Наташа в гостях у дядюшки анализ эпизода из романа толстого война и мир. "Война и мир" Читаем роман. Русский танец Наташи Танец наташи в доме дядюшки

Глава 7, часть 4, том 2

Если спросить у читателя, какой том романа «Война и мир» ему особенно понравился, то он, без всякого сомнения, ответит: второй. Этот том отличается какой-то особой духовностью, мы попадаем в теплую атмосферу дома Ростовых, всегда полного гостей, участвуем в их семейных праздниках, музыкальных вечерах, чувствуем, какие нежные и добрые отношения царят между родителями и детьми.

Здесь как нельзя кстати приходится фраза французского писателя, в которой он утверждал, что самой большой в мире роскошью является роскошь человеческого общения.

В этом плане особенно показательная седьмая глава четвертой части, в которой изображаются молодые Ростовы: Николай, Наташа и Петя, которые возвращаются с охоты и останавливаются для отдыха в доме небогатого помещика, дальнего родственника их семьи, который владел лишь небольшой деревенькой Михайловкой.

Молодежь называет его дядюшкой, да и Толстой не зовет его иначе. У этого героя нет в романе имени, может быть потому, что в его лице автор изображает яркого представителя народа. Эту мысль подтверждает и знакомство с характером дядюшки. Он очень любит охоту, вот он летит на лошади за зайцем, затем, когда его пес Ругай этого зайца сбивает, дядюшка потряхивает зверюшкой, чтобы с нее стекла кровь.

Он очень доволен, ведь охота оказалась удачной. Потом Ростовы гостят у дядюшки, дом которого явно отличается от тех условий, к которым они привыкли. Стены дома увешаны шкурами убитых зверей, вокруг старая, местами ободранная мебель, порядка нет, но и запущенность тоже не наблюдается, зато вкусно пахнет яблоками. Однако Ростовым не важна обстановка, они чувствуют добрую атмосферу этого дома и наслаждаются ею. Они с удовольствием танцуют, слушают музыку.

В седьмой главе нет сюжета как такового. На первый взгляд, эта глава кажется вполне рядовой, но на самом деле она выполняет очень важную функцию в композиции второго тома. Здесь прослеживается нерасторжимая связь любимых героев Толстого с народом. Эта связь чувствуется в тот момент, когда Наташа и Николай слушают народную музыку и приходят от нее в восторг. А ведь они воспитаны на утонченной европейской музыке, которая исполняется на клавикордах, и при этом им близки и понятны простые народные песни. В связи с этим мы обращаем внимание и на дядюшку, который поет так, как поет народ, просто, наивно полагая, что весь смысл в песне заключен только в словах, а напев приходит сам собой, отдельного напева не бывает и нужен он только для того, чтобы песня была складной.

Смутную грусть навевает на нас концовка седьмой главы. Наташа беседует с Николаем на подъезде к Отрадному. Несмотря на то, что вокруг сырая и темная ночь, у героев приподнятое настроение, на душе у них радостно и светло. Им вспоминается дядюшка, его гостеприимный дом, охота, песни. Но Наташа чувствует, что такой счастливой и спокойной, как теперь, она уже больше не будет.

Наташа и Николай подъезжают к дому, его окна мягко мерцают в мокром бархате ночи, а в гостиной горит огонь. От этих слов веет теплотой поэзии, как и от всей главы. Ростовы пережили в гостях у дядюшки лучшие моменты своей жизни, которые надолго останутся в их памяти. И нам созвучны их чувства.

Очень тщательно, продумывая внешность персонажа, характер , логику поступков. Особенно много внимания уделил автор своей любимой героине - Наташе Ростовой, прототипом которой были сразу две женщины : Софья Андреевна , жена писателя, и ее сестра, Татьяна Берс, очень дружившая с Толстым, поверявшая ему все свои тайны. Она замечательно пела, и А.А. Фет, завороженный ее голосом, посвятил ей стихотворение «Сияла ночь . Луной был полон сад…». Лучшие черты этих неординарных женщин нашли свое отражение в образе Наташи.

Сцена, когда после охоты Наташа с Николаем и Петей поехали к дядюшке, дает новые штрихи к портрету Наташи, рисует ее с новой, неожиданной стороны. Мы видим ее здесь счастливой, полной надежд на скорую встречу с Болконским.

Дядюшка был небогат, но в его доме было уютно, может быть, потому, что хозяйством занималась Анисья Федоровна, экономка, «толстая, румяная, красивая женщина лет сорока , с двойным подбородком и полными, румяными губами». Приветливо и ласково глядя на гостей, она принесла угощенье, которое «отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой». Все было очень вкусно, и Наташе было жаль только, что Петя спит, а ее попытки разбудить его бесполезны. «Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки».

Наташа была восхищена звуками балалайки, раздававшимися из коридора. Она даже вышла туда, чтобы лучше их слышать: «Ей так же, как грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести». Но когда заиграл на гитаре сам дядюшка, восторгу Наташи не было предела: «Прелесть, прелесть, дядюшка! Еще, еще!» И она обняла дядюшку и поцеловала его. Ее душа, жаждавшая новых впечатлений, впитывала в себя все прекрасное, что встречалось ей в жизни.

Центральным местом эпизода стала пляска Наташи. Дядюшка предлагает ей сплясать, и Наташа, переполненная радостью, не только не заставляет себя упрашивать, как это сделала бы любая другая светская барышня, но тут же «сбросила с себя платок , который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движенье плечами и стала». Николай, глядя на сестру, немного боится, что она сделает что-то не так. Но этот страх скоро прошел, потому что Наташа, русская духом, прекрасно чувствовала и знала, что надо делать. «Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха , которым она дышала, - эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, - этот дух, откуда она взяла эти приемы , которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские , которых и ждал от нее дядюшка». Пляска Наташи восхищает всех, кто ее видит, потому что Наташа неразрывно связана с жизнью народа, она естественна и проста, как народ: «Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и бархате воспитанную графиню , которая умела понять все то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке».

Восхищаясь племянницей, дядюшка говорит о том, что ей нужно выбрать жениха. И здесь тональность отрывка несколько меняется. После беспричинной радости наступает раздумье: «Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял этой нашей радости. Нет, он бы все понял». Да, тот Болконский, которого создала в своем воображении Наташа, все понял бы, но суть в том, что она не знает его по-настоящему. «Мой Болконский», - думает Наташа и рисует себе не реального князя Андрея с его непомерной гордыней и оторванностью от людей, а идеал, который она выдумала.

Когда за молодыми Ростовыми приехали, дядюшка попрощался с Наташей «с совершенно новой нежностью».

По дороге домой Наташа молчит. Толстой задает вопрос: «Что делалось в этой детски восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это все укладывалось в ней? Но она была очень счастлива».

Николай, который душевно так близок ей, что угадывает ее мысли, понимает, что она думает о князе Андрее. Наташе так хочется, чтобы он был рядом, проникся бы ее чувствами. Она понимает, что это был самый счастливый день в ее жизни: «Я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь».

В этом эпизоде мы видим все очарование души Наташи, ее детскую непосредственность, естественность, простоту, ее открытость и доверчивость, и за нее становится страшно, потому что ей только еще предстоит встретиться с обманом и предательством, и никогда уже ей не испытать тот душевный подъем, который приносил радость не только ей, но и всем окружающим ее людям.

Лев Толстой Война и мир

Русский танец Наташи

Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
- Что же вы не служите, дядюшка?
- Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит.. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой-нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
- Это у меня мой Митька кучер... Я ему купил хорошую балалайку, люблю, - сказал дядюшка.
- Как хорошо, право отлично, - сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
- Как отлично? - с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат.
- Не отлично, а это прелесть, что такое! - Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
- Вот в этом колене не то делает, - вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. - Тут рассыпать надо - чистое дело марш - рассыпать...
- А вы разве умеете? - спросила Наташа. - Дядюшка не отвечая улыбнулся.
- Посмотри-ка, Анисьюшка, что струны-то целы что ль, на гитаре-то? Давно уж в руки не брал, - чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у-ли-и-ице мостовой.
В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало все существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически-твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть-чуть что-то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что-то.
- Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, - закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. - Николенька, Николенька! - говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из-за ней еще другие лица... "За холодной ключевой, кричит: девица постой!" играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
- Ну, ну, голубчик, дядюшка, - таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, - один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
- Ну, племянница! - крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала - эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de châle давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро-весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять все то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.

Наташа Ростова - одна из самых любимых героинь Л. Н. Толстого. Образ ее многогранен. Раскрывая его, писатель ставил своей целью показать всю красоту и неординарность души Наташи, богатство ее внутреннего мира. В контексте романа о «войне народной» Толстой акцентировал в своем женском идеале именно черту народности, показывая истинно русский характер Наташи. Она воспитывалась в семье, для которой характерна была близость к народу, к природе. Выросшая в простоте, девочка «умела понять все то, что было... во всяком русском человеке». Особенно ярко народность характера Наташи проявляется в гостях у дядюшки.

В первых же слов описания двора и дома хозяина мы попадаем в простой, трогательный, истинно русский мир. Простодушная дворня удивлена видом женщины верхом на коне: «...Многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания...». Такие естественные проявления чувств и эмоций резко контрастируют с этикетом, принятым в светских салонах на французский манер. В связи с этим хочется отметить, что почти все диалоги представителей высшего света писатель дает на французском языке, что создает атмосферу некоторой неуютности, холодности. В то время как для народного бытописания он использовал живой, образный язык.

Так же естественно в своей легкой неприбранности и жилье дядюшки: «...не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен...». Несколько раз писатель упоминает о запахах, присущих этому жилищу: «в сенях пахло свежими яблоками... », «в кабинете слышался сильный запах табаку и собак ».

Толстой противопоставляет жизнь поместного дворянства, естественного в своих проявлениях, близкого к простому народу, полной условностей и напыщенности жизни высокомерного светского общества. Видим мы это и из сцены появления переодетого дядюшки: «...этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном,- был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков».

Примечательно и настроение героев, которых охватило беспричинное веселье, что, опять же, правилами высшего общества не поощряется.

Мастерски сумел передать Толстой и особую прелесть настоящей русской красавицы Анисьи Федоровны: «...толстая, румяная, красивая женщина лет сорока, с двойным подбородком и полными румяными губами». И все, чего касались ее руки, «отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой». По-крестьянски просты и блюда, поданные гостям: «травник, наливки, грибки, лепешечки... сотовый мед... яблоки, орехи...».

Очень кратко, но емко описывается жизнь дядюшки, который «имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака», пользующегося уважением во всей округе. И опять невольно вспоминаются напыщенные, честолюбивые представители светского общества - стяжатели и карьеристы в большинстве своем.

Мила привычка дядюшки - слушать после охоты игру дворового Митьки на балалайке. Писатель тонко подметил, как Николай Ростов, тяготеющий к высшему свету, похвалил игру Митьки «с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки». А Наташе «эта песня казалась... в эту минуту верхом музыкальной прелести». И уже абсолютный восторг у всех вызвала игра самого дядюшки на гитаре: «запел в душе у Николая и Наташи мотив песни» (русской песни!). «Анисья Федоровна закраснелась», а взгляд самого дядюшки, грубоватого по сути своей мужчины, стал «вдохновенным». Впечатлительная Наташа решает оставить игру на арфе и учиться играть на гитаре. Ее пленила манера пения дядюшки, который «пел так, как поет народ», оттого его напев и был так хорош. И, конечно, кульминационным моментом этого эпизода является русский народный танец в исполнении Наташи. «Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала... этот дух, откуда взяла она эти приемы,., те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские...»

Лев Толстой восхищается своей героиней, многогранностью ее самобытного характера, отсутствием в ней фальши, наигранности. Она - сама искренность, непосредственность, истинная дочь своего народа. Это восхищение передается и читателю, мы вместе с автором любуемся Наташей, чей образ так ярко раскрыл великий писатель.

Дядюшка был небогат, но в его доме было уютно, может быть, потому, что хозяйством занималась Анисья Федоровна, экономка, «толстая, румяная, красивая женщина лет сорока, с двойным подбородком и полными, румяными губами.» Приветливо и ласково глядя на гостей, она принесла угощенье, которое «отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой». Все было очень вкусно, и Наташе было жаль только, что Петя спит, а ее попытки разбудить его бесполезны. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки».

Наташа была восхищена звуками балалайки, раздававшимися из коридора. Она даже вышла туда, чтобы лучше их слышать; «Ей так же как грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести. Но когда заиграл на гитаре сам дядюшка, восторгу Наташи не было предела: «Прелесть, прелесть, дядюшка! Еще, еще!» И она обняла дядюшку и поцеловала его. Ее душа, жаждавшая новых впечатлений, впитывала в себя все прекрасное, что встречалось ей в жизни.

Центральным местом эпизода стала пляска Наташи. Дядюшка предлагает ей сплясать, и Наташа, переполненная радостью, не только не заставляет себя упрашивать, как это сделала бы любая другая светская барышня, но тут же «сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движенье плечами и стала. Николай, глядя на сестру, немного боится, что она сделает что-то не так. Но этот страх скоро прошел, потому что Наташа, русская духом, прекрасно чувствовала и знала, что надо делать. «Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, - эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, этот дух, откуда она взяла эти приемы, которые pas de shale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка». Пляска Наташи восхищает всех, кто ее видит, потому что Наташа неразрывно связана с жизнью народа, она естественна и проста; как народ: «Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и бархате воспитанную графиню, которая умела понять все то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, ив тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.

Восхищаясь племянницей, дядюшка говорит о том, что ей нужно выбрать жениха. И здесь тональность отрывка несколько меняется. После беспричинной радости наступает раздумье: «Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рид он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял этой нашей радости. Нет, он бы все понял». Да. тот Болконский, которого создала в своем воображении Наташа, все понял бы. но суть в том, что она не знает его по-настоящему. «Мой Болконский», - думает Наташа и рисует себе не реального князя Андрея с его непомерной гордыней и оторванностью от людей, а идеал, который она выдумала.

Когда за молодыми Ростовыми приехали, дядюшка попрощался с Наташей «с совершенно новой нежностью».

По дороге домой Наташа молчит. задает вопрос: «Что делалось в этой детски восприимчивой душе, так жадно ловившей и усваивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это все укладывалось в ней? Но она была очень счастлива».

Вспомним, как Наташа отплясывает после охоты. «Чистое дело, марш», - удивляется дядюшка. Кажется, не меньше удивлен и автор: «Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, - эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, этот дух… Но дух и приемы были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка». Однако, как литературный образ, Наташу невозможно полностью понять без определенных литературных реминисценций.

Во-первых, это пушкинская Татьяна Ларина. Их внешнее сходство бросается в глаза. Кроме того, у них общая культурная среда, любовь к русскому фольклору и французским романам, которыми зачитывались барышни той поры.

Во-вторых, это Софья из комедии Грибоедова «Горе от ума». Влюбленность образованной, умной девушки в подленького и глуповатого Молчали-на и любовь-болезнь, любовь-наваждение Наташи к Анатолю Курагину имеют сходную природу.

Обе эти параллели не позволяют полностью понять Наташу, однако они помогают разглядеть причины некоторых ее поступков и душевных движений.

Во время войны 1812 года Наташа ведет себя уверенно и мужественно. При этом она никак не оценивает и не вдумывается в то, что делает. Она просто повинуется некоему «роевому» инстинкту жизни.

После гибели Пети Ростова - она главная в семье. Она долгое время ухаживает за тяжело раненным Болконским. Это очень трудная и грязная работа. То, что Пьер Безухое увидел в ней сразу, когда она была еще девочкой, ребенком, - высокую, чистую, красивую душу, - Толстой открывает нам постепенно, шаг за шагом. Наташа до самого конца находится с князем Андреем. Вокруг нее концентрируются авторские идеи о человеческих основаниях нравственности. Толстой наделяет ее необычайной нравственной силой. Теряя близких, имущество, переживая все тяготы, которые выпали на долю страны и народа, она не испытывает духовного надлома. Когда князь Андрей пробуждается «от жизни», Наташа пробуждается для жизни. Толстой пишет о чувстве «благоговейного умиления», которое охватило ее душу. Оно, оставшись в ее душе навсегда, стало смысловой составляющей дальнейшего существования Наташи. В эпилоге автор изображает то, что, по его представлениям, есть истинное женское счастье. «Наташа вышла замуж раннею весною 1813 года, и у ней в 1820 году было уже три дочери и один сын, которого она желала и теперь сама кормила». Уже ничего не напоминает в этой сильной, дородной матери прежнюю Наташу. Толстой нарекает ее «сильной, красивой и плодовитой самкой». Все мысли Наташи - о муже и семье. Да и мыслит она по-особенному: не умом, «а всем существом своим, то есть плотью». Она словно часть природы, часть того естественного непостижимого процесса, в который вовлечены все люди, земля, воздух, страны и народы.

Неудивительно, что подобное состояние романа не кажется примитивным или наивным ни героям, ни автору. Семья - обоюдное и добровольное рабство. «Наташа у себя в доме ставила себя на ногу рабы мужа». Она только любит и любима. И в этом для нее скрыто истинное положительное содержание жизни.

«Война и мир» - единственный роман Толстого, имеющий классический счастливый конец. То состояние, в котором он оставляет Николая Ростова, княжну Марью, Пьера Безухова и Наташу, - лучшее, чем он мог наделить их. Оно имеет основание в нравственной философии Толстого, в его своеобразных, но очень серьезных представлениях о роли и месте женщины в мире и обществе.