Симфония № 1 создана композитором вскоре после окончания Петербургской консерватории, знаменуя собой начало нового этапа в жизни и творчестве композитора, завершая период становления. Начав работу над симфонией в мае 1866 года, Петр Ильич завершил ее к ноябрю. Первый опыт в симфоническом жанре дался ему трудно – много времени отнимала работа в Московской консерватории, для сочинения музыки оставалось только ночное время, что привело композитора к нервному истощению.

Симфония № 1 является программной – дал ей название «Зимние грезы», первая и вторая части также снабжены заголовками. В этом произведении отразилась любовь композитора к русской природе, детские воспоминания о зимней поездке из Воткинска в Петербург. При этом нельзя говорить о конкретной «звукописи» – это скорее передача впечатлений композитора.

В Симфонии № 1 «Зимние грезы» в полной мере проявились такие характерные черты стиля , как близость к русскому песенному фольклору и симфоничность мышления. Темы пронизаны народно-песенными интонациями, в финале же композитор использует подлинную народную мелодию, которая не становится в симфонии чем-то инородным благодаря чертам русской песенности, присутствующим в других темах. Вместе с тем, темы лишены «закругленности» песенных мелодий и требуют дальнейшего развития.

Первая часть – Allegro tranquillo – носит название «Грезы зимнею дорогой». Ее основные партии – печальная, «тусклая», как зимний день, главная, и лирически-светлая побочная – не являются конфликтными по отношению друг к другу, поэтому и в разработке нет особых драматических моментов – все остается в пределах лирического симфонизма. Немало интересных моментов в оркестровом изложении – например, главную партию при ее первом появлении проводят флейта и фагот в две октавы, создавая впечатление бескрайнего пространства.

Второй части – Adagio cantabile ma non tanto – автор дал название «Угрюмый край, туманный край». Ее образное содержание связано с воспоминаниями о поездке на остров Валаам в 1860 году. Темы этой части тоже выдержаны в стихии русской песенности, форма же сочетает черты рондообразности и вариантно-строфического развития. Одна из тем позаимствована из увертюры «Гроза», созданной в юности, а впоследствии он использовал ее и в музыке к сказке «Снегурочка».

Третья часть –Allegro scherzando giocoso – и финал – Andante lugubre. Allegro maestoso – программных названий не имеют. В третьей части вновь использует материал из ранее созданного произведения – фортепианной сонаты до диез минор, а в финале цитирует русскую народную песню «Я посею ли, млада», известную также под названием «Цвели цветики». Эта тема, представая то в минорном, то в мажорном варианте, приобретает характер удалой пляски.

Судьба произведения оказалась непростой – консерваторские наставники композитора Н. Рубинштейн и Н. Заремба ее не одобрили, исполнена она была только в 1868 году и забыта на несколько лет. Лишь после исполнения в 1874 году переработанного варианта симфонии к ней пришло подлинное признание.

Музыкальные Сезоны

Состав оркестра: 2 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, 2 трубы, 3 тромбона, туба, литавры, ударная группа, струнные.

История создания

Первая симфония создавалась Чайковским весной и летом 1866 года. В музыке этого сочинения отразились впечатления композитора от русской природы, которую он очень любил; воспоминания детских лет о зимней дороге из далекого уральского городка Воткинска в Петербург, куда родители везли его учиться; картины веселых масленичных гуляний.

Сочинение симфонии шло с трудом. Окончив весной Петербургскую консерваторию, Чайковский был тут же приглашен Николаем Рубинштейном, основателем Московской консерватории, в число ее профессоров. Занятий с учениками было много, они отнимали почти все дневное время, так что для сочинения оставалась лишь ночь. Композитор не любил работать по ночам, да и хрупкое здоровье ему этого не позволяло. Острое переутомление вскоре привело к нервному расстройству. Однако в сентябре Чайковский все же закончил симфонию и отдал ее на суд своих бывших учителей - профессоров Петербургской консерватории А. Рубинштейна и Н. Зарембы. Они сурово раскритиковали первый симфонический опус своего выпускника и отказались включить его в программы концертов Русского музыкального общества, на что Чайковский рассчитывал.

Вернувшись из Петербурга, композитор принялся за переработку симфонии. Вторая редакция была завершена в ноябре, но тоже одобрения не получила. Премьера откладывалась на неопределенное время. Чайковский сумел только организовать исполнение двух средних частей в Москве и Петербурге, но оно прошло почти незамеченным. Лишь один оставшийся неизвестным критик (он подписался инициалами А. Д., которые исследователям расшифровать не удалось - по-видимому это был не музыкант, а просвещенный любитель) написал: «Мы не знаем, чему приписать эту холодность (с которой были приняты исполненные отрывки. - Л. М. ), потому что симфония имеет несомненные достоинства. Она в высшей степени мелодична и превосходно инструментована: особенно нам понравилось адажио: оно все составлено из одной темы, чисто русского характера, в которой так и слышится мотив русской песни, захватывающей душу. Несмотря на это, тема совершенно оригинальна». Отзыв удивительно чуткий, несмотря на допущенную неточность - в адажио две, хотя и близко родственные по характеру темы - остался единственным. Профессионалов показанная музыка не привлекла.

Премьера симфонии в полном виде состоялась только 3 (15) февраля 1868 года в Москве, в восьмом симфоническом собрании РМО под управлением Н. Г. Рубинштейна. Но это исполнение оказалось единственным. На него критика также не сочла нужным отреагировать. Симфония больше не исполнялась, казалось, о ней было забыто.

Через несколько лет, после поездки в Италию в 1874 году, композитор еще раз пересмотрел симфонию: сократил некоторые длинноты, изменил оркестровку. В этой окончательной редакции симфония была издана и исполнена еще через девять лет - в 1883 году в Москве под управлением М. Эрмансдерфера, немецкого дирижера, работавшего в 80-х годах в Москве. Только тогда ее наконец оценили. «Вот это настоящая русская симфония, - писал рецензент. - В каждом такте ее чувствуется, что ее мог написать только русский человек. В выработанную на чужбине форму композитор влагает чисто русское содержание». Но прошло еще три года, когда первый симфонический опыт давно уже прославленного композитора прозвучал и в Петербурге. С тех пор она прочно закрепилась в концертном репертуаре.

Оказавшаяся, по существу, первой русской симфонией (написанная несколько ранее симфония Римского-Корсакова успеха не имела и практически была забыта), она, вместе с тем, явилась и первым образцом лирического симфонизма. Симфония программна. Чайковский дал ей название и подзаголовки первых двух частей. В скерцо, такой «подсказки» не имеющем, использован материал написанной в 1865 году фортепианной сонаты.

Музыка

Первая часть носит заглавие «Грёзы зимнею дорогой». Она начинается еле слышным тремоло скрипок - будто зашелестел сухой снег от ветра, зазвенел морозный воздух. Мгновение... и появилась печальная мелодия, интонируемая флейтой и фаготом. Благодаря большому расстоянию между голосами этих инструментов, создается впечатление широко раскинувшихся просторов, пустыни, одиночества. Умолкла мелодия у деревянных духовых, и вступили с нею же альты, затем виолончели. А у духовых в это время - острые короткие звуки: как снежинки, бьющие в лицо. Что-то в них слышится беспокойное, тревожное. Нарастает звучность. Вступают все новые инструменты. Дробится мелодия. Будто подхваченные ветром, вьются, летят друг за другом ее обрывки. И вот уже во весь голос богатырски зазвучала мощная тема, выросшая из темы колючек-снежинок. Удаль, молодецкий размах слышатся в ней. Начальная, прежде грустная мелодия влилась в нее и стала тоже мощной, уверенной, будто почерпнула силы из чудесного родника. Все смолкло. Несколько сухих аккордов, и на фоне скупых тянущихся нот у струнных инструментов запел кларнет. Песня его - побочная тема - задумчива и спокойна. Она льется привольно, как бесконечно разворачивающаяся лента. Умолк кларнет, но песня не прервалась: ее подхватили другие инструменты, повели дальше, распели еще шире. И снова молчание. Заключительный раздел экспозиции - праздничный, торжественный, с ликующими фанфарами, - непосредственно вливается в разработку. В ней - взволнованное стремительное движение, активные переклички голосов, столкновение различных тем экспозиции, полное драматизма и приводящее к кульминации. И снова, вот уже в третий раз - генеральная пауза. Осторожно, робко, как будто не всегда попадая в такт, «раскачиваются» басовые голоса. На них наслаивается мягкое звучание валторны, затем вступают деревянные духовые, и, наконец, полилась печальная мелодия - главная тема первой части. Это началась реприза.

Вторая часть симфонии называется «Угрюмый край, туманный край». Она создавалась под впечатлением поездки по Ладожскому озеру на остров Валаам и поездки на водопад Иматра летом 1860 года. Медленно, сосредоточенно вступление струнных. Гобой запел раздольную мелодию, напоминающую протяжные крестьянские песни. Быстрые пассажи флейты - как легкое дуновение ветерка, как рябь, пробежавшая по озерным волнам. Вступает фагот со своей мелодией, и вот уже будто два голоса - высокий мальчишеский и сопровождающий его мужской - ведут каждый свою песню, согласно сливаясь. Тепло, проникновенно запели альты и флейты. Их мелодия словно вылилась из первой: она так же широка и привольна. Ее подхватывают скрипки и уносят куда-то далеко, ввысь, где она не прекращается, а будто истаивает, продолжая звучать недосягаемо для человеческого слуха. А снизу, у виолончелей, вновь возникает первая песня. С отдельными фрагментами темы вступают разные инструменты. Прихотливо переплетаются голоса, пока не запевают вторую тему «солисты» - кларнет и тепло, сочно звучащие скрипки. Мощный хор оркестровых голосов подхватывает песню, ведет ее дальше... Мгновенная остановка, трепет неуверенности, может быть, тревоги, и снова взлетает ввысь могучая народная песня. Закончен рассказ. Сдержанным послесловием завершают часть струнные.

Третья часть симфонии не имеет подзаголовка, но содержание ее очевидно и без этого. Открывается скерцо легкими трелями у кларнетов и флейт. И сразу зашелестели в прихотливом ритме скрипки, словно снежные хлопья, подхваченные метелью. Причудливую, но народную по характеру мелодию подхватили деревянные духовые, и скоро все закружилось в метельном хороводе. Вспоминается Пушкин:

Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин...
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин! -

кажется, именно так можно расшифровать программу этого раздела. Но мелькнул огонек вдали. Другой, третий, и усталый путник въезжает в своей занесенной снегом кибитке в гостеприимную усадьбу. Ярко освещены окна, звучит обаятельный, нежный вальс. Это - средний раздел скерцо. Мелодия вальса изящная, чуть меланхоличная, но слышатся в ней и мужественные нотки. Сквозь его мелодию постепенно начинает проби­ваться завывание метели. Все громче, громче оно, и вот уже не слышно вальса, только ветер метет и бьет в лицо колючим снегом. Что же это было? Видение? Греза? Впереди бесконечный зимний путь...

Финал . Откуда-то снизу поползли медленные сумрачные звуки - и в нерешительности остановились. Еще раз зазвучала сосредоточенная мелодия - и вновь прервалась. В третий раз она началась выше, в более светлых тембрах флейт, гобоев, кларнетов, и, словно обретя новые силы, вылилась, наконец, полностью в насыщенном низком регистре скрипок. Таков пролог. Раздумье. Снова зазвучала мелодия - уже в быстром энергичном движении, не в миноре, как раньше, а в мажоре - светло, уверенно. Это народная песня «Я посею ли млада», городской вариант старинной крестьянской песни «Цвели цветики». За несколько тактов произошел стремительный взлет от сурового пролога к буйному ликующему веселью. Задорно звучит главная тема финала с ее массовым складом, ритмом быстрого марша, резкими восклицаниями. Это образ веселящегося, ликующего народа. Снова появляется песня «Я посею ли млада», теперь в характере и движении плясовой. Массовые картины - своего рода общий план действия - время от времени сменяются небольшими жанровыми зарисовками. Более прозрачным становится звучание оркестра, более короткими - мелодические линии, прихотливо сплетающиеся в многоголосном изложении. И вновь врывается буйное ярмарочное веселье. Внезапно наступает момент сосредоточенности, раздумья. Слышится музыка пролога. Затем медленно, словно раскачиваясь, начинается длительное постепенное нарастание, приводящее к мощному ликующему заключению.

Л. Михеева

Первая симфония, написанная в 1866 году молодым композитором, только что вышедшим из стен Петербургской консерватории, приобрела окончательный вид лишь спустя восемь лет. Данное автором заглавие «Зимние грезы» указывает на тот круг образов, который носился перед его творческим воображением при сочинении симфонии: это картины зимней русской природы и возникающие на их фоне жанровые сценки. Отдельные моменты музыки могут вызывать у слушателя живые конкретные ассоциации (например, ровное тремолирующее движение у скрипок в первой части - «Грезы зимней дорогой», ассоциирующееся с представлением о долгом неторопливом санном пути, таинственные лесные шорохи и зовы во второй части - «Угрюмый край, туманный край» и т. д.), но эти скупые штрихи и намеки не складываются в законченную, последовательно развивающуюся поэтическую программу. Композитор не стремится к конкретному «живописанию в звуках», а передает лишь свои впечатления, преломленные сквозь призму личного лирического чувства. Он свободно ведет нас от одного образа или настроения к другому, иногда совершенно отличному по характеру, следуя внутренней логике симфонического развития. Неоднократно уже указывалось на близость образного строя симфонии к поэтическим образам русской зимы в творчестве Пушкина, Л. Толстого, Плещеева и других замечательных мастеров отечественной литературы. Глубоко национален и интонационный строй ее музыки: большинство тем «Зимних грез» имеет песенный характер и в той или иной степени близок русской народной мелодике. Поэтому, когда в финале появляется подлинная народная песня, она не кажется чем-то инородным, а естественно вливается в общий поток музыки.

Вместе с тем уже в структуре основных тем ясно выражена симфоничность мышления Чайковского. Особенно показательна с этой точки зрения тема главной партии первой части . При легко улавливаемой близости отдельных ее мелодических оборотов к народной песне, тема лишена песенной закругленности: принцип прогрессирующего дробления (4 такта + 2 + 1 + 1) придает ей разомкнутый характер

и вызывает ощущение незавершенности, настоятельно требующей продолжения и развития. Во втором предложении тема, данная в ином тембровом оформлении (альты вместо флейты и фагота), сопровождается острой «колючей» фигуркой у флейты,

которая в дальнейшем приобретает большое значение в качестве динамизирующего фактора. Пронизывая все последующее развитие, она достигает перед самым вступлением побочной партии мощного торжествующего звучания.

Оба элемента получают широкое развитие уже в пределах экспозиции, в результате чего главная партия «поглощает» связующую, построенную на том же материале, образуя один большой раздел с волнообразно развертывающимся нарастанием. Позже такое «разбухание» главной партии станет характерным для наиболее драматических симфоний зрелого Чайковского.

Песенная побочная партия, контрастирующая своим светлым лирическим характером тускловатому «зимнему» колориту главной, представляет собой относительно самостоятельный эпизод. Фанфарная заключительная партия, напоминающая то ли звуки призывного охотничьего рога, то ли какой-то тяжеловесный могучий пляс, непосредственно переходит в разработку. В отличие от позднейших симфонических разработок Чайковского, становящихся центром драматического конфликта, в ней особых «событий» не происходит. После репризы, воспроизводящей в сокращенном виде (и с соответствующими тональными сдвигами) структуру экспозиции, дана довольно развернутая кода, в которой получают дальнейшее развитие основные элементы главной партии.

Вторая часть симфонии - «Угрюмый край, туманный край» (Можно полагать, что в ней отразились впечатления от суровой красоты русского севера, запомнившиеся Чайковскому после поездки на Ладожское озеро.) - примечательна необычайной широтой мелодического дыхания, не ослабевающего на всем протяжении ее достаточно длительного звучания. Форму этой части одни исследователи определяют как рондообразную, другие как вариантно-строфическую. Ее особенность в том, что два эпизода построены на мелодическом обороте, вычлененном из основной темы, и являются лишь свободным ее видоизменением. Эта плавно развертывающаяся, постепенно набирающая дыхание тема протяженностью в двадцать тактов принадлежит к прекраснейшим образцам лирически-песенной мелодики Чайковского. Отдельные, как бы инкрустированные в мелодическую линию обороты народного характера оттеняют ее типично русский облик.

В последующих произведениях тема приобретает каждый раз новую окраску, достигая в заключительном разделе патетического звучания у валторны соло. Нельзя не упомянуть и о поэтическом вступлении к этой части, погружающем слушателя в меланхолически сумрачную атмосферу северорусского пейзажа. (В этом вступлении использован материал побочной партии из увертюры «Гроза» (по драме Островского), написанной Чайковским в консерваторские годы. Но другая фактура и инструментовка (там - флейта и гобой с контрапунктом скрипок в высоком регистре и звонкими аккордами арфы, здесь - одни струнные, плотно расположенные в среднем матовом регистре) существенно изменяют выразительную окраску музыки.)

Две последние части симфонии не имеют особых программных заголовков, но музыка их обладает не менее яркой образностью. Скерцо (Материалом для крайних разделов скерцо послужило скерцо из фортепианной сонаты до-диез минор, не публиковавшейся при жизни композитора.) , окрашенное легким налетом меланхолии, - нечто вроде фантастического хоровода снежинок. Своеобразную остроту придает ему «перебивающийся» ритм сдвоенных тактов. Средний раздел скерцо - плавный лирический вальс - вводит нас в сферу овеянного домашним уютом зимнего интерьера (вспомним, что в цикле «Времена года» пьеса «Декабрь. Святки» тоже написана в форме вальса).

Торжественный праздничный финал стал прообразом позднейших симфонических финалов Чайковского, знаменовавших выход из замкнутой сферы личных переживаний, мучительных душевных борений и метаний наружу, в мир светлой радости и веселья. От мягких, прозрачных по колориту предшествующих частей симфонии этот финал отличается массивностью, грузностью звучания. Композитор рисует картину народного празднества яркими, порой кричащими красками: здесь впервые вступает полный состав большого оркестра с «тяжелой» медью (три тромбона, туба) и целой группой ударных; манера письма широкая, несколько лапидарная. Резкость контраста до известной степени смягчается большим вступительным разделом (64 такта), начало которого окрашено в сумрачные тона, и лишь постепенно, при подходе к основному разделу, колорит музыки все больше светлеет и проясняется. Во вступлении впервые звучит мелодия хороводной песни «Я посею ли млада», которая становится далее основой побочной партии, контрастируя своей плавной напевностью удалой размашистой теме главной партии. Интересно, что Чайковский дает эту песенную мелодию в миноре в отличие от общеизвестного мажорного варианта. Только в коде финала она однажды проводится в ликующем мажорном звучании и в ритмическом увеличении, придающем ей торжественный эпически-величавый характер.

Не все удалось Чайковскому в этом своеобразно задуманном финале. Наиболее уязвимой его частью является несколько формальная разработка, начинающаяся небольшим фугато на материале побочной партии, после чего следует развернутая фуга, в основе которой лежит краткий мотив, вычлененный из темы главной партии.

Несмотря на следы известной незрелости, Первая симфония Чайковского, пленяющая своей лирической непосредственностью и поэтичностью музыки, уже позволяет увидеть в ее авторе будущего гениального симфониста-драматурга. И в конструировании тематического материала, и в обращении с ним, его развитии, трансформации и прорастании из немногих первоначальных элементов все новых образований проявляется подлинная симфоничность музыкального мышления композитора.

Общая характеристика симфонического творчества

П. И. Чайковский создал много симфонической музыки – около сорока произведений в разных жанрах. Это шесть симфоний плюс еще одна – без номера, но с названием – «Манфред» (фактически - семь), двенадцать увертюр и фантазий, четыре сюиты (четвертая – знаменитая «Моцартиана»). К жанру сифонической музыки относятся три его фортепианных концерта и один скриичный концерт, Вариации на тему рококо для виолончели с оркестром. Эти последние перечисленные произведения не случайно являются обязательными на всех Международных конкурсах имени П. И. Чайковского. Да и вне конкурсов они часто звучат на всех концертных эстрадах мира, составляя центральные номера любых симфонических программ.

Столь же многогранно само содержание симфонического творчества Чайковского. Здесь и зарисовки народного быта, и поэтическое воплощение образов природы, и празднично-торжественная музыка «по случаю». Чайковский, приобретя колоссальный опыт именно в симфоническом жанре, признавался: «В симфонии или сонате я свободен, нет для меня никаких ограничений… Несмотря на весь соблазн оперы, я с бесконечно большим удовольствием и наслаждением пишу симфонию или сонату и квартет». (Соната и квартет, хотя произведения и меньшие по масштабу, чем симфония, но ближе других музыкальных жанров стоят к жанру симфонии).

Главное содержание симфонической музыки П. Чайковского, если попытаться охарактеризовать ее в целом, это раскрытие душевного мира человека, в его сложных подчас драматических взаимоотношениях с окружающей жизнью. В этом смысле симфонии Чайковского сопоставимы с его операми, хотя музыкальные формы этих жанров совершенно различны. Преобладающим настроением музыки Чайковского в целом и смифонической, в частности, является лирическое излияние. Однако это не означает, что эта музыка всегда пребывает только в этом ключе – в своих лучших произведениях Чайковский касается глубоких философских проблем человеческого бытия. В каждой его симфонии мы сталкиваемся с острой конфликтной драматургией, являемся глубоко вовлеченными в столкновения и непрерывное развитие противоборствующих, а порой и антагонистических сил. И если искать какие-то параллели этому в мировой музыке (впрочем, не факт, что такие поиски и сравнения с другими творениями столь бязательны), то первым на ум приходит симфоническое творчество Бетховена. Другой параллелью симфоническому стилю Чайковского может служить творчество Й. Брамса. К общим чертам их творчества относится наличие характерного для «романтичесокго» века лирического стержня в их творчестве. Эволюция симфоний у обоих композиторов имеет общую направленность к усилению трагедийного начала. Любопытное совпадение можно усмотреть в том, что оба композитора написали в 1878 году по скрипичному концерту в одной и той же тональности – ре мажор. При этом, как часто бывает, схожие – конечно, отнюдь не во всем – индивидуальности сами друг друга не пизнают и сходство это отрицают. Чайковский не любил и не принимал музыку Брамса. По прошествии значительного исторического периода сопоставление их творчества кажется более обоснованным. И, вероятно, не случайно деятельность Российского национального оркестра под управлением М. Плетнева, началась с программы, включившей в себе Первую симфонию Брамса и «Манфред» Чайковского.

Если мысленно представить себе список, например, из ста великих симфонических произведений миовой музыки, то все симфонии П. Чайковского должны непременно быть в него включены.

Симфония № 1 соль минор «Зимние грезы», соч. 13

История создания

Первая симфония «Зимние грезы» была первым произведением, написанным композитором по переезде в Москву. Она создавалась весной и летом 1866 года. Она знаменует собой окончани периода ученичества и свидетельствует о начале подлинно художественного творчества.

Начало нового пути было для Чайковского трудным. Брат композитора, Модест Чайковский, его верный друг и помошник на протяжении всей жизни композитора, либреттист его опер, пишет: «Ни одно произведение не давалось ему ценолй таких усилий и страданий».

Эскизы симфонии были в основном готовы в мае 1866 года. Из переписки композитора с близкими мы хорошо знаем хронологию рабуты над симфонией (как, впрочем, и над другими произведениями). Так, в одном из июньских писем этого Чайковский сообщает, что начал оркестровать симфонию. Но летом Чайковский, по свидетельству все того же Модеста, стал более мрачным, чаще прежнего совершал прогулки в одиночестве. Причиной омраченности молодого композитора была симфония, которая, как ему казалось, не давалась ему. Он работал не только днем, но и по ночам, в результате чего его нервная система совершенно расстроилась. Партитуру композитор завершил только в ноябре, уже булдучи в Москве. Но перед возвращением в Москву, композитор решил показать еще не оконченное произведение в Петербурге Антону Рубинштейна и Н. Зарембе. Строгим судьям симфония не понравилась. Такое их отношение оскорбило молодого композитора. Все же он по приезде в Москву внес в партитуру изменения. Вторую редакцию симфонии Чайковский вновь показал тем же судьям – и вновь их отрицательное суждение! Но зато Николаю Рубинштейну симфония понравилась, и вскоре в одном из концертов Русского музыкального общества он исполнил Скерцо из симфонии. Потом, в Петербурге, под его же управлением прозвучало Adagio и Скерцо. Целиком симфония впервые была исполнина под управлением Н. Рубинштейна 6 февраля 1867 года в Москве. Именно Николаю Рубинштейну Чайковский посвятил симфонию. Московская публика горячо приняла симфонию. Но настроенный очень самокритично, Чайковсий и сам был неудовлетворен рядом моментов в произведении. Потребовалось сделать третью редакцию. Но выполнить это намерение он смог только в 1874 году. В этой третьей редакции и в четырехручном преложении для фортепиано симфония была, наконец, издана Юргенсоном, восторженным почитателем композитора, в 1875 году. Именно в этой редакции симфония сейчас исполняется и известна всему миру.

Музыкальное содержание

носит заглавие «Грезы зимней дорогой». Эта часть относится к числу лучших творений композитора. Это образ зимней дороги и связанных с ней лирических дум, переживаний, воспоминаний, настроений. В одном из писем к Н. Ф. Фон-Мекк Чайковский писал об одной увиденной им картине: «… она обратила на себя мое особое внимание, потому, что это как бы иллюстрация к первой части моей Первой симфонии. Картина эта изображает большую дорогу зимой. Хороша она!». Симфония начинается еле слышным звучанием скрипок (этот прием называется тремоло – от итал. tremolo – дрожащий; его особенность в быстром чередовании двух одних и тех же звуков); в данном случае это напоминает своеобразный шелест сухого снега от ветра, звенящий морозный воздух. Возникающая на этом фоне мелодия поручена флейте и фаготу. Их звучание создает реальное представление о широте просторов, поскольку оба инструмента играют в унисон (то есть одну и ту же мелодию), но на расстоянии двух октав. Эта мелодия, если выражаться музыкально грамотно, называется главной партией. Потом последуют другие партии – связующая (ее название понятно), побочная, заключительная. Главная и побочная называются так не потому, что одна важнее, а другая второстепеннее, а только потому, что главная всегда исполняется в главной – основной – тональности произведения, а побочная – в како-нибудь другой – побочной тональности. Умолкла мелодия у деревянных духовых, и теперь с этой же темой вступаютструнные – альты, затем виолончели. Постепенно в звучание вливаются все новые и новые инструменты. Мелодия дробится, словно подхваченные ветром, летят друг за другом ее обрывки. И вот, уже во весь голос богатырски звучит мощная тема. Несколько сухих аккордов, и на фоне тынущихся звуков струнных вступает кларнет. Песня его, задумчиваю и спокойная, и есть побочная партия. Она льется привольно, как бесконечно разворачивающаяся лента. Раздел, в котором темы походят первый раз, называется экспозицией. Заключительный ее раздел - праздничный, торжественный, с ликующими фанфарами. Это возбуждение приводит к разработке – среднему разделу первой части. В ней господствует взволнованное стремительное движение, активные переклички голосов, столкновение различныхтем экспозиции, полное драматизма и приводящее к кульминации. После генеральной паузы, то есть паузы у всего оркестра, осторожно, робко начинают звучатьбасовые голоса. На них наслаивается мягкое звучание валторны, затем вступают деревянные духовые духовые, и, наконец, полилась печальная мелодия – главная тема первой части. Так начался третий, заключительный разделпервой части, называемый репризой. Завершается вся первая часть кодой, построенной на развитии одногоиз элементов главной партии, который на сей раз звучит в сочетании с побочной. Устанавливается тишайшее звучание, как отзвук, напоминание. Оно спускается в нижний регистр и постепенно растворяется в шуршащем тремоло скрипок.

– Adagio cantabile – названа Чайковским «Угрюмый край, туманный край». Эта музыка создавалась композитором подвпечатлением от его поездки по Ладожскому озеру на остров Валаам и поездки на водопад Иматра летом 1860 года. Как и в первой части симфонии, образ природы здесь сливается с лирическим настроением, спокойным, задумчивым. Хотя поводом для написания этой частибыли зрительные впечатления, музыка лишена звукоизобразительности. Оркестровая фактура, светлая, прозрачная, создает впечатление воздуха, простора. Примечательно, что для этой части композитор использовал тему из своей юношеской увертюры «Гроза». Кстати, эта тема позднее была использована Чайковским еще раз – в музыке к весенней сказке А. Островского «Снегурочка». Поначалу это тихая ласковая тема гобоя. Ее сопровождают, даже, можно сказать, окружают наигрыши флейт наподобие свирели. Их сопровождает фагот. Вскоре появляется вторая тема части. Ее звучание более взволнованное. По ходу развитие каждое новое появление первой темы звучит все более эмоционально напряженно. Кульминация в развитии – эпизод в котором тема одновременно звучит у гобоев, кларнетов, валторн. После этого наступает спад звучности. Возвращается тема втупления.

– Скерцо. Примечателшьно, что и здесь Чайковский воспользовался ранее напианной музыкой, позаимствовав ее из своей фортепианной сонаты до-диез минор. Характер музыки в этой части симфонии созвучен с настроением предыдущей части. Скерцо начинается кратким вступлением, после чего у срипоквступает основная тема в остром прихотливом ритме. В звучании, благодаря некоторым особенностям музыкального лада, угадываются черты народной песенности. Средний раздел Скерцо – радиционное для такой формы в классической музыке трио. Оно звучит словно лирический вальс. Невольно в мыслях возникает представление о домашнем уюте, тепле, музицировании в гостиной. Чайковский любил это поэтически-мечтательное состояние души. Ясно рисуется картина старой усадьбы, мягкия свет в окнах, мелькающте тени обитателей этого уютного жилища.

– Финал. На сей раз это яркая картина уличной народной жизни. Контраст с предыдущими частями очень яркий, но не драматический. Если в двух предыдущих частях Чайковский заимствовал музыкальный материал из своих более раннихпроизведений, то здесь он воспользовался – как это делали многие композиторы –мелодией народной песни «Я посею ли, млада»; в городском быту эта песня была известна под названием «Цвели цветики». Композитор оригинально обработал этот известный мотив: в Финале он предстает как в мажорном, так и в минорном «преломлении». И каждый раз это привносит музыкальное и эмоциональное разнообразие. В какой-то момент песня приобретает размашистый, даже, можно сказать, грубы характер в духе разухабистого «замоскорецкого» пляса. Радостной, колокольно-праздничной музыкой завершается вся симфония.

© Александр МАЙКАПАР