И. В. Моклецова

А. Н. СТРИЖЕВ И ПРИШВИНСКИЕ ТРАДИЦИИ

Неореализм русской литературы ХХ в., совпадающий с поисками национальной идентичности, получает в творчестве писателей особую реализацию. Философские исследования, затрагивающие национальную концептосферу, поддерживают сейчас в обществе и педагогике интерес к творчеству М. М. Пришвина наряду с другими классиками: А. Солженицыным, А. Платоновым, И. Шмелевым, А. Вампиловым, В. Распутиным, В. Беловым, В. Астафьевым, В. Солоухиным и др. Рассказы и повести, изучение которых свидетельствует о несомненной связи его произведений с народной культурой, составляют «классический запас прочности» писателя. Созданные им образы русской природы помогают ему и показать народную жизнь, и стать способом ее изучения, организуют пространство для серьезных раздумий о времени и о себе. Многообразие функций пейзажа мастерски используется писателем, позволяя ему иметь вневозрастную аудиторию. До сих пор родители и педагоги прибегают к его рассказам о русской природе для воспитания у детей и подростков любви к родному краю, патриотизма, выработке внутренней гармонии личности. Также следует отметить поразительную исповедальность творческого метода писателя, которая пронизывает не только его дневники, но и эпические жанры, над которыми писатель неустанно трудился до конца своих дней.

В ряду русских писателей ХХ в., для которых русская природа явилась средством и местом для ухода от идеологической заданности и духовного насилия, можно назвать Александра Николаевича Стрижева. В 2007 г. увидело свет собрание его сочинений в 5 томах, которое нелегко купить и в Москве, где оно вышло небольшим тиражом 1500 экз. в издательстве «Общества сохранения литературного наследия» . Собрание сочинений - большая удача автора, вынужденного на протяжении многих лет вести свою «линию защиты» в условиях идеологического диктата и зашоренности. Сегодня Стрижев - член Союза писателей России, Международного фонда славянской письменности, член-корреспондент Международной Славянской академии образования, наук и искусства, действительный член Географического общества, постоянный автор Радио «Радонеж». Награжден медалями Академии Российской словесности «Ревнитель просвещения» (1999) и общества «Радонеж», удостоен первой премии им. С. А. Нилуса (2001) «за литературные труды, в которых выявляется историческая правда о прошлом России». За внимание к усердным миссионерским трудам и в связи с 75-летием со дня рождения Святейшим Патриархом Кириллом А. Н. Стрижев награжден орденом Русской Православной Церкви Святителя Иннокентия Митрополита Московского и Коломенского III степени. Это скромный, умный, талантливый человек, обладающий поразительным трудолюбием и открытый добру.

О творчестве Стрижева написано несколько статей, систематического изучения оно еще не получило, нет и полной библиографии его трудов. Отметим предисловие А. Любомудрова к собранию сочинений писателя «Обладатель зоркого сердца (о книгах Александра Николаевича Стрижева)» . Там же напечатана заметка Д. Тукмакова «Самовидец рая» . Заметка Н. Масленниковой «Родная речь (О собрании сочинений А. Н. Стрижева)» созвучна нашим представлениям о достоинствах творческого наследия писателя . Мастер слова отдает дань малым эпическим формам, его произведения разбросаны по различным изданиям, журналам, газетам. На протяжении многих лет он вел прикровенную творческую жизнь, много лет работал «в стол», только в конце ХХ в. получил возможность в полной мере открыть свой талант миру. Читателю Стрижев давно известен и как замечательный подвижник-библиограф. Его изыскания в столь важной области основано на глубоком знании русской культуры, художественного и эпистолярного наследия. Талант Стрижева сказался и в редакторском деле, к которому он был профессионально подготовлен и которое в полной мере развернулось в последние двадцать лет. Многообразна и публицистика Стрижева, она нуждается в систематизации и многомерном исследовательском анализе.

А. Н. Стрижев родился 12 августа 1934 г. в селе Тарадей Шацкого района Рязанской области (бывшая Тамбовская губерния) в благочестивой крестьянской семье, в которой бережно сохранялись традиции, прежде всего духовные. Несмотря на прививаемый повсеместно атеизм дед писателя научил его читать на церковнославянском и русском языках Евангелие, соседки доверяли ему жития святых, молитвы мальчик знал наизусть. Плодородная Тамбовщина была обескровлена во время гражданской войны и установления советской власти. Раскулачивание, разорение местного быта, привычных условий жизни тяжело переживались чутким подростком, укрепляло его стремление узнать как можно больше о прошлом. Тогда же запала мысль научиться писать книги, прежде всего стихи, потому что он рано полюбил поэзию Н. Некрасова, И. Никитина, А. Кольцова.

В 1958 г. Стрижев окончил редакционно-издательский факультет Московского полиграфического института, с этого момента началась долгая и внешне не броская работа в аграрном издательстве, которая завершилась лишь в 1994 г. Тогда родная природа и была выбрана молодым редактором как объект внимания, любви, заботы, и она в свою очередь «защищала» его, позволяла реализовать внутреннюю потребность держаться подальше от официальной идеологии. Стрижев много ездит по стране, размышляет, выбирает из исторического прошлого самые неожиданные для того времени темы и формы сохранения культурного наследия.

С 1964 г. Стрижев во многих московских газетах ведет рубрики «Заметки фенолога», с 1966 г. в известном журнале «Наука и жизнь» - «Народный календарь», «Русское разнотравье». «Такого в нашей стране еще не было: со страниц газет полилась жизнь живая, с народной мудростью, с горестями и радостями, запечатленная бессчетными поколениями «в седом слове». Впервые вышли из тьмы забвения святцы, православные праздники, народное счисление времени. За двадцать лет Стрижев опубликовал на эту тему более двух тысяч газетных статей, проявив громадный интерес у читателей и вызвав бурю подражаний», - замечает Д. Тукмаков в статье «Самовидец рая» . Полюбившиеся читателям небольшие заметки были переработаны им и обрели целостность в книге «Народный календарь» (1968). Через три года был издан один из главных трудов Стрижева - «Календарь русской природы» (1971), который в полной мере отвечает требованиям пейзажной философской прозы, какой она сложилась в русской литературе. «Не имея возможности открыто исповедать христианское мировоззрение в условиях идеологического запрета, Стрижев избрал форму «фенологических очерков» как единственно возможный легальный способ говорить о православной духовности народа. «Календарь русской природы» близок натурфилософским книгам М. Пришвина и дневниковым записям Б. Шергина, а глубинный христианский подтекст, неразрывная связь природных и церковных событий, лирические картины детства сближают это произведение с «Летом Господним» И. Шмелева», - замечает А. Любомудров . Эта книга переиздавалась 6 раз, упрочив за Стрижевым звание не просто знатока русской природы, но и ее горячего защитника. В настоящее время мы насчитываем 25 принадлежащих его перу книг о природе: «Народные приметы», «Большая книга леса», «Календарь русской природы», «Ваш кормилец огород», «Лесные ягоды», «Русское разнотравье», «На зеленом приволье», «Русские грядки», «Времена года» и др., в которых автор стремился, по его словам, «открыть русским людям красоту неизреченную Божьего мира». Один из циклов так и называется «Дары природы. Стратегия бережливости».

Ещё одним достоинством творчества Стрижева является его традиционность. Автору удается выстраивать преемственность народной и литературной календарной традиции, им созданы выразительные картины природы среднерусской полосы, описаны в близкой к С. К. Аксакову манере сцены рыбалки и «грибной» охоты. Домашний русский быт, описание разнообразных жизненных укладов, мастеровитость и народная выдумка определяют его произведения, в которых приоткрывается глубина народного бытия. «Следует подчеркнуть, что в целом художественная проза А. Н. Стрижева отмечена зоркостью и искренностью, подлинным знанием народной жизни, коренной Руси, ее быта, нравов сельчан, а язык отличается особым местным колоритом, ярко своеобразен. Воистину, читая эту удивительную «Хронику», постигаешь настоящее богатство родного наречия нашего, и невольно вспоминаешь, как писал великий Гоголь, что «нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово», - отмечает Н. Масленникова .

Душа писателя остро отзывалась на понесенные русским народом утраты. «Я литератор-подпольщик и литературовед-подпольщик. Всегда интересовался теми писателями, которые не признаются по идеологической причине, отторгаются насильно и о них не пишут, специально замалчивают, никакая цензура не пропускает» - такова мотивация его ученых занятий. Еще будучи студентом, он начал заниматься сбором документов и материалов о Е. Замятине, которого советская власть не жаловала. Стрижев разыскивает его родственников, работает над архивными сведениями, записывает воспоминания современников - М. Слонимского, К. Федина, К. Чуковского. В 1966 г. составляет и готовит к печати библиографию произведений писателя, которую в советское время так и не разрешили опубликовать .

Важное место в биографии Стрижева занимает встреча в 1967 г. с А. Солженицыным, с которым он близко сошелся и по просьбе которого подготовил словарь тамбовских говоров. Разработка Стрижева послужила основой для речевой характеристики героев романа «Красное колесо». «Стрижев выполнял ряд ответственных поручений прозаика, становившегося все более неудобным для власти, ездил на его родину в Георгиевск. С 1972 года за Стрижевым была установлена слежка, устраивались провокации, на которые он попадался по простоте душевной, не раз его вызывали на Лубянку. «Через несколько лет, - рассказывает Александр Николаевич, - я этих людей с Лубянки встретил в Доме журналиста. Подошли, «как дела», спрашивают... Теперь бы встретились - я спросил бы, как у них дела...», - отмечает А. Любомудров .

«Конечно, Стрижев трудился не в пустыне. В 1980-е он сблизился с кругом людей, сочувствовавших отечественной духовности и православной мысли. Это философы, литераторы, литературоведы, богословы и церковные историки: Ю. Лисица, С. Половинкин, о. Андроник (Трубачев), Ю. Селиверстов, А. Соболев, Ю. Селезнев и другие - они встречались, обменивались идеями, дружили, разыскивали материалы друг для друга» . Эти годы стали в русской культуре периодом надежд на обновление, попыткой ухода от идеологической схоластики, раскрытия творческого потенциала нации.

В 1972 г. Стрижев пишет автобиографическую повесть «Хроника одной души». Перед читателем произведение итоговое, наполненное трагическим пафосом, страданиями русского человека, переживающего разорение родной земли. Не случайно автор для времени действия романа выбирает роковой 1941 год, показавший не до конца растраченную силу русского человека. Повествование высвечивает реалистические, порой, натуралистические картины сельского быта, голодных ребятишек, измученных стариков и старух, вдов и сирот. Неспособности властей ответить вызову войны противопоставлена надсадная, смертная натуга простых русских мужиков, которых не страх, а сила извечного долга защитника родной земли ведет на фронт. И примолкают вчерашние горлопаны, правившие на селе, загадившие старинный храм, отправлявшие односельчан в лагеря по разнарядке. «Автор стремился к неприукрашенной правде жизни, воссоздал физиологию деревенского бытия середины XX века. Роман, вливающийся в традиции «деревенской прозы» 1970-х годов, написан свободно, без оглядки на цензорскую «проходимость». Книга смогла быть издана только 19 лет спустя после создания» .

Большой интерес представляют рассказы Стрижева, которые композиционно собраны им в небольшие тематические группы «Деревенские тары-бары», «Хлеб и свеча», «Еще тары-бары», «Заповедные дали», «Блёстки». Может возникнуть впечатление, что перед нами простенькие деревенские зарисовки. Группу под названием «Еще тары-бары» открывает рассказ «Сердце побледнело», в котором через судьбу русского писателя А. И. Куприна показана гибель и разорение культурного, исторического, духовного слоя русской культуры. «Кто посмел осквернить могилы в Александро-Невской лавре? Испоганили и осквернили смутьяны и партийная шпана. Искал могилу Ивана Михайловича Снегирева, одного из ярких зачинателей отечественной археографии, искал и не нашел. Все перемолотили заводилы пакостников. Куда ни ткнись - смердит тлен преступления. Господи, да что же стало с моей страной?» .

В фокусе внимания художника оказались духовные воители, описания их подвигов составили цикл «Подвижники». В этом проявилась активная жизненная позиция автора, которую в духовной сфере обрести непросто. Читатель получает достоверные сведения о стоянии в вере архимандрита Фотия (Спасского), творческом наследии святителя Никона (Рождественского), даре врачевания святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Стрижеву принадлежат библиографии произведений о святителях Димитрии Ростовском и Иоасафе Белгородском, а также уникальная публикация об изданиях переводов на русский язык книг Фомы Кемпийского. Здесь уместно вспомнить статьи «Образ патриарха Никона в русской поэзии», циклы «Литературная студия», «Писатели-натуралисты» , . Работа «Православная педагогика: страницы истории» перекликается с деятельностью Стрижева на ниве просвещения в качестве редактора журнала «Купель», одного из лучших детских православных изданий, в котором он трудится с 1995 г. Кроме того, им подготовлено несколько антологий с рассказами и стихами для детей («Яблочный Спас» и др.). Цикл «Детское чтение» в полной мере отражает духовную наполненность и своеобразную стилистику произведений писателя, обращенных к детям: «Радонежские травы», «Пчела - Божья работница», «Цветок былинного Садко», «Где обедал, зайка?», «Игрушечка» детям на радость» и др.

Особо почитает Стрижев преп. Серафима Саровского, стремится описать не только знаменитую теперь Дивеевскую обитель, но и разобраться в сложной теме пророчеств о судьбе России, приписываемых Саровскому подвижнику («Дивеевские предания», «Угодник Божий Серафим» и множество статей). В изданном к 250-летию со дня рождения преподобного капитальном труде «Преподобный Серафим Саровский. Агиография. Почитание. Иконография» (2004) приведена собранная Стрижевым самая полная библиография о преподобном - более тысячи источников. Его перу принадлежат жития современных подвижниц - блаженных Матроны Московской и Любушки Рязанской, принявших на себя подвиг древних - юродство. Стрижеву принадлежат статьи о богословах: И. Андреевском, В. Лосском, В. Зеньковском, знаменитом историке искусств Н. Кондакове.

Тема будущего священного Отечества подвигла Стрижева на поиски архивов, исторических и биографических свидетельств писателя С. Нилуса. «В 1990 году в кинотеатре «Меридиан», вмещающем полторы тысячи человек, впервые прочитал трехчасовую лекцию о Нилусе - до той поры само имя духовного писателя произносилось шепотом. Стрижев ездил по всей России, разыскивал места, где жил и бывал Нилус. Посетил его родовое имение Золоторево, работал в областном архиве. Нашел могилу Нилуса в с. Крутец Владимирской области, недалеко от г. Александрова. Итогом многолетней работы стало подготовленное Стрижевым Полное собрание сочинений писателя в шести томах (1999-2004). Александр Николаевич был удостоен премии им. С. А. Нилуса, а за издание трудов Нилуса по автографам получил в 2004 году премию им. А. С. Суворина» .

Стрижев во многих разысканиях был первым, начинал работать еще до перестроек и переделок, интуитивно отыскивал в архивах и черпал в рассказах очевидцев то сокровенное, что со временем заблистало на духовном небосклоне русской жизни. Его вклад есть в канонизации прот. Иоанна Кронштадтского и прославлении Царственных мучеников. Им осуществлено издание «Святой праведный Иоанн Кронштадтский в воспоминаниях самовидцев» (1997), для составления которого использовано 400 библиографических источников. Совершенно уникальная работа выполнена им по подготовке к печати рукописных предсмертных дневников Кронштадтского пастыря. Совместно с В. Тростниковым с 1989 г. он вел цикл лекций о русских монархах - под общим названием «Вглядываясь в лица». «Первые лекции проходили в доме культуры возле Бутырской тюрьмы, что на некоторых нагоняло уныние. Стрижев тогда в шутку сказал: «Последнюю лекцию, о Николае Втором, мы прочтем не где-нибудь, а в Дворянском собрании». На самом деле так и произошло: лекция состоялась в Колонном зале Дома Союзов» . В издательстве «Паломник» Стрижев осуществил научную подготовку Полного собрания творений святителя Игнатия (Брянчанинова), которое увидело свет в 2002-2007 гг. Одним человеком выполнена колоссальная работа, которая обычно по силам институту или научному коллективу.

Особая сфера творчества Стрижева - возрождение русского духовного наследия, духовного в исконном русском понимании - православного. Стрижев испытывает неподдельный интерес к тем художникам, которые могли выразить в своем творчестве коренное национальное начало в духовной прорисовке, раскрыть перед читателем, зрителем, слушателем красоту подлинного русского слова, задушевность и мощь русской музыки, щемящий лиризм и неизъяснимую привлекательность русского пейзажа. Цикл «Рассказы о духовных писателях» сложились в процессе многолетней редакторской и издательской деятельности писателя. Перед читателем раскрываются страницы творчества Андрея Н. Муравьева, Е. Поселянина, Б. Ширяева, открываются неведомые на родине имена представителей русского зарубежья В. Никифорова-Волгина, Л. Зурова, В. Маевского, возникают из забытья имена женщин-писательниц А. Ишимовой, А. Платоновой, А. Глинка, С. Снессоревой, Н. Манасеиной. Писатель обращается к творческим биографиям русских живописцев: А. Саврасова, Н. Богданова-Бельского, В. Васнецова, Б. Кустодиева, А. Рябушкина, менее известных С. Вашкова, М. Гермашева, Е. Бём, Н. Каразина, С. Соломко, М. Якунчиковой, С. Виноградова, Н. Романова, Ю. Клевера (цикл «Живописцы»).

Большой вклад сделан Стрижевым в отечественное литературоведение. Им написаны статьи для «Энциклопедии русского зарубежья», «Энциклопедии литературоведческих терминов», «Православной энциклопедии», «Розановской энциклопедии». Одно время некоторые номера популярной церковно-исторической газеты «К свету» целиком состояли из материалов Стрижева.

Начиная с 1995 г. православное издательство «Паломник» выпускает подготовленные и прокомментированные Стрижевым книги. В качестве научного редактора им было подготовлено пятьдесят изданий, не считая более двух десятков его собственных книг. Читателю полюбились антологии «Православное детство», «Православная икона: канон и стиль», «Икона в музейном фонде». Составленные им сборники «Ф. М. Достоевский и Православие», «А. С. Пушкин: путь к Православию», «Духовная трагедия Льва Толстого», вобравшие статьи русских религиозных деятелей, философов, литературоведов, стали началом для переосмысления творчества властителей русских дум в постперестроечное время. Выход каждого из них был событием для читающей публики и хорошим подспорьем для исследователей. Огромная работа проделана Стрижевым в такой нужной научной области, как библиография. Отметим работы, высоко оцененные научным сообществом: «Василий Кириллович Тредиаковский (К 300-летию ученого поэта). Указатель литературы» (М., 2003); , «Библиография М. М. Хераскова» (Литературоведческий журнал. № 32. М.: ИНИОН РАН, 2013. С. 232-285), «Библиография Л. Ф. Зурова» (Литературоведческий журнал. № 32. М.: ИНИОН РАН, 2013. С. 286-302).

«Творческое кредо Александра Николаевича: «Сейчас требуется стояние за Россию, за сохранение ее языка, ее самобытности». Все написанное Стрижевым объединяет его своеобразный, близкий аксаковскому, слог, в основе которого природное, народное слово - та глубина, из которой черпает себя национальный язык» . Чуткое сердце, выстраданные итоги большой жизни, удивительное трудолюбие - все это объединяет творчество Александра Николаевича Стрижева с ценностями русского мира, позволяет назвать этого человека подлинным русским делателем и хранителем заветов предков.

Примечания

1. Стрижев А. Н. Собр. соч.: В 5 т. М., 2007.

2. Любомудров А. М. Обладатель зоркого сердца (о книгах Александра Николаевича Стрижева) // Стрижев А. Н. Собр. соч.: В 5 т. Т. 1. М., 2007. С. 3-8.

3. Тукмаков Д. Самовидец рая // Стрижев А. Н. Собр. соч.: В 5 т. Т. 1. М., 2007. С. 9-14.

4. Масленникова Н. В. Родная речь (О собрании сочинений А. Н. Стрижева) (http://www.hram-ks.ru/strigev.shtml).

) - русский писатель, литературовед и историк русской культуры; библиограф.

Александр Николаевич Стрижёв
Дата рождения	12 августа (1934-08-12 ) (84 года)
Место рождения	Тарадеи , Россия
Гражданство (подданство)
Род деятельности	писатель
Язык произведений	русский

Родился в крестьянской семье в селе Тарадеи Шацкого района (тогда - в Московской , а с 1937 года - в Рязанской области). После окончания сельской семилетней школы продолжил обучение в Москве, где в 1958 году окончил редакционно-издательский факультет , а в 1965 году - биологический факультет сельскохозяйственного института [ ] . Работал в Аграрном издательстве (1959-1994).

С детства полюбил чтение; ещё в школьном возрасте начал писать стихи, публиковался в студенческих многотиражках. Первая заметка Стрижёва о природе появилась в областной газете «Ленинское знамя» 11 сентября 1964 года, и с этого времени он стал постоянным автором рубрики «Заметки фенолога » в различных московских газетах; в журнале «Наука и жизнь » он долгое время (1966-1982) вёл рубрики «Народный календарь» и «Русское разнотравье». В 1968 году вышел «Народный календарь», в 1971 году - «Календарь русской природы» (1971), где «в условиях идеологического запрета, Стрижёв избрал форму „фенологических очерков“ как единственно возможный легальный способ говорить о христианской духовности народа». Стрижёвым было написано более 20 книг о природе («Народные приметы», «Большая книга леса», «Календарь русской природы», «Ваш кормилец огород», «Лесные ягоды» и др.).

Почему я назвал свою книгу «Хроника одной души»? Потому что душа была под запретом, само слово это было под запретом. Семён Индурский , главный редактор «Вечерней Москвы», говорил, что пока он здесь начальник, слово «душа» не пройдёт, что он не знает, где она находится.

В это время Стрижёв начал писать очерки и книги, посвящённые церковной истории России, подвижникам веры, русским духовным писателям, которые замалчивались в советский период: С. С. Бехтеева , А. П. Глинки , Н. Д. Жевахова , А. О. Ишимовой , В. А. Никифорова-Волгина , В. А. Маевского , А. Н. Муравьева , А. П. Платонова , Е. Н. Поселянина . А. Н. Стрижёв подготовил и впервые опубликовал многие произведения Е. Н. Замятина ; он записал воспоминания о писателе современников, составил библиографию произведений писателя. также он составил библиографию по Л. Ф. Зурову . Впервые собрал и издал его произведения. Им были написаны очерки о церковных деятелях - архимандрите Фотии (Спасском) , архиепископе Никоне (Рождественском) , иеромонахе Серафиме (Роузе) ; о богословах - В. Н. Лосском , В. Зеньковском , И. Андреевском ; а также адмирале

Духовный писатель Андрей Николаевич Муравьев

Замечательный церковный историк и духовный писатель Андрей Николаевич Муравьев родился в Москве 30 апреля 1806 года. Его отец - Николай Николаевич Муравьев (1768-1840), известный математик, генерал-майор, основатель Училища для колонновожатых - готовил боевых офицеров русской армии. С 1816 по 1823 год в муравьевском доме на Большой Дмитровке обучили целый корпус офицеров - 138 молодых людей, выше жизни ценивших ратные подвиги, честь и славу оружия. Летом воспитанники занимались в сельце Осташево, под Можайском, в родовом имении учредителя заведения. Зимой 1823 года Училище колонновожатых перевели в Петербург, а девять лет спустя там же преобразовали в Николаевскую академию Генерального штаба. Мать писателя, Александра Михайловна (1768-1809), происходила из знатного рода Мордвиновых. Андрей Николаевич назван в память апостола Андрея Первозванного.

Мальчик получил хорошее домашнее воспитание. Для его обучения пригласили преподавателя российской словесности, поэта и переводчика Семена Егоровича Раича (1792-1855), родного брата Киевского митрополита Филарета (Амфитеатрова). Другой ученик Раича - Федор Тютчев. После знакомства дворянские отроки сдружились, полюбили друг друга, и юный Тютчев несколько позднее посвятит Муравьеву свое стихотворение "Нет веры к вымыслам чудесным". О Раиче-Амфитеатрове Андрей Николаевич на склоне лет вспоминал так: "Не будучи сам оригинальным поэтом, Раич имел, однако, тонкий образованный вкус и, по духу того времени, страстно любил поэзию, которой, можно сказать, посвятил всю свою жизнь. Многое перевел он на родной язык, но лучшим его произведением были Вергилиевы "Георгики", по трудности и верности перевода этой поэмы"1. В литературном кружке, который собирался в муравьевской усадьбе под Можайском, завсегдатаями были Н. И. Полевой, М. П. Погодин, С. П. Шевырев, В. Ф. Одоевский, Н. В. Путята и будущий издатель "Русской беседы" славянофил А. И. Кошелев.

При таком наставнике Андрей Муравьев не мог не увлекаться переводами. Сперва он целиком переложил прозой, а затем и гекзаметром "Энеиду" Вергилия, затем "Телемака" Фенелона и несколько книг Тита Ливия. Пробует и сам писать стихи, увлекается Г. Р. Державиным и И. И. Дмитриевым.

И вот юность позади, начинается самостоятельная жизнь. В мае 1823 года Андрей Николаевич после некоторых колебаний поехал служить юнкером в егерский полк, расквартированный в Тульчине (Украина). По дороге к месту назначения юноша едва не утонул в Днепре. Стояла большая полая вода, Днепр под Киевом разлился на целых пять верст в ширину, к тому же разбушевалась буря. Но Андрею Николаевичу так хотелось поскорее приложиться к киевским святыням, что он не стал дожидаться благоутишия, сел в челнок и в бурю поплыл по коварным волнам. Смерти, казалось, не отвратить. Но Господь пощадил, и ревностный богомолец вместе с рыбаками был выброшен на берег как раз в том месте, где на Почайне равноапостольный князь Владимир крестил народ. Муравьев припал к святой земле, благодарил угодника Божия за спасение, обещая все силы отдать прославлению Христовой Церкви и ее святынь. После посещения Печерской лавры и старинных соборов он и вовсе пришел в неописуемый восторг, решив при первой же возможности навсегда водвориться в Киеве.

Но возможность такая представилась лишь на закате его жизни. А пока армейские будни, переходы, позже, в Турецкой войне, - сражения. На Балканах в боевой обстановке прапорщик Муравьев знакомится с поэтом Алексеем Хомяковым (1804-1860), служившим в ту пору в Белорусском гусарском полку. Потекли литературные беседы, вновь вспыхнула страсть к творчеству - Муравьев наскоро пишет пьесы "Царьградская обедня" и "Царьградская утреня"; как недостаточно отделанные, творения эти остались в рукописях. Тогда же, в Петербурге, увидел свет сборник стихотворений "Таврида", неблагосклонно принятый критиками. Впрочем, другие стихи Андрея Николаевича и сам Пушкин встретил "с надеждою и радостию". А сколько задумано осуществить!

Муравьев решает перейти на светскую службу. Для этого надобно сдать экзамен в Московский университет, чтоб получить чин. Когда все устроилось, Муравьева определили в Коллегию иностранных дел, причислив к дипломатической канцелярии главнокомандующего Второй армией. Служба в канцелярии продолжалась до окончания Турецкой войны в 1829 году.

Вернувшись с поля битв и сражений, сильный, рослый, благовоспитанный офицер всецело становится на путь духовного познания мира. Сначала он поставил цель посетить Святую Землю. Через генерала И. И. Дибича Муравьев добился разрешения отправиться в Палестину, куда и прибыл, минуя Константинополь и Александрию. Как глубоко верующий христианин, Андрей Николаевич душою и сердцем постигал здесь Божественную благодать, почившую на святынях, облагоуханных нетлением. А постигнув величие и духовную красоту Святых мест, Муравьев еще и сумел об этом рассказать вдохновенно. Его книга "Путешествие ко Святым местам в 1830 году" сразу же снискала сочинителю громкую известность. Одним из первых на ее выход откликнулся Александр Пушкин. В его отзыве на книгу читаем: "С умилением и невольной завистью прочли мы книгу г-на Муравьева... Он посетил Св. места, как верующий, как смиренный христианин, как простодушный крестоносец, жаждущий повергнуться во прах пред гробом Христа Спасителя". Пушкин отмечает, что "молодой наш соотечественник привлечен туда не суетным желанием обрести краски для поэтического романа, не беспокойным любопытством найти насильственные впечатления для сердца усталого, притупленного... Ему представи лась возможность исполнить давнее желание сердца, любимую мечту отрочества... о ключах Св. Храма, о Иерусалиме" 2.

Благодаря книге Муравьева русские люди приобщались читать произведения духовных писателей. Спустя много лет профессор Московской Духовной академии Петр Симонович Казанский (1819-1878) вспоминал о впечатлениях семинаристов от чтения духовного труда Муравьева: "Живо помню я, какое громадное впечатление произвела на нас эта книга. Живость языка, картинность образов, горячие чувства благочестия и самый внешний вид книги, напечатанной на хорошей бумаге и хорошим шрифтом, были чем-то новым, небывалым для того времени. Заполучив книгу, мы не спали ночь, пока не прочли всю ее"3. По отзывам современников, из всех книг Муравьева именно эта была наиболее отделанной и совершенной. Да и немудрено, ведь рукопись просматривали такие выдающиеся люди, как В. А. Жуковский и московский святитель Филарет (Дроздов). Они собственноручно внесли в текст значительную смысловую и стилистическую правку. Помог и цензор О. И. Сенковский, особенно в части истории и обычаев Востока.

Выход в свет этого произведения решительно повлиял на судьбу Андрея Николаевича. После поднесения книги Государю Императору автора определяют обер-секретарем в Святейший Синод, а успех сочинения повлиял на выбор предмета и характер всей будущей его литературной деятельности. Книга выдержала десять изданий и была переведена на ряд европейских языков.

Чтобы приучить кичливых аристократов держаться церковных уставов, Андрей Николаевич пишет и печатает "Письма о Богослужении" с подробным изложением эстетических переживаний богомольцев. Этим самым он хотел заронить в души отщепенцев тягу к сокровищам некрадомым, к религиозному созерцанию мира. Надо сказать, что к тому времени многие люди из достаточных семей вовсе разучились понимать церковнославянский язык. Да и как его понимать, если они по-русски говорили с трудом! Письма эти были прочитаны и поправлены владыкой Филаретом. Собранные в книгу из четырех частей, они были напечатаны в 1836 году. Светские ученые высоко оценили труды Муравьева: в том же году его избрали академиком Российской академии наук.

Коронная служба в духовном ведомстве, руководимом князем Петром Сергеевичем Мещерским (годы обер-прокурорствования 1817-1833), - значительная полоса на чиновничьем поприще А. Н. Муравьева. Синод тогда занимал два ближайших к Неве прясла здания двенадцати коллегий. Благоговейная обстановка, строгое чинопочитание - все это было во вкусе времени. Особенно поражала торжественная обстановка присутственной палаты, где проводились заседания с правящими архиереями. По воспоминаниям одного из современников, палата была "вся обита и драпирована малиновым бархатом с золотыми кистями и бахромою; посредине присутственный стол, покрытый таким же бархатом с золотым же убором; пред столом во главе тронное кресло, а по сторонам шесть кресел для членов синодального присутствия; слева стол для обер-прокурора с одним для него креслом и стулом для чиновника за обер-прокурорским столом, а справа стол обер-секретарский с двумя стульями; против тронного кресла налой для докладчика, а за ним несколько поодаль - такой же для протоколиста. Вся вообще мебель богатая, но не столько изящная, сколько величественная.

На присутственном столе, кроме зерцала в середине, крест и Евангелие пред тронным креслом и Библия - пред налоем докладчика. За тронным креслом - портрет царствующего Государя, а по сторонам по пьедесталам и в дорогих ковчегах мощи Андрея Первозванного и подлинный духовный регламент Петра Великого. В переднем углу образ Спасителя, в заднем - огромные старинные часы, а по стенам, в приличных местах, два или три царских портрета. Словом, присутственная комната Святейшего Синода, или, как ее называют официально, камера, поражая входящего и величием, и святостью, представляется ему как некое святилище или как богато убранный алтарь, особенно когда персоны бывают в мантиях, например, на архиерейских наречениях" 4.

Родовитый, благовоспитанный, религиозный чтитель монашествующего духовенства, А. Н. Муравьев, несмотря на молодость, высоко ставился сослуживцами как возможный обер-прокурор. Такую цель вроде бы себе поставил и Андрей Николаевич, да и святитель Филарет прозревал подобное завершение его служебного продвижения. Но человек предполагает, а Господь располагает. Благодаря лести и тонким интригам обер-прокурором назначили Степана Дмитриевича Нечаева, который за недолгий срок начальствования (1833-1836) нанес присутствующим иерархам и синодалам множество обид. Совсем не считаясь с мнением сослуживцев, этот честолюбец затеял ограничить архиерейскую власть, в первую очередь отодвинуть в сторону опору Синода - владыку Филарета. Для начала Нечаев вошел в сношение с жандармами и от их лица писал доносы на архиереев и синодальных чиновников. Внешне властолюбец делал вид, что сокрушается и сочувствует оклеветанным, на деле же все круче возводил свои изветы. Упор делался на толки, будто владыки самочинно утверждают кандидатуры на архиерейские кафедры, минуя обер-прокурора и даже самого Государя. Нечаев подговаривает митрополита Филарета составить оправдательную записку и высказать свое мнение по поводу бездоказательных слухов. Высокопреосвященный подготовил такую записку, но вручить ее доверил обер-прокурору. А Нечаеву только того и надо: на высочайшей аудиенции он извратил мнение владыки своими измышлениями. Государь разгневался на знаменитого митрополита, найдя в нем чуть не противника верховной власти.

Нечаев и далее не останавливался грешить против совести. Он стал представлять на утверждение Императору кандидатуры архиереев, не указанных в записке членов Синода. Подлог не мог сойти с рук, синодалы искали случая избавиться от лгуна. И случай такой представился: летом 1836 года Нечаев вынужден был по семейным делам надолго отлучиться из столицы, и ведомство осталось без начальника. Тогда Андрей Муравьев при поддержке сослуживцев отважился на решительный шаг - сместить Нечаева. Он поехал к первенствующему члену Синода, Петербургскому митрополиту Серафиму (Глаголевскому), чтобы упросить его войти с докладом к Государю Николаю Павловичу о перемене обер-прокурора. Владыка согласился и, будучи на приеме у Государя, на вопрос, кем заменить предместника, назвал графа Николая Александровича Протасова, бывшего правой рукой министра народного просвещения. Впоследствии скажут, что это было сделано с подачи Муравьева, поскольку Протасов, с его гусарскими замашками, соперник несерьезный. К тому же и человек он бездуховный: посидит временно и уйдет, уступив свое место Андрею Николаевичу - "готовому обер-прокурору" 5. И Протасов сел в начальствующее кресло, но не временно, а на долгие годы (1836-1855). Его обер-прокурорство отмечено разгулом формализма, увеличением штатов в Синоде, самодурством в отношениях с духовными лицами. Правда, граф Протасов исходатайствовал А. Н. Муравьеву звание камергера, поручил ему издание нового перевода Правил Вселенских и Поместных Соборов, но то частности.

В 1837 году Андрей Николаевич сопровождает Наследника престола цесаревича Александра в его паломничестве по московским святыням - от Нового Иерусалима до Троице-Сергиевой лавры. Посетили они также Кремль и близлежащие монастыри. Свои путешествия по святым местам русским - а Муравьев уже исходил и изъездил практически всю европейскую часть Отечества - он стремился описать своим чутким пером. Его книги стали доступными любому грамотному человеку; повсюду душеспасительное чтение входило в народный обиход.

Для духовных училищ Муравьев издает толкование Символа веры, а для нетвердых в вере молодых людей - "Письма о спасении мира Сыном Божиим". Перебежчиков в униатство он изобличает в двоедушии и измене отеческой традиции. С благословения митрополита Филарета Андрей Николаевич приступает к созданию церковно-исторических книг. Особое внимание в архивных разысканиях уделяет истории Русской Церкви, для этого несколько раз посещает Москву и Киев, встречается с правящими архиереями, за что получил упреки со стороны Протасова. После удаления из Синода владыки Филарета Муравьев незамедлительно подал прошение об увольнении (июнь 1842 г.). Московский святитель на этот поступок откликнулся так в письме к Муравьеву: "Ваши писательские занятия в сие время составляли деятельную и полезную службу Церкви и духовному просвещению. Утешаюсь тем, что вы приемлете происшедшую перемену со вниманием и послушанием к путям Провидения и с христианским миром чувствований".

Оставив Синод, Муравьев перешел в общее присутствие Азиатского департамента, а с 1846 года он определен чиновником особых поручений при этом же ведомстве (состоял до 1866 г.). Андрей Николаевич свободно располагал своим временем и, путешествуя, мог сочинять. Еще в 1845 году он побывал в Риме, свои размышления о поездке изложил в письмах к святителю Филарету. Когда "Римские письма" напечатали, их с пользой прочли ревнители Православия. Агенты католицизма и униаты, напротив, подняли шумную волну опровержений, выискивая и между строк антипапский оттенок. Особенно неистовство вал перебежчик в католичество князь Николай Борисович Голицын. В Париже он издал бесцветную книжку с замечаниями на "Римские письма" Муравьева, неубедительную и весьма схоластическую. Андрею Николаевичу пришлось отвечать на эти замечания, и позицию православного он защитил достойно.

С сентября 1846 до июля 1847 года А. Н. Муравьев находился в Грузии и Армении, и это свое путешествие тоже ярко описал. В 1848 году он посетил приволжские города, что нашло отображение в книге "Мысли о Православии при посещении Святыни русской". В следующем году - Афон, Иерусалим, Миры Ликийские, где некогда пребывала величайшая христианская святыня - мощи угодника Божия Николая. В Мирах Андрей Николаевич скорбел при виде руинированного монастыря всесветно чтимого святителя и решил про себя все силы приложить на его восстановление. Было положено начало сбору средств. Полвека спустя на эти и другие средства Императорское Палестинское общество построит подворье и церковь в Бари.

Муравьев писал быстро и много, его книги в огромном числе издавали и переиздавали, одно время на средства графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской. Дворяне, духовенство, купцы тогда были главными читателями духовной литературы. Муравьев проложил путь благочестивой книге в широкие слои русского общества, и в этом его огромная заслуга перед историей Русской Церкви. Обратил внимание Андрей Николаевич и на демонические увлечения неверов, сурово изобличая сатанинские культы. В исторических разысканиях Андрей Николаевич обращал особое внимание на материалы, ранее неизвестные либо мало изученные. Он впервые опубликовал дело о патриархе Никоне, документы о связях Русской Церкви с Восточными Церквами, собрал множество свидетельств о православных подвижниках благочестия, издал 12 книг житий святых.

Муравьев как церковный публицист весьма созвучен своему времени. Не было ни одного существенного вопроса, поставленного духовным управлением, на который бы не последовал его ответ. А со своей мечтой стать обер-прокурором Муравьев расстался лишь в 1865 году. "Люди не допускают меня быть обер-прокурором, - печаловался он одному знакомому, - но предназначение не мимо идет - меня теперь слушают и патриархи, и митрополиты". Во многом так оно и было: к его посредничеству прибегали предстоятели славянских Православных церквей, да и отечественные иерархи не гнушались им. Что касается церковного руководства, то Муравьев стоял за соборное, патриаршее правление в России.

Давно у Андрея Николаевича созрела мысль покинуть Санкт-Петербург и поселиться в Москве. Дмитрий Николаевич Шереметев, сын Прасковьи Жемчуговой, предложил Муравьеву занять флигель в его останкинском дворце. Переезд состоялся, и Останкино произвело на писателя исключительно благоприятное впечатление. Здесь в 1853 году Муравьев приступил к написанию книги "Русская Фиваида на Севере" - пожалуй, одного из самых лучших своих творений. Работа продвигалась быстро, ведь северные обители он посещал лично, и воспоминания легко ложились на бумагу. Исторических же источников в портфеле преизобильно - собирал годами. Книга живо воссоздает быт и уклад монастырей, основанных учениками и последователями преподобного Сергия. Книга посвящена великой княгине Елене Павловне (1806-1873), жене великого князя Михаила Павловича, покровительнице муз. Замечательное сочинение Муравьева о путешествии к северным обителям, к сожалению, мало доступно даже собирателям книг, поскольку, в отличие от других его творений, не переиздавалось до 1999 года, когда издательство "Паломник" выпустило в свет этот замечательный труд, оцененный по достоинству благочестивыми читателями. Теперь издательство "Паломник" переиздает другую редкую книгу А. Н. Муравьева - "История Российской церкви". Этот труд написан доступным языком, содержание изложено четко и ясно, так что православное юношество наконец получит для чтения весьма полезное пособие.

Недолго жил в останкинском дворце Шереметевых Андрей Николаевич. Не приведи Бог обосновываться писателю в чужом доме, тем более под надзором дворецких и разной челяди, да еще с характером Муравьева и его причудами. "Выжили из Останкина, где мне было так приятно" - фраза неслучайная. В 1854 году Муравьев наведался в Киев. Здесь приобрел гористый пустырь вблизи церкви Андрея Первозванного, велел расчистить его, развести сад, для начала поставить избу. Но окончательно поменял Петербург на Киев лишь после отставки по службе в 1866 году. К тому времени в Киеве среди собственного сада уже возвышался добротный дом, построенный на занятые средства; часть расходов удалось погасить за счет пожертвований Государя. Теперь литератор не столько творил, сколько говорил: ни один любознательный путешественник к киевским святыням не обходился без сопровождения Андрея Николаевича.

В 1869 году Киев посетила Императрица Мария Александровна, в ее свите состоял и Федор Иванович Тютчев, только что вернувшийся из родового имения Овстуг. Старые приятели неделю провели в беседах, Муравьев водил поэта осматривать церковные древности седого града. Общение с другом Тютчев отобразил в дивных стихах, написанных вскоре после отъезда из Киева:

Там, где на высоте обрыва
Воздушно-светозарный храм
Уходит ввыспрь - очам на диво,
Как бы парящий к небесам;
Где Первозванного Андрея
Еще поднесь сияет крест,
На небе киевском белея,
Святой блюститель этих мест, -
К стопам его свою обитель
Благоговейно прислоня,
Живешь ты там - не праздный житель -
На склоне трудового дня.

И кто бы мог без умиленья
И ныне не почтить в тебе
Единство жизни и стремленья
И твердость стойкую в борьбе?
Да, много, много испытаний
Ты перенес и одолел...
Живи ж не в суетном сознанье
Заслуг своих и добрых дел;
Но для любви, но для примера,
Да убеждаются тобой,
Чту может действенная вера
И мысли неизменный строй.

В ответном письме Андрей Николаевич благодарил поэта за внимание: "Искренне благодарю Вас, многоуважаемый Федор Иванович, за Ваше поэтическое послание, которое очень пришлось мне по сердцу как выражение доброго Вашего обо мне суждения, изложенного в звучных Ваших стихах. Меня это весьма тронуло и утешило и еще более приковало меня к скале Андреевской, которую Вы так живописно изобразили" 6.

В Киеве Муравьев подготовил к печати весьма обширную переписку с митрополитом Филаретом; деньги на издание выделил владыка Иннокентий, и 500 экземпляров книги были доставлены подписчикам. Литературную работу пришлось отложить. Но деятельная натура не ищет покоя: духовный писатель, возглавляя Владимирское братство, много сил отдает защите внешнего церковного порядка, исправлению нравов местных обывателей.

В начале августа 1874 года Андрей Николаевич серьезно занемог и 18 числа того же месяца скончался. Погребен в подземном приделе церкви Андрея Первозванного, чье небесное покровительство он свято чтил всю жизнь. Свою любовь к Провозвестнику христианской веры на Руси Муравьев выразил в акафисте апостолу. "Авторская деятельность А. Н. Муравьева принесла в свое время несомненную пользу, доставила ему большую известность и дала право на место в истории русской литературы", - писал в некрологе на смерть своего друга Николай Васильевич Путята7. Ныне книги Муравьева обретают новую жизнь, находя читателей в среде ревнителей отечественной православ ной культуры.

_____________
Примечания

1. Муравьев А. Н. Знакомство с русскими поэтами. Киев, 1871. С. 4 - 5.
2. Пушкин А. С. "Путешествие ко святым местам" А. Н. Муравьева // ПСС. Т. XI. М., 1949. С. 217.
3. Казанский П. С. Воспоминание об А. Н. Муравьеве //Душеполезное чтение. 1977. март. С. 361.
4. Исмаилов Ф. И. Воспоминания бывшего синодального секретаря //Странник. 1882. Сентябрь.
5. Этот эпизод весьма едко представлен Николаем Лесковым в очерке "Синодальные персоны"//Исторический вестник. 1882. Т. Х. С. 373-409.
6. Тютчев Ф. И. Лирика. М., 1965. Т. II. С. 400.
7. Путята Н. В. Заметки об А. Н. Муравьеве //Русский архив. 1876. Кн. 2. С. 357-358.

Стрижев Александр Николаевич (р. 1934), прозаик, литературовед, библиограф. С начала 1990-х Стрижев всецело посвящает себя духовной прозе. Преобладающими жанрами в его творчестве становятся литературный портрет, очерк, жизнеописание. Он впервые донес до российского читателя наследие выдающихся духовных писателей, которые были забыты или замалчивались многие десятилетия: А. Н. Муравьева, С. Нилуса, И. Шмелева, С. Бехтеева, В. Никифорова-Волгина, Л. Зурова, Н. Мотовилова, Н. Д. Жевахова, Е. Поселянина, А. Платонова, В. Маевского. Стрижев издал очерки и книги, посвященные церковной истории России, подвижникам веры - прп. Серафиму Саровскому, прав. Иоанну Кронштадтскому, свт. Иоасафу Белгородскому. Вышли в свет антологии Стрижева «Православное детство», «Православная икона: канон и стиль». Стрижев — автор-составитель сборников «Ф. М. Достоевский и Православие» (1997), «А. С. Пушкин: путь к Православию» (1999), «Духовная драма Льва Толстого» (1998), куда вошли статьи разных лет русских религиозных деятелей, философов, литературоведов. Материалы, собранные Стрижевым, послужили толчком к научной разработке религиозной проблематики их творчества в 1990-е.

Стрижев Александр Николаевич (р. 12.08.1934), прозаик, литературовед, библиограф. Родился в с. Тарадей Шацкого р-на Рязанской обл. в крестьянской семье. После окончания сельской семилетки учился в Москве. В 1958 окончил редакционно-издательский факультет Полиграфического института. С 1959 по 1994 работал в Аграрном издательстве.

С детства имел тягу к чтению, любовь к русской классике. Стихи начал писать еще в школьном возрасте, публиковался в студенческих многотиражках. 11 сент. 1964 в областной газете «Ленинское знамя» появилась первая заметка Стрижева о природе, и с этого времени Стрижев - постоянный автор рубрики «Заметки фенолога» в московских газетах. Начиная с 1966 в течение 16 лет вел в журнале «Наука и жизнь» рубрики «Народный календарь», «Русское разнотравье». В 1968 вышел «Народный календарь», где впервые были легализованы святцы, русская жизнь предстала в богатстве уклада, в живых воспоминаниях детства. Один из главных трудов Стрижева - «Календарь русской природы» (1971), где воссоздана религиозно-философская картина мира. Не имея возможности открыто исповедать свое мировоззрение в условиях идеологического запрета, Стрижев избрал форму «фенологических очерков» как единственно возможный легальный способ говорить о христианской духовности народа. «Календарь русской природы» близок натурфилософским книгам М. Пришвина и дневниковым записям Б. Шергина, а глубинный христианский подтекст, неразрывная связь природных и церковных событий, лирические картины детства сближают это произведение с «Летом Господним» И. Шмелева. Книга Стрижева выдержала 6 изданий. Стрижев - автор 25 книг о природе («Народные приметы», «Большая книга леса», «Календарь русской природы», «Ваш кормилец огород», «Лесные ягоды» и др.), в каждой из которых открывается красота великой и таинственной русской природы.

Стрижев известен как автор литературоведческих трудов, посвященных Е. Замятину: он подготовил и впервые опубликовал многие произведения писателя, составил библиографию, записал воспоминания о писателе в беседах с К. И. Чуковским, М. Л. Слонимским, К. А. Фединым.

Итогом размышлений писателя о сложном, полном трудностей и скорбей пути русской жизни явился роман «Хроника одной жизни» (1972). Социальные, этические коллизии увидены глазами крестьянина. Время действия романа - 1941, но многочисленные реминисценции отсылают читателя в прошлые эпохи. Здесь в полной мере проявилось дарование тонкого стилиста, блестяще владеющего словом, языковым богатством: «Подхватишься с хлебушком на улицу, жуешь его, черствый, над горсточкой, и крошки ссыпаешь в рот. Гожо-то как стало, теперь попить из ведра - и можно задать стрекача на выгон. Там уж ребятня возле котла-колдобины кружком расселась, рассказывают наперебой былицы и сказки…»

Книга существенно отличается от традиций т. н. «деревенской прозы» 1970-х, в которой, по мнению Стрижева, было много искусственного, нарочитого. В романе Стрижев стремился к неприукрашенной правде жизни, воссоздал физиологию деревенского бытия сер. XX в. Роман написан свободно, без оглядки на цензорскую «проходимость». Книга, написанная в 1972, смогла быть издана только 19 лет спустя.

С н. 1990-х Стрижев всецело посвящает себя духовной прозе. Преобладающими жанрами в его творчестве становятся литературный портрет, очерк, жизнеописание. Он впервые донес до российского читателя наследие выдающихся духовных писателей, которые были забыты или замалчивались многие десятилетия: А. Н. Муравьева, С. Нилуса, И. Шмелева, С. Бехтеева, В. Никифорова-Волгина, Л. Зурова, Н. Мотовилова, Н. Д. Жевахова, Е. Поселянина, А. Платонова, В. Маевского. Стрижев издал очерки и книги, посвященные церковной истории России, подвижникам веры - прп. Серафиму Саровскому, прав. Иоанну Кронштадтскому, свт. Иоасафу Белгородскому.

В литературных портретах Стрижева отличает внимание к духовному потенциалу личности, деталям биографии, обретающим символический смысл. Личность того или иного деятеля под пером Стрижева предстает как живой, подлинно художественный образ. Вышли в свет антологии Стрижева «Православное детство», «Православная икона: канон и стиль». Стрижев - автор-составитель сборников «Ф. М. Достоевский и Православие» (1997), «А. С. Пушкин: путь к Православию» (1999), «Духовная драма Льва Толстого» (1998), куда вошли статьи разных лет русских религиозных деятелей, философов, литературоведов. Материалы, собранные Стрижевым, послужили толчком к научной разработке религиозной проблематики их творчества в 1990-е.

Запись:579543

События

брак : Ирина Алексеевна Новикова [Новиковы ] р. 23 июль 1934

27 февраль 1963 рождение ребёнка: Мария Александровна Стрижёва [Стрижёвы ] р. 27 февраль 1963

Заметки

Прозаик, литературовед, библиограф. С начала 1990-х всецело посвящает себя духовной прозе. Преобладающими жанрами в его творчестве становятся литературный портрет, очерк, жизнеописание. Он впервые донес до российского читателя наследие выдающихся духовных писателей, которые были забыты или замалчивались многие десятилетия: А. Н. Муравьева, С. Нилуса, И. Шмелева, С. Бехтеева, В. Никифорова-Волгина, Л. Зурова, Н. Мотовилова, Н. Д. Жевахова, Е. Поселянина, А. Платонова, В. Маевского. Стрижев издал очерки и книги, посвященные церковной истории России, подвижникам веры - прп. Серафиму Саровскому, прав. Иоанну Кронштадтскому, свт. Иоасафу Белгородскому. Вышли в свет антологии Стрижева «Православное детство», «Православная икона: канон и стиль». Стрижев - автор-составитель сборников «Ф. М. Достоевский и Православие» (1997), «А. С. Пушкин: путь к Православию» (1999), «Духовная драма Льва Толстого» (1998), куда вошли статьи разных лет русских религиозных деятелей, философов, литературоведов. Материалы, собранные Стрижевым, послужили толчком к научной разработке религиозной проблематики их творчества в 1990-е.