Сандро боттичелли мистическое рождество описание картины. Боттичелли и темный подтекст «Мистического Рождества. Джорджоне «Спящая Венера»
Полотно было практически не известно, пока его на вилле Альдобрандини не увидел и не приобрёл англичанин Отли. Боттичелли был «переоткрыт» художественными критиками с началом движения прерафаэлитов , именно тогда Джон Рёскин дал холсту его нынешнее название. В 1878 году за 1500 фунтов картину приобрела Лондонская Национальная галерея . В верхней части полотна сохранилась греческая надпись, которая гласит:
|
Дать какое-либо толкование этому тексту с апокалиптическими аллюзиями чрезвычайно сложно. Очевидно, что произведение принадлежит Боттичелли, так как оно подписано (Алессандро, Сандро - производное от Александр) и датировано 1501 годом (флорентийский год заканчивался 24 марта, а художник упоминает о конце 1500 года). Кроме того, автор упоминает о политических беспорядках в Италии, то есть картина написана во время политических и военных волнений, сотрясавших родную для художника Тоскану после смерти Лоренцо Великолепного .
«Апокалипсис» Иоанна упоминается, скорее всего, в связи с концом долгих испытаний (начало которых исследователи творчества Боттичелли относят к моменту сожжения фра Джироламо Савонаролы или с жестокими военными кампаниями Чезаре Борджиа), когда зло будет повержено.
В композиции «Мистического рождества» художник опирался как на священные представления, так и на проповеди Савонароллы. Об этом свидетельствует иллюстрация одного из сборников проповедей фра Джироламо (1496, Флоренция, Национальная библиотека). Иконография картины, как и интонация надписи, отмечены влиянием мистицизма и строгости учения проповедника.
О речах Савонароллы, в частности о его рождественской проповеди, произнесённой под флорентийский 1494 год, где он призывал жителей Флоренции превратить город в новый Назарет , напоминают пришедшие поклониться младенцу фигуры в современных художнику одеждах, умиротворённые спасительным объятием с ангелами; между тем демоны внизу картины спешат спрятаться в разверзшиеся в земле щели.
На крыше хижины - три ангела, одетые в белое, красное и зелёное. Эти цвета олицетворяют Благодать, Истину и Справедливость, часто фигурировавшие в речах Савонароллы. В сцене доминирует тема мира и покоя, подчёркнутая символикой оливковых венков и ветвей, сопровождающих персонажей. Ветви оливы держат в руках и кружащие над хижиной ангелы - сюжет, заимствованный из практиковавшегося со времён Брунеллески убранства церквей для священных представлений.
Рождество во всем христианском мире - самый любимый праздник. Он полон волнующих ожиданий, предвкушения чуда, надежд. Предчувствие обновления жизни, которое должно наступить после рождественской ночи, окрашивает дни еще задолго до наступления праздничного события, только при мысли о нем. С Рождеством связываются самые светлые мечты и самые смелые планы на будущий год. Сейчас они часто носят вполне светский характер, но складывался этот комплекс эмоций в течение столетий в русле религиозных переживаний одного из главных праздников христианской церкви. Искусство - живопись, драма, музыка - активно участвовали в его украшении и воплотили эти переживания.
Маттиас Грюневальд.
Рождество.
Створка Изенгеймского алтаря. Ок. 1515. Музей
Унтерлинден, Кольмар
В Священном Писании обстоятельства рождения Христа изложены достаточно кратко, без упоминания точных фактов (что дало основание в последующие века спорить даже о дате Рождества). Наиболее подробное описание события содержит Евангелие от Луки (Лк. 2: 6-7): «Когда же они были там (в Вифлееме. - Н.М. ), наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице». Но и этот рассказ скуп на детали.
Самые ранние изображения появились еще на стенах римских катакомб, и не столько представляли подробно событие, сколько обозначали его. В последующие века апокрифы, труды церковных писателей, сочинения мистиков, мистериальная драма расцветили сюжет многими подробностями и переживаниями. Начало этому движению положило мистическое учение Бернарда Клервоского (1090–1153), стержнем которого была любовь к Христу Младенцу и Христу - Страстотерпцу, а также почитание и любовь к Богоматери.
В «Откровениях» Бригитты Шведской (ок. 1304–1373) сцена Рождества описана со многими подробностями как картина, представшая перед ней так явственно, будто реальное событие, когда эта монахиня, совершая паломничество в Святую землю, оказалась в Вифлееме. В память и в честь Рождества Христова Франциск Ассизский (1181/2–1226) впервые устроил представление сцены у яслей с божественным младенцем в качестве самостоятельного действа, не включенного в литургию, чтобы как можно больше мирян, в том числе и неискушенных в латыни и неграмотных, могли увидеть, «как это было». Произошло это в 1223 году, и от этой даты ведет свою историю средневековая религиозная драма.
XV - первая половина XVI столетия - время ее наивысшей популярности и распространения.
Главной темой этих театральных представлений (мистерий) была жизнь Христа, наибольшим успехом пользовалось представление «Страстей», растягивавшееся часто на несколько дней и исполнявшееся в течение многих часов. Сценической площадкой служили паперть собора, помост на рыночной площади или просто площадь и улицы города. Разнообразные технические приспособления: блоки для «вознесения», люки для «проваливания в ад» - способствовали яркости впечатления. Устроить представление «Страстей» было лучшее и высшее, чем только город мог отпраздновать выдающееся событие.
Сандро Боттичелли.
Мистическое Рождество.
Ок. 1500
Тексты драм состояли из сотен и даже тысяч стихотворных строк, и писали их обычно священники. В оформлении самое непосредственное участие принимали художники и ремесленники городских гильдий, они же наряду с духовными лицами были исполнителями. Цель театрального действа заключалась в том, чтобы как можно нагляднее представить божественную, священную реальность этих далеких событий. При этом убедительность деталей черпалась из окружающей жизни. Поэтические тексты, сопровождавшая действие музыка, натурализм представления (а он доходил до вопиющих крайностей, когда человека, исполнявшего роль Иуды, в последний момент едва живым вынимали из петли) - все взывало к чувствам зрителей, захватывало их эмоции. И если «Страсти» окрашивались в трагические, скорбные переживания, то Рождество несло радостные, светлые чувства.
В XV–XVI вв. искусство живописи достигло такого уровня развития, что художники могли создавать собственные интерпретации канонических христианских сюжетов, весьма сильно отдаляясь от традиционной иконографии и наделяя произведения собственным эмоциональным строем. Вот лишь несколько примеров, позволяющих судить, как велик был диапазон этой творческой свободы.
Сцену Рождества немецкого художника Маттиаса Грюневальда переполняет радость, достигающая какого-то экстатического накала. Она передана светлыми и даже как будто светящимися цветами одежд ангелов и Марии. Ветхая постройка, обычно изображавшаяся в этой сцене как место рождения Иисуса, здесь заменена нарядно декорированной лоджией, заполненной хором и оркестром ангелов, славящих Деву Марию и родившегося младенца, которого она с нежностью держит на руках. (Последнее обстоятельство выходит за рамки канона, согласно которому младенец обычно лежит в яслях или на земле, а Мария или лежит на ложе, или стоит на коленях и поклоняется ему.) О том, что ангельское пение сопровождало Рождество, можно заключить из слов Евангелия от Луки (Лк. 2: 13-14), повествующего о явлении ангела пастухам с благой вестью: «И внезапно явилось с ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!»
Позднее совершенно недвусмысленно писала об этом Бригитта Шведская: «Затем (после чудесного рождения Марией младенца.– Н.М. ) я услышала пение ангелов, оно было необычайно нежным и прекрасным».
Сверху в золотом сиянии (символизирующем горний мир и рай небесный) взирает на Мадонну с младенцем Бог Отец, и, пронзая тьму и тучи, поток божественного света достигает земли.
Но радость небезмятежна. Черный фон ангельского концерта, смена картин светлого и грозового неба в пейзаже за спиной Марии наполняют ее тревожными динамичными контрастами, в которых можно угадать предвестие дальнейших трагических событий.
Л икованием о пришествии в мир Христа проникнута и картина Боттичелли «Мистическое Рождество».
Ангелы не только поют и музицируют, они подводят пастухов и волхвов поклониться Младенцу, обнимаются со смертными и водят хоровод в небесах, по такому поводу разверстых и явивших свое золотое райское свечение, всемерно воплощая ту «великую радость», «которая будет всем людям, ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь» (Лк. 2: 10-11). У ангелов радужные крылья и оливковые ветви в руках, символизирующие мир. От этого ликования бежит и прячется под землю, в расселины, всякая нечисть в виде маленьких чертей.
Порыв радостных, экзальтированных чувств художник передает ритмом устремленных навстречу, почти падающих в объятия друг другу или движущихся по кругу фигур. Рисунок трепещущих складок легких одежд не столько следует колебаниям воздуха, сколько, кажется, есть слепок движений и волнений души.
Ясно ощутимый в полотне Боттичелли оттенок мистической экзальтации связан с тем, что, создавая картину (около 1500 г.), художник был охвачен ожиданием конца света и Страшного суда, который, по мнению многих, должен был наступить в начале нового столетия и второй половины тысячелетия. Эти эсхатологические настроения обостряли переживания, связанные с первым пришествием в мир Христа - его рождением. Версия «Рождества» у Боттичелли необычайно своеобразна и многогранна и не исчерпывается только темой радости, однако здесь нет возможности для ее подробного анализа.
Итальянские художники XV века изображали Рождество как сцену при ярком дневном свете. Особенно прозрачный и красивый он у Пьеро делла Франчески, как если бы свет от божественного младенца залил собой всю землю, и акцент был на светлой радости, которую это событие несло в мир.
В творчестве нидерландских и немецких живописцев возник вариант Рождества как ночной сцены. Основание для такого толкования содержит Евангелие от Луки, где о благовестии пастухам говорится: «В той стране были на поле пастухи, которые содержали ночную (курсив мой. - Н.М. ) стражу у стада своего» (Лк. 2: 8). Время, когда ангел явился пастухам, было перенесено и на самое событие. Картина Гертгена тот Синт-Янса «Ночное Рождество» дает яркий пример такого «ноктюрна».
Гертген тот Синт-Янс. Ночное Рождество.
1484–1490
Национальная галерея, Лондон
Сцена погружена в ночную тьму, которую прорезает сияние, исходящее от лежащего в яслях младенца. Оно высвечивает лица и одежды ангелов и Марии на почти монохромном черно-коричневом фоне, проявляет головы вола и осла, согревающих своим дыханием новорожденного. В таком изображении в точности воплощены слова Бригитты Шведской: «…Она произвела на свет Сына, от Которого исходил невыразимый свет и сияние, так что солнце не могло сравниться с Ним, и тем более свеча, которую Иосиф поставил здесь, - свет божественный совершенно поглотил свет материальный».
В фигурах есть трогательная наивность народной скульптуры; в кукольных лицах запечатлена непосредственная простодушная реакция на чудо: Мария склонилась в молитве, ангелы серьезно и сосредоточенно молятся, а один широко развел руки от удивления. Они очень близки голландской деревянной церковной скульптуре XV в. Простота, смирение и умиление наполняют эту сцену, и эти чувства характерны для того нового благочестия, что развивалось среди мирян в Северных Нидерландах в XV столетии.
Т радиция ночного Рождества жила в Голландии очень долго. В XVII в. Рембрандт отдал ей дань, причем не только в живописи, но и в офорте, с неподражаемым мастерством создавая средствами печатной графики «ночные сцены», погруженные в глубокую бархатистую или мерцающую тьму.
Обе традиции счастливо слились в одном из самых известных произведений на тему Рождества - картине Антонио Корреджо «Святая ночь».
Антонио Корреджо. Рождество
(Святая ночь).
1522–1530. Галерея старых мастеров,
Государственные художественные собрания,
Дрезден
Картина была заказана в качестве алтарного образа для частной капеллы и представляет первую в европейской живописи монументальную ночную сцену. Но самое удивительное, как художнику удалось наполнить эту религиозную сцену глубоко человечным чувством. Традиционные иконографические моменты обрели у Корреджо естественное объяснение. Мария написана коленопреклоненной, потому что так ей удобнее держать младенца, лежащего на снопе пшеницы, устилающей ясли. (Пшеница вместо обычно изображаемой в этой сцене соломы символизирует таинство причастия.) Новорожденного Христа окружают простые люди, и их реакция вместе почтительна и непосредственна. В биографии Корреджо Вазари подробно описал картину и особенно отметил, насколько правдоподобно художник изобразил женщину, «которая, пожелав пристально взглянуть на Христа, от которого исходит сияние, и не смогши смертными очами вынести света его божественности, словно поражающей своими лучами ее фигуру, закрывает себе рукой глаза; она настолько выразительна, что это поистине чудо». Этот свет, исходящий от Христа, ярко освещает фигуры и выделяет всю группу из глубокого сумрака ночи, в который погружен пейзаж. Но он не производит мистического впечатления. Золотистое тепло этого сияния, кажется, наполнено любовью и нежностью юной прекрасной Марии к младенцу. В монументальном алтарном образе ведущей стала проникновенная лирическая тема - материнской любви, прекрасного земного чувства.
Каждый элемент картины трактован со всей убедительностью реальности, не теряя в то же время своего символического значения. Полоска занимающейся зари на горизонте - знак новой веры. Каменные ступени, на которые опирается пастух, - руины здания Ветхого Завета, подводящие к новоявленному Мессии.
Движение людей, вихрь поющих ангелов в вышине передают волнение, вызванное чудесным событием, - пришествием Бога на Землю. Ночная тьма окутывает его покровом тайны.
Корреджо создал произведение правдивое и возвышенное одновременно. Высокая степень обобщения и идеализации образов людей и природы и вместе искренность человеческих эмоций принесли ему заслуженную славу одного из самых совершенных воплощений сюжета в мировом искусстве.
П оскольку в Новом Завете о времени рождения Христа говорится лишь косвенно (что оно произошло во время переписи населения Римской империи), в первые века разные церкви праздновали его в разное время - в январе, весной, осенью. Первое письменное свидетельство о рождении Христа содержит римский календарь 354 года (хранится в Ватиканской библиотеке), где против 25 декабря с непреложностью исторического факта записано: «родился Христос в Вифлееме Иудейском». Эта запись и дала празднику дату.
Первоначально праздник носил сугубо религиозный характер и отмечался торжественной праздничной мессой в стенах собора - по примеру и в память первой мессы, отслуженной самой Девой Марией сразу же по рождении Христа. («Когда Дева поняла, что уже родила Своего Младенца, Она тут же начала молиться Ему». Бригитта Шведская. «Откровения о жизни и страстях Иисуса Христа и преславной Девы Марии, Матери Его».) К Марии присоединились тогда Иосиф, ангелы и пастухи. Начиная с XIII века празднование выплескивается на городские улицы и площади, где разворачиваются сопровождавшие торжество мистериальные театрализованные действа. А в XVI в. праздник Рождества впервые приходит в дом мирян. Легенда связывает начало этого обычая с именем Мартина Лютера (1483–1546), выдающегося деятеля Реформации. Согласно преданию, Лютер начал ставить в своем доме в канун Рождества, в сочельник, ель как символ силы и мира и вечной жизни, которые через пришествие Христа даруются человеку, и украшать ее свечами, символизирующими свет, которым божественный младенец озарил ночь Рождества. Существует гравюра XVI в., изображающая Лютера с семьей рядом с рождественским деревом.
Современники Лютера не спешили следовать его примеру. Домашний праздник Рождества то поощрялся, то запрещался церковью и окончательно и повсеместно утвердился в Германии в середине XVIII в. Именно Германия стала классической страной праздника рождественской елки.
В нем христианское Рождество соединилось с древними языческими образами мирового древа и древа жизни, которым поклонялись друиды. В Германии мировое древо издавна воплощалось в ели; с ней у германцев связано больше всего преданий и поверий.
Однако символика рождественской ели складывалась в русле христианских понятий. Помимо уже отмеченных, звезда на верхушке укрепляется в честь Вифлеемской звезды, что вела волхвов. Крестовина, в которой крепится ствол, должна напомнить о крестных муках Христа. Под елкой помещаются так называемые «ясли» (итал. presepio ) - группа фигурок из дерева или глины, изображающих сцену Рождества Христова. И в память о младенце Христе центром рождественского праздника являются дети. Для них - подарки под елкой, яблоки и орехи, конфеты и игрушки на ее ветвях: материальные знаки даров Христовых.
В эпоху романтизма возникли самые известные «рождественские» литературные произведения: «Щелкунчик и мышиный король» Э.Т.А. Гофмана и рассказы Х.К. Андерсена «Елка» и «Девочка со спичками», заложившие основу рождественских рассказов и повестей в литературе XIX - первой половины XX века.
Из Германии обычай рождественской елки около 1840 г. стремительно распространился в европейские страны и в Россию. В советские времена в период религиозных гонений праздник рождественской елки был на время запрещен, а затем преобразован в праздник новогодней елки с совершенно светской, не связанной с христианской традицией программой. Он с размахом празднуется и сегодня.
«Мистическое Рождество» (итал. Natività mistica ) - одна из последних картин флорентийского художника Сандро Боттичелли , созданная в период, отмеченный в его творчестве сломом оптимизма кватроченто , ростом религиозности и остро трагическим восприятием мира.
Полотно было практически не известно, пока его на вилле Альдобрандини не увидел и не приобрёл англичанин Отли. Боттичелли был «переоткрыт» художественными критиками с началом движения прерафаэлитов , именно тогда Джон Рёскин дал холсту его нынешнее название. В 1878 году за 1500 фунтов картину приобрела Лондонская Национальная галерея . В верхней части полотна сохранилась греческая надпись, которая гласит:
|
Дать какое-либо толкование этому тексту с апокалиптическими аллюзиями чрезвычайно сложно. Очевидно, что произведение принадлежит Боттичелли, так как оно подписано (Алессандро, Сандро - производное от Александр) и датировано 1501 годом (флорентийский год заканчивался 24 марта, а художник упоминает о конце 1500 года). Кроме того, автор упоминает о политических беспорядках в Италии, то есть картина написана во время политических и военных волнений, сотрясавших родную для художника Тоскану после смерти Лоренцо Великолепного .
«Апокалипсис» Иоанна упоминается, скорее всего, в связи с концом долгих испытаний (начало которых исследователи творчества Боттичелли относят к моменту сожжения фра Джироламо Савонаролы или с жестокими военными кампаниями Чезаре Борджиа), когда зло будет повержено.
В композиции «Мистического рождества» художник опирался как на священные представления, так и на проповеди Савонароллы. Об этом свидетельствует иллюстрация одного из сборников проповедей фра Джироламо (1496, Флоренция, Национальная библиотека). Иконография картины, как и интонация надписи, отмечены влиянием мистицизма и строгости учения проповедника.
О речах Савонароллы, в частности о его рождественской проповеди, произнесённой под флорентийский 1494 год, где он призывал жителей Флоренции превратить город в новый Назарет , напоминают пришедшие поклониться младенцу фигуры в современных художнику одеждах, умиротворённые спасительным объятием с ангелами; между тем демоны внизу картины спешат спрятаться в разверзшиеся в земле щели.
На крыше хижины - три ангела, одетые в белое, красное и зелёное. Эти цвета олицетворяют Благодать, Истину и Справедливость, часто фигурировавшие в речах Савонароллы. В сцене доминирует тема мира и покоя, подчёркнутая символикой оливковых венков и ветвей, сопровождающих персонажей. Ветви оливы держат в руках и кружащие над хижиной ангелы - сюжет, заимствованный из практиковавшегося со времён Брунеллески убранства церквей для священных представлений.
См. также
Напишите отзыв о статье "Мистическое Рождество"
Литература
- «Botticelli», Los grandes genios del arte , n.º 29, Eileen Romano (dir.), Unidad Editorial, S.A., 2005, ISBN 84-89780-97-8
Ссылки
- в базе данных Лондонской Национальной галереи (англ.)
|
||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мистическое Рождество
– Ты... – что?!! Ты можешь видеть его?! – Анна испуганно кивнула. Видимо я была настолько ошарашенной, что своим видом напугала её. – А можешь ли ты пройти сквозь его защиту?..Анна опять кивнула. Я стояла, совершенно потрясённой, не в состоянии понять – КАК она могла это сделать??? Но это сейчас не было важно. Важно было лишь то, что хотя бы кто-то из нас мог «видеть» его. А это означало – возможно, и победить его.
– Ты можешь посмотреть его будущее? Можешь?! Скажи мне, солнце моё, уничтожим ли мы его?!.. Скажи мне, Аннушка!
Меня трясло от волнения – я жаждала слышать, что Караффа умрёт, мечтала видеть его поверженным!!! О, как же я мечтала об этом!.. Сколько дней и ночей я составляла фантастические планы, один сумасшедшее другого, чтобы только очистить землю от этой кровожадной гадюки!.. Но ничего не получалось, я не могла «читать» его чёрную душу. И вот теперь это произошло – моя малышка могла видеть Караффу! У меня появилась надежда. Мы могли уничтожить его вдвоём, объединив свои «ведьмины» силы!
Но я обрадовалась слишком рано... Легко прочитав мои, бушующие радостью мысли, Анна грустно покачала головкой:
– Мы не победим его, мама... Это он уничтожит всех нас. Он уничтожит очень многих, как мы. От него не будет спасения. Прости меня, мама... – по худым щёчкам Анны катились горькие, горячие слёзы.
– Ну что ты, родная моя, что ты... Это ведь не твоя вина, если ты видишь не то, что нам хочется! Успокойся, солнце моё. Мы ведь не опускаем руки, правда, же?
Анна кивнула.
– Слушай меня, девочка...– легко встряхнув дочку за хрупкие плечики, как можно ласковее прошептала я. – Ты должна быть очень сильной, запомни! У нас нет другого выбора – мы всё равно будем бороться, только уже другими силами. Ты пойдёшь в этот монастырь. Если я не ошибаюсь, там живут чудесные люди. Они – такие как мы. Только наверно ещё сильнее. Тебе будет хорошо с ними. А за это время я придумаю, как нам уйти от этого человека, от Папы... Я обязательно что-то придумаю. Ты ведь веришь мне, правда?
Малышка опять кивнула. Её чудесные большие глаза утопали в озёрах слёз, выливая целые потоки... Но Анна плакала молча... горькими, тяжёлыми, взрослыми слезами. Ей было очень страшно. И очень одиноко. И я не могла быть ря-дом с ней, чтобы её успокоить...
Земля уходила у меня из под ног. Я упала на колени, обхватив руками свою милую девочку, ища в ней покоя. Она была глотком живой воды, по которому плакала моя измученная одиночеством и болью душа! Теперь уже Анна нежно гладила мою уставшую голову своей маленькой ладошкой, что-то тихо нашёптывая и успокаивая. Наверное, мы выглядели очень грустной парой, пытавшейся «облегчить» друг для друга хоть на мгновение, нашу исковерканную жизнь...
– Я видела отца... Я видела, как он умирал... Это было так больно, мама. Он уничтожит нас всех, этот страшный человек... Что мы сделали ему, мамочка? Что он хочет от нас?..
Анна была не по-детски серьёзной, и мне тут же захотелось её успокоить, сказать, что это «неправда» и что «всё обязательно будет хорошо», сказать, что я спасу её! Но это было бы ложью, и мы обе знали это.
– Не знаю, родная моя... Думаю, мы просто случайно встали на его пути, а он из тех, кто сметает любые препятствия, когда они мешают ему... И ещё... Мне кажется, мы знаем и имеем то, за что Папа готов отдать очень многое, включая даже свою бессмертную душу, только бы получить.
– Что же такое он хочет, мамочка?! – удивлённо подняла на меня свои влажные от слёз глаза Анна.
– Бессмертие, милая... Всего лишь бессмертие. Но он, к сожалению, не понимает, что оно не даётся просто из-за того, что кто-то этого хочет. Оно даётся, когда человек этого стоит, когда он ВЕДАЕТ то, что не дано другим, и использует это во благо остальным, достойным людям... Когда Земля становится лучше оттого, что этот человек живёт на ней.
– А зачем оно ему, мама? Ведь бессмертие – когда человек должен жить очень долго? А это очень непросто, правда? Даже за свою короткую жизнь каждый делает много ошибок, которые потом пытается искупить или исправить, но не может... Почему же он думает, что ему должно быть дозволенно совершить их ещё больше?..
«Мистическое Рождество» Боттичелли часто украшает рождественские открытки и календари. Это прекрасное изображение Рождества Христова, сопровождаемого полетом ангелов, выглядит олицетворением религиозной работы эпохи Ренессанса. О чем нам не говорят открытки, так это о том, что эта картина была создана во время очень темных времен в истории Флоренции, и даже в истории западного искусства. За темой избавления и торжества, изображенных на этой работе, прячутся религиозный жар и гонения, движимые ужасом - который привел к невосполнимым утратам культурного наследия Флоренции. В результате, работы, оставшиеся нам, всего лишь часть, неполная запись того, что было создано во времена до 1490-х.
Боттичелли использует драматические образы Страшного суда и надпись об Апокалипсисе, чтобы отправить сообщение
«Мистическое Рождество» часто описывают как «двойную» картину - в ней сочетается традиционная тема Рождества с темой Страшного суда. Значительно ниже вихря ангелов можно увидеть демонические фигуры - совсем не традиционная часть рождественской сцены. Добавляя эти элементы Страшного суда Боттичели стремился не только показать появление Христа на свет, но и последующее его возвращение, описанное в Книге Откровения.
«Мистическое Рождество» — больше чем изображение ребенка в яслях.
Боттичелли не ограничился одними лишь символическими посланиями - в верхней части «Мистического Рождества» он поместил надпись со следующими тревожными словами:
Эта картина написана Алессандро, в конце 1500, во время беспорядков в Италии. Посреди тех времен, что наступили после исполнения одиннадцатой главы св. Иоанна, во втором откровении Апокалипсиса.
Здесь мы должны остановиться, чтобы разобраться, в каком психологическом состоянии находился Боттичелли. Совершенно точно, что это не слова человека, который написал «Рождение Венеры» или игривую «Венера и Марс». Хотя и эти языческие картины имеют христианский религиозный подтекст, он не настолько сильно выражен.
От пьяного сатиренка, сжимающего галлюциногенный фрукт, до апокалипсиса — замечательная иллюстрация изменения психического состояния Боттичелли
Следует задать вопрос - что произошло с Боттичелли в 1490-х? Ответ прост - доминиканский монах, Джироламо Савонарола.
Чудесные ангелы, кружащие под небесами, в «Мистическом Рождестве» великолепно исполнены. От времени, надписи на лентах, которые они держат, поблекли - скрывая прямую связь между картиной и учением Савонаролы. Наблюдательный исследователь по имени Рэб Хатфилд (Сиракузский университет Флоренции) рассматривал деревянные гравюры, изображавшие проповеди Савонаролы, в книге, которая сохранилась в библиотеке. Он обратил внимание на корону, описывающую 12 мистических свойств Девы Марии.
Иллюстрация к проповеди Савонаролы
Последующий инфракрасный анализ ангельских лент выявил надписи - они точно соответствовали 12 мистическим свойствам из проповеди Савонаролы. Таким образом, «Мистическое Рождество» не просто религиозная работа - это декларация приверженности Боттичелли Савонароле и его учению.
Как известно, последняя часть творческого пути Боттичелли прошла в безвестности и опале. Можно предположить, что они так никогда полностью и не оправился от смуты 1490-х, превратившись из рисовальщика сатиров и богинь в мучимого духовным потрясением человека. Так как у нас нет писем Боттичелли того времени, мы можем только домысливать, что творилось в его душе. Что можно сказать с уверенностью - лучезарная энергия юности художника, бросающаяся в глаза при взгляде на «Поклонение Волхвов», покинула его.
Досавонарольный Боттичелли доверчиво смотрит в мир на «Поклонении Волхвов» (1475-6)
Интересно отметить, что Савонарола возвысился скорей политическими махинациями, чем благотворительностью и добрыми делами. Как часто случалось в истории, отчаянные времена приводят к власти отчаянных людей - во Флоренции, середины 1490-х, было как раз такое время.
Чтобы продолжить рассказ, нужно рассмотреть 3 важных аспекта, влиявших на социальную динамику Флоренции тех времен. Сочетание этих факторов придало вес проповедям Савонаролы, имевшим пророческий уклон, с из предупреждениями о вторжении и чуме. Вот эти факторы:
1. Нападение французов в 1494г.
2. Распространение сифилиса (которое тоже связывали с Францией!)
3. Надвигающийся «Конец дней» — из Книги Откровения, «посреди тех времен», который, как считали, должен был наступить в 1500-м. В умах множества богобоязненных флорентийцев конец света был уже не за горами.
В такой атмосфере ужаса не так уж удивительно, что кто-то вроде Савонаролы приобрел подобное влияние.
Основной целью французской армии в 1494г. был захват Неаполя, но еще они хотели уничтожить доминирование Медичи в торговле в Тоскане. В подтверждение поговорки «враг моего врага - мой друг», у них была общая цель с Савонаролой - который выступал против Медичи с кафедры проповедника. После несанкционированной попытки Пьеро Медичи (по прозвищу Глупый) гарантировать льготы французам, без одобрения флорентийского правительства - Медичи вскоре изгнали из Флоренции, в конце 1494г.
Доминиканский монах Джироламо Савонарола
«Мистическое Рождество» ( итал. Natività mistica ) - одна из последних картин флорентийского художника Сандро Боттичелли , созданная в период, отмеченный в его творчестве сломом оптимизма кватроченто , ростом религиозности и остро трагическим восприятием мира.
Полотно было практически не известно, пока его на вилле Альдобрандини не увидел и не приобрёл англичанин Отли. Боттичелли был «переоткрыт» художественными критиками с началом движения прерафаэлитов , именно тогда Джон Рёскин дал холсту его нынешнее название. В 1878 году за 1500 фунтов картину приобрела Лондонская Национальная галерея . В верхней части полотна сохранилась греческая надпись, которая гласит:
Она была написана в конце 1500 года во время беспорядков в Италии, мною, Александром, в половине того периода, в начале которого исполнилась глава IX святого Иоанна и второе откровение Апокалипсиса , когда Сатана царствовал на земле три с половиной года. По миновании этого срока дьявол снова будет закован, и мы увидим низвергнутым, как на этой картине.
Оригинальный текст (греч.)
Εγώ, ο Αλέξανδρος, ζωγράφισα το έργο αυτό, στο τέλος του έτους 1500, σε καιρούς ταραγμένους για την Ιταλία, στο μισό του χρόνου, κατά την εκπλήρωση της προφητείας του 11ου κεφαλαίου [της Αποκάλυψης] του Ιωάννη, στην εποχή της δεύτερης πληγής της Αποκάλυψης, όταν ο διάβολος αφήνεται ελεύθερος για τρεισήμισι χρόνια. Μετά θα αλυσοδεθεί σύμφωνα με το 12ο κεφάλαιο και θα τον δούμε να συντρίβεται, όπως σε αυτό τον πίνακα.
Дать какое-либо толкование этому тексту с апокалиптическими аллюзиями чрезвычайно сложно. Очевидно, что произведение принадлежит Боттичелли, так как оно подписано (Алессандро, Сандро - производное от Александр) и датировано 1501 годом (флорентийский год заканчивался 24 марта, а художник упоминает о конце 1500 года). Кроме того, автор упоминает о политических беспорядках в Италии, то есть картина написана во время политических и военных волнений, сотрясавших родную для художника Тоскану после смерти Лоренцо Великолепного .
«Апокалипсис» Иоанна упоминается, скорее всего, в связи с концом долгих испытаний (начало которых исследователи творчества Боттичелли относят к моменту сожжения фра Джироламо Савонаролы или с жестокими военными кампаниями Чезаре Борджиа), когда зло будет повержено.
В композиции «Мистического рождества» художник опирался как на священные представления, так и на проповеди Савонаролы. Об этом свидетельствует иллюстрация одного из сборников проповедей фра Джироламо (1496, Флоренция, Национальная библиотека). Иконография картины, как и интонация надписи, отмечены влиянием мистицизма и строгости учения проповедника.
О речах Савонаролы, в частности о его рождественской проповеди, произнесённой под флорентийский 1494 год, где он призывал жителей Флоренции превратить город в новый Назарет , напоминают пришедшие поклониться младенцу фигуры в современных художнику одеждах, умиротворённые спасительным объятием с ангелами; между тем демоны внизу картины спешат спрятаться в разверзшиеся в земле щели.
На крыше хижины - три ангела, одетые в белое, красное и зелёное. Эти цвета олицетворяют Благодать, Истину и Справедливость, часто фигурировавшие в речах Савонаролы. В сцене доминирует тема мира и покоя, подчёркнутая символикой оливковых венков и ветвей, сопровождающих персонажей. Ветви оливы держат в руках и кружащие над хижиной ангелы - сюжет, заимствованный из практиковавшегося со времён Брунеллески убранства церквей для священных представлений.