроения умов в Самарканде. — Жалобы евреев. — Гвалт в еврейском квартале. — Отправление полковника Абрамова в Кара-Тюбе. — Дело 27-го мая. — Дело в садах в Самарканде. — 27-го и 28-го мая в Самарканде. — Выезд командующего войсками навстречу кара-тюбинского отряда. — Взгляд на дело при Кара-Тюбе. — Его результаты. — Значение цитадели г. Самарканда и ход оборонительных работ. — Известие из Ката-Кургана».
И, наконец, развернутое описание: «Дело 27-го мая в Ката-Кургане. Казалось, все было хорошо. Тем не менее, доверяться жителям было нельзя. С занятием Ката-Кургана, положение наше не улучшилось. Добровольная сдача этого города и выступление из него эмировых войск было делом расчета; симпатия же и покорность жителей — обман».
Стало понятно: речь идет о событиях, когда «наш генерал» Николай Николаевич Назаров - еще только подполковник. И он участвует в покорении Туркестана.

Кто вы - Николай Назаров?

В 2011 году в издательстве «Вече» увидела свет книга В. Бондаренко «100 великих подвигов России». Отдельная глава в ней посвящена Фридриху фон Штемпелю и Николаю Назарову, а также событиям 2-7 июня 1868 года в Самарканде. Из нее мы уже можем узнать подробности биографии нашего прадеда, кстати, перекочевавшие в Википедию.
Николай Николаевич Назаров родился 4 февраля 1828 года. После окончания Новгородского графа Аракчеева кадетского корпуса 13 января 1848 года получил чин прапорщика.
А дальше сразу началась полная военных приключений жизнь. Офицерская биография этого человека поразительна.
В 1848 году Европа стала ареной многочисленных восстаний и революций. Наиболее острая ситуация сложилась в Венгрии, армия которой вполне могла уничтожить Австрийскую империю, тем самым ввергнув в войны и руину весь континент.
Военная акция русских экспедиционных войск была предпринята ради союзнических обязательств по постановлениям Венского конгресса 1814-15 годов. С целью усмирения Венгрии летом 1849 года на ее территорию была введена русская армия. К сентябрю революционеры были разбиты.
Николай Николаевич Назаров участвовал в Венгерском походе - из Польши, через Галицию и Карпаты, в Венгрию — на Будапешт, где главным театром военных действий для русской армии послужили южные склоны Карпатских гор и долина реки Тисы.
Жаль, что в биографической справке не говорится, под чьим началом воевал наш предок: на главном направлении - под командованием князя Паскевича, либо на второстепенном - Трансильванском под командованием генерала Ридигера. Однако, учитывая, что Назаров - пехотный офицер, то, надо полагать, он воевал в составе одном из четырех задействованных в экспедиции пехотных корпусов.
Кампания длилась всего два месяца. Власть австрийских Габсбургов была спасена. По данным Большой Российской Энциклопедии, в ходе Венгерского похода российские войска потеряли свыше 700 человек убитыми, около 2,5 тысяч человек ранеными и до 11 тысяч человек умерло от... холеры, виной чему плохое питание, "дурная" вода и ночлег на сырой земле на бивуаках.
О том, что мог чувствовать выпускник кадетского корпуса прапорщик Назаров, оказавшись за полторы тысячи километров от родных мест, в первой в своей жизни военной экспедиции, хорошо описал в своих «Записках о походе в Венгрию в 1849 году» такой же молодой офицер Михаил Лихутин (Москва, 1875) , который находился при штабе 4-го пехотного корпуса под командованием генерала от инфантерии М.И. Чеодаева:
"Кому было взвешивать и оценивать массу слез и крови, проливаемых в подобных столкновениях враждующими сторонами!?.. Судьба идет тяжелыми каменными стопами и равнодушно давит свои жертвы, случайно ли или для какой-то отдаленной цели, а, мы военные, орудие этой судьбы, невольно проникнутые ее равнодушием, идем вперед вместе с нею, увлекаемые слепым порывом битв и разрушения, и слушаем спокойно стоны и ликования, раздающиеся по сторонам" http://bookree.org/reader?file=1473009&pg=171 .
В той же энциклопедии находим краткую ремарку по поводу Венгерского похода: "сравнительно лёгкие успехи, достигнутые в борьбе со слабым противником, отсутствие критических выводов из опыта проведённой кампании сказались в Крымской войне 1853-56 годов"
На Крымский полуостров из центра Европы и отправляется наш герой уже в чине поручика! В кровопролитной Крымской войне Назаров впервые отличился, был ранен и награжден орденом святой Анны III степени с бантом. За что именно он получил эту награду - я пока подробностей не нашла. Из доступных мне источников известно только, что он воевал на Дунайском театре военных действий.
Объявив войну России, Турция выдвинула против Дунайской армии под командованием генерала Михаила Горчакова, насчитывавшей 82 тыс. человек, почти вдвое превосходящую. 150-тысячную армию под командованием Омера-паши. И здесь состоялось несколько крупнейших жестоких сражений, в которых он мог участвовать.
Оправившись от ранения, Назаров получил перевод на Кавказ, где быстро вырос по службе: стал штабс-капитаном (1858), капитаном (1861) и майором (1863). Судя по датам службы на Кавказе, он был там со времени штурма Гуниба и пленения имама Шамиля вплоть до покорения Черкессии, официально завершившего Кавказскую войну.

Самарканд. Крепость...

Но по-настоящему боевой талант Назарова раскрылся в Средней Азии. Во главе 5-го Оренбургского линейного батальона он блестяще проявил себя во время штурма Ходжента и крепости Ура-Тюбе.
В своих мемуарах бывший военный министр А.Н. Куропаткин ("70 лет моей жизни", http://drevlit.ru/docs/central_asia/XIX/1860-1880/Kuropatkin_A_N/text1.php), молодым подпоручиком после окончания Павловского училища прибывший осенью 1866 года на службу в Туркестан, подчеркивает: "Основная тяжесть среднеазиатских походов легла на плечи пехоты. "Она решала участь боя, а после победы на нее же возлагались главные работы по созданию нового русского опорного пункта. Пехота строила укрепления, временные казармы и помещения для складов, проводила дороги, конвоировала транспорты. Завоевание Средней Азии главным образом дело русской пехоты. На ее долю выпадали и главные потери убитыми и ранеными...
Наша конница, состоявшая из казаков, была малочисленна... Вот почему при встрече с превосходными силами наши казаки отходили назад, или, спешившись, встречали противника ружейным огнем и ждали выручки...".
Целью военных действий являлось занятие стратегически важных населенных пунктов, большинство из которых были сильно укреплены. "Приблизившись ускоренными осадными работами ко рву крепости, начинали штурм, чаще всего перед рассветом, - продолжает Куропаткин. - Роты, назначенные для штурма, скрытно собирались против выбранного пункта... со своими лестницами и по сигналу... вылезали из окопов, вытаскивали лестницы и вместе с ними бежали к стене крепости...Требовалось добежать до рва, спустить толстым концом лестницы в ров, раскачать лестницу и перебросить тонким концом на стену. Затем надо было спуститься в ров и, карабкаясь по этим лестницам, стараться овладеть участком неприятельской стены. Часть стрелков при этом оставалась рассыпанною у контр-эскарпа для обстрела противника... Лестниц становилось сразу несколько и наши герои, оспаривая друг у друга место, лезли по лестницам в то время, когда против них противник принимал свои меры. На атакующих сбрасывали камни, бревна, куски от стены, лили кипяток, смолу, поражали ружейным огнем, а на верху стены встречали батиками, копьями, шашками. Картина такого боя совершенно переносила зрителя к средним векам",
Н.Н. Назаров в воздаяние за отличие, оказанное при штурме бухарской крепости Ура-Тюбе, 2 октября 1866 года, где под убийственным огнем неприятеля, овладел несколькими барбетами (защитное сооружение, - Е.З. ) с орудиями», был награжден орденом Святого Георгия IV степени. 14 марта 1867 года офицер был произведен в чин подполковника.
Как свидетельствует «История 4-го Туркестанского линейного батальона с картой за период с 1771 по 1882 год как материал к описанию движения русских в Среднюю Азию», составленная поручиком В.Н. Зайцевым http://www.runivers.ru/upload/iblock/4fa/zaycev.pdf , 2 мая древнейший и знаменитейший город Средней Азии, центр мусульманства - Самарканд, гордый своей исторической славой, без выстрела пал к стопам Его Величества. "Утром депутаты от города явились в лагерь с выражением преданности. Генерал Кауфман не мог нахвалится молодецким и честным поведением войск. Каждый исполнил свой долг и явил собою пример, свойственный лишь русским войскам, увлекательной храбрости в бою и великодушия и честного поведения с мирными жителями".
Для упрочения положения в долине Заравшана командующий отправил в разные места отряды для овладения некоторыми укрепленными пунктами. Наконец, и сам генерал Кауфман двинулся 30 мая против войск эмира, оставив в Самарканде небольшой отряд. Гарнизон состоял под командою майора Штемпеля и представлял силу в 658 штыков, считая в том числе больных и слабых.

В.В. Верещагин. Главная улица в Самарканде. 1870.

Как описано в «Энциклопедии военных и морских наук» под главной редакцией генерала от инфантерии Леера (Спб. 1897 г. т. VIII), "уход основных сил из города должен был «послужить к общему поголовному восстанию мусульман в русских владениях. Кокандский хан участвовал в заговоре; выставленные им к границам значительные силы, по получении известия об отнятии Самарканда, должны были двинуться к Ташкенту, соединиться с его восставшим населением и вырезать русских в городе. Положение было весьма серьёзное".
С уходом генерала Кауфмана, жители Самарканда, видя малочисленность оставленного гарнизона, воспрянули духом. Уже утром 1 июня на базаре шумела толпа и летели с крыш камни в сторону русского гарнизона, а за городскими стенами собирались толпы мятежников, число которых, как потом оказалось, простиралось до 65 тысяч человек.
Комендант, майор Штемпель, "предвидел измену со стороны городского населения, а потому попытка выманить гарнизон в поле, отрезать ему обратный путь и в это время атаковать цитадель не имела успеха".
В цитадель удалились множество еврейских семейств и русские купцы (Хлудов, Трубчанинов, Иванов и другие). Купцы, а также известный художник Василий Верещагин, путешествовавший по Средней Азии, принимали деятельное участие в обороне цитадели.
Интересно, что в составе самаркандского гарнизона Назаров оказался не по своей воле. После занятия города он поссорился с полковником А.В. Пистолькорсом. Эту историю Василий Верещагин описал в своих воспоминаниях "Самарканд": "Пистолькорс, бравый кавказский офицер, послан был с отрядом поколотить массы узбекского войска Шахрисябза и Китаба, придвигавшихся с юго-восточной стороны. Побить-то он их побил и по праву всех победителей даже ночевал на поле битвы, но, когда двинулся назад, неприятель снова насел на него, и, как говорится, на его плечах подошел к Самарканду. Генерал Кауфман и мы за ним выехали навстречу возвращавшемуся отряду, но уже в предместье города нас встретили выстрелами, а в окружающих садах завязалась такая живая перестрелка, что пришлось часть бывших с нами казаков тут же послать в атаку, чтобы отвратить опасность от самого командующего войсками; мы с некоторым конфузом воротились. Многие из офицеров отряда выражали неудовольствие на эту победу, смахивавшую на отступление, и я слышал, что (под)полковник Назаров, храбрый офицер и большой кутила, громко называвший последнее движение к Самарканду бегством, вдобавок ослушавшийся Пистолькорса, был посажен Кауфманом под арест с воспрещением участвовать в будущих военных действиях".
Впрочем, эти два офицера Александр Васильевич Пистолькорс и Николай Николаевич Назаров характером были - два сапога пара. Вот как современник, военный историк и востоковед Михаил Терентьев описывает Пистолькорса (Терентьев М. А. История завоевания Средней Азии. Т. 1—3. — СПб., 1903): "Первым, кто стал выезжать в бой на белом коне и во всем белом, был известный и на Кавказе, и в Туркестане полковник кубанского казачьего войска Александр Васильевич Пистолькорс, бывший несколько лет начальником кавалерии в туркестанских войсках. Ростом без малого в сажень, в высокой белой папахе, увеличивавшей его рост, в длинной белой черкеске и на белом коне, он представлял только одну черную отметину: длинную крашеную бороду. Человек замечательного хладнокровия и храбрости, истыканный кинжалами в рукопашных схватках с черкесами (с пульными и шашечными ранами он имел всего 11 «особых примет»), он, однако же, не желал преждевременной кончины и, сообразив, что самое неуязвимое место в мишени всегда её центр, решился сделать из себя мишень, что при его богатырском росте, увеличенном еще полуаршинной папахой, удалось ему вполне.
Мушка винтовки на белом отлично видна… белый богатырь с конвоем, среди которого красуется цветной значок его — лестная приманка. Неприятельские стрелки стараются. Но пули их летят мимо. Однако сам Пистолькорс заметил, что он «несчастлив на адъютантов и ординарцев» — это боковые полосы мишени, центром которой был он… Поэтому он советовал им или держаться за ним или подальше отъезжать во время перестрелки".
...2-го июня бухарцы, потрясая воздух воинственными криками, под звуки зурн и барабанов, несметными толпами бросились на стены цитадели, цепляясь железными крючьями, которые надевались непосредственно на руки и на ноги.
Толщина стен цитадели достигала в отдельных местах 12 метров и пробить её нападавшие явно не могли. Слабым местом обороны были ворота: Бухарские - в южной стене и Самаркандские - в восточной. Шахрисябзцы трижды пытались выломать ворота и перебраться через стену, но каждый раз их отбивали метким ружейным огнем.
В.В. Верещагин так описал первые минуты боя:
«Сильный шум, но ничего еще нет, шум все увеличивается, слышны уже крики отдельных голосов: очевидно, они направляются к пролому невдалеке от нас; мы перешли туда, притаились у стены, ждем.
- Пойдем на стену, встретим их там, - шепчу я Назарову, наскучив ожиданием.
- Тсс, - отвечает он мне, - пусть войдут».
Вот оно! Именно этот эпизод запечатлен на знаменитой картине Верещагина «Пусть войдут».

Продолжение смотрите здесь: Моя туркестанская история-3. Ошибка и подвиг подполковника Назарова

В Утраченные картины Верещагина

Вообще утраченных работ В.В.Верещагина очень много. Насыщенная жизнь, войны, путешествия, госпитали, природные катаклизмы, несовершенство почты, ненадежность оказий все это привело к тому, что немерянное количество набросков было потеряно. Может они когда-нибудь всплывут случайно в чьих-нибудь семейных архивах, а может и никогда. Поэтому к утраченным можно отнести и те картины, которые он мог бы написать на основании этих набросков, но теперь нам их никогда не увидеть. Но с некоторыми из утраченных работ все-таки можно ознакомиться.
Во-первых, это три картины из «Туркестанской серии», написанной после участия в походе в Среднюю Азию. Выставка имела огромный успех, но по ее окончанию Верещагин уничтожил картины «Забытый»
«Окружили - преследуют»
«У крепостной стены: «Вошли!..»

И сделал он это (наверняка с большой душевной болью) после упреков в пессимизме, упадничестве, вплоть до искажения действительности. Причем часто упрекали его люди им уважаемые и близкие. Например, картина «Забытый»

очень покоробила губернатора Туркестанского края генерала Кауфмана. Он с обидой в голосе утверждал, что все солдаты, погибшие на той войне, были похоронены по-христиански, и что он сам лично об этом заботился. Верещагин ценил Кауфмана. И не только он и совершенно заслуженно. Честнейший человек К.П.Кауфман, который даже часто вкладывал свои собственные средства в восстановление края, наверняка выдавал желаемое за действительность: война - она есть война, всех погибших пересчитать сложно, но Верещагин работу уничтожил.
Надо заметить, что к этой теме - забытого убитого солдата художник возвращался еще раз, уже в другом антураже, но и та картина плохо сохранилась, и была менее выразительна, чем уничтоженная.
Картина «Окружили - преследуют»

была написана по мотивам рейда небольшого казачьего отряда на китайскую территорию, в котором художник так же принимал активное участие. Отряд, который должен был вернуть угнанный кочевниками скот, был окружен вооруженными местными племенами, и ему пришлось с боем пробиваться к своим. Она перекликается с картиной «Нападают врасплох»

и работой «Парламентеры: «Сдавайся!» - «Убирайся к черту!».

ричем, последняя кажется трагичнее. Чем не угодила именно «Окружили - преследуют», не знаю. Хотя… Нет, пожалуй, эта - самая трагичная. Да.
Картина «У крепостной стены: «Вошли!..»

составляла диптрих с картиной «У крепостной стены: «Тсс!.. Пусть войдут…»

Эти картины художник писал под впечатлением от обороны Самарканда от войск бухарского эмира, за участие в которой он был награжден георгиевским крестом.
Я бы на месте Верещагина разбивать эту пару ни за что бы не стала. Одна без другой стразу потеряла выразительность. И даже смысл. Наверное, на него надавил кто-то очень для него авторитетный, может кто-то из товарищей по Самарканду.
Во-вторых, утраченные картины - утраченные в смысле потерянные. Т.е. их местонахождение неизвестно. Это в первую очередь уже упоминавшаяся работа «Подавление индийского восстания англичанами»


- ее купили, и она исчезла с концами. И ряд работ Балканской серии, написанной по впечатлениям русско-турецкой войны.
Это триптих «На Шипке все спокойно!». Первая часть его сохранилась и находится в Московском центре искусств

А остальные части - увы. От них, похоже, не осталось ничего. Во всяком случае, я нигде не видела. Вероятно, его можно представить по другому триптиху - «Снежные траншеи».


Местонахождение которого также неизвестно.