Список самых известных турецких писателей. Книги турецких писателей, которые стоит прочесть Ты среди сокровищ
Трудно представить масштабы литературной трансформации, переживаемой турецкой литературой между XIII—XIV вв. Персизация литературы касалась целостной эстетической системы от языка, стихотворной формы, литературных жанров, темы, сюжета, героев до самого характера литературного творчества, поэтики, чувств народа. За образец брались преимущественно классики персидской и азербайджанской литературы. По образному выражению английского ориенталиста Е. Гибба, в первые столетия развития турецкой литературы в ней звучало «персидское эхо». Турецкие поэты стремились усвоить эстетику персидской поэзии, признавая ее красоту, образность, поэтичность. В силу этого влияния турки, более воины, чем мыслители, создавали литературу, в определенной степени чуждую собственной психологии, менталитету. Более четырех веков турецкая поэзия находилась под персидским и арабским влиянием. Однако в начале XVIII в. турецкий «дух» начал освобождаться от инонациональных заимствований, эмансипироваться, и только в конце XIX в., по определению того же Е. Гибба, турецкий «шепот» проявился в полной мере и зазвучал в европеизировавшейся турецкой литературе. На наш взгляд, это мнение несколько преувеличено, так как некоторые османские поэты стремились к самовыражению, хотя и в рамках литературного канона.
Период наибольшего развития турецкой литературы начинается со второй половины XV в., когда Османское государство стало мощной империей. Но даже в это время турецкая литература носила в основном подражательный характер.
Турецкая литература в XV-XVI вв. находилась в сильной зависимости от придворной поддержки. Поэты группировались при дворах султанов и их сыновей (некоторые султаны были поэтами: Мурад II, Мехмед II Фатих, Баязид II, Селим I, Сулейман Кануни, Селим II и др.). Османские придворные поэты превратили грубый турецкий диалект в блестящий литературный язык, доставляющий ценителям истинное эстетическое наслажде-ние. Вместе с тем этот язык настолько далек от разговорного, в определенной мере искусственен, что оставался непонятен простым туркам.
В XVI в. Османская империя достигла наивысшего могущества, объединив обширные территории в Северной Африке, на Балканах, Ближнем Востоке. Стамбул в 1453 г. стал столицей империи, центром пересечения восточной и западной цивилизаций. Столица притягивала к себе поэтов из Ирана, Ирака, Азербайджана и других стран, искусство каллиграфии достигло расцвета, рукопись превратилась в истинное произведение искусства. Роскошь, щедрое меценатство султанов отразилось в тематике придворной поэзии. В большом фаворе были поэты, воспевающие дворцовые праздники, пиры, особенно при Селиме Грозном и Сулеймане Кануни. Поэты не только посвящали много стихов богатству, наслаждениям, но и соперничали между собой в том, кто напишет диван быстрее и длиннее. Турецкая поэзия стала приобретать качественно новое содержание, поэты не только следовали форме, метрике и технике персов и арабов, но и доводили их до совершенства. Но уже становится заметным стремление османских поэтов освободиться от чуждого влияния, в поэзии используется стамбульский диалект.
Наибольший подъем турецкой литературы приходится на XVI в., когда мощь Османской империи достигла своего высшего уровня. В эту эпоху выделился ряд имен, составивших славу турецкой литературы эпохи феодализма.
В последующие десятилетия турецкая поэзия продолжала развиваться. Не только султаны и царевичи, но и крупные вельможи содержали при себе поэтов. В эти годы жили и творили поэты, оставившие глубокий след в турецкой литературе. Наиболее значительными из них были Хыяли, Зати и особенно Бакы.
XVI в. стал золотым веком османской классической поэзии, в которой следует отметить помимо названных поэтов замечательного романтического мистика Фазли, написавшего аллегорически-мистический эпос «Роза и соловей», Халили, писавшего элегии, Лямии, переводившего и комментировавшего замечательные произведения персидской поэзии, Фирдоуси"Длинного (не путать с его великим однофамильцем) с его сборником восточных сказаний и легенд и др. В этот период появляются басни и животный эпос.
В последующие десятилетия было много придворных поэтов-лириков, но среди них не отмечено ни одного крупного имени. Более того, их произведения свидетельствуют о падении мастерства и оскудении в турецкой поэзии лирического и анакреонтического жанра. Сказалось воздействие на умы поэтов экономического, политического и военного упадка, который начала переживать Османская империя с конца XVI в. Однако именно это обстоятельство привело к зарождению нового поэтического жанра - сатирического, в общественном отношении боле значимого, чем предыдущие. В произведениях этого жанра поэты зло бичевали пороки, которым были подвержены господствующие круги. К крупнейшим представителям сатирического жанра в первой половине XVII в. относятся Вейси и Нефи.
Таким образом, проблема развития турецкой литературы, как и культуры в целом, связана с процессом формирования турецкой нации, ее консолидации. Развитие турецкой средневековой литературы представляет интересный пример трансформации, при которой доминирующими становятся арабо-персидские литературные нормы. Чужая ценностная система была воспринята как в общественно-государственном устройстве, так и в направлении культурно-эстетических ориентиров.
«Великой эпохе нужны великие люди»
Я. Гашек
Н иже вы найдете небольшой экскурс по жизнеописаниям наиболее популярных людей в Турции, своего рода «жизнь замечательных людей» в миниатюре. А достойных людей в этой стране, впрочем, как и везде, хватает. Неполнота списка и обрывочность сведений о попавших в него персонах вполне понятна и простительна, ведь как говорил мудрый Козьма Прутков: «Нельзя объять необъятное». Итак, начнем.
Почти всем известно, что одним из любимых персонажей восточного фольклора является . Но, наверное, далеко не все знают, что его историческая родина – Турция (см. ). И каких только с ним историй не случалось. Купил, например, однажды утром Ходжа три килограмма мяса и, занеся его домой, пошел по своим делам. А жена позвала приятельниц и устроила им великолепное угощенье. Когда же вернулся ходжа, ему она подала постный плов из одного риса на воде. Ходжа спросил: «Если у тебя не было, времени, чтобы приготовить мясное блюдо, неужели ты не могла бросить в плов несколько жирных кусков мяса для придания вкуса?» На это жена ответила: «Хотела, да тут вышла история. Когда я была занята рисом, выскочила откуда-то твоя любимая полосатая кошка и слопала все мясо. Я пришла, смотрю - она облизывается». Ходжа молча принес весы, вытащил из-под мангала кошку и взвесил ее; вышло ровно три килограмма. Тогда он сказал жене: «Ах ты бесстыжая! Если это - мясо, куда же делась кошка? А если это кошка, - где мясо?» Вообще-то с женами ему фатально не везло. В молодости Ходжу обманули и подсунули ему безобразную невесту. Когда утром, после первой брачной ночи, ходжа стал одеваться чтобы выйти на улицу, жена, кокетничая, спросила: «Эфенди, кому из твоих родственников могу я показаться?» Ходжа достойно ответил: «Только мне не показывайся, а там кому хочешь».
Ходжа Насреддин родился в деревеньке Хорту, в округе в 605 году , (1206 году от Рождества Христова). Образование он получил в городе , причем, когда Ходжа вместе с односельчанами пришел в для учебы; то те, увидав минареты, которых никогда в жизни не видели, в удивлении спросили: «Как это их делают?» - «А вы и не знаете? Эх, вы — балбесы! - заметил Ходжа. - Очень просто: выворачивают наружу внутренность колодцев».
«Могила» Ходжи Насреддина находится в городе Акшехире, расположенном километрах в двухстах южнее его родной деревушки. Любопытно, что дата смерти на могильной плите лукавого весельчака и шутника, умышленно указана также в его манере - задом наперед (именно так Ходжа частенько ездил на своем осле) - то есть 386 год хиджры, вместо 683 года (1284 год от Рождества Христова). То есть, получается, что Ходжа умер намного раньше, чем родился! А вообще-то на вопрос султана, долго ли это люди будут все рождаться, да и помирать, Ходжа ответил — «Пока, наконец, не переполнятся ад и рай». Сейчас каждый год в Акшехире проходит Международный фестиваль Ходжи Насреддина. Если вы побываете там и захотите искупаться в местном озере, не вредно будет вспомнить еще одну притчу. Так один правоверный, собираясь совершать полное омовение в Акшехирском озере, спросил у находившегося там Ходжи: «Почтеннейший, в какую сторону повернуться мне во время омовения?» - «Где лежит твоя одежда, в ту сторону и обернись», - посоветовал ему мудрый Ходжа. Как-то завистники задали Насреддину коварный вопрос, на который, казалось, невозможно было ответить: «Где находится центр поверхности Земли?» — «Здесь,- ответил Ходжа, воткнув свою палку в землю.- Если не верите, можете убедиться в моей правоте, измерив расстояния во все стороны…» Именно, поэтому, сейчас у въезда в город , слева от шоссе стоит памятник - на осле восседает старик в широкополой шляпе, вонзивший длинную палку в земной шар, на котором написано: Dünyanın merkezi burasıdır («Дюньянын меркези бурасыдыр» — «центр мира здесь»).
У народов Востока существует забавная традиция: тот, кто произнесет имя Ходжи, обязан рассказать семь историй. Считается, что семь насреддиновских историй, способны привести человека к озарению и постижению истины. Поэтому хотите вы или не хотите, а вот вам и седьмая история. Как-то раз Ходжа Hасреддин сменил мечеть. Встретив его на базаре, мулла прежнего культового места поклонения стал стыдить Hасреддина. – «Ты мудрый человек, — говорил он, — неужели ты думаешь, что из новой мечети твои молитвы будут доходить до Аллаха лучше?» — «Э нет дорогой, тут все зависит от провайдера»,— улыбнулся Ходжа Hасреддин.
Велик, богат и могуществен (в отличие от бедного Ходжи) был другой прославленный сын земли турецкой султан Мехмед II (Фатих Султан Мехмед) падишах Османской империи, сокрушивший и присоединивший к владениям государства город (переименованный им в ). Это была личность, сыгравшая главенствующую роль в превращении Османской империи в могучую державу. Родился он в в 1430 году, а умер, в 1481 году в Гебзе. Мехмед, известный больше всего своим саном «Фатих» (Fatih — Завоеватель), тем не менее, имел и другое более мирное хобби, он был поэт и очень любил искусство. Литература Османской империи, не имеющая яркого творческого лица до того времени, в результате его интереса и обильных материальных поощрений поэтов и поэзии, в XV веке достигла своего расцвета. Он был таким скромным падишахом Оманской империи, что публиковал стихи только под псевдонимом. Кстати, у него была и другая аналогичная страсть – переодевшись, Мехмед любил бродить по столице вроде Гарун-аль-Рашида. И горе было тому, кто по своей глупости и наивности признавал его в этом обличье или под псевдонимом.
В Страну Красного Яблока
Но не только Мехмед II был поэтом и романтиком, романтизмом, особенно в амурных отношениях отличался и другой знаменитый султан Сулейман Великолепный (1495-1566), прозванный также Кануни (Kanuni – Законодатель). При нем Османская империя превратилась в огромную мировую державу, наследницу великого Халифата; султаны стали величать себя халифами, «заместителями Пророка» и «повелителями правоверных». Султан стал предводителем мусульман в священной войне с неверными; даже обряд коронации состоял не в возложении короны, а в опоясывании «священным мечом». Когда после коронации, возвращаясь во дворец, султан проходил мимо янычарских казарм, ему навстречу выходил один из командиров и подносил чашу с шербетом. Выпив шербет и наполнив чашу золотыми монетами, султан произносил ритуальную фразу: «Кызыл эльмада гёрюшюрюз» (Kızıl elma’da görüşürüz — «Мы вновь встретимся в Стране Красного Яблока»). Это означало, что янычары должны готовиться к походу на запад — в христианскую Европу, которую турки называли «Страной Красного (в некоторых источниках – Золотого) Яблока».
Сулейман Великолепный был одним из самых просвещенных государей того времени: он писал стихи, знал шесть языков и был поклонником Аристотеля. Султанский двор поражал западных послов своей роскошью и блеском церемоний; здесь были собраны все таланты Востока, прославленные поэты, знаменитые архитекторы и почтенные богословы. Европейцев особенно поражало то, что все высшие сановники и помощники султана в делах управления, были его рабами — «капыкулу». Они набирались среди янычар, из которых отбирали самых талантливых и готовили из них чиновников — «людей пера». Со временем выслужившийся раб мог стать великим визирем или наместником-пашой — но он всегда оставался дисциплинированным и покорным рабом, и за малейшую провинность султан мог приказать отрубить ему голову. Голову провинившегося визиря подносили султану на серебряном блюде, а затем выставляли на обозрение народа у ворот султанского дворца; там обычно лежало много голов, одни на драгоценных блюдах, другие на деревянных тарелках, а головы мелких чиновников просто бросали на землю. Дворец великого везира назывался « » («Высочайшие ворота»), что по-французски звучало La Sablime Porte, поэтому европейские дипломаты назвали турецкое правительство «Высокой Портой». Великий визирь возглавлял совет сановников, «диван», и решал все текущие вопросы; иногда султан посещал заседания дивана и, оставаясь незамеченным за занавеской, слушал, правильно ли обсуждаются важные государственные дела.
Однако, по правде говоря, Сулейман проводил время не только на заседаниях дивана и в походах, частенько он предавался чувственным утехам в своем огромном в . — это целый комплекс из множества зданий среди прекрасных садов — мир роскоши и изящества, вознесшийся на холме высоко над городом и морем. Сокровенным центром дворца был «дом наслаждений», султанский , где под охраной черных евнухов обитали сотни прекрасных одалисок. Когда султан приходил в «дом наслаждений» и усаживался на трон; рабыни в прозрачной кисее танцевали и пели, стараясь привлечь его внимание, и той, что ему нравилась, султан клал на плечо маленький платок. «Я хочу, чтобы его вернули мне ночью», — говорил он, и это означало, что избранница должна провести с ним ночь.
Хасеки Хюррем, или Роксолана
Однажды шафрановый платочек лег на плечо славянки Анастасии, которая, не ударила в грязь лицом и использовав свой шанс ухитрилась стать единственной фавориткой султана Сулеймана Великолепного. Быстро выучив турецкий язык и шустро приноровившись к обычаям чужой страны, смышленая Анастасия вскоре превратилась в грозную султаншу Хюррем Хасеки (Hürrem Haseki), в Европе известную как , которая восседала на троне рядом с Сулейманом, и перед которой заискивали европейские послы. Когда подошло время, султан избрал сына Роксоланы наследником престола — по обычаю двора это означало, что остальные дети обречены на смерть. «Тот из моих сыновей, который вступит на престол, вправе убить своих братьев, чтобы был порядок на земле», — гласил закон Мехмеда II, и его преемники строго следовали этому закону — в день смерти султана черные евнухи врывались в и под рыдания и крики наложниц душили их детей. Жестокость османов действительно помогала поддерживать порядок — в империи не было войн за престол, обычных для других государств.
Именно в это время, когда Османская империя была в апогее своего расцвета, жил и творил величайший архитектор Турции (предположительно 1490-1588). Он занимал высокую должность главного архитектора дворца при трёх падишахах: Сулеймане Великолепном, Селиме II и Мураде III. Именно Синан построил для султана Сулеймана великолепную , внешне очень похожую на , но наполненную внутри роскошью и изяществом Востока. Так же, как и многие придворные султана, Синан был в юности янычаром, учился военному делу и, между прочим, строительному искусству, потом воевал, строил укрепления и мосты, и, в конце концов, стал главным архитектором империи. За свою долгую и плодотворную жизнь он возвел около ста мечетей, а также множество дворцов, библиотек и бань в различных городах Османской империи. Что касается бань, то турецкие бани () тогда были больше похожи на дворцы, их украшали высокими свинцовыми куполами и отделывали внутри мрамором (мусульмане переняли любовь к баням от римлян и греков). Подобно римским термам, турецкие бани строились на государственные средства и служили любимым местом отдыха и развлечений простого народа. За небольшую плату банщики делали посетителям знаменитый турецкий массаж, до хруста разминали суставы, растирали тело и приводили посетителя в состояние кейфа — «блаженства». Вдоволь попарившись, можно было посидеть в зале для отдыха, обсудить новости, выпить чашку и выкурить трубку. тогда было новым напитком, завезенным из Аравии, но уже успевшим полюбиться туркам. Пророк запретил правоверным пить вино, и оно постепенно было вытеснено в сочетании с гашишем и табаком: турки тогда были заядлыми курильщиками и никогда не расставались с длинными трубками.
Синан и после смерти продолжал быть авторитетом для своих последователей и заслужил уважение и преклонение последующих поколений, за уникальный талант архитектора. В Турции он получил завидный титул «Сер мимярян-ы джихан ве мюхендисян-ы девран» (Верховодящий всех архитекторов и инженеров на свете во все времена). Кстати, мечеть Хан Джами спроектированная и построенная под руководством Синана сохранились даже и на территории Украины в славном городе Евпатория. Участие прославленного турецкого мастера в строительстве мечети в Крыму объясняется тем, что в XVI веке значительно возросло значение города Гезлева (современная Евпатория). Морской порт, связывающий Турцию с Крымом, сделал Гезлев важной опорной крепостью на северо-западной границе Османской империи, а также ремесленным, культурным и религиозным центром полуострова.
Вот такие замечательные люди жили в Турции до исторического материализма, как сказал бы неотразимый сын турецко-поданного, известный теплотехник и истребитель Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей. Как известно, его бедный папа умер в страшных судорогах и не оставил своему сыну Остапу-Сулейману ни малейшего наследства, а мама была графиней и жила нетрудовыми доходами. Но коловращение жизни не смогло сломить сильную натуру достойного потомка янычар. В мировой истории Остап появился в половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровка в возрасте лет двадцати восьми и с тех пор навсегда остался в ней и нашей памяти.
Исторический материализм был упомянут, конечно, не просто так, а с намеком на то, что от давних былинных времен мы плавно перемещаемся в начало прошлого столетия, с его социалистическими идеями, верой в светлое будущее трудового человечества и призраком коммунизма, который бродил, как неприкаянный, по всей Европе. Идеи французской революции, развитые европейскими социалистами и коммунистами, нашли в Турции благодатную почву. И почвой этой были, как ни странно, принципы – равноправие всех, несмотря на социальный статус, членов мусульманской уммы (общины), а также безусловное равенство всех пред ликом Аллаха, – которые, хотя и не выполнялись в реальной жизни, были наиважнейшими понятиями общественных отношений и личного мироощущения. Все развитие социалистических идей в Турции на протяжении ХХ века, и особенно влияние их на интеллектуалов – писателей и поэтов, – уходит корнями в эту попытку синтеза основополагающих принципов демократии и мусульманской религии. Заметное влияние на турецкую литературу в ее нынешнем виде оказало классическое наследие и, прежде всего, поэзия.
Не стало исключением и творческое становление поэта Назыма Хикмета Рана (20.01.1902, Салоники, - 03.06.1963, Москва), который родился и воспитывался в аристократической семье. Его дед Мехмед Назым-паша был губернатором в различных частях Османской империи, и при этом слыл искусным поэтом. Еще в раннем детстве Назым познакомился с творчеством (1207-1273). Дед читал ему стихи великого шейха по вечерам вместо колыбельной. Поэты- часто упоминались Хикметом в числе его учителей и не только литературных, но и нравственных, оказавших большое влияние на формирование его личности.
В 18-летнем возрасте Назым убежал из дома в Анатолию, желая присоединиться к повстанцам в их освободительной войне против оккупантов. Там он воочию увидел подлинную жизнь простого народа во всей ее тяжести. Землянки вместо домов, опустевшие вследствие долгих войн деревни, бесправие и нищета. В автобиографической книге «Жизнь – прекрасная вещь, братишка» он вспоминал о том времени. «Тридцать пять дней, равных тридцати пяти годам, провел я в дороге, я, стамбульский отрок, внук паши. Так я познакомился с Анатолией, и вот теперь все, что я видел и пережил, лежало передо мной, словно окровавленный рваный платок… Мое сердце привело меня туда, куда я пришел!» В 1921 году Назым уехал в революционную Россию, учиться в Коммунистическом университете трудящихся Востока. С 1922 года он член коммунистической партии, кстати, до сих пор официально запрещенной в Турции. В 1924 году поэт вернулся домой и начал сотрудничать в революционных газетах и журналах. Первый сборник стихов Хикмета «Песня пьющих солнце» был опубликован в 1928 году в Баку. Борьба с салонной поэзией сочеталась у него в эти годы с выражением крайне «левых» эстетических взглядов. В стихах того периода немало футуристических и формалистических нагромождений, что-то вроде этого — «И только тогда я буду счастлив, когда на живот мне поставят турбину, а сзади подцепят две кувалды» (стихотворение «Макиналашмак»). Но это была болезнь роста, ведь Хикмет по своему предназначению, прежде всего, был «революционером литературы».
Назым Хикмет стал классиком уже при жизни. В 1929 году в Турции был издан его сборник стихов «835 строк», который мгновенно превратил молодого поэта в звезду первой величины на литературном небосклоне Турции. Но с властями бунтарь и коммунист так никогда и не смог найти общего языка. После выхода почти каждой новой книги его приговаривали к тюремному заключению. В 1938 году Хикмет был осужден на 28 лет заключения. В общей сложности он провёл в турецких тюрьмах 17 лет. В 1950 году под воздействием мирового общественного мнения турецкое правительство было вынуждено освободить поэта. Едва выйдя из тюрьмы, но, узнав о готовившемся против него покушении, Назым Хикмет на рыбацкой лодке в буквальном смысле ушел в открытое море. Ему повезло – его подобрал пароход, следовавший в Румынию. В 1951 году он прилетел из Бухареста в Москву, чтобы сполна насладиться социалистическим раем, где, как он думал, осуществлялись его мечты о светлом будущем. Однако очень скоро поэт убедился, что советская действительность противоречит провозглашавшимся идеалам. Трагедия последних лет жизни Назыма Хикмета – это трагедия всех левых интеллектуалов, всех искренне верящих в идеи справедливости, равенства и братства.
Лишенный турецкого гражданства, Назым Хикмет стал на родине легендой. На его стихи сложены песни – на разных языках, в разных странах мира. Его пьесы идут во многих театрах мира. Произведения поэта переиздаются на родине, переводятся на многие языки. О его жизни написаны тома воспоминаний, неисчислимое количество статей, диссертации и даже романы. Турецкие литературоведы называют Назыма Хикмета не иначе как реформатором поэтического языка. Не потому ли каждая его вновь обнаруженная строка становится для турецкой литературы такой же ценностью, как для нас строка Пушкина? Впрочем, конечно, не столько форма его текстов, сколько их социальное содержание оказывало то влияние на умы, которое так пугало власть.
Чем больший отрезок времени отделяет нас от самого поэта, тем полнее открывается величие Назыма Хикмета Рана. Время — суровый, но справедливый судья, безошибочно определяющий истинное место того или иного художника в истории литературы. Сложный и жесткий XX век сделал Хикмета одним из своих великих поэтов. Он наряду с Нерудой, Арагоном, Элюаром, Лоркой, Пастернаком определяет лицо мировой поэзии XX века.
Но все это уже, хоть и не очень отдаленное, но все-таки прошлое. В 60-70-е годы прошлого века турки снова «завоевали» Европу, из простых чернорабочих превратившись в первоклассных строителей, реставраторов, механиков и т.п. Теперь они реконструируют старинные дома, магазины и другие общественные здания по всему континенту от Москвы до Мадрида. Заработанные ими деньги «работают» у них на родине, в Турции. Теперь уже не турки ездят в европейские страны за ширпотребом, а мы совершаем коммерческие вояжи в Турцию, покупая там за валюту этот ширпотреб, и тем самым способствуем дальнейшему росту турецкой экономики. Конечно, «большое видится на расстоянии», но кто же сейчас в первую очередь приходит на ум, когда мы вспоминаем о Турции? Кто они, славные турецкие герои и кумиры нашего времени и «новых» турок?
Конечно, это и кутюрье высокой моды, итальянский модельер турецкого происхождения Рифат Озбек , который постоянно находится в фокусе мировой прессы, пишущей о моде. Озбек особенно славится яркими цветами и безупречным кроем своих коллекций, в которых отчетливо прослеживаются восточные тенденции.
И красавица (но, конечно же, не комсомолка и не спортсменка) знаменитая турецкая актриса — королева турецкого кино . В Турции ее любят называть Элизабет Тейлор Востока. В 70-80-е годы XX века Тюркан Шорай была пожалуй самой популярной и известной киноактрисой на обоих берегах . Широким массам нашего народа она запомнилась по телевизионному сериалу «Королек — птичка певчая» и конечно по фильму «Любовь моя, печаль моя» (романтическая поэма по мотивам пьесы Назыма Хикмета «Легенда о любви»), где вместе с ней снимались Армен Джигарханян, Анатолий Папанов, Всеволод Санаев и Ирина Мирошниченко.
И штангист Наим Сулейман-Оглу , первый в истории тяжелой атлетики трехкратный чемпион Олимпийских Игр (1988, 1992 и 1996 годов). Он родился в 1967 году в турецкой семье, живущей в Болгарии. Хотя его рост был только 1,47 м, паренек быстро привлек внимание тренеров своей невероятной способностью поднимать тяжести. В 1984 году Болгария (как и все соцстраны во главе с СССР) бойкотировала Игры в Лос-Анджелесе, но несколько недель спустя после Игр Сулейман-Оглу поднял вес, превышающий на 30 кг поднятый олимпийским чемпионом в этой весовой категории. В 1986 году Сулейман-Оглу эмигрировал в Турцию. Наим занесен в книгу рекордов Гиннесса сразу по нескольким позициям: во-первых, как штангист 10 раз побеждавший на чемпионатах мира, включая Олимпийские Игры, во вторых, как самый молодой рекордсмен мира, который установил мировой рекорд когда ему было 16 лет и 62 дня и в третьих, как атлет, поднявший в рывке вес в два с половиной раза превышающий его собственный — 150 кг в категории 60 кг. В Турции так говорят о фантастической популярности Наима: — « Когда он обедает в ресторане, никто не просит его оплатить счет, если он превышает на дороге скорость, ему не приходиться платить штраф, полицейские только лишь желают ему счастливого пути».
И, наконец, самый «сладкий дамский леденец» в Турции — знаменитый . Своей известностью на просторах нашей необъятной родины этот турок обязан отечественному любимцу перезрелых примадонн, во всю распевавшему на русско-болгарский манер его хит Şıkıdım. Но особо прочно покорил Таркан слабые женские сердца своим сексуальным причмокиванием в песне Simarik. Таркан Тэвэтоглу родился в Германии в 1972 году в пригороде Франкфурта городке Алзей. Папенька и маменька будущей звезды были обычными гастарбайтерами и вкалывали на тамошней фабрике. Приключения Таркана начались уже в чреве матери. Она, будучи беременной, попала в автокатастрофу и месяц пролежала в коме. Доктора в такой ситуации советовали сделать искусственный выкидыш. Но папа Таркана мудрый Али-бей во сне увидел, своего сына со звездой на голове и понял, что все будет тип-топ. Так оно и вышло. Через 14 лет, подзаработав денежек, трудолюбивые предки Таркана дернули на свою историческую родину.
Окончив школу, шустрый паренек прямиком направился в , где сделал попытку поступить в университет. Однако, поняв всю беспочвенность своих претензий на получение высшего образования, он не пал духом, а остался там и принялся зарабатывать на кусок лепешки с маслом выступлениями по барам и клубам. Ну а дальше все пошло как по нотам. В 1993 году Таркан знакомится с продюсером Мехмедом Согут-Оглу — владельцем одной из самых знаменитых турецких звукозаписывающих компаний Istanbul Plak. Эта встреча кардинально изменила его жизнь. Дело в том, что Мехмед, по слухам, неровно дышит к молоденьким мальчикам, которых соблазняет традиционными посулами: «Я сделаю из тебя звезду». Однако хитрый Таркан поступил умнее, нежели большинство юнцов, и на заманчивое предложение продюсера ответил словами измученного нарзаном монтера Мечникова: «Утром деньги — вечером стулья». И Мехмед приложил все усилия, дабы эти самые «стулья» заполучить. Так Таркан превратился в турецкую звезду номер один, при этом регулярно появляясь на обложках всех печатных изданий без исключения. И, что совсем уж замечательно, оказался первой мужской особью, украсившей своей симпатичной половозрелой мордашкой турецкий вариант журнала Cosmopolitan.
Конечно, никак нельзя сказать, что миляга Таркан ведет сугубо монашеский образ жизни. Несколько десятков турецких девиц утверждают, что именно он стряхнул пыльцу их невинности и сделал их мамашами. При этом с одной из них паренек крупно залетел. Подруга по невинным забавам оказалась дочкой высокопоставленного чиновника, который, узнав, от кого она беременна, потребовал, чтобы этот половой террорист немедленно женился. В противном случае, пригрозил он, «певунцу» не поздоровится, какой бы звездой он ни был. Так как матримониальные оковы не входили в планы Таркана, то злобный папаша в качестве воспитательной меры решил упечь его на военную службу, благо возраст героя был подходящий. Выполнять свой гражданский долг перед турецкой Родиной красавчику активно не хотелось, и он живо смылся в Штаты. Но… служить все-таки пришлось. Дело в том, что настроенная очень патриотически, турецкая диаспора в Европе и Америке рьяно призывала к бойкотам концертов этого противного дезертира. А это уже пахло очень и очень значительными материальными потерями. После своего, правда, не очень долгосрочного, исполнения долга перед Родиной, прощенный добрым турецким народом, Таркан вернулся к своему творчеству, по прежнему оттягиваясь на полную катушку с темпераментными поклонницами. Снова в своих клипах он окружен толпой не слишком тщательно одетых девиц, а насчет его личной жизни, опять бродят всякие увлекательные сплетни.
Дополнительно:
626
При упоминании турецкой литературы мало кто может навскидку назвать десяток авторов или произведений. А ведь Турция на самом деле обладает огромным литературным наследием. Представляем вашему вниманию список книг турецких писателей, переведённых на русский язык.
Среди них есть как современные романы, так и уже ставшие классикой, но все они точно не оставят вас равнодушными.
1.. Решад Нури Гюнтекин «Королёк - птичка певчая» (Reşat Nuri Güntekin «Çalıkuşu») Об этом произведении, наверное, слышали все. А если не читали книгу, то точно смотрели одноимённый фильм или сериал. Решад Нури Гюнтекин на страницах своего романа поведал нам историю любви молодой учительницы Фериде и сына её тетушки Кямрана. С раннего детства Фериде и Кямран воспитываются в одном доме, а повзрослев, они решают пожениться. Но за несколько дней до свадьбы девушка узнаёт, что у её возлюбленного есть другая...Ошарашенная этой новостью, Фериде оставляет родной дом и решает бежать, куда глаза глядят. Девушка сталкивается со многими препятствиями и проблемами, завистью и интригами, но всё-таки ей удается реализоваться, найти друзей и в итоге вернуться к своему любимому. «Королёк – птичка певчая» - в какой-то степени наивная, но в то же время трогательная и красивая история о любви и судьбе, от которой ещё никому не удавалось убежать.
2.. Азиз Несин «Король футбола» (Aziz Nesin «Gol kralı») Азиз Несин – удивительный автор, который заставляет читателей смеяться и размышлять одновременно. Его сатирические произведения высмеивают пороки, как в политике, так и в обществе, ратуют за свободу и независимость. Главный герой романа - Саид, эдакий глуповатый простачок, над которым смеются и издеваются. Саид влюбляется в красавицу, ради которой он готов на всё, в том числе стать звездой футбола… Пластические операции, на которые идут девушки, чтобы заполучить парня, «говорящие» фамилии, явные гиперболы и юмор, граничащий с пошлостью – всё это о великолепном романе Азиза Несина «Король футбола».
3.. Орхан Памук «Мои странные мысли» (Orhan Pamuk «Kafamdа Bir Tuhaflık») Конечно рассказ о турецких романах не мог бы обойтись без упоминания Орхана Памука – автора, удостоенного Нобелевской премии по литературе. Романы Памука обладают собственным стилем, как правило, в его слог или влюбляешься навсегда, или не можешь принять вовсе. «Мои странные мысли» - это удивительно плавная и лиричная история Турции, история Стамбула, рассказанная через призму жизни уличного торговца Мевлюта. Меняются правители и нравы, меняются люди и улицы города, а Мевлют все так же неспешно катит свою тележку с бузой по узким закоулкам Стамбула, ведя «странные» беседы с городом и не желая для себя ничего большего. «Мои странные мысли» - это в какой-то степени роман-ностальгия автора по ускользающему старому Стамбулу, которого уже никогда не будет.
4.. Орхан Кемаль «Брошенная в бездну» (Orhan Kemal «El kızı») Тяжёлая книга о жизни восточной женщины, одной из многих тысяч, разделивших с ней эту горькую судьбу. Угнетение – вот, что стало основной составляющей жизни бедной Назан. Нелюбящий муж, жестокая свекровь, унижение и злоба со стороны окружающих… Но правильно ли поступает героиня, подчиняясь всем невзгодам, покоряясь своей горькой судьбе? Впитывают ли восточные девушки эту безропотность и готовность повиноваться с молоком матери, или же борьба за счастье всегда возможна? Сочувствовать Назан или нет читатель решит сам, но этот роман обязательно заставит задуматься.
5.. Элиф Шафак «Ученик архитектора» (Elif Şafak «Ustam ve ben») Элиф Шафак – турецкая писательница, проживающая одновременно в Турции и в США и пишущая свои романы на английском и турецком языках. «Ученик архитектора» - это история бедного мальчика Джахана и его друга, белого слонёнка по кличке Чота, которые по стечению обстоятельств оказываются в Стамбуле во времена правления султана Сулеймана Великолепного. Джахану предстоит пережить множество приключений, ему будет суждено встретиться с самим султаном, влюбиться и стать учеником знаменитого архитектора Синана. В этом романе поднимаются вечные вопросы науки, религии, дружбы и любви, которой ничто не подвластно.
6.. Сабахаттин Али «Мадонна в меховом манто» (Sabahattin Ali «Kürk Mantolu Madonna») Роман о любви, который по сей день пользуется небывалой популярностью у турецкого читателя. Это произведение не похоже на восточные сказки, напротив, оно рассказывает о жизни на западе, в Берлине и Анкаре 1920-х годов. Главный герой Раиф-эфенди сначала описывается со стороны знакомого человека, а потом от лица него самого. Что послужило причиной бесконечного одиночества героя, что сделало его столь печальным, скрытным, невзрачным? Несчастная любовь к немке, за которую Раиф расплачивается до конца своих дней, любовь, сломавшая жизнь героя навсегда. Удивительный слог, которым написан роман, позволяет с головой окунуться во внутренний мир несчастного героя, чтобы понять и вместе с ним пережить его жизненную трагедию.
7.. Элиф Шафак «Честь» (Elif Şafak «İskender») Честь – единственное, что порой остается у человека. В жизни можно потерять всё, но до последнего бороться за честь. Именно об этом, а также о жестокости по отношению к женщинам, рассказывает роман Элиф Шафак. «Честь» - история двух сестёр-близняшек, родившихся в деревне где-то на границе Турции и Сирии, там, где семейные устои и традиции ценятся больше, чем сама человеческая жизнь. Судьбы сестёр разойдутся, одна из них уедет жить заграницу, но и там не найдёт счастья…Самый сложный на свете выбор придётся сделать сыну героини Искендеру – вступиться за честь семьи или причинить боль родному человеку. В этом романе нет разделения на «плохих» и «хороших» - решение каждый читатель принимает сам для себя.
8.. Орхан Памук «Рыжеволосая Женщина» (Orhan Pamuk «Kırmızı Saçlı Kadın») Казалось бы, сюжет романа прост – молодой лицеист Джем влюбляется в зрелую женщину, замужнюю актрису бродячего театра. Результатом этой дикой страсти становится трагедия, унёсшая жизнь человека. Спустя долгие годы Джем случайно встретится со своим сыном - плодом первой любви к Рыжеволосой Женщине. И вновь эта встреча приведёт к трагедии. В чём заключается роль Рыжеволосой Женщины, виновна ли она, или же она сама стала жертвой – на эти вопросы придется ответить читателю для себя. В произведении Памука переплетается вечная тема отцов и детей, противостояние востока и запада, муки греха и искупления, а также многочисленные притчи, в том числе о дето- и отцеубийстве.
9.. Назым Хикмет «Жизнь прекрасна, братец мой» (Nazım Hikmet «Yaşamak güzel şey be kardeşim») Назым Хикмет – великий турецкий писатель и поэт, коммунист, проживший много лет в СССР и умерший там же. Долгое время стихи Хикмета в Турции были запрещены, сам автор многие годы провёл в заключении. В своём романе «Жизнь прекрасна, братец мой» Хикмет описывает годы революции в России и становления Турецкой Республики. Но исторические события в книге органично переплетаются со страстью, любовью, преданностью и верой в идеалы. Несмотря на трагические события, выпавшие на долю героев романа, им удается сохранить веру в свои идеалы и оптимизм.
МК-Турция, Ксения Кара
Ашыками (араб. "ашик" - влюбленный, от "ашк" - любовь) называли
Поэтов-певцов, которые сочиняли стихи экспромтом и пели их, аккомпанируя себе
На сазе. Любовь к девушке, или Всевышнему, или к человеку, своему другу и
Наставнику становилась сюжетом их произведений.
Начало этой поэзии положил поэт-суфий Юнус Эмре, творивший в 13-14 веках.
Он называл себя "ашик Юнус"(влюбленный Юнус). С него, ашика Юнуса Эмре,
Берет начало история турецкой поэзии - и классической, и народной.
Юнус Эмре (1240 - 1320)
(Эмре - прозвище, означало его принадлежность
К суфийской общине - текке)
Свои стихи называл "иляхи", т. е. словом, обращенным к Богу или во имя
Его. Суфизм пришел в Турцию с Арабского Востока. Пантеистический суфизм
Проповедовал аскетический образ жизни, отказ от "плотского начала", дабы,
Очистившись от низменных чувств и соблазнов, жить во имя любви к Создателю.
Пока розы в саду моей жизни цветут,
очи, очнитесь скорей от сна,
пока вечность не кличет нас в тесный приют,
Чем кичишься ты, в глупой гордыне убог?
в путь уйдет караван, будешь ты одинок.
После каяться поздно, - свидетель мне Бог.
Очи, очнитесь скорей ото сна.
Не томись на посконной подстилке всю ночь,
пробудись, чтоб гордыню в себе превозмочь,
ведь тебя растолкают да выгонят прочь, -
очи, очнитесь скорей ото сна.
Но послушай, Юнус, не довольно ли слов?
твои ткани, увы, не для этих торгов.
сладко дремлющий к Другу идти не готов, -
очи, очнитесь скорей ото сна!
Если в горькой доле разлук
ты бредешь один-одинок,
ты в безжизненном мраке мук
вечной жизни найди порог...
Если ты дар любви постиг,
если мыслью ты в суть проник,
от огня разлук в тот же миг
ты навек себя уберег.
Кто не ведал ни мук, ни бед,
для того исцеленья нет,
если есть в душе твоей свет,
ты, как тысяча душ, глубок.
Все пойми, Юнус, все сочти,
речь усердно стремись вести.
Нет предела тому пути,
что же ты от него далек?
Свет и завеса мрака - все лишь в тебе сокрыто, -
и ты и я - несметны, мы - жемчуг самоцветный.
Скажи, где путь, ведущий к блаженству Единенья?
ответь на мое слово - на мой вопрос заветный.
В бессчетные зерцала глядит всегда Единый,
хоть видимость явлений и кажется несметной.
Возлюбленный, влюбленный, любовь - единой сути,
хотя и виден взору весь мир тысячецветный.
Зову я всех, кто хочет в глубины погрузиться, -
один Юнус пока что - ныряльщик беззаветный.
Если веришь любви ты, будь ей верен всегда,
в ней тебе - исцеленье от любого вреда.
Если веришь мирскому, ты - во власти оков,
тайнам истинной сути ты поверишь когда?
Ведь мирские желанья - горький яд, а не мед, -
что же тяга к отраве тебе столь не чужда?
Твое тело - что город, покоренный врагом, -
от врагов надо силой очищать города!
Ты бескрылою птицей на чужбине живешь, -
смелым будь, словно птица, что в полете горда.
С ветхим зданием мира чем ты связан? - скажи, -
дольний мир очень древен, а душа молода!
Пусть твой верный наставник тебе посох отдаст,
чтоб была на дороге твоя поступь тверда.
Если ложь, а не правду будешь ты говорить,
в день ответа в грядущем ты умрешь от стыда.
Не шипом будь, а розой, если к Другу идешь:
если в терн превратишься, ты сгоришь без следа...
У дел мирских ничтожна суть,
открой глаза и зорким будь,
с собою всех зовем мы в путь -
мы вместе Друга обретем...
Сердце хмелем полно от любви к тебе,
и не лад в нем теперь, а хмельной разлад.
Ты спросил ведуна, как спастись от мук, -
он сказал: "Зелья нет от твоих утрат!"
Кто, подобно тебе, всей душой влюблен,
тот спалится дотла с головы до пят...
Суть богатства не в том, чтоб пихать в суму, -
духом нищ толстосум - помоги ему.
Только, как не учи, все ему не впрок,
на устах его - брань, его рот широк.
И ему самому от себя же вред,
и другим от него прока-пользы нет...
Путь спросить у других - ему мысль чужда,
"Нет и нет", - он твердит и не скажет "да"...
Тебя в пути увидел я
и понял радость бытия,
и бедная душа моя
уже не ведает тревог...
Благодать и отрада ашыков - любовь,
даст им Друг в этой доле благое найти.
А не преданный Другу и чуждый ему -
полужив-полумертв, бьется, словно в сети...
Жив я только Тобою, и с Тобою я слит,
и ничто этой жизни без Тебя не живит.
И с Тобой безустанно я бок о бок бреду.
Путь, Тобою мне данный, без Тебя мне закрыт...
О себе все твержу я, - если вправду я сущ,
что же мне спесь-гордыню одолеть не велит?..
Друг - здесь Всевышний.
Гаиби
Кайгусуз Абдал (14 или 15в)
Родился в богатой семье.
В текке (обители суфиев принял имя Кайгусуз (Беспечный) Абдал. "Абдалы" -
"странствующие дервиши". Как правило, они принадлежали к разным суфийским
Взлетели черепахи ввысь,
свою преодолевши тяжесть,
и ящерицы собрались
доплыть до Крыма, взяв поклажу.
Смотри, как бабочка сильна,
лук со стрелой взяла она
и устрашила кабана,
лисицу и медведя даже.
Чтоб жажду утолить, чуть свет
к реке нагнулся минарет,
мост в Эргене, а речки нет,
под ним песок и тот не влажен.
Под небом на краю земли
всю зиму рыбы провели
и стали от воды вдали
еще увесистей и глаже.
Играет аист на зурне;
птенец родился по весне,
на иве рыба в вышине,
срезает ветки, метлы вяжет...
Я, Кайсугуз, по мере сил
вас шуткою повеселил.
Я небылиц нагородил,
но кто в упрек мне слово скажет?
Великая беда - жена дурная,
жена плохая - нет у ней забот,
весь день сидит она, беды не зная,
хоть, может, в доме дел невпроворот.
Она сидит, потупив очи долу,
плов не сварила, дров не наколола,
а новую одежду распорола,
прикрыла тряпкой ноги и живот.
На ней сверкают новые сапожки,
рубиновые у нее сережки,
но не постираны в дому одежки,
переодеться лень, - и так сойдет.
Она сидит, рыхла и кривонога,
от вечной лени оплыла немного,
нужду справляет прямо у порога,
по шее ожиревшей вошь ползет.
Не мыла головы она от века,
чтоб взять воды, ведро бросает в реку,
а вынуть неохота человеку, -
пускай оно хоть тонет, хоть плывет.
Там, где цветник, играют дети в бабки,
собаки в доме рвут ковры на тряпки,
сидит жена, ее мечтанья сладки,
она глядит, воронам счет ведет.
Котел кипит, похлебка не готова,
молчит жена, а тесто жрет корова,
молчит жена, не говорит ни слова:
быть может, тесто новое взойдет.
На что я, Кайгусуз, могу решиться?
Продать жену? Кто на нее польстится!
Сидит она, ей лень постель ложиться,
сама не спит и людям не дает.
Пир Султан Абдал (15 или 16 в.)
(Хайдар)
(шиит из секты кызылбашей)
Участвовал в восстании кызылбашей, схвачен, заключен в тюрьму, а потом
Повешен в Сивасе.
Проходит мимо караван любви.
Струятся слезы жалкие мои,
открылись раны жаркие мои,
а ты недостижима. Отчего?..
Эй, птица, из какого ты гнезда?
Бровь - полумесяц, родинка - звезда...
Что плачешь, будто милый навсегда
ушел, не оглянулся, не остался?..
С тех пор как я живу в бесчестном мире,
покоя нет в душе моей. Что делать?
С тех пор как я живу вдали от милой,
удары жизни все больней. Что делать?
Как быть? Светильник Радости мигает,
любому горемыке помогает.
А нас везде беда подстерегает.
В запасе нет ни сил, ни дней. Что делать?
Я говорю: приди - и ты приходишь.
Я говорю: взойди - и ты восходишь.
Потерян я, найди - и ты находишь.
А вдруг я чужд душе твоей? Что делать?
Я, Пир Султан, твержу: пора в дорогу.
Спешу без страха, так угодно Богу,
Навстречу милой, одолев тревогу,
а если разминемся с ней? Что делать?
Газель 11
Дословный перевод с оригинала:
1. Розы твоих щек превратили мой язык в соловья.
Я потерял голову от страсти к твоим кудрям.
2. Если плод любви для влюбленных — это боль и тревога,
Хвала Аллаху, у нас много плодов твоей любви.
3. Ветер бессилен распутать твои кудри.
Нет, вовсе нелегко преодолеть трудности!
4. Что за отношения между нами настали? Ведь нектар из сладких уст любимого,
Этот яд печали — что халва для меня, но для соперника — как яд убийц.
5. Сколько мудрых людей обезумело от любви к тебе!
Сколько разумных мужчин сошло с ума, желая тебя!
6. Что значимого в словах "Пусть ножи его ресниц убьют тебя"?
Они неразумные люди, раз высказываются так.
7. О Авни! Если однажды будешь ты в паломничестве в храм Магов,
На площади увидишь ты огонь этой свечи, озаряющей все собрание!
Поэтический перевод:
Румянец щек твоих рождает красноречие соловья во мне,
От страсти к кудрям твоим, я потерял голову совсем.
Коль для влюбленных плод любви это печаль и боль,
Хвала Аллаху, сорвал плодов твоей любви я вдоволь.
Бессилен бриз весенний распутать твои кудри,
Нет, вовсе нелегко осилить трудности!
Что между нами стало? Из сладких уст любимого нектар,
Сопернику как яд убийц, а мне как сладкий дар.
Как много мудрых обезумело, любя тебя,
Сколько разумных стремясь к тебе, сошло с ума!
Не нужно говорить "Пусть стрелы его ресниц тебя убьют"
Это слова людей не знающих, ведь любящие ему все отдадут.
Авни, если в один день ты посетишь огнепоклонников святыню,
Узришь ты свет пылающий свечи, что озаряет все собрание.
Газель 15
Дословный перевод:
1. Если бы красавцы не кокетничали, в них не влюблялись бы,
И равнодушными будут сердца любовников.
2. Сказать об устах твоих можно кратко
А о волосах твоих длинных — многое.
3. Твой взгляд — разбойник, а локоны как воры,
Я не знаю, что они ищут в городе моего сердца.
4. Цена моего воссоединения с тобою стоит жизнь,
Очевидцы этого дали нам знать об этом.
5. В ночь сердцу моему от твоих кудрей
И от взгляда хмурого приходят вести.
6. И всякий, кто по-прежнему следует за твоими кудрями,
И страстно желает любить твои волосы — тот сходит с ума.
7. Авни, Роза Мира не сладка своим ароматом,
Ибо лишь (один вдох) доставит тебе головную боль.
Поэтический перевод:
Если б красавцы не заигрывали, в них трудно было бы влюбиться,
Сердца любовников не захотят их, наконец, добиться.
Поведать об устах твоих маленьких можно кратко,
Но волосы твои столь длинные описывать будет долго.
Взгляд твой, как грабитель, а локоны — воры под стать.
Что ищут они в городе сердца моего? Мне не знать.
Жизнь это плата за близость между тобой и мною,
Услышав раз об этом всем, они увидели воочию.
Ночью в сердце мое вести стучатся от тебя,
От твоих кудрей темных и жестокого взгляда беда,
Ведь всякий, кто верен кудрям твоим,
И жаждущий локонов твоих, становится безумцем.
Авни, аромат этой Розы мировой не облегчит твою печаль.
Вдохнув ее пьянящий аромат, ты ощутишь лишь головную боль.
Газель 29
Дословный перевод:
1. Увидев эти губы, подобные бутону розы, мы рвем свои воротники.
Вспоминая этот лик, подобный розе, мы кричим от боли, словно соловьи.
2. Что если мое жаждущее сердце у твоей двери ждет исцеления?
Ведь только там находится лекарство от этой боли.
3. Свет мой*, о, несравненный красавец с губами сладостными, как рубины,
Наша легенда будет знаменем, подобно сказанию о Хамзе.
4. Как бы наше желание твоего тела, подобно флагу, не было бы на виду,
Тайну твоих уст мы спрячем в сердцах своих.
5. О Авни, покинуть мир сей очень нелегко,*
Но взгляд этого похитителя сердец нам это облегчит.
Поэтический перевод:
Видя его губы - эти бутоны розы, мы рвем свои воротники;
Вспоминая его лик, подобный розе, мы рыдаем словно соловьи.
И что же, раз мое хворающее сердце у твоей двери ждет исцеления?
Ведь только там ему от боли найдется лучшее излечение.
Свет мой, ох, красавец несравненный с губами драгоценными, как рубин,
Сказания о Хамзе наш легендарный эпос будет достоин.
Как не трепетало б наше желанье твоего тела высоко,
Мы скроем тайну твоих губ в своих сердцах глубоко.
О Авни! Уйти из мира ради любви так трудно,
Но это сделать взгляду похитителя сердец будет отрадно.
Газель 30
Дословный перевод:
1. С такой красотой среди возлюбленных Ювейс самый любимый.
Шербет его рубиновых губ, это лекарство для страждущего сердца.
2. Не плачь, мой милый соловей, отныне плачу я,
Ибо Ювейс красотою, подобно розе, открылся в саду сердца моего.
3. Как сердце страны справедливостью может процветать?
Когда все эти годы, кто был на престоле сердца султана, как не Ювейс.
4. Слезы в глазах, как вино, а внутри груди сгорает всё...
О безумное сердце! Ибо лишь на одну ночь Ювейс гость,
5. Для Авни, если б удача была в руках, тогда это он — любимый гость
Не упусти эту возможность, так как Ювейс стоит тысячи возлюбленных!
Поэтический перевод:
С такою красотою среди любимых Ювейс - самый желанный.
Напиток губ его рубиновых — лекарство сердцу страждущему.
Не плачь ты, милый соловей, услышь мой стон плачевный,
Ибо Ювейс красиво, точно роза рая, раскрылся сердцу моему.
Сможет ли центр государства процветать достойно?
Когда всё время на троне сердца повелителя Ювейс восседал?
Слёзы опьяненных глаз, в груди пламя горит так больно...
Эй, безумное ты сердце! Ибо лишь на ночь одну Ювейс гостем твоим стал.
Удача для Авни есть он — тот самый долгожданный,
Не упусти эту возможность, ибо Ювейс дороже тысячи возлюбленных!
Газель 61
Дословный перевод:
1. Те, кто увидел Галату, их сердца не захотят быть в раю.
Увидев его радующую сердце фигуру, они позабудут о прекраснейших кипарисах.
2. Я узрел франка, красноречивого, как Иса,
И для тех, кто видел этого Христа, - его уста животворящие.
3. Вы потеряете разум и понимание истины и веры,
Увидев этого христианина, ох, мусульмане, вы станете неверными!
4. Испив вино этого посланника, они не будут пить из реки райской,
Увидев церковь, в которую он отправился, они не придут в мечеть.
5. О Авни! И всякий будет знать, что он был неверным франков,
Увидев на его талии пояс, а на шее крест.
Поэтический перевод:
Увидевшие красоты Галаты, сердцем остаться в раю не пожелают.
Никто не вспомнит стройных кипарисов, его изящную фигуру полюбив.
Очи мои не лгут - его я видел, как Иисус франк этот был красноречив.
Узревших того юношу, подобного Христу, губы его их воскрешают.
Разум и знание об истине и вере рискуете навечно потерять,
О мусульмане, неверными вы станете христианина этого узрев!
Они не будут принимать Кавсар, вино этого посланника испив,
Увидев церковь, в которую он отправился, они не явятся в мечеть.
Авни, и всякий будет знать, что он кяфиром франков был,
Заметив пояс верности на талии его, а на шее крест.
Перевод: Эльфира АХМЕТОВА