Зороастризм: явление и проблемы. Государственный научно-исследовательский институт реставрации

В декабре 1969 года Итальянская ассоциация истории религий (Società italiana di storia delle religioni) провела научную конференцию «Проблемы и методы истории религий: 1959-1969», приуроченную к десятилетней годовщине смерти известного итальянского религиоведа Р. Петтаццони. В ней приняли участие видные исследователи, признаваемые ныне мэтрами религиоведения прошлого столетия, в том числе, Г. Виденгрен, К.Ю. Бликер, У. Бьянки и др., которые выступили с докладами, посвященными как методологическим проблемам, связанным с вопросами сравнительно-исторического и феноменологического методов изучения религии, так и конкретно-историческим вопросам исследования различных религий.

Вниманию читателей журнала «Религиоведческие исследования» предлагается перевод доклада «Проблемы и перспективы исследований персидской религии», принадлежащего перу Герардо Ньоли – нынешнего президента Итальянской ассоциации истории религий. В 1969 году Ньоли – еще довольно молодой ученый, который, тем не менее, уже успел заявить о себе двумя фундаментальными монографиями, посвященными анализу иудео-персидских надписей, обнаруженных в горах Афганистана, а также истории Систана – одного из древних восточно-иранских культурных и политических центров. Доклад итальянского религиоведа является значимым и знаковым не только для конца 60-х годов прошлого столетия, но в определенном смысле сохраняет свою актуальность и по сей день. В целом и тогда и теперь общую ситуацию в области исследования доисламской религиозной ситуации Древнего и раннесредневекового Ирана можно охарактеризовать весьма справедливым суждением Л.А. Лелекова: «как прочно установленные истины, так и не доказанные пока, но освященные частым повторением постулаты слишком малочисленны, чтобы нести бремя всеобщей интерпретации. Их явно перевешивает спорная проблематика».

В центре внимания Ньоли как раз и находится проблема постулатов, то есть тех положений истории религий, касающихся «маздеизма» и «зороастризма», которые длительное время оставались краеугольными камнями иранистики. Сюда относится, прежде всего, вопрос о фигуре пророка Заратуштры и об отношении приписываемого ему учения Гат к той религиозной среде, в контексте которой оно предположительно зародилось и развивалось. Аргументы и выводы Г. Ньоли не во всем однозначны и убедительны. Однако заслуга итальянского религиоведа состоит в том, что он кратко и емко подвел черту под рядом предшествующих исследований и смог если не отбросить раз и навсегда весьма сомнительные положения, то, по меньшей мере, обозначить слабые места традиционных интерпретаций и наметить возможные пути дальнейшего развития религиоведческого знания в данном предметном поле. Нам представляется, что для русскоязычной исследовательской среды работа Г. Ньоли продолжает сохранять свою актуальность и имеет особое значение.

Для обоснования последнего тезиса кажется необходимым дать краткий общий обзор современного состояния знаний об истории религий доисламского Ирана в русскоязычной науке. Если сконструировать некую идеальную ситуацию, можно сказать, что для нормального состояния некоторой области знания в пределах одного языкового сегмента той или иной науки должны быть характерны наличие базы переведенных первоисточников, фундаментальных исследований в данном предметном поле, наличие исследовательской школы или школ, включенность в мировой контекст, которая возможна, с одной стороны, как знание и оперирование данными иноязычных исследований, а с другой, как репрезентативное представление основных результатов на других языках. С точки зрения подобной конструкции можно констатировать, что актуальное состояние далеко от идеального.

Беглый обзор энциклопедических, справочных и учебных пособий, выпускаемых на русском языке последние десятилетия, которые по существу представляют собой своего рода пропедевтику к определению читателем своих научных интересов и источником фактического материала для представителей других специальностей и проблемных полей, обнаруживает, что в тех случаях, когда речь идет о «зорастризме», они зачастую воспроизводят без должной критики весьма спорные утверждения, которые таким образом «освящаются частым повторением». Это связано, как нам кажется, прежде всего, с весьма скромным по общемировым меркам количеством специальных исследований русскоязычных ученых, посвященных непосредственно феномену «зороастризма». Последнее, в свою очередь, на наш взгляд, объясняется недостаточным введением в оборот первоисточников – фундаментальных авестийских и пехлевийских текстов. До сих пор не существует полного перевода Авесты на русский язык. Лишь недавно академиком И.М. Стеблин-Каменским был выпущен первый полный перевод Гат. Пехлевийские источники трудами О.М. Чунаковой вводятся, но крайне медленно, и целый ряд важнейших средневековых текстов, таких как «Денкарт», «Большой Бундахишн», «Избранное Затспарамом» и др., остаются недоступными на русском языке. Воображаемый критик мог бы возразить, что все базовые первоисточники доступны на европейских языках, не говоря уже о том, что глубокое изучение материала возможно только на языке оригинала, так что вопрос наличия русскоязычных переводов – это скорее вопрос престижа российской науки, нежели фундаментальное препятствие. При всей справедливости подобного возражения необходимо отметить, с одной стороны, что ряд европейских переводов серьезно устарели. С другой стороны, наличие переведенных первоисточников является мощнейшим стимулом для развития научных исследований и строго говоря, бум западноевропейской иранистики (в религиоведческом аспекте) был бы невозможен без первопроходца А.Г. Анкетиль-Дюперрона, подарившего европейцам Авесту, и беспрецедентных даже по сегодняшним меркам переводов среднеперсидских религиозно-философских трактатов, выполненных Э.В. Уэстом в конце XIX в., которые вошли пятью томами в компендиум «Священные книги Востока».

Неверно было бы, впрочем, представлять ситуацию с русскоязычными монографиями исключительно в негативном свете. У российской истории религий доисламского Ирана было триумфальное зарождение в дореволюционный период, связанное с именами Г.А. Эзова, К.А. Коссовича, К.Г. Залемана, А.Л. Погодина, Э.М. Диллона, К.А. Иностранцева и многих других, бурное развитие в первой половине XX века, обусловленное, в том числе, многочисленными археологическими и этнографическими экспедициями в Среднюю Азию. С этим периодом связаны имена В.В. Бартольда, Е.А. Бертельса, С.П. Толстова, М.М. Дьяконова и других исследователей, при обращении к трудам которых мы можем видеть их как специалистов широкого профиля, сочетавших интересы в области истории, археологии, лингвистики и филологии, этнологии и этнографии, религиоведения и т.д. Однако уже с середины XX века вопросы исследования иранских религий всецело переходят в ведение историков и (особенно сегодня) лингвистов, что не могло не сказаться и на угле обзора проблем, и на форме и содержании теоретических обобщений. По факту в русскоязычной историографии изучения «зороастризма» в XX веке найти именно религиоведческих работ, сосредоточенных непосредственно на данном религиозном феномене, а не на его исторических аспектах или филологическом анализе его текстов, практически невозможно. Определенной «реанимации» религиоведческого интереса к проблеме можно было бы ожидать после посмертно опубликованной в 1991 году блестящей и не имеющей аналогов в России монографии Л.А. Лелекова «Авеста в современной науке», однако, этого не произошло, в том числе потому, что из-за мизерного тиража это издание превратилось в библиографическую редкость, едва покинув стены типографии.

Конечно, недостаток специальных монографий отечественных авторов мог бы быть компенсирован извне, за счет переводов многочисленных и весьма интересных исследований «зороастризма» зарубежных религиоведов. Однако и здесь удивительным образом мы обнаруживаем серьезную лакуну. По большему счету, число переведенных исследований западных авторов можно пересчитать по пальцам одной руки. Если отбросить переводные энциклопедии, справочные издания и обзорные труды по истории религий (например, известную работу М. Элиаде «История веры и религиозных идей»), в сухом остатке окажутся лишь четыре, известные нам, монографии, посвященные непосредственно «зороастризму». Это, во-первых, своего рода бестселлер М. Бойс «Зороастрийцы. Верования и обычаи», который с 1988 года пережил несколько переизданий на русском языке; затем менее известный сборник 2002 года «Катехизис зороастризма», из которого по критерию научной строгости заслуживает упоминания лишь перевод работы Д.В. Уотерхауза «Зороастризм»; почти прошедший незамеченным перевод труда Джала Паври «Зороастрийская доктрина загробной жизни»; и, наконец, почти подпольный перевод небольшой работы Р.Ч. Ценера «Учения магов», осуществленный в 1992 году силами российских нео-зороастрийцев, последователей школы авестийской астрологии П.П. Глобы. Очевидно, что четыре монографии – это капля в море, и отсутствие переводов на русский язык фундаментальных исследований целой плеяды западных религиоведов, посвященных «зороастризму», является одним из основных факторов тормозящих развитие русскоязычных исследований в данной области и препятствующих нормальному вхождению отечественных работ в мировой контекст. В связи с продемонстрированным дефицитом переводов особого обозначения заслуживают проблемы, связанные с монографией М. Бойс. К сожалению, издание этого труда на русском языке стало в определенном смысле роковым. С одной стороны, легкая, понятная, популярно и изящно написанная монография британской исследовательницы породила огромный интерес к феномену «зороастризма», прежде всего, в обывательской среде. С другой стороны, характерной чертой данного издания является догматический стиль изложения, в том числе, в тех случаях, когда речь идет о весьма неоднозначных и крайне дискуссионных вопросах. Для понимания той мировоззренческой подоплеки, несомненно связанной с субъективными симпатиями автора, которые определили стиль подачи материала, достаточно обратиться к первой же фразе введения: «Зороастризм – самая древняя из мировых религий откровения, и, по-видимому, он оказал на человечество, прямо или косвенно, больше влияния, чем какая-либо другая вера». По большему счету, проблема не столько в отдельно взятой работе отдельно взятой исследовательницы, а в том, что за выходом этого перевода более ничего не последовало, благодаря чему по сей день «Зороастрийцы. Верования и обычаи» остается наиболее известной, популярной и цитируемой переводной работой, которая определяет для многих русскоязычных специалистов специфическое видение проблемного поля, весьма далекое от той дискуссионности, которую подчеркивает и обосновывает Герардо Ньоли.

В описанной ситуации ценен любой новый перевод статей или монографий о «зороастризме», особенно, если речь идет о материале, позволяющем по-новому, более глубоко проникнуть в содержательные и методологические проблемы изучения данной религиозной традиции. Доклад итальянского религиоведа, который по своему содержанию и основным акцентам очень близок к известной статье Л.А. Лелекова «Зороастризм. Явление и проблемы», по нашему убеждению, будет интересен всем, кто занимается историей религий, может и должен способствовать расширению горизонтов понимания предметного поля.

Gnoli Gh. Le iscrizioni giudeo-persiane del Gur (Afghanistan) . Roma, 1964; Id. Ricerche storiche sul Sistan antico . Roma, 1967.

Лелеков Л.А. Авеста в современной науке. М., 1992. С. 25-26.

Количество монографий, вышедших за последние годы наперечет. Из заслуживающих внимания работ следует отметить: Хисматулин А.А., Крюкова В.Ю. Смерть и похоронный обряд в исламе и зороастризме. СПб., 1997; Мейтарчиян М.Б. Погребальные обряды зороастрийцев. М., 2001; Пехлевийский словарь зороастрийских терминов, мифических персонажей и мифологических символов / О.М. Чунакова. М., 2004; Крюкова В.Ю. Зороастризм. СПб., 2005. В контексте историко-философских проблем иранских религий касаются М.Н. Вольф (Ранняя греческая философия и Древний Иран. СПб., 2007) и Е.В. Абдуллаев (Идеи Платона между Элладой и Согдианой: очерки ранней истории платонизма на Среднем Востоке. СПб., 2007)

Гаты Заратуштры / Перевод с авестийского, вступительная статья, комментарии и приложения И.М. Стеблин-Каменского. СПб., 2009.

Катехизис зороастризма. Древняя религия магов. Сборник. М., 2002.

Паври Д.Д.К. Зороастрийская доктрина загробной жизни. С момента собственной смерти и до моста Чинват. М., 2004.

Зенер Р.Ч. Учение магов. М., 1992.

Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. СПб., 1994. С. 11.

Лелеков Л.А. Зороастризм: явление и проблемы // Локальные и синкретические культы. М., 1991. С. 12-49.

Крупник И.Л. Г. Ньоли и исследования «зороастризма» (предисловие переводчика) // Религиоведческие исследования . 2010: №3-4. — С. 85-88.

249 Ibidem. - P. 304.

250 Ibidem. - P. 305.

251 Ibidem. - P. 303.

252 Кузнецов А. В. Шексна - река Велеса. - Вологда: Издательство «Музея дипломатического корпуса», 1999. - С. 27.

253 Кузнецов А.В. Легенды, предания и были Тотемского уезда. - Вологда: Издательство «Музея дипломатического корпуса», 2005. - С. 31–36.

254 Макаров Н. А., Захаров С. Д., Бужилова А.П. Средневековое расселение на Белом озере. М.: Языки русской культуры, 2001. - С. 332.

255 Там же.

256 Max Dashu. The Old Goddess. 2000. - http: //www.suppressedhistories.net/secrethistory/oldgoddess.html.

257 777 заговоров и заклинаний русского народа. / Сост. А. Александров. - М.: Локид, 1997. - С. 191 (№ 285, 286, 287).

258 Мелетинский Е.М. Норны // Мифы народов мира. Энциклопедия. - Т. 2. - М.: Советская энциклопедия, 1988. - С. 226.

259 Лосев А.Ф. Мойры // Там же. - С. 169.

260 Лелеков Л.А. Загадка горы Маура // Памятники Отечества. - Вып. 30 (№ 3–4, 1993). Северная Фиваида. - С. 191.

261 Хронографический рассказ о Словене и Русе и городе Словенске // ПСРЛ. - Т. 33. - Л.: Наука, 1977. - С. 139–141.

262 О возможной связи родов Словена и Руса с палеоевропейскими культурами Подунавья (Винчанской, Карановской, Тэртерийской) из историков говорил, кажется, только Петр Золин: Золин П.М. Генеалогия языков от палеолита. Трудный путь Словена и Руса. - http: //www.trinitas.ru/rus/doc/0211/007a/02110001.htm.

263 Хронографический рассказ… - С.142.

264 Макаров Н. А., Захаров С. Д., Бужилова А. П. Средневековое расселение на Белом озере. - М.: Языки русской культуры, 2001. - С. 97.

265 Сидоров В.В. Локальные варианты льяловской культуры // Вопросы археологии, истории, культуры и природы Верхнего Поочья. - Калуга, 1998. - С. 12–14.

266 Лелеков Л. А. Загадка горы Маура… - С. 188–191.

267 Гимбутас М. Цивилизация Великой Богини: Мир Древней Европы. - М.: РОССПЭН, 2006. - С. 351.

268 Там же. - С. 350.

269 Перевод мой (Е.Л.), по возможности суммирующий существующие разночтения, согласно переводам различных версий первоначального текста на европейские языки. О религии йезидов в целом см.: Омархали, Ханна. Йезидизм. Из глубины тысячелетий. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2005.

270 Пиотровский М.Б. Анка // Мифологический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1991. - С. 47.

271 Сюжеты: «Иван Медвежье Ушко», «Иван-царевич и богатырка Синеглазка» // Сказки и песни Белозерского края. Сборник Б. и Ю. Соколовых. Кн. 1. - СПб.: Тропа Троянова, 1999. - С. 464–465, 569–570; «Иван-царевич в Подземном царстве» // Северные сказки. Сборник Н. Е. Ончукова. Кн. 1. - СПб.: Тропа Троянова, 1998. - С. 101–102. Аналогичные мотивы - в широко известной «Сказке о молодильных яблоках и живой воде».

272 Северные сказки. Сборник Н. Е. Ончукова. Кн. 1. - С. 60.

273 Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. Т. III. - М., 1910. - С. 224–225.

274 См.: Бертельс А.Е. Художественный образ в искусстве Ирана IX–XV вв. - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997; Васильев М. А. Язычество восточных славян накануне крещения Руси. - М.: Индрик, 1999. - (Глава 2. Божество Семаргл. - С. 97–200).

275 Перевод авестийских и среднеперсидских первоисточников о птице Саэна (Сэнмурв-Симург) - в кн.: Бертельс А.Е. Указ. соч. - С. 165–169. См. тж.: Васильев М. А. Указ. соч. - С. 134–138.

276 Бертельс А.Е. Указ. соч. - С. 193.

277 Там же. - С. 282.

278 Там же. - С. 214, 217.

279 Там же. - С. 127.

280 Сагалаев А. М. Птица, дающая жизнь (из тюрко-угорских мифологических параллелей). - В кн.: Мировоззрение финно-угорских народов. - Новосибирск: Наука, 1990. - С. 28.

281 Васильев М. А. Указ. соч. - С. 183–184.

282 Русский перевод, в котором изменен только мужской род говорящего на женский, цитируется по изданию: Севрук Д. Преданные Ангелу Павлину // Восточная коллекция. - Осень 2007. - С. 18–19.

283 Шукуров Ш. М. Образ Храма: Imago Templi. - М.: Прогресс-Традиция, 2002; Павлов Н. Л. Алтарь. Ступа. Храм. Архаическое мироздание в архитектуре индоевропейцев. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.

284 Куценков П. А. Рассеивание и конвергенция. - В кн.: Храм земной и небесный / Составитель и автор предисловия Ш. М. Шукуров. - М.: Прогресс-Традиция, 2004. - С. 52.

285 Greenberg J. H., Ruhlen M. An Amerind Etymological Dictionary. - Stanford University, 2007. - P. 298.

286 Иллич-Свитыч В.М. Опыт сравнения ностратических языков. - Вып. 1. - М.: УРСС, 2003. - С. 14.

287 Павлов Н.Л. Указ. соч. - С. 98.

288 Tractatus Aristotelis Alchymistae ad Alexandrum Magnum, De Lapide Philosophico // Theatrum Chemicum. - Vol. V. - Strassburg, 1622. - P. 885.

289 Генон Р. Символы священной науки. - М.: Беловодье, 1997. - С. 249.

290 Ванеян С.С. Храм и Грааль в западном Средневековье // Храм земной и небесный. - М.: Прогресс-Традиция, 2004. - С. 233.

291 Барбер Р. Святой Грааль. Во власти священной тайны. - М.: Эксмо, 2006. - С. 327.

292 Русские заговоры. - М.: Пресса, 1993. - С. 112.

293 Коменский Я. А. Сочинения. - М.: Наука, 1997. - С. 13–127.

294 См., например: Торчинов Е. А. Комментарии в кн.: Гэ Хун. Баопу-цзы. - СПб., 1999. - С. 339.

295 Ершов Л. В. «Игра святого Петра», или Загадка лабиринта // Наука и религия, 2001, № 6. - С. 24–28.

296 Подробное описание основных памятников, где есть эти знаки, см. в книге: Archaic Rock Inscriptions. An Account of the Cup and Ring Markings on the Sculptured Stones of the Old and New Worlds. - London: A. Reader, 1891.

298 См., например: Лазарев Е. С. К вопросу о полярной символике в латинской алхимической традиции // Россия и Гнозис. Материалы VII научной конференции. - М.: Рудомино, 2002. - С. 40–54.

299 Латинский текст трактата и его немецкий перевод опубликованы в кн.: Jung C. G. Mysterium Coniunctionis. . - Walter-Verlag, 1990. - S. 27-129. Полный русский перевод (не опубликованный) готовится к печати автором этих строк.

300 «Hermetis Trismegisti Tractatus Aureus De Lapidis Physici Secreto (…) a quodam Anonymo scholiis illustratus». - Theatrum Chemicum. - Vol. IV, 1659. - P. 609–610. Здесь цитируется не сам герметический текст, дошедший до нас в латинском переводе, а опубликованные вместе с текстом схолии к нему, автором которых, по мнению современных исследователей (например, Р. Принке), является Израэль Арве (Гарвет, Israel Harvet), французский алхимик XVI века, последователь Парацельса.

301 Данте Алигьери. Божественная Комедия (Рай 33: 124–145). - Перевод М. Л. Лозинского (Литературные памятники). - М.: Наука, 1968. - С. 463–464.

302 Лозинский М. Л. Примечания. - В кн.: Данте Алигьери. Цит. соч. - С. 618.

303 Valli, Luigi. Il linguaggio segreto di Dante e dei «Fedeli d’Amore» (1928–1930).

304 Корбен А. Световой человек в иранском суфизме / Фрагменты. Перевод Юрия Стефанова // Волшебная Гора. - М.: РИЦ «Пилигрим», 2002. - С. 215.

305 Там же. - С. 217.

306 Corbin H. History of Islamic Philosophy. - L.: Kegan Paul International, 1993. - P. 209.

307 Корбен А. Переживание зеленого света в суфийской мистике [Отрывок из книги «Световой человек в иранском суфизме»] Перевод Юрия Стефанова // Империя Духа, 2009, № 4. - С. 34.

Леонид Аркадьевич Лелеков (1934 - 1988 гг.), историк - востоковед и специалист в области теории реставрации, пришел во Всесоюзную центральную научно-исследовательскую лабораторию по консервации и реставрации музейных ценностей (ВЦНИЛКР, впоследствии переименованную во ВНИИР и ГосНИИР) в 1968 году, в период ее становления, и немало сил и таланта отдал на то, чтобы она превратилась в признанный научный центр отрасли.

Преодоление барьеров в стремлении к наиболее полному самовыражению на научном поприще, составляло замечательную черту профессиональной судьбы Леонида Аркадьевича. Блестящие способности позволили ему, увлекшемуся еще в детстве «загадочной Азией», поступить в Московский институт востоковедения. Казалось, с дипломом переводчика с английского по окончании Первого московского института иностранных языков, куда ему пришлось перейти в связи с преобразованием Института востоковедения, Леониду Аркадьевичу уже не суждено будет заниматься Востоком, однако, благодаря неустанному труду и таланту он сумел стать историком - востоковедом. Внешние обстоятельства обрекали его на службу в серых зашторенных кабинетах, но он сумел вырваться из них к живой, публичной деятельности во ВЦНИЛКРе. В течение 10 лет Леонид Аркадьевич занимался конкретными реставрационными проблемами в Отделе монументальной живописи, а затем основал и возглавил в Институте теоретическое направление исследований. Как востоковед, он стремился от анализа материальной культуры Древнего Востока подняться к исследованию его духовных глубин; в последние годы перед своим уходом он изучил язык Авесты.

Никак не связанный с реставрацией до поступления на работу во ВЦНИЛКР, Леонид Аркадьевич очень скоро стал интеллектуальным лидером отрасли. Его интересы были направлены всего более на изучение фундаментальных теоретических проблем реставрационной деятельности. Вместе с тем, он был подлинным просветителем и, работая во всевозможных реставрационных советах и комиссиях, способствовал логической прозрачности и связности отрасли. Он был не только теоретиком, но и идеологом реставрационного дела. Он был рожден воином науки, всегда готовым встать на защиту научной истины и здравого смысла.

Замечательная легкость, с которой Леонид Аркадьевич начинал новые дела, оказалась совершенно неоценимым качеством в период становления Лаборатории, и развития научной реставрации в 1960-х - 1980-х годах. Вместе с Геннадием Андреевичем Кошеленко в начале 1970-х годов он заложил основы Отдела монументальной живописи. Он решительно поддержал Антонину Васильевну Иванову , внедрявшую в отрасль новые синтетические консервационные материалы. Именно Леонид Аркадьевич первым после длительного перерыва возобновил и придал новый импульс исследованиям теоретических проблем реставрации. Он был рядом с директором ВЦНИКР - ГосНИИР, Иваном Петровичем Гориным , когда в Правительстве решался вопрос о преобразовании Лаборатории в Институт. Именно Леонид Аркадьевич находил нужные доводы и точные слова для обоснования необходимости его создания.

Кошеленко Геннадий Андреевич - в настоящее время заведующий античным сектором Института археологии РАН, профессор, доктор исторических наук.

Иванова Антонина Васильевна (1921- 1998), с 1961 по 1987 гг. зав. химико-технологической лабораторией ВЦНИЛКР - ВНИИР.

Горин Иван Петрович (1925 - 2003), в 1964 - 1992 гг. директор сначала ВЦНИКР (до 1979 г.), затем ВНИИР и ГосНИИР.

Прогресс советской иранистики нашел достойное отражение в сборнике, посвященном 2500-летпю иранской государственности.

Сборник открывает проблемная статья академика Б. Г. Гафурова «К 2500-летию Иранского государства». В ней рассматриваются процессы усложнения социально-экономических отношений и формирования важнейших политических институтов в пределах Ахеменидской державы. Примечательно, что распространение письменности и монетного чекана на Среднем Востоке от верховьев Инда до Средней Азии произошло именно в результате государственных мероприятий, предпринятых Ахеменидами.

Общие положения, намеченные в труде Б. Г. Гафурова, развивает и детализирует М. А. Дандамаев («Ахеменидское государство и его значение в истории древнего Востока»), Он концентрирует внимание на гибкой внешней и внутренней политике Ахеменидов, упорядочении ими земельных отношений, ограничении экономического могущества храмов.

В ту же общеисторическую часть сборника следует отнести работу Б. Я. Ставиского «Средняя Азия и ахеменидский Иран». Интересна попытка Б, Я. Ставиского проследить судьбы ахеменидского культурного наследия в эллинистической и раннесредневековой Средней Азии (стр. 160-161), хотя возможности развития данной темы им далеко не исчерпаны.

Завершает исторический раздел статья Г. А. Кошеленко «Царская власть и ее обоснование в ранней Парфии». Предметом исследования здесь явилась идейная основа раннеаршакидского легитимизма. В ней выделены три ведущих фактора: эллинистическая традиция освящать власть правом завоевания, затем общеиранская теория божественной инвеституры и, наконец, тесно связанные с нею религиозные представления зороастрийского круга (стр. 214-216). Очевидно, аналогичный комплекс сасанидских воззрений, если не целиком, то в наиболее существенных его аспектах, имел истоком отнюдь не ахеменидскую, а раннепарфянскую эпоху (стр. 216). Что касается теории божественной инвеституры, следовало бы, кажется, рассмотреть ее возможную связь с пережитками родового строя и обрядами инициации, уточнив тем самым качественное видоизменение этой концепции в новой исторической обстановке.

Очень широко представлена в сборнике археологическая тематика. Это красноречивое свидетельство размаха археологических работ в Средней Азии и Закавказье, на смежных с Ираном территориях. Статьи О. Бердыева, М. Н. Погребовой, И. Алиева, М. Е. Массона, Е. Атагаррыева документируют сложные взаимодействия материальных культур древнего Ирана, Закавказья и Средней Азии в обширном хронологическом диапазоне - от VI тысячелетия до н. э. до предмонгольского периода.

Особого внимания в археологическом разделе заслуживает статья В. И. Сарианиди «Погребения Гиссара III. Новые материалы и наблюдения». Анализ следов пожара в погребальных сооружениях культуры Гиссар III позволил автору усомниться в традиционном истолковании гибели этих памятников как следствия военной экспансии извне (стр. 170 и 178). Наметив связь погребальной обрядности и культа огня с пожаром, В. И. Сарианиди предпочитает осторожно трактовать последний как нежелательную случайность. Намеренное сжигание погребальных сооружений достаточно хорошо известно, правда, по более поздним памятникам. Есть основания думать, что этот обряд обусловлен идеями евразийского шаманизма об огненном обновлении вселенной, микрорепликой которой выступало погребальное сооружение .

Достаточно полно отражено в сборнике искусствоведение. В. Г. Луконин («Искусство древнего Ирана, основные этапы») предпринял едва ли не впервые в отечественной литературе опыт суммарной характеристики древнеиранской художественной культуры от Марлика, позднего Сиалка и Хасанлу до сасанидской эпохи. Удачно показаны автором преемственность и различия позднепарфянской и раннесасанидской традиций (стр. 116-117). Может быть, несколько односторонне рассмотрен Бишапур - только на материалах известных мозаик. Но и резной штук Бишапура
заслуживает внимания, поскольку он явно предвосхищает раннеисламские орнаментальные композиции , развитые в декоре омейядских «парадизов», и даже мечетей Каира.

Тот же обобщающий характер носит статья Г. А. Пугаченковой «Зодчество Средней Азии и Ирана в исторических связях». Охваченный исследованием хронологический интервал еще более широк - от Ахеменидов до зрелого средневековья. Приходится отметить, что стремление образно высветить характеристику иногда подводит автора. Так, на стр. 238 Г. А. Пугаченкова категорично утверждает, что архитектура «не знает ни экспорта, ни импорта», а на стр. 239-240 описывает заимствование среднеазиатским зодчеством античного ордера. Уязвимы и некоторые другие положения. Раннесредневековое происхождение чортака (стр. 242) можно, как минимум, оспаривать, поскольку исходный его прототип засвидетельствован в парфянском святилище Мансур - Депе II-I вв. до н. э. Сомнительно также византийское происхождение купольных октогонов Средней Азии (стр. 242). Еще А. Саладэн связывал круглые, квадратные и многоугольные башнеобразные мавзолеи ислама с зороастрийской традицией .

Как бы в противоположность двум предыдущим работам широкого профиля E. Е. Кузьмина («Цилиндрическая печать из Мервского оазиса со сценой единоборства») предпочла скрупулезное исследование миниатюрного изделия камнерезного искусства.

Обширную историографию советской иранистики существенно пополняют работы И. М. Оранского и И. П. Петрушевского. Более по существу, чем по форме, к ним примыкает статья И. В. Пьянкова «Образование державы Ахеменидов по данным античных источников» с обзором сочинений Харона, Гелланика, Геродота, Ктесия, Динона, Диодора, Трога Помпея, Николая Дамасского, Ксенофонта.

Видное место отведено в сборнике лингвистическим штудиям, среди которых выделяются статьи И. М. Дьяконова («Восточный Иран до Кира»), Э. А. Грантовского («О распространении иранских племен на территории Ирана») и В. И. Абаева («Из иранской ономастики»). Если И. М. Дьяконов убедительно обосновал датировку и локализацию Авесты и сверх того очертил предысторию восточноиранских племен во II тысячелетии до н. з., то Э. А. Грантовский еще раз 5 привел веские доказательства в пользу транскавказской миграции западных иранцев.

Собственно иранская принадлежность личных имен Ахеменидов обоснована в статье В. И. Абаева, и там же восстановлена очень важная скифо-авестийская ономастическая изоглосса Spitama (стр. 271-275). М. Н. Боголюбов («Молитва Ахура-мазде на древнеиранском языке среди арамейских надписей из Аребсуна») истолковал первую из дошедших до нас записей арамейским письмом древнеиранского молитвенного текста (стр. 282). Поскольку автор склонен считать его авестийским фрагментом, следовало бы тщательнее аргументировать атрибуцию или оговорить расширенное толкование эпитета «авестийский».

Иранская филология представлена в сборнике статьей А. Н. Болдырева «Отражение древних культурных традиций в классической литературе Ирана». На массе примеров автор прослеживает староиранское наследие в тематике, жанровой специфике, стилистике новоперсидской литературы. Небезынтересен подсчет коррелятивной частоты ономастикона новоперсидских диванов (стр. 256-257), из которого явствует, что Хафиз, Хакани и Унсури питали явное и, видимо, неслучайное пристрастие к образу легендарного Джемшида. Статистический анализ закономерностей творчества этих и других поэтов обещает вскрыть особенности и причины их культурно-исторической ориентации, уловить которые нельзя традиционными методами.

Было бы неверным утверждать, что сборник полностью отражает состояние советской иранистики. Тем не менее содержание рецензируемой книги дает представление о тенденциях развития этого направления в нашей стране. Основательно разрабатываются проблемы социально-экономической и политической истории, продолжаются простые традиции лингвистических изысканий. Очевиден прогресс археологии. Менее впечатляет литературоведение, как, впрочем, и история искусства. В наибольшей степени отстает изучение философско-религиозной мысли древнего и отчасти средневекового Ирана, его богатой мифологии, наконец, общественной и этнической психологии. Надо надеяться, что в будущем исследования социальной структуры и содержания духовной культуры древнего Ирана займут подобающее место в отечественной иранистике.