Основные направления в современной российской литературе план-конспект урока по литературе (11 класс) на тему. Тенденции современного литературного процесса Новые тенденции в развитии литературы

Для современной прозы хар-но желание не забыть собственного детства, чтобы понять детство детей и внуков, обратить это внимание на воспитание нового чела - таков девиз дет. лит-ры конца 20 в. Его придерживался Погодин (1925-92). Его родители крестьяне, ктр. переехали в Ленинград. В начале блокады Погодин был слесарем. Его вывезли на Урал. В 1943г он уел на фронт. Был танкистом. Войну закончил в Берлине. В 1946г Погодин был арестован. На свободу вышел 1949г. В 1954 г- пишет рассказ «Мороз». Первый сборник «Муравьиное масло» выходит в 1957, книга «Лазоревый петух моего детства» получил премию в России в 1986г. Рассказ вводит в современный мир подростка, его радости, мечты и обречения. Дети стремятся к полезной д-ти. Автор показывает их взаимоотношение со взрослыми, как взрослые влияют на формир. х-ра подростка. Главный интерес творчества – изобр. взаимоотношений полярных поколений, стариков и детей. Старшее поколение отличается широтой души, они обнимающие любовью весь мир. Дет. мировоззрение не умерло в героях, оно развивается в зоркости души и щедрости сердца. Таковы герои - колхозница Елизавета Антоновна из «откуда идут тучи»,старик Савельев из «где Леший живет»,дядя Федя из «книжки про Гришку». Коля Уральцев из «откуда идут тучи»- родители отставили его в селе у незнакомой женщины, а сами возращаются в Ленинград. Елиз.Антн. показывает, что он самостоятельная личность и не вступает с ним в споры.

Алексеев- пишет на историч. тему. Как правило, его книги - пересказ общеизвестных фактов За книги он получал премии. Верно выбрал жанр - короткий рассказ(в 1930гм этот жанр был особенно популярен). Он виртуозно из таких рассказов собирал в книгу «идет война народна». Занимательность его книг обусловлена не только динамикой, но он не боится отставлять читателя один на один с историческими фактами. Для интереса он наполняет прошлое детьми «чему молодые бояре заграницей учились». В «сыне Великана» расскащывает о братаниях русских и нем. Войнах (1-ая мир. война). У солдат нет ненависти к противнику. В войну 1914г. Обе стороны испытывают отвращение к войнеУ Алексеева особый юмор. Юмор, который могут понять только дети. В таких внешне смешным рассказам добавляется остроумия игра слов.

Сергей Лукьяненко.«мой папа -антибиотик»-события происходят в далеком будущем. Мама- журналист, папа- десантник на чуж. Планете. Земля един. Го-вол. Другие планеты колонии. Отец подавлял восстания на других планетах. Затем мама от них уходит. Отец все время приносит разные подарки сыну, и браслет, ктр. нашел мальчик - тоже подарок. Он его надел, а снять не мог. Оказалась, что это оружие подкидываемое врагам, когда они его наденут, через 10 часов он умрет. Отец - в итоге не знал, как снять его, просто выстрелил лазером в руку. Часть руки с браслетом улетела в море и взорвалась.

23. Зарубежная литература XIX века в чтении детей (основные направления, представители, пересказ одного из произведений)

Оригинальная и переводная дет. лит-ра первой половины XIX века отличается большой пестротой идейных и худ. направлений. Если за весь 18 век было издано 296 названий книг для детей, то за первую четверть 19 века их насчитывается 320. Рост книжной продукции особенно усилился после 1812 года. Как и в предыдущем столетии, преобладающее место среди книг занимали переводные издания».

Отеч. дет. лит-ра только еще формировалась. Отсюда - засилье иностранных авторов. Во второй четверти века книжный поток продолжает стремительно нарастать. Произведения прогрессивных авторов в этом книжном потоке составляли ничтожное меньшинство. В 1840-х годах в переводной беллетристике задавали тон многочисленные рассказы и повести мещанских немецких писателей - Густава Ниритца и Франца Гофмана с одинаковой легкостью сочинявших на любые темы. Книги эти включались в рекомендательные списки и выходили на русском языке до начала XX века. Широкое распространение получила романтическая повесть из русской жизни «Параша Сибирячка»

Ксавье де Местр - был франц. аристократом, эмигр-м в годы революции в Россию, где дослужился до генерал. чина. «Параша Сибирячка» вызвала во французской лит-ре увлечение русской «экзотикой».

Лит-ра романтизма заметно расширила и обновила репертуар дет. чтения. Лит. и нар. сказки прочно утверждаются в своих лучших образцах, вытесняя из обихода салонно-аристократические сказки подражателей Шарля Перро. Юные читатели постепенно знакомятся со сказками братьев Гримм, Вильгельма Гауфа, Эрнста Теодора Гофмана, Андерсена. В противовес «базарной» беллетристике, писатели-романтики вводят в дет. лит-ру эпические сказания разных народов, греч. мифы, нар. и романтич.е баллады, «открывают» Шекспира, чья репутация как гениального драматурга ставилась под сомнение в эпоху Просвещения. Получают известность и переводятся на несколько языков, в том числе и на рус., «Рассказы из Шекспира» (1807) английского романтика Чарлза Лэмба, пересказавшего для детей его лучшие пьесы. Завоевывают внимание и пропагандируются передовой критикой романы Вальтера Скотта.

Несколько позже в детские библиотеки попадают реалистические произведения Диккенса. Правда, первые русские издания дают о нем превратное представление как об авторе «душеспасительных» книг. Например, одна из «Рождественских повестей» изложена под заглавием «Светлое Христово Воскресенье. Повесть для детей».

(Франц Гофман «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер» )

24. Зарубежная литература XX века в детском чтении (общая характеристика, рассказ о творчестве одного из писателей)

После октябр. революции создание дет. книги впервые в истории становится гос. делом. С первых лет совет. власти вырабатываются новые принципы отбора и реком-ии перевод-ой литры для дет. и юношества. В этот пер-д в переводе Маршака, Чуковского вых. известные всем детям страны англ. песенки, стихи перевертыши и дразнилки. (Шалтай-Болтай сидел на стене. Шалтай-болтай свалился во сне. И вся королевская конница и вся королевская рать не может шалтая, не может балтая, Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая, Шалтая-Болтая собрать! )

В 20 г. Маршак переводит веселую небылицу Эдварда Лира «приключение стола и стула». Ему оч. понравилось делать переводы. Эдвард Лир (1812-88) один из своеобразных поэтов Англии. По проф-ии был журналист.. Славу принесла книга «Нонсенса»- 46г. –эта книга бессмыслиц, написанных в форме лимериков(шуточные стихи, состоящие из 5 строк). Причина и следствие меняются местами, житейские истины выворачиваются наизнанку. Дальше Лир переходит к сказкам в стихах, основанном на этом же приеме(«бессмысленные песни»). Стихи для детей Лир писал сначала, как подписи к собственным рисункам (так возникли его книги небылиц и веселых нелепиц, к-е стали известны во всем мире). Современник рассказыв, что Лир сам смеялся от души как ребе-к, придумывая свои истории. Перевод-ить Лира оч.т рудно. Трудно передать разнообр-ый гибкий ритм, мелодичность его стихов и воспроиз-ти вереницу причудливых образов. Оч. попул-ой явл. повесть «доктор Айболит»-25г., написанная на основе популярных сказок Гью Лавтинга «прик-я док-а Дулитла. Истории док. Дулитла». Этот доктор тоже явл. добрым чудаком. Айболит друг зверей, открыв.для них бесплат. лечебницу, отправ-ся в Африку лечить обезьян. Там попадает в плен к страш. Разбойнику Бармолею. После небольш. приключ. возвращ-ся домой с новым другом тянитолкай. Во 2-й части- приключ.доктора заканчив-ся окончател-й победой над морс. разбойниками.В 1929г- Чуковский написал поэму «док. Айболит».

В 39г- выходит книга Волкова «волшебник изум. города», ктр. явл. вольным пересказом книги америк. пис-ля Лимана Френка Бауман «мудрец из страны ОЗ». В 1899г. Волков написал еще 7 книг (скорее всего они пересказы Баумана).

Широк. известность приобретает итальян. писатель, лауреат Андеровской премии Джанни Родарри. Он исп. наиболее доходчивые для детс. мышления формы филастроке - оно связ. с итал. дет. фольклором (считалки, песенки, колыбельные – в них отраж. ясное, светлое дет. восприятие мира). 50г-книга Филастроке. 52г- поезд Филастроке, 54г- Филастроке о небе и земле. Широко популярны «приключ. Чиполинно», «путешест. голубой стрелы».

Страна туп.принца Лимона, наполненамаленькими фруктиками –человечками. Чиполинно- мальчик-луковка воплощает идеальные черты народ.героя(храбрость, изобретательность, смелость).Мажорный финал подчеркивает демократичную направл-ть произведения. Чиполинно и его друзья свергают принца Лимона, учреждают свобод.республику, где каждый может ходить в школу.

Анг.автор Александр Алан Нил вошел дет.литру с повесть-сказкой «вини пух и все, все,все»-26г. Наблюдал за играми своего сына и увидел, что он оч.любит медвежонка, и написал книгу(в книге 18 глав в кжд. описыв. забавные приключ-я). Главн. герою Винни пренадлеж. почти все задумки и затеи. Но за играми и забавами можно увидеть хар-р Кристофера Робина. Лучший перевод Винни Пуха Б.Заходера. Кристофер создает сказочный мир, где не отдел-ся правда от вымысла.

Литература, развиваясь по своим внутренним законам, всё же не может не зависеть от общественно-политической обстановки в стране. И нынешнее состояние русской литературы вызвано, прежде всего, теми изменениями, которые произошли в обществе, начиная с середины 80-х гг. XX века.

Условной границей, от которой можно отсчитывать начало новейшей или современной литературы, логично считать рубеж 1980 – 1990-х гг. Это как раз тот момент, когда совпадение внешних социальных и собственно культурных обстоятельств привело к совершенно новому качеству литературы. Среди них – отказ государства от цензуры и от других форм опеки литературы, административных и экономических; утрата Союзом писателей литературного министерства и распад его на два оппозиционных союза; появление частных издательств и как следствие экономических факторов, определяющих книжную политику и книжный рынок взамен идеологических и административных; утрата и политических и нравственных табу.

Начало преобразований в СССР, названных перестройкой, отмена цензуры не могли не сказаться на литературной жизни. Сначала литературно-художественные журналы опубликовали написанные еще в 1970-е гг. романы А. Рыбакова «Дети Арбата», А. Бека «Новое назначение», В. Дудинцева «Белые одежды», Д. Гранина «Зубр», А. Ахматовой «Реквием». Появление этих произведений, очень разных по своим художественным качествам, вызвало ощущение прорыва к новым, ранее неизведанным глубинам постижения жизни. Прежде всего, поражала смелость писателей. Каждый из них продемонстрировал возможность сопротивления тоталитаризму.

Затем пошли публикации А. Платонова, Б. Пастернака, Е. Замятина, В. Гроссмана, Н. Гумилева, К. Бальмонта, И. Северянина, эмигрантов всех волн и поколений: Б. Зайцева, В. Набокова, И. Бродского, С. Довлатова, В. Максимова и т.д. Произведения, долгие годы бывшие под запретом, стали возвращаться с триумфом, причем эстетические качества их почти не учитывались. Достаточно было того, что возвращаемая литература была знаком интеллигентского сопротивления. Введение этих книг в культурный обиход расширяло границы свободы слова.

В 1989 г. был опубликован «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына и вслед за ним – «Раковый корпус», «В круге первом», «Красное колесо». Возвращение на родину книг Солженицына, долгое время олицетворявшего совесть русской интеллигенции, знаменовало собой широкое наступление гласности.

Таким образом, за 5 лет было напечатано то, что создавалось русскими писателями на протяжении более 70 лет. Спресованность публикаций сбила и перепутала эпохи, перемешала слои литературы, нарушилась последовательность движения жанров, эволюционный процесс сменился взрывом. Единый в прошлом литературный поток разделился на два основных течения: «левые» начали формироваться вокруг журналов «Октябрь», «Знамя», а «правые» – вокруг «Нашего современника» и «Молодой гвардии».

Русская проза 2-й половины 1980-х – начала 90-х гг. неоднородна по своим эстетическим принципам и этико-философским установкам. Она распадается на 3 течения – неоклассическую, условно-метафорическую и «другую прозу».

Неоклассическая проза обращается к социальным и этическим проблемам жизни, исходя из реалистической традиции, поэтому иногда в критике можно встретить определение «традиционная» проза. Средствами и приемами реалистического письма, наследуя «учительскую» и «проповедническую» направленность русской классической литературы, писатели-традиционалисты пытаются воссоздать картину происходящего, осмысливать его, воспитать необходимое представление о норме социального и нравственного поведения. Для реалистических писателей жизнь общества является главным содержанием. В условиях кризиса современного общества, когда разрушились прежние ценностные понятия, основы прежней морали, именно в неоклассической прозе идут поиски новых гуманистических идеалов, утверждение христианской морали, обретение нравственных основ.

Если русская классика особую заслугу человека видела в духовном смирении, то для неоклассической прозы этот принцип полемичен. Герои ее унаследовали активную жизненную позицию, присущую советской литературе с ее культом героя-энтузиаста, оптимиста. Принимая идею служения людям, они видят путь изменения общества в нравственном усовершенствовании не столько себя, сколько окружающих.

Средствами и приемами реалистического письма, наследуя проповедническую традицию русской классической литературы, В. Астафьев, В. Распутин, Б. Васильев, А. Приставкин пытаются раскрыть суть жизненных неурядиц и противоречий, показать падение нравов, обесчеловечивание общества.

В неоклассической прозе можно выделить два стилевых течения, одно из которых характеризуется повышением уровня публицистичности, открытым выражением того наболевшего , что несут в себе писатели. Это художественно-публицистическая ветвь , характерными произведениями которой являются повесть «Пожар» и рассказ «В ту же землю» В. Распутина, роман «Печальный детектив» В. Астафьева. Другая ветвь философичная проза стремится соотнести конкретные проблемы нашего времени с чем-то надвременным, с общечеловеческими поисками. Основные черты этой прозы представлены в произведениях Ч. Айтматова «Плаха», Л. Бежина «Калоши счастья», Б. Васильева «Дом, который построил Дед».

Рассказ В. Распутина «В ту же землю» открывается с того, что в пятиэтажке на улице загазованного выше всякого разумения промышленного сибирского города умирает старушка, приехавшая из деревни к дочери пережить зиму. И выясняется, что отправить умершего в последний путь по обычному ритуалу очень сложно, а в ситуации Пашуты – просто невозможно, потому что, с одной стороны, старушка не была прописана в городе, а без прописки не выдают справку о смерти, а без такой справки не выделяют места на кладбище, а с другой – у безработной Пашуты нет денег даже на приобретение гроба для матери… Автор представляет обесчеловеченные нравы современности, перевернувшие самые древние моральные устои и религиозные обычаи, превратившие священное таинство обряда погребения в механический процесс зарывания в землю, за который к тому же взимаются огромные суммы, немыслимые для простых людей. Человек остается один на один со своей бедой, и никаким властям он оказывается не нужен.

Вследствие такого положения вещей решает распутинская героиня хоронить мать сама, «наособицу», «крадучи», «ночью, чтобы люди не видели». Помогают ей в этом «воровском» деле ее давний друг Стас и его знакомый Серега. Двое мужчин вывозят старушку на обыкновенной «Ниве», Серега выдалбливает в сосняке за городом страшную яму, и потом, оглядывая оставляемый холмик, говорит: «А что (…), хоронят же при дорогах шоферов... Какая разница - где?! В ту же землю...»

Действительно, разницы как будто никакой нет: ведь и на кладбище и за кладбищенской оградой земля, в которую уходит человек, одна и та же. Но ситуация сама по себе оказывается аномальной уже по той простой причине, что нарушает все принятые в человеческом мире обряды захоронения. Характерно, что все трое осознают себя участниками воровства, но воровства особого рода, от которого «страдает не собственность чья-то, а сами человеческие устои». И снег, который пошел в ночь погребения, воспринимается ими как даруемое небом «прощение за беззаконные действия».

Но на этом сюжет не завершается: по весне обнаруживает Пашута два холмика по обе стороны от материнской могилы: «…Такое славное отыскали… место, что появились соседи». Но дело здесь не только в «славном местечке»: появление соседей неопровержимо свидетельствует о том, что ситуация, в которой оказалась Пашута, является не единичным, исключительным, а типичным и характерным для россиян. И это обобщение еще раз подчеркивает позицию автора, боль его за простых граждан своего отечества. Немаловажным оказывается и тот факт, что одна из двух могил принадлежала Сереге, доброму и отзывчивому парню, другу Стаса, убитого при невыясненных обстоятельствах, - еще одна характерная деталь современной действительности.

В финале произведения мы видим запившего в связи с этим Стаса с какой-то отстраненной улыбкой: «Странная и страшная это была улыбка – изломанно-скорбная, похожая на шрам, застывшая на лице человека с отпечатавшеюся где-то глубоко в небе образа обманутого мира». Изломанно-скорбная улыбка Стаса, соотносимая с отпечатавшимся в небе образом обманутого мира, подчеркивает глобальность трагической ситуации, в которой оказались вовлечены миллионы индивидуальных человеческих судеб.

Устами Стаса автор оценивает деятельность тех, кто инициировал социально-экономические и общественно-политические перемены последних лет, обрекшие соотечественников на жалкое существование, граничащее с вымиранием: «Я тебе скажу, чем они нас взяли. (…) Подлостью, бесстыдством, каинством. Против этого оружия нет. Нашли народ, который беззащитен против этого».

Рассказчик вводит в повествование общественно-исторические факты: экономический упадок города, в котором разворачиваются события, ухудшение экологической ситуации, обнищание рабочего класса, рост бюрократии и т.д. В этом проявляется социальное наполнение произведения. Писателю удалось, не отстраняясь от задач художественного эпоса, поместить персонажей в равнозначную реальности сферу так, что ситуация, легшая в основу сюжета, оказывается правдоподобной, почти документальной.

Рассказ В. Распутина «В ту же землю» является не просто упреком власти, отвернувшейся от своих граждан и занявшейся исключительно собой , а обвинительным актом за антинародную политику, которую она проводит в жизнь самым циничным образом.

В 1996 году В. Распутин получил престижную ныне у писателей премию конкурса «Москва - Пенне». Его соперниками в финале оказались Л. Петрушевская и Ф. Искандер, представившие толстые книги в ярких обложках. Распутин новыми книгами тогда не располагал и на конкурс представил журнальные ксерокопии двух рассказов - «В ту же землю» и «В больнице». Победили именно его рассказы.

Отметим, что в 2003 г. Валентин Григорьевич выпустил повесть «Мать Ивана, дочь Ивана», в которой с тех же гражданских позиций, но на более широком жизненном материале исследует нашу современную повседневность.

В условиях подцензурной литературы возникла так называемая условно-метафорическая ветвь прозы. Не имея возможности открыто высказать отрицание тех или иных сторон жизни, а порой и всей системы, писатели создавали фантастические или условные миры, куда помещали героев. Пик развития условно-метафорической прозы приходится на середину 80-х годов. Начиная с конца 70-х один за другим появляются «Альтист Данилов» и «Аптекарь» В. Орлова, «Живая вода» В. Крупина, «Белка» А. Кима, «Кролики и удавы» Ф. Искандера. Миф, сказка, научная концепция, фантасмагория образуют причудливый, но узнаваемый современниками мир. Духовная неполноценность, обесчеловечивание обретают мастерское воплощение в метафоре превращения людей в разных зверей, хищников, оборотней.

Условно-метафорическая проза в реальной жизни видела абсурд и алогизм, в будничном ее течении угадывала катастрофические парадоксы. Она использовала фантастические допущения, испытание действующих лиц необыкновенными возможностями, дьявольскими соблазнами, чтобы ярче показать суть реальности.

Социальная сказка Ф. Искандера «Кролики и удавы» создавалась в пик застоя – в 1973 г., но вышла она к читателю только в 1986 г. Искандер показал тоталитарную общественную систему, продемонстрировал механизм ее действия. Сказка представляет социальное устройство, в котором 3 уровня иерархии: туземцы, выращивающие овощи; кролики, крадущие овощи у туземцев; удавы во главе с Великим Питоном, заглатывающие кроликов.

Мир кроликов и удавов основан на безотчетном страхе одних перед другими. Загипнотизированные страхом кролики даже не пытаются сопротивляться, когда их проглатывают удавы. Мир кроликов – это мир доносов, предательства, всеобщего парализующего страха. В этом кроличьем государстве существует своя иерархия. Во главе королевства стоит король, управляющий с помощью страха и обещания Цветной Капусты (метафора «светлого будущего – коммунизма»). Вокруг него группируются Допущенные к столу, чьи места стремятся любыми способами занять Стремящиеся быть допущенными (политбюро ЦК КПСС и кандидаты в члены политбюро). Для достижения цели хороши все средства: наушничество, оговор, предательство, соучастие в убийстве.

Среди кроликов есть свои индивидуальности. Появился Задумавшийся, который обнаружил, что кроличий страх – это и есть гипноз, делающий кроликов бессильными перед удавами. Если превозмочь страх, то не так-то просто, оказывается, проглотить кролика. Но это открытие ломало систему: если кролики не будут бояться, разрушат гипноз страха, то на одной Цветной Капусте долго не продержишься. Поэтому нарушителя гармоничной системы необходимо было устранить. Для этой цели как нельзя лучше подходит Находчивый. Он жаждет быть Допущенным, а для этого готов сделать всё, что необходимо Королю. Но открыто выступить он не хочет, т.к. это подпортит его звание либерала. Поэтому он распевает песенку, в которой завуалированно доносит удавам, где находится Задумавшийся. Но и сам Находчивый оказывается скомпрометированным, и Король отправляет его в ссылку в пустыню на съедение удавам. Таким образом, свидетель и участник убийства Задумавшегося уничтожен. В этом эпизоде нашла отражение система, характерная для репрессивной машины тоталитарного государства.

Когда после гибели Задумавшегося кролики вздумали бунтовать, Король назначает демократические выборы, но перед этим устраивает сеанс государственной гимнастики, вызывающей «рефлекс подчинения». «Кролики, встать! Кролики, сесть! Кролики, встать! Кролики, сесть!» – десять раз подряд говорил Король, вместе с музыкой наращивая темп и напряжение. «Кролики, кто за меня? – закричал Король, и кролики не успели очнуться, как очутились с поднятыми лапами». «Государственная гимнастика» – аллегория идеологической обработки в тоталитарном обществе, приводящей к единомыслию.

«Кролики и удавы» – это социальная повесть, основанная на сказочном типе условности. В ней очень сильна ироническая интонация, обладающая высокими художественными качествами, что делает это произведение значительным явлением литературы.

Большое место в современном литературном потоке занимает фантастика, которую сейчас называют англоязычным словом «фэнтези». Именно к этому жанру относятся нашумевшие в последнее время романы Сергея Лукьяненко «Ночной дозор», «Дневной дозор», «Последний дозор» и снятые по ним фильмы.

На вопрос корреспондентки «Аргументов и фактов» Юлии Шигаревой «Почему подростки и молодежь предпочитают читать фэнтези, а не книги про реальную жизнь?», С. Лукьяненко ответил: «Современный мир очень сложный, неприятный, порой лживый. Мир, где грань между добром и злом часто оказывается стерта. Эта сложность пугает. Поэтому молодежь, которая всегда склонна к максимализму и не приемлет компромиссы, более комфортно себя чувствует в фэнтезийном мире. Там все просто: вот добро, вот зло, эти – друзья, а эти – враги».

По всей видимости, мнение Лукьяненко не безосновательно.

«Другая проза» является отрицательной реакцией на официальную литературу. Впервые такое название употребил А. Битов, затем удачное определение было подхвачено другими, т.к. в этой прозе на самом деле всё другое: ситуации, приемы и персонажи. Это же литературное явление выступает под терминами «новая волна», «альтернативная литература».

Возникнув в период насаждаемого сверху идеологического и эстетического единомыслия, «другая проза» была в довольно своеобразных отношениях с цензурой. Некоторые ее авторы публиковались на страницах подцензурных изданий. Другие вынуждены были уйти в самиздат и тамиздат. В целом же «другая проза» формировалась вне рамок официально признававшейся литературы , долгое время не становясь фактом общественного сознания. Но перемены в обществе освободили «другой прозе» путь к читателю.

Общими чертами таких разных авторов как Т. Толстая, В. Пьецух, Вик. Ерофеев, Т. Набатникова и др. являются черты оппозиционности официозу, принципиальный отказ от следования сложившимся литературным стереотипам. «Другая проза» внешне безразлична к любому идеалу – нравственно-социальному, политическому. Она отказывается от учительства, проповедничества, позиция автора не только не выражена отчетливо, а как бы вообще отсутствует. «Другая проза» изображает разрушенный быт, изломанную историю, раздерганную на клочки культуру, она часто мрачна и пессимистична.

Герой повести М. Кураева «Ночной дозор» Полуболотов ночью, во время дежурства рассказывает своему молодому напарнику о том, как в прошлом осуществлял акции по аресту врагов народа.

Человек сталинской эпохи, Полуболотов, убежден, что действительно существовали «враги народа», и с ними надо было бороться. Его не смущает даже то, что иногда люди подвергались аресту не из-за политических взглядов, а по чисто бытовым причинам: кто-то не так высказался о начальнике, кто-то полюбил не ту женщину, а кто-то расхвастался не в меру. Герои не задумываются, ради кого же строилось светлое будущее, если «брали по 500 - 700 человек за ночь». Полуболотов вопросов истории не задает, он по-своему честен, правдив, он нигде не лукавит, но тем страшнее видеть то, во что превращается человек, оболваненный идеологией, которая выдавалась за волю народа.

М. Кураев показывает, что Полуболотов по природе своей такой же, как и другие. Он способен восхищаться красотой окружающего, пением птиц. Но Система сделала его исполнителем и этим извратила его природу, определила его безразличие к судьбам людей. Кураев не дает никакой оценки своему герою, он самораскрывается в своей речи, и его последующие слова, вроде бы очень бытовые, заключают символический смысл: «Никак у нас часы с тобой поотстали? Смотри-ка, и вправду стоят!..» Действительно, на Полуболотове часы Истории как бы и впрямь остановились.

В рамках «другой прозы» повесть Кураева примыкает к историческому течению, в котором судьба героя, как правило, связывается с историей страны.

Натуральное течение обращается к страшной и жестокой действительности, где попирается достоинство человека, где хрупка грань между жизнью и смертью, где убийство воспринимается как норма, а смерть – как избавление от издевательств. Показывая грязь жизни, «натуралисты» только констатируют факты. В отличие от писателей традиционного направления, они отстраняются от оценки изображаемого.

Натуралисты вторгаются в такие области жизни, которые не принято было вводить в сферу литературы. Предметом их пристального внимания становятся неуставные отношения в армии, звериные законы в колонии, сделки и коммерция могильщиков, афганская война, цинизм, агрессивность, вседозволенность в обыденной жизни. «Натурализм» «других» писателей беспощаден, как беспощадна сама современная жизнь, недаром их произведения называют «чернухой». Чернота в обыденности всепоглощающа. Она даже не воспринимается как что-то сверхординарное. Это – форма жизни и ее суть.

Если в традиционной прозе «свинцовые мерзости» воспринимались как вторжение в нормальный ход жизни, но всё же экстраординарное, не ставшее нормой, то в «натуральной» прозе ужасы, грязь, дикие отношения между людьми становятся обыденными.

Почти во всех произведениях «натуралистов» финал – это смерть, выпадение из жизни. Но триумфом такой финал не пронизан, хотя он пессимистичен, уход из жизни трактуется как избавление от унижающей человеческое достоинство обыденности, как закономерный итог давящих социальных обстоятельств.

В повести С. Каледина «Смиренное кладбище» пьянь, жулье, полууголовщина, собралась на кладбище, найдя свое призвание в работе могильщиков. От элегического восприятия пушкинского «смиренного кладбища» и воспоминанья не осталось. Как и во всем мире, здесь бурлит жизнь: та же алчность, подлость, те же сделки и надувательство, те же страсти.

Каледин без церемоний раскрывает «тайны» кладбищенского бытия. Профессионально, не спеша, показывает он процесс рытья ямы, продажу бесхозных могил для перезахоронения, установку памятников и цветников… И в ходе этого повествования вырисовываются жуткие, наполненные грязью, скандалами, тюрьмами судьбы вроде и не отверженных, но выпавших из привычной жизненной колеи людей.

Лучший из могильщиков Лешка Воробей – человек с перекрученной биографией. Система жизненных ценностей героя искажена воспоминанием, образом жизни, средой. Мальчишкой убежал от ненавистной мачехи и отца, избивавшего умирающую от рака мать. Недочеловеченность с самого рождения окружала Лёху: скитания, колония, грязь, водка… Пьет Лёха, пьет жена его Валентина, пьет ее подруга Ира… Пьяные, идут брат на брата с топором не в переносном , а в прямом смысле: родной брат чуть не разломил пополам череп Лёхи, от чего тот слух потерял и стал плохо видеть.

Сам Лёха дня не проживет без того, чтобы не поучить кулаками жену Вальку. В этом мире, где наживаются на горе людей, существуют законы волчьей стаи. Есть вожак, есть авторитеты, и стоит кому-то нарушить эти законы, грозит страшная расплата. Здесь обесценены жизнь и смерть, перевернуты нравственные понятия. Зло, совершаемое героями, даже не мотивировано. Поражает не столько обыденность такого существования, сколько невосприимчивость к ней героев. Для них это норма.

«Натуральное» течение в «другой прозе» беспощадно в изображении действительности, черной, неприглядной, но отнюдь не намеренно очерненной писателями. Статистика преступлений свидетельствует, что «натуралисты» показывают тяжкие последствия деформированного, уродливого развития жизни последнего 20-летия.
Переходя к заключению и пытаясь сделать какое-то обобщение, хотелось бы обратить внимание на вопрос Юлии Шигаревой, корреспондента «Аргументов и фактов», современному писателю С. Лукьяненко: «Если посмотреть на полки книжных магазинов, то оказывается, что 90% из них забито шелухой – детективы, фэнтези, легкие романчики …» Иногда вопросы значат больше, чем любой ответ: здесь выражена сжатая констатация современной литературной ситуации: 90% шелухи . Любопытен и ответ писателя: «Однажды хорошая киевская писательница Людмила Козинец сказала: «Чтобы были киты, должен водиться планктон». Планктон - мельчайшие организмы, обитающие в толщах вод: моллюски, личинки и т.д. Они являются пищей для китов. Но Л. Козинец говорит, конечно, не о водных обитателях, а о литературных «китах» и «планктонах», и нужно сказать, что суждение не лишено логики: литература не может состоять из одних великих имен. Но, тем не менее, создается впечатление, что за последние четверть века в нашей литературе размножается только планктон, но ни одного кита среди них не появилось. Каждое поколение, как правило, выдвигало своего литератора, который наиболее полно выражал свою эпоху, современная литература не выдвинула ни одной фигуры, которая могла бы соперничать не только с Толстым и Достоевским, Горьким и Солженицыным, но и с В. Распутиным и В. Беловым, Е. Евтушенко и Р. Рождественским.

Феликс Кузнецов, известный литературовед, возглавлявший Институт мировой литературы им. М. Горького РАН, так отзывается о современной литературной ситуации: «Литература стала мелкотравчатой, и погубила ее постмодернистская литературная мода, потому что суть постмодернизма – в принципиальном отказе от подлинных человеческих ценностей . Появилось огромное количество прозаиков и поэтов, которые интересны лишь друг другу, самим себе. Они награждаются огромным количеством всевозможных премий и практически абсолютно неизвестны широкому читателю… Подлинная литература оттеснена на периферию, а на первое место вышли дамские детективы, поглотивший все телевидение так называемый юмор» («Лит. газета». - Фев. 2006).

И еще одна, последняя цитата, автора которой установить не удалось, но от этого актуальность ее не уменьшается: «Раньше высокая культура оплачивалась высоко, а массовая – низко. А сейчас все наоборот, все запуталось. Люди не понимают, что ценности остались старыми и деньги их не заменяют».

ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОЙ ПОЭЗИИ

«Ситуация взрыва определяет состояние современной русской поэзии, переживающей мучительный период ломки и переориентации», - писал в 1995г. Г.Г. Исаев, и эта характеристика достаточно справедлива. Со второй половины 1980-х гг. реалистическая поэзия пытается исторически, нравственно и философски осмыслить происходящие в стране и обществе процессы, дать им свою оценку.

В 1993 г. в журнале «Новый мир» Игорь Губерман опубликовал подборку четверостиший под общим заголовком «Стал каплями российского фольклора». Эти стихи поначалу кажутся написанными человеком, нисколько не заботящимся о серьезности затрагиваемых им проблем, но, тем не менее, как бы мимоходом, шутя и балагуря, автору удается штрихами и пунктирами набросать некоторые существенные черты государственного устройства страны переходного от социализма к капитализму периода:

Я Россию часто вспоминаю,

Думая о дальнем дорогом.

В стихотворении из четырех строк можно обнаружить две литературные реминисценции. Помимо С. Есенина, прослушивающегося во второй строке «думая о дальнем дорогом» (у Есенина «утопая в дальнем дорогом»), бросается в глаза и наличие Лебедева-Кумача с его знаменитым утверждением: «Я другой такой страны не знаю, / Где так вольно дышит человек!» Но обрубая фразу советского песенника после слова «вольно» и завершив ее двумя наречиями «смирно и кругом», Губерман вдруг придает строке оттенок военной команды. Стихотворение обретает не только пародийное звучание, но несет в себе смысл, совершенно обратный тому, что вкладывал в свои строки Лебедев-Кумач. Таким образом, просто и, казалось бы, без всякого творческого напряжения поэт обнажает суть так называемого «казарменного социализма».

Если в только что приведенном стихотворении основную смысловую нагрузку несли на себе наречия , то в следующем четверостишии эту функцию выполняют прилагательные:

Все дороги России – беспутные,

Все команды в России – пожарные,

Все эпохи российские – смутные,

Все надежды ее – лучезарные.

Поэт берет четыре аспекта российской действительности: дороги, команды, эпохи, надежды и подбирает к ним соответствующие, на его взгляд, определения. Первые три из них несут в себе негативную оценку и лишь четвертая – «лучезарные» - позитивную. Но в стране, где все дороги беспутные, команды – пожарные, эпохи – смутные, никаким лучезарным надеждам сбыться, конечно, не суждено. Обманность света, которые несут в себе надежды, раскрывается предшествующим текстом, следовательно, и единственный эпитет с положительным наполнением теряет свой смысл.

В конце 1980 – начале 90-х, когда из-под ног партократов стала уходить почва, многие из них быстро переориентировались. Использовав положение и предоставляемые новым временем возможности, они стали создавать различные коммерческие учреждения, благополучно вливаясь в первые ряды предпринимателей. Этот процесс в качестве штриха, лаконичного и незатейливого наброска нашел свое выражение в другом четверостишии Губермана, где в начальных строках как бы между прочим отмечается еще одна проблема, обнаружившая себя в те же годы:

Бросая свой дом, как пожарище –

Куда вы, евреи, куда?

Заходят в контору товарищи,

Выходят – уже господа.

В 1985 г., в период начавшихся перемен, когда на страницы газет и журналов хлынула информация по истории страны советского периода, до той поры утаиваемая от народа, у людей будто открылись глаза на мир, в котором они жили, на историю своего отечества с ее взлетами и падениями. Именно это состояние вдруг прозревшего человека зафик­сировано Р. Рождественским в стихотворении "Письмо про­фессору С.Н. Федорову".

Известно, что Святослав Николаевич был глазным хи­рургом мирового класса, и, обращаясь к "глазному чародею", поэт пытается найти ответ на вопрос: "отчего это массовая слепота настигает зрячих людей?" Далее автор раскрывает механику того, как это происходит с обществом:

И хотя болезнью

ее не зовут,

получается странный круг:

люди слепнут вдруг.

И слепыми живут.

А потом прозревают.

По мнению поэта, такая странная слепота за последние десятилетия "настигала" людей не один раз, а как минимум трижды. Когда именно, автор не уточняет, но можно предпо­ложить, что это были времена, связанные с именами Сталина, Хрущева, Брежнева: "Три эпохи. Три гордости. Три стыда. Боли три. И радости три". В отличие от других авторов Рождествен­ский не стремится окрасить эти периоды каким-то одним цветом. Каждый из них имел свои боли и радости, свои достижения и свой позор, и поэт чувствует долю своего участия во всем, так как в эти же времена он "свой хлеб добывал" поэтическим словом. Автор не возводит себя в ранг пророка, не отъединяет свою судьбу от судьбы общества и признается, что "три раза вместе со всеми слеп, и три раза вновь прозревал". Он верит, что в последний раз страна прозрела всерьез ("мы сейчас верим в то, что прозрели всерьез") и не допустит, чтобы ее снова "ослепили", но на всякий случай в конце стихотворения спра­шивает у глазного хирурга: "Может, есть у Вас средство какое-нибудь, чтобы люди не слепли, прозрев?"

Вопрос хотя и риторический, но не совсем праздный, по­тому что времена переменчивы, а люди наивны и доверчивы. Их не так сложно обмануть различными обещаниями, посулами, осо­бенно, когда они срываются с уст государственных мужей; не так трудно убедить их в правильности звучных лозунгов, в верности вновь избранного пути и т.д. Одним словом, усыпить или ослепить...

Видно, нечто подобное произошло со страной в очередной раз уже после публикации стихотворения Рождественского. Рос­сийское общество и не заметило, когда, в какой именно момент страна свернула с тех демократических путей, на которые ста­ла она в восемьдесят пятом году. Отсутствие демократии со всей очевидностью обнаружилось лишь в начале октября 1993 г., когда из пушек и танков был расстрелян российский Белый дом, а парламент страны - низложен... К этому времени уже распал­ся былой Союз Советских Социалистических Республик, были пре­рваны между ними не только политические, но и экономические, и культурные связи.

Когда государство оказалось ввергнутым в пучину экономи­ческого кризиса, когда страну захлестнула преступность, когда обычным явлением стали проституция, наркомания, инфляция, безработица, детская беспризорность, взрывы, захват залож­ников, реальные военные действия, вдруг обнаружилось, что не так-то и плохо было при социализме, во всяком случае, не все в нем было худо.

Сожалением о трагической судьбе былой Державы напол­нено стихотворение Николая Тряпкина "В канун 1994 года" ("Наш современник", 1994, № 5). Лирический герой, некогда мечтавший о славе и знавший "свою стреху в отцовском доме", печально размышляет о том , что не стало вдруг ни его стрехи, ни его Державы:

А нынче нет моей стрехи

И нет Державы.

И в горьком дыме все верхи

И все канавы.

"Горький дым", по всей вероятности, не только символи­зирует горький осадок в душе поэта от произошедших перемен, но воспринимается и в своем прямом значении, ассоциируясь с дымом, исходящим от пепелища. Причем мотив пронесшегося над страной пожарища приобретает особую масштабность благодаря тому, что автор выстраивает систему ценностей по вертикали, и дым захватывает все от низа до верха ("в горьком дыме все верхи и все канавы").

Происходящее с Державой поэт переживает как личную боль, потому что его судьба была прочно связана с судьбой отчизны, а после трагических перемен лирический герой потерял "свою стреху", то есть - свое место в жизни страны. Песни его, которыми он жил, за ненадобностью очутились в помойной яме (гипербола "в помойном рвище" лишь усиливает степень трагич­ности), душа кричит, как пленный сокол, а сам герой тонет в апатии и безверии "у смертной двери". И когда после горьких признаний поэт, используя прием обрамления, завершает стихотворение начальными строфами, они вызывают в сердце читателя щемящее чувство сопереживания человеческой драме:

А ведь когда-то, милый брат,

Нам снилась слава.

И среди нас искала клад

Моя держава.

А нынче нет моей стрехи

И нет Державы.

И в горьком дыме все верхи

И все канавы.

Мотив тревоги за происходящее со страной с еще большей силой звучит в подборке стихотворений Глеба Горбовского "И это все сейчас", опубликованной в том же номере журнала, что и стихотворение Тряпкина. Характерно то, что подборка Горбов­ского и стихотворение предыдущего автора уже своими названи­ями привязываются к конкретному времени: "В канун 1994 года", "И это все сейчас". Таким образом, выраженное в них настрое­ние, состояние лирического героя имеет прямое отношение к тому времени, в котором мы непосредственно живем.

Подборка Горбовского открывается стихотворением "Больнич­ное", а само стихотворение - мрачной картиной:

На окнах наледь и решетки.

Среди больных, как волк, бродя...

С первых же строк лирический герой признается, что он в больнице лечится от водки и рядом с ним такие же алкоголики, как он сам. Причем рассказ сопровождается лаконичным описанием состояния больных:

Вокруг пылают щечки, уши,

глаза выходят из орбит...

Казалось бы, подобные сцены могут вызвать лишь отвраще­ние и желание поскорее покинуть это логово, но герой не спе­шит. Наоборот он признается:

Мне по душе больные души,

а от здоровых душ - знобит.

В контексте сказанного данные строки могут воспринимать­ся в том смысле, что лирическому герою близки больные души потому, что он и сам больной, и "знобит" его от здоровых по той же причине. Но последняя замыкающая строфа открывает в позиции героя иную своеобразную логику:

Явь заоконная безбожна.

Я с этой явью не дружу.

Я здесь останусь, если можно,

Двадцатый век пересижу.

Становится ясно, что лирический герой предпочитает компанию больных алкоголиков не потому, что они сами по себе хорошие, а потому что они все-таки лучше тех "здоровых", ко­торые "заоконный" мир ("явь") сделали "безбожным" настолько, что не остается никакого желания выходить в него. До какой же степени должен был перемениться мир, если здоровые люди вызывают большую опаску, нежели больные алкоголики?!

"Здоровые" люди, способные "обезбожить" мир, для поэта все равно, что враги, и потому он недвусмысленно заявляет в другом стихотворении: «Где я жил? В стране Советов. Где живу? В стране врагов». Одновременно ощущается враждебное отношение к настояще­му и ностальгия по прошедшему, в чем автор сближается с Тряпкиным. Но поэт далек от идеализации прошлого. "Как мы жили? - задает он вопрос и сам отвечает: - По команде". Но тем не менее в сопоставлении с настоящим прошлое предстает в гораздо выигрышном свете, так как на вопрос "Как живем?" он вынужден отвечать: "Идем ко дну". Осознание тупиковости настоящего вызывает в лирическом герое бесконечную животную тоску, от ко­торой он готов завыть: «Сяду в кресло на веранде да повою на луну».

Эти строки свидетельствуют не только о внутреннем состоянии героя, они о безвыходности и беспро­светности настоящего. Чувство неприязненности к происходящим в отечестве про­цессам у поэта не временная вспышка, а устоявшееся отношение, свидетельством чему является еще одна строка: "И смердит нас­тоящее..."

Очень характерным в тематическом и содержательном плане для поэзии середины 90-х гг. является и стихотворение Владимира Гордейчева:

… И в хаос нынешний вникая,

я то и вижу, что отнюдь

не может бестолочь такая

на демократию тянуть.

Бесчестье правит в доме нищем,

куда ты к старости пригреб,

а у тебя твой вклад похищен,

что ты сколачивал на гроб.

Пророк владычит в тех затеях,

чья новомодность не нова,

где по наличью только денег

предполагаются права (…).

Так атакованы сегодня

мы хищной смутою из смут,

где победительно-свободно

лишь волки бизнеса снуют.

Скверней не выдумать напасти:

ведь никакой еще вандал

свое отечество на части,

как ныне ставшие у власти,

разъять и грабить не давал.

Любопытно, что мотивы ностальгии, плача и сожаления по ушедшей власти Советов в самое последнее время сменяется убеждением в то, что былое обязательно возвратится, и народ станет хозяином своей судьбы. Особенно отчетливо эта мысль звучит в заглавных и финальных строках стихотворения И. Дудина, опубликованного в августе 2007 года в газете «Советская Россия»:

Не затянется память илом,

Время русских людей разбудит…

Было, было! все это было!

И уверен, что снова будет!

В монографии В. Славецкого «Русская поэзия 80-х – 90-х годов ХХ века» выделяется одна характерная черта поэзии последнего десятилетия: «В начале 90-х годов в стихах стояли стон и плач , продолжаются они и до сих пор, но уже по инерции» (с. 90). Этим же критиком отмечается, что «на фоне общего стона и плача (…) усилились религиозные мотивы, вернулась в поэзию любовная тема, переживает новый виток мифологема «небесная Россия» (с. 3).

О возрождении и укреплении религиозной линии в современной поэзии свидетельствует творчество М. Рахлиной, О. Николаевой, С. Кековой, А. Зорина, в чьих стихах выражается постижение и попытка толкования Библии, пламенная любовь к Христу, убеждение, что только вера может быть основой возрождения человека. Так, например, О. Николаева убеждена, что церковь может стать генератором русского культурного самосознания, а творчество С. Кековой является самым последовательным и успешным воплощением религиозных мотивов:

Но опять душа моя окрепла,

Как весною заросли ольхи,

Потому что восстает из пепла

Человек, судимый за грехи.

В любовной лирике преобладают эротические мотивы, откровенные и обнаженные как в прямом, так и в переносном смысле сцены, как, например, у Александра Коковихина:

Я не умею воевать,

редуты брать одной ногою,

мое призвание – кровать

с тобой – нагою…

Если ранее рыцарский, боевой дух считался одним из лучших свойств мужчины, то теперь в ранг достоинства возводится как совершенное отсутствие этого качества, так и наличие лишь единственного «призвания», заключающегося в постельных играх с любимой. Нередко при этом любовная тема укладывается в изысканно-метафорическую упаковку, как в последующих двух строчках: Уже бежали мои губы / По синусоиде груди…

Характерным для современного состояния любовной поэзии является и следующее стихотворение того же Коковихина:

Тонкий рот да глаза печальные,

да волос неприбранный сад –

все красивое так банально,

что не хочется продолжать.

Ты замри. Осторожно раздену.

Подбородок. Линия. Бред.

Я люблю и собой не владею,

но пытаюсь закончить портрет.

И рисую сухими губами,

но к тебе – обжигая, слепя –

ничего не могу добавить,

разумеется, кроме себя.

В конце 1980-х гг. громко заявили о себе такие поэтические группы, как концептуализм, метаметафоризм, неофутуризм, куртуазный маньеризм, соц-арт и др. Все они подчеркивают свою авангардность, стремление к коренному обновлению поэтической образности. Общественная реальность для поэтов-авангардистов абсурдна и антигуманна. И в воссоздании образа абсурдного мира используются принципы центонной поэзии, которая создается из чужих готовых строк. Иронически обыгрываются цитаты и образы из классической литературы, лозунги и штампы официальной пропаганды. Все это подсвечивается авторской иронией, которая и становится основным конструктивным элементом. Торжествует полистилистика: смешение сленга и архаики, просторечия, языка общественно-политических и научных текстов и т.д. По этому поводу В. Славецкий замечает: «Использование всех стилей сразу – это уж никак не вершина культуры, а как раз плоская равнина, в дурном смысле «нейтральный стиль» (с. 15).

Славецкий считает крупнейшими поэтами современности В. Казанцева, Ю. Кузнецова, Вл. Соколова, О. Чухонцева, а одним из важнейших особенностей нынешней литературы выделяет «отсутствие новых идей» (с. 90). Подводя же итоги последнему десятилетию ХХ века, он констатирует: «Со смертью Р. Рождественского закончились соцреализм, собственно советская поэзия, со смертью И. Бродского – специфическое новейшее барокко (…). Со смертью А. Иванова кончилась эпоха прямолинейной советской пародии. После кончины Б. Окуджавы иссякла бардовская традиция. А неожиданная смерть Вл. Соколова словно завершила целую эпоху традиции русского лиризма».

В статье «Поэзия большого стиля» С. Мнацаканян («Лит. газета», август, 2006) заметил, что за последние 15 – 20 лет школа советской поэзии практически стерта из сознания читающей публики, а новые поэты так и не вышли на арену общественной жизни, не вызвали массового интереса, хотя расползлись по Интернету и активно самоиздаются. Свою статью Мнацаканян завершает мыслью: «У русской поэзии есть только одно будущее – ее великое прошлое».

ПОСТМОДЕРНИЗМ

Постмодернизм – явление, первоначально появившееся и теоретически оформившееся в западном искусстве. Среди литературоведов термин впервые применил Ихаб Хассан в 1971 г., первый манифест постмодернизма сочинил Лесли Фидлер, а в 1979 г. вышла книга Ж.Ф. Лиотара «Постмодернистическое состояние», в которой философски осмысливалось состояние мира в период развития средств массовой коммуникации.

На теорию и практику постмодернизма несомненное влияние оказали идеи французского философа Ж. Дерриды, изложенные в статье «Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук», где он охарактеризовал постмодернизм как «разрушение всего общепринятого и укоренившегося в общественном сознании».

Постмодернизм в Германии вызвал сдержанную и критическую оценку, но в России к нему отнеслись с большим интересом, и он стал предметом философского и литературоведческого изучения с конца 80-х – начала 90-х годов ХХ века в работах М. Эпштейна, М. Ямпольского, А. Жолковского, И. Ильина и других. После публикаций В. Курицына и М. Липовецкого стало традицией вести отсчет отечественного постмодернизма с произведений А. Битова «Пушкинский дом» и В. Ерофеева «Москва – Петушки». Тенденции постмодернизма в русской литературе впоследствии были развиты Д. Приговым, Сашей Соколовым, Э. Лимоновым, Л. Петрушевской, Т. Кибировым и другими.

Слово «модерн» обозначает новое время или любую новизну вообще, и в русской поэзии ХХ века этот термин соотносят, прежде всего, с течениями символизма и акмеизма. Модернизм и постмодернизм – явления кровно родственные, разделенные лишь приставкой, указывающей на временную последовательность: постмодернизм буквально означает то, что следует после модернизма и наследует его традиции. (Заметим в скобках, что между двумя этими течениями в русской литературе долгое время существовал соцреализм). Постмодернизм выступил как наследник и русского авангардизма (футуристов) и в своем развитии ориентировался не только на элитарную, но и на поп-культуру.

Постмодернизм как литературное явление вызывает разные оценки: для одних он является свидетельством кризиса и деградации современной культуры, а другие видят в нем проявления мощного творческого потенциала. Но и для первых, и для вторых бесспорным является факт того, что постмодернизм выступает как значительное явление для современной литературной ситуации , более того – постмодернизм все чаще объявляется ведущей тенденцией современной русской литературы.

Особенностью структуры постмодернистского произведения является сплав высокого и низкого. Так, в поэме Вен. Ерофеева «Москва – Петушки» образы возникают в процессе диалога между высоким стилем классической русской поэзии и вульгарной лексикой: «Зато у моего народа - какие глаза! Они постоянно навыкате, но – никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла – но зато какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Чтобы ни случилось с моей страной, во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий, - эти глаза не сморгнут. Им все божья роса…»

В этом небольшом отрывке переплелись и одическая интонация, и реализация метафоры, создающей иронический пафос: «Глаза не продадут (в смысле - не предадут). Ничего не продадут и ничего не купят», и цитата из известного стихотворения в прозе И. Тургенева «Русский язык», и фольклорная – усеченная русская пословица, восстановление опущенной части которой «плюй в глаза» сводит на нет всю воспевающую интонацию этого монолога.

Постмодернисты сочетают языки разных эпох и культур, используют прием полистилистики, то есть стилевой неоднородности произведения, вживляют в текст элементы разных эстетических направлений. Характерным в этом плане является фрагмент из стихотворения Т. Кибирова:

Что же мы бессонные зенки таращим

в окна хрущёвок , в февральскую муть.

Что же склоняемся мы над лежащим

мертвым ли, пьяным под снегом летящим,

чтобы в глаза роковые взглянуть.

Этак мы Сема такое обрящем …

Обратим внимание на то, как в одном поэтическом тексте сочетаются слова разной стилистической окраски: просторечное «зенки таращим», «хрущовки» - с книжными «глаза роковые» и архаизмом «обрящем».

Типологическими чертами постмодернистических произведений являются пародирование соцреалистических идеологем, обильное использование цитат и реминисценций из классических произведений, клише и штампов. Покажем это на примере четверостишья И. Губермана:

Я Россию часто вспоминаю,

Думая о дальнем дорогом.

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно, смирно и кругом.

В стихотворении из четырех строк можно обнаружить две литературные реминисценции: помимо Есенина, прослушивающегося во второй строке «думая о дальнем дорогом» (у Есенина: «утопая в дальнем дорогом»), бросается в глаза и наличие усеченных двух строк Лебедева-Кумача: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». Но обрубая фразу советского песенника на полуслове и дополнив ее двумя наречиями «смирно и кругом», Губерман придает строке оттенок военной команды: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно, смирно и кругом». Стихотворение приобретает не только пародийное звучание, но уже несет в себе смысл, совершенно обратный тому, что вкладывал в свои строки Лебедев-Кумач.

В словаре «Современная философия» сообщается, что «постмодернизм сознательно переориентирует эстетическую активность с творчества на компиляцию и цитирование, с создания оригинальных произведений на коллаж». Вот пример из А. Еременко, свидетельствующий о правдивости приведенных слов:

Играет ветер, бьется ставень,

А мачта гнется и скрипит…

А по ночам гуляет Сталин,

Но вреден север для меня!

Первые две строки четверостишья интонационно, ритмически, а порой и дословно совпадают со строками из лермонтовского «Паруса»: «Играют волны, ветер свищет, а мачта гнется и скрипит…», третья строка, вероятно, авторская, а четвертая из пушкинского «Евгения Онегина». Но при этом объединение в одной строфе строк разных авторов не создает единой смысловой картины, они остаются совершенно разобщенными, не смыкающимися друг с другом кусками.

Одним из распространенных приемов постмодернистических произведений является ассоциативная связь между образами и частями. Особенно ярко этот прием использован в романе эмигранта третьей волны Саши Соколова «Школа для дураков», в котором герой выступает изолированной личностью, живущим в диалоге с самим собой. Это подросток, страдающий раздвоением личности, и поэтому повествование строится как непрерывный монолог себя с другим собой. Мальчик живет своей внутренней жизнью, в своем собственном времени. Вся внешняя действительность пропускается через его представление. В мире мальчика стираются все временные понятия, уничтожаются причинно-следственные связи. Герой лишен чувства времени, события прошлого и настоящего предстают как одновременные, они совмещаются. Умерший учитель Павел Петрович, примостившись на батарее, посвящает мальчика в подробности жизни, припоминает обстоятельства собственной смерти. Герой продолжает учиться в школе для умственно отсталых и, вместе с тем, уже работает инженером и собирается жениться. Железнодорожная ветка совмещается в его сознании с цветущей веткой акации , а она ассоциируется с первой любовью героя - Ветой Акатовой . Расчленив слово, по-новому скомпоновав его элементы, герой из слова «иссякнуть» получает «сяку », напоминающее по произношению нечто японское. Отсюда возникает миниатюра в японском стиле – гора, снег, одинокое дерево и как бы справка о климате: «В среднем снежный покров – семь – восемь сяку, а при сильных снегопадах более одного дзе».

Литературовед П. Козловски в качестве основных признаков постмодернизма выделяет дефицит моральной культуры, цинизм, раздробленность, утрату общехристианской картины мира. В правоте ученого убеждают и произведения Э. Лимонова, в частности, его «Дневник неудачника», на страницы которого, эпатируя читающую публику, автор выбрасывает груды жизненного и словесного мусора, замешанного на ненормативной лексике. Особенно грубо эта черта лимоновского стиля выпирает в тех случаях, когда речь идет об эротических переживаниях героя, его сексуальных пристрастиях, попытках разрушить одиночество при помощи любовных связей. Поэтому вполне убедительным представляется вывод Л.И. Бронской о том, что «Лимонов оказывается на грани художественного и нехудожественного, чаще нехудожественного».

Этими же чертами обладают и произведения Юза Алешковского, в частности, его «Николай Николаевич», в котором русский мат используется обильно, с той легкостью и естественностью, что и нормативная лексика. Такая ситуация представляет уже угрозу самому художественному акту и художественности вообще. В таких произведениях порой все богатство русского языка сводится к набору бранных слов. Естественно, что они не способствуют повышению культуры человека , наоборот, они пропагандируют цинизм, невежество и бескультурье.

Постмодернизм проник и в публицистику, став для некоторых изданий этической, эстетической и стилистической нормой. Приведем отрывок из статьи Т. Хорошиловой о чествовании писателя В.П. Астафьева, опубликованной в газете «Комсомольская правда» 30 мая 1997 г.: «Торжественная часть началась с излияния елея на душу «великого огородника», как называли немцы Астафьева. В. Астафьев - большой писатель, и судьба России – это и его судьба (…). На банкете лауреата усадили за особый стол, но теплой компании у писателя из сибирской деревни Овсянка не получилось. Астафьев общался с поклонницами, московский бомонд – сам с собой, немецкая сторона – сама с собой (…). Народу пришло столько, что не хватило вилок. Потом вина. Жульен подали не соленым, а шашлык – поджаренным на несвежем масле. Пломбир был с гнилыми бананами, а сваренный в кастрюле кофе разливали в чашки половником. Когда официанты стали уносить не доеденное писателями мясо обратно на кухню, небогатые нынче «огородники» российской словесности стали украдкой запихивать в портфели с рукописями фрукты с ваз так искусно, что педантичная немецкая сторона ничего не заметила».

Вероятно, автор статьи не ставила своей целью воссоздать творческий портрет известного и уважаемого русского писателя, но, тем не менее, остается непонятным, для чего нужно было излить столько желчи, яда и сарказма на ни в чем не повинного писателя? Какая необходимость столь откровенно демонстрировать собственный цинизм? Неужели для того только автор и посетила торжества, посвященные Астафьеву, чтобы доложить читателю доброкачественность подаваемых блюд, чего хватало или не хватало, кто, что и куда запихивал. Если даже допустить, что всё это на самом деле имело место, не это же было главным в событии. Ощущение такое, будто автору доставляло удовольствие тыкать нос читателя вслед за своим, в самое скверное и низменное в человеческом поведении. О журналистской этике, о доброжелательности к описываемому предмету, об объективности в оценках нет и речи. Их заменили эпатаж, стёб, ерничанье. Выделяя эти характерные признаки журналистики 90-х годов, Г. Туз, преподаватель СГУ, небезосновательно задается вопросом: «Как бы разрушая стереотип, не разрушил ли журналист и нечто, не подлежащее разрушению?» И под этим «нечто» Г. Туз подразумевает порядочность, благородство, безусловную культуру поведения, языка и так далее. Она же с сожалением отмечает, что в стихии постмодернизма человек перестает быть человеком, ему становятся смешны естественные и трогательные проявления человечного в человеке: любовь, жалость, смущение, талант, порядочность.

Автор статьи «Журналистика 90-х - «стёб» или постмодернизм?» приходит к убеждению, что российский вариант постмодернизма не так уж и безобиден. «И, если, по словам Б. Парамонова, «постмодернизм – это ироническое принятие жизни», хотелось бы, чтобы эта ирония была бы ещё и самоиронией, да и вообще - подобрее, что ли», - выражает Г. Туз своё пожелание.

Осенью 2007 г. в Интернете появилось анонимное четверостишие ярко выраженного постмодернистского толка, в котором выражался некий кризис новомодного течения:

Но уже не светит путь тернистый

Интертекстуальным пошлякам.

Выхожу я из постмодернизма,

Хватит прислоняться к косякам.

Общий мотив четверостишия («выход», «уход») с упоминанием о тернистом пути не может не напомнить трансформированный начальный мотив известного лермонтовского стихотворения: «Выхожу один я на дорогу; / Сквозь туман кремнистый путь блестит …» В заключительной части четверостишия столь же явно звучит мотивная перекличка с зачином пастернаковского «Гамлета»: «Гул затих. Я вышел на подмостки. / Прислоняясь к дверному косяку…» Но в данном случае важны не эти явные атрибуты постмедернистского стиха, а общее смысловое направление четверостишия, в котором отчетливо заявлен выход, уход от постмодернизма. Любопытно проследить, как в рамках небольшого стихотворения переосмысливается пастернаковский «дверной косяк»: здесь «косяк» осознается как нечто косое, кривое, неправильно оформленное, эстетически не оправданное. И вся фраза «хватит прислоняться к косякам» прочитывается как прощание, уход от неверно принятой литературной позиции, как резкий и решительный отказ от тех неоправданных литературных подпорок, на которые опирался до этого автор-постмодернист.

Так или иначе, в четверостишии озвучивается наметившийся в постмодернизме кризис.

Лицо России особенно индивидуально,

ибо восприимчиво не только к чужому, но и к своему.

Д. Лихачёв

Развитие современной русской литературы – живой и стремительно развивающийся процесс, каждое художественное произведение в котором является частью быстро меняющейся картины. Вместе с тем в литературе происходит создание художественных миров, отмеченных яркой индивидуальностью, определяемых и энергией художественного творчества, и разнообразием эстетических принципов.

Современная русская литература – это литература, которая появилась в нашей стране на русском языке, начиная со второй половины 80-х годов до настоящего времени. В ней отчётливо видны те процессы, которые определили её развитие в 80-е годы, 90-900 годы и, так называемые «нулевые», т. е. после 2000 года.

Следуя хронологии, в развитии современной литературы могут быть выделены такие периоды, как литература 1980-90 годов, литература 1990-2000 годов и литература после 2000 года.

1980-90е годы войдут в историю русской литературы как период смены эстетических, идеологических, нравственных парадигм. В это же время произошла полная смена культурного кода, состоялось тотальное изменение самой литературы, роли писателя, типа читателя (Н. Иванова).

Последнее десятилетие с 2000г ., так называемые «нулевые» годы, стало средоточием многих общих динамических тенденций: были подведены итоги столетия, усилилось противостояние культур, произошло нарастание новых качеств в различных сферах искусства. В частности в литературе наметились тенденции, связанные с переосмыслением литературного наследия.

Не все тенденции, происходящие в современной литературе, могут быть точно обозначены, так как с течением времени многие процессы продолжают видоизменяться. Безусловно, что многое, из того, что происходит в ней, часто имеет полярные мнения среди литературоведов.

В связи со сменойэстетических, идеологических, нравственных парадигм, произошедших в 1980-900-е годы, радикально поменялись взгляды на роль литературы в обществе. Россия XIX и XX веков была литературоцентристской страной: литература брала на себя многочисленные функции, в том числе она отражала философские поиски смысла жизни, формировала мировоззрение и несла воспитательную функцию, при этом оставаясь беллетристикой. В настоящее время литература не играет ту роль, которую она выполняла прежде. Произошло отделение литературы от государства, минимализировалась политическая востребованность современной русской литературы.

На развитие современного литературного процесса большое влияние оказали эстетические идеи русских философов Серебряного века. Идеи карнавализации в искусстве и роль диалога. М.М, Бахтина, новая волна интересак Ю.Лотману, Аверинцеву, психоанлитические, экзистенциалитские, феноменологические, герменевтические теории оказали большое влияние на художественную практику и литературоведение. В конце 80-х вышли тексты философов К. Свасьяна, В. Малахова, М. Рыклина, В Махлина, филологов С.Зенкина, М.Эпштейна, А. Эткинда, Т. Венидиктовой, критиков и теоретиков К. Кобрина, В. Курицына, А.Скидана.

Русская классика в связи с трансформацией критериев оценок (как это и происходит в эпоху глобальных перемен) подверглась переоценке. В критике и литературе неоднократно предпринимались попытки по развенчанию кумиров, роли их произведений, подвергалось сомнению всё их литературное наследие.

Часто, следуя тенденции, начатой ещё В.В. Набоковым в романе «Дар», в котором он развенчивал и едко высмеивал недавних властителей умов Н.Г.Чернышевского и Н.А.Добролюбова, современные авторы продолжают её и в отношении ко всему классическому наследию. Нередко в современной литературе обращение к классической литературе носит пародийный харарктер, и по отноршению к автору и по отношению к произведнию (пастиш). Так, Б.Акунин в пьесе «Чайка» иронически обыгрывает сюжет чеховской пьесы. (интетертекстемы)

Вместе с тем, наряду с расстрельным отношением к русской литературе и её наследию, предпринимаются попытки защитить её. Безусловно, классическое наследство, вписанное в хронологическое пространство между А.Пушкиным и А.Чеховым, по-прежнему остаётся источником, из которго современная литература черпает образы, сюжеты, часто вступая в игру с устойчивыми мифологемами. Продолжают развивать лучшие традиции русской литературы писатели – реалисты.

Писатели - реалисты

90 – годы подвергли реализм серьёзному испытанию, посягнув на его господствующие позиции, хотя реалистические традиции продолжают развивать Сергей Залыгин, Фазиль Искандер, Александр Солженицын, Виктор Астафьев, Валентин Распутин, Владимир Крупин, Владимир Войнович, Владимир Маканин, Даниил Гранин, А.Азольский, Б. Екимов, В. Личутин. Творчество этих писателей развивалось в разных условиях: одни жили и творили в условиях зарубежья (А. Солженицын, В. Войнович, В. Аксёнов), другие безвыездно жили в России. Поэтому анализ их творчества рассматривается в разных главах данной работы.

Особое место в литературе принадлежит писателям, которые обращаются к духовно – нравственным истокам человеческой души. Среди них творчество В. Распутина, принадлежит к исповедальной литературе, В. Астафьева, писателя, наделённого даром обращаться к самым злободневным моментам современности.

Национально-почвенническая традиция 1960 – 70 –х годов, которая связана с творчеством писателей - деревенщиков В.Шукшина, В Распутина, В. Белова в современной литературе продолжили Владимир Личутин, Евгений Попов , Б. Екимов.

Вместе с темписатели - реалисты ищут способы обновления поэтики, пытаясь разобраться в многобразии отношений между человеком и миром. Продолжая и развивая традиции великой русской литературы, писатели этого направления исследуют социально-психологические и нравственные проблемы нашего времени. Их по – прежнему продолжают волновать такие проблемы, как взаимоотношения человека и времени, человека и общества. В неблагополучном мире они ищут ту основу, которая могла бы противостоять хаосу. Они не отрицают наличие смысла бытия, но ставят вопрос о том, что собой представляет реальность, что делает человеческую жизнь осмысленной.

В литературоведении появилось понятие «другая проза», «новая волна», «альтернативная литература», которыми обозначают произведения авоторов, чть произведения появились в начале 80- х годов, эти писатели, разоблачая миф о человеке – преобразователе, творце своего счастья, показывют, что человек – это – песчинка, брошенная в водоворот истории.

Создатели «другой прозы» изображают мир социально сдвинутых характеров, на фоне грубой и жестокой действительности, идея поразумевается. Так как авторская позиция замаскмрована, то создаётся иллюзия надмирности. Она до известной степени порывает цепочку «автор – читатель». Произведения « другой прозы» мрачны, пессимистичны. В ней выделяют три течения: историческое, натуральное и иронический авангрд.

Натуральное течение «генетически» восходит к жанру физиологического очерка с его откровенным детальным изображением негативных сторон жизни, интересом к «дну общества».

Художественное освоение мира писателями часто происходит под лозунгом постмодернизма: мир как хаос. Эти тенденции, характеризующиеся включением эстетики постмодернизма, обозначаются терминами: «новый реализм», или «неореализм», «трансметареализм». Под пристальным вниманием писателей – неореалистов оказывается душа человека, и сквозная тема русской литературы тема «маленького» человека в их творчестве приобретает особое значение, так как она сложна и загадочна не менее, чем глобальные изменения эпохи. Под знаком нового реализма рассматриваются произведения А.Варламова, Руслана Киреева, Михаила Варфоломеева, Леонида Бородина, Бориса Екимова.

Бесспорный факт, отечественную литературу заметно обогатила творческая активность российских писательниц. ПроизведенияЛюдмилы Петрушевской, Людмилы Улицкой, Марины Палей, Ольги Славниковой, Татьяны Толстой, Дины Рубиной, В. Токаревой часто оказываются в зоне притяжения к традициям русской литературы, и в них заметно влияние эстетики Серебряного века. В произведениях писателей – женщин звучит голос в защиту вечных ценностей, добра, красоты, прославляется милосердие. У каждой пистельницы свой почерк, своё мировидение. И герои их произведений живут в этом, полном трагических испытаний, часто уродливом мире, но свет веры в человека и его нетленную сущность воскрешающие традиции большой литературы сближает их произведения с лучшими образцами русской литературы.

Гоголевская поэтика, отразившая гротескно-фантастическую линию,т.е. двоемирия, освещаемого солнцем Божественного промысла, получила продолжение в русской литературе XX в творчестве М.А.Булгакова. Продолжателем мистического реализма в современной литературе критики по праву считают Владимира Орлова.

В 80 -е годы с началом перестройки, главнейшим принципом которой была объявлена гласность, и потеплением отношений с Западом, в литературу хлынул поток «возвращённой литературы», важнейщей частью которой была литература Зарубежья . Поле русской литературы вобрало в себя островки и материки отечественной литературы, разбросанной по всему миру. Эмиграция первой, второй и третьей волн создали такие центры русской эмиграции, как «Русский Берлин», «Русский Париж», «Русская Прага», «Русская Америка», «Русский Восток». Это были писатели, которые продолжали творчески работать вдали от своей родины.

Термин Литература Зарубежья – это целый материк, который пришлось осваивать отечественным читателям, критикам, литературоведам. Прежде всего, необходимо было решить вопрос о том, русская литература и литература Зарубежья - это одна или две литературы. То есть литература Зарубежья является замкнутой системой или это «временно отведённый в строну поток общерусской литературы, который – придёт время– вольётся в общее русло этой литературы» (Г.П. Струве).

Развернувшаяся по этому вопросу дискуссия на страницах журнала «Иностранная литература», в «Литературной газете» выявила противоположные точки зрения. Известный писатель Саша Соколов считал, что системы нет, а есть ряд разобщённых писателей. Иного мнения придерживался С. Довлатов, который отмечал: «Русская литература едина и неделима, поскольку единым и неделимым остаётся наш родной язык… Строго говоря, каждый живёт из нас не в Москве или Нью – Йорке, а в языке и в истории».

Российскому читателю стали доступны произведения русских писателей, чьи произведения издавались за рубежом. Начиная с творчества В. Набокова, А. Солженицына, Б Пастернака, у читателя появилась возможность познакомиться в творчеством целой плеяды талантливых писателей: В. Войновича, С. Довлатова, В. Аксёнова, Э Лимонова. и др. (4 глава) Отечественная литература обогатилась за счёт возвращения «потаённой литературы», отринутой советской цензурой. Романы Платонова, антиутопия Е.Замятина, романы М.Булгакова, Б.Пастернака. «Доктор Живаго», А.Ахматова « Поэма без героя», « Реквием».

Если в 80-90-е годы шло освоение этого обширного материка, именуемого литературой русского Зарубежья или «литературой русского рассеяния» с его неповторимой эстетикой, то в последующие годы («нулевые») можно наблюдать влияние литературы Зарубежья на литературу метрополии.

Полная реабилитация запрещённых авторов шла об руку с публикацией их текстов. Эта чаще всего была литературой андерграунда. Реанимированы такие направления, которые находились за пределами официальной литературы и считались андеграундом, и издавались они Самиздатом: это постмодернизм, сюрреализм, метареализм, соц-арт, концептаулизм. Это « Лианозовский» кружок….

Если верить В.Ерофееву, то «новая русская литература засомневалась во всём без исключения: в любви, детях, вере, церкви, культуре, красоте, благородстве, материнстве. Её скептицизм – это двойная реакция на данную русскую действительность и чрезмерный морализм русской культуры», поэтому в ней проглядывают черты «спасительного цинизма» (Довлатов).

Русская литература приобретала самодостаточность, освобождаясь от роли составляющего элемента советской идеологии. С одной стороны, исчерпанность традиционных типов художественности привела с отказу от такого принципа как отражение действительности; с другой, - по словам А. Немзера, литература носила «компенсаторный характер», надо было «догонять, возвращать, ликвидировать лакуны, встраиваться в мировой контекст». Поиск новых форм, соответствующих новой реальности, усвоение уроков писателей – эмигрантов, освоение опыта мировой литературы привела отечественную литературу к постмодернизму.

Постмодернизм в отечественной литературе вышел из литературного андерграунда уже сложившимся эстетическим направлением.

Но к концу 90 - х годов идущие эксперименты в неолиберальной политике и неомодернисткие в литературе оказались фактически исчерпанными. Терялось доверие к западной рыночной модели, происходило отчуждение масс от политики, переполненной пёстрыми образами, слоганами, не обеспеченными реальной политичесой силой. Параллельно возникновению множественных партий шло размножение литератрных групп и группировок. Неолиберальным экспериментам в политике и экономике соответствовал интерес к неомодернистским эксперментам в литературе.

Литературоведы отмечают, что в литературном процессе, наряду с активностью постмодернизма, проявляются такие направления, как авангард и поставангард, модерн и сюрреализм, импрессионизм, неосентиментализм, метареализм, соц-арт, концептуализм. Рейтинг читательских интересов выдвинул на первые места постмодернистическое творчество.

Творец постмодернистической поэтики Вик. Ерофеев писал: «Современная литература засомневалась во всем без исключения: в любви, детях, вере, церкви, культуре, красоте, благородстве, материнстве, народной мудрости». Неомоденисткая литератра ориентировалась на Запад: на славитсов, на грантодателей, на осевших на Западе русских литераторов, это в известной мере способствовало отвращению от литератры с текстами – фантомами, текстами – симулякрами и той части литертары, которая пыталась встроиться в новый контекст через перфомансную деятельнсть (Д Пригов).(перфоманс – представление)

Литература перестала быть рупором общественных идей и воспитателя человеческих душ. Места положительных героев заняли убийцы, алкоголики. и т.д. Застой обернулся вседозволенностью, учительская миссия литературы была смыта этой волной.

В современной литературе мы можем найти патологию и насилие, о чём свидетельствуют названич произведений Вик. Ерофеева: «Жизнь с идиотом», «Исповедь икрофола», «Приспущенный оргазм столетия». Мы находим спасительный цинизм впроизведениях С. Довлатова, виртуозый беспредел у Э.Лимонова, «чернухи» в её различных вариантах (Петрушевкая. Валерия Нарбикова, Нина Садур).

Сказ – форма эпического повествования, основанная на имитации речевой манеры обособленного от автора персонажа - рассказчика; лексически, синтаксически, интонационно ориентированного на устную речь.

Литература второго тысячелетия

90-е годы были «утешением философией», «нулевые» - «утешением литературой».

«Нулевые» назревают, по мнению ряда критиков (Абдуллаев), где- то в 98-99 годах, и это связывают с такими политическими событиями, как августовский кризис 1998 года, бомбардировка Белграда, взрывами в Москве, что стало водоразделом, послужившим началом «неоконсервативного поворота», после которого могут быть рассмотрены многие события последующих поколений.

Ситуация в двадцать первом веке характеризуется тем, что в политике происходит переход от неолиберальной модели к неоконсервативной. с выстраиванием «вертикали власти», восстановлением связи Москвы с регионами. В литературе происходит исчезновение новых групп, течений, объединений, размывание границ между существующими. Увеличивается число авторов из регионов, что объясняется усталостью от московского текста, а с другой - появлением новых поэтических сил в глубинке, вырвавшихся из провинциального гетто. В литературе происходит нарастание гражданских мотивов в поэзии, «политизация прозы «нулевых» - с её военной темой антиутопиями, и « новым реализмом» (Абдуллаев.182).

Концепция мира в искусстве порождает новую концепцию личности. Разновидность социального поведения как равнодушие, за которым таится страх, куда идёт человечество. Обычный человек, его судьба и его «трагическое чувство жизни» (де Унамуно) сменяет традиционного героя. Вместе с трагическим в сферу человеческой жизни входит смех. По словам А.М. Зверева « в литературе происходило расширение области смешного». Невиданное сближение трагического и комического воспринимается как веяние времени.

Для романов «нулевых» харрактерна «линия субъектизации», писатель пишет не с точки зрения целого, а оттлкивается от целого (Мария Ремизова). По мнению Натальи Ивановой в современной литературе «тексты подменяются общественной позицией».

Жанровые формы

Современная литература харарктеризуется всплеском развития и интереса читателей к жанру детектива. Осросюжетные ретро – дективы Б. Акунина, иронические детективы Д. Донцовой, психологические детективы Марининой – неотъемлемая составляющая современной литературы.

Многозначная реальность сопротивляется стремлению воплотить её в одномерную жанровую структуру. Жанровая система сохранияет «память жанра» и воля автора соотносится сшироким спектром возможностей. Можно назвать трансформациями изменения в структуре жанра, когда один или несколько элементов жанровой модеди оказывается менее устойчивым.

В результате объединения нескольких жанровых моделей возникают синтетические жанры: роман – сказка («Белка» А. Кима»,повесть-эссе(« Смотрение тайн, или Последнийрыцарь розы» Л. Бежин), роман – мистерия («Сбор грибов под музыку Баха» А. Кима), роман – житие («Дурочка» С. Василенко), роман – хроника (« Дело моего отца» К. Икрамова), роман – притча («Отец – лес» А. Кима) .

Современная драматургия

На смену драматургии, тяготеющей к социальной проблематике, во второй половине XX века пришла драматургия, которая тяготеет к решению вечных, непреходящих истин. Предперестроечную драматургию называли «поствампиловской», так как драматурги через испытание героя бытом сигнализировали о неблагополучии в обществе. Появились пьсы, герои которых были людьми «дна». Зазвучали темы, ранее закрытые для обсуждения.

После перестройки изменилась тематика драматургических произведний. Конфликты стали жёстче, непримиримее, в них отсутствут какая либо нравоучительность. Композиция отличается бессюжетностью и подчас алогичностью, т.е. отсутствием логической связи между композиционными элементами, и даже абсурдизмом. Для выражения новой эстетики потребовались новые языковые средства. Язык современной драматургии стал более метафоричным, с одной стороны, с другой, - он тяготеет к разговорному языку.

Целый этап в развитии драматургии связан с творчестовм Л. Петрушевской (1938). Как драматург она выступила в 70-е годы. Она была членом студии известного драматурга А. Арбузова. По её призннаию она начала писать дровольно поздно, её художественным ориентром стала драматургия А. Вампилова. Уже в 80-е годы её драматургию называли « поствампиловской». Возрождает в русской драматургии традиции критического романтизма, соединяя их с традициями игровой литературы, использует элементы абсурда. Испытывает тяготение к жанру сценки, анекдота.

Написанная в начале 80 – х годов пьеса «Три девушки в голубом» стала культурным событияем. Она является парафразом Чеховской пьесы « Три сестры» . Действие происходит вконце 70 – х годов на подмосковной даче, которую в долг снимают три троюродные сесетры. Дача ветхая, без всяки худобств, со щелями в полу. Сёстры ссотрятся, дети болеют, а в Москве живёт мать, которая пилит дочерей. В центре оказываетсясудьба Ирины, которая оставляет сынишку Павлика на мать, и отправляется на юг с женатым кавалером. А дальше на героиню сваливаются бесконечные испытания. К жениху приехала жена с дочерью, и он даёт Ирине отставку. Из Москвы она получает известие о том, что мать больна самой страшной болезнью. У Ирины нет денег, чтобы уехать с юга, у бывшего возлюбленного она проситьне желает. «Надрыв на чистом воздухе курорта» заставляет вспомнить Достоевского. Подобно его героиням, Ирина прошла путь через страндания к покаянию и очищению.

Петрушевская подвергла сомнению незыблемость устоев, которые декларировались как общепризнанные и казалось, что на их незыблемости держится жизнь. Петрушевская показывает своих героев, людьми, вынужденными решать трудные вопросы, связаные с выживанием. Часто её герои существуют в неблагополучной социальной среде. И сами герои бывают подвержены странным, немотивированным поступкам, и свои проступки они совершают словно бы в беспамятстве, подчиняясь внутренним импульсам. Герой пьесы «Свидание» (1992) молодой человек, который в припадке злобы убил пятерых человек. Наказание следует извне: его посадили втюрьму, но в пьесе нет ни самонаказания, ни самоосуждения. Она создаёт одноактные пьесы « «Что делать?»(1993), «Опять двадцать пять»(1993), « Мужская зона» (1994).

В пьесе «Мужская зона» Петрушевская разворачивает метафору зоны, которая предстаёт как лагерная зона, то есть изоляция от всего мира, где нет не может быть свободы. Здесь пребывают Гитлер и Энштейн, здесь оказывается Бетховен. Но это не реальные люди, а имиджи известных людей, которые существуют как стереотипы массового сознания. Все образы известных персонажей соотносятся с трагедией Шекспира «Ромео и Джульетта», спектакль, в котором принимат участие персонажи. Причём даже женские роли играют мужчины, что придаёт пьесе комический эффект.

Драматургия Александра Галина (1937) тяготеет к философскому осмыслению жизни и исполнена размышлениями о месте человека в этом мире. Его художественная манера далека от жесткой оценки человека. Галин автор пьес «Стена», «Дыра», «Звёзды на утреннем небе», «Тамада», « Чешское фото». Автор не обличает, а скорее сострадает героям, живущим в мире, где не может состояться любовь, счастье, успех. Например, в пьесе «Чешское фото» не только сострадание вызывает у автора герой –неудачник Лев Зудин, проведший молодость в тюрьме за публикацию смелой фотографии в журнале. Он верит, что не всё в жизни обман, « ради чего – то мы живём». А. Галин далёк от осуждения и преуспевающего фотографа Павла Раздорского, который, испугавшись ответственности за опубликованную смелую фотографию актрисы, бежал из Саратова в Москву. Название «Чешское фото» - это не только название журнала, в котором оказлось опубликованным смелое по тем временам фото актрисы Светланы Кушаковой, но и символ молодости, дружбы, любви, прфессионального успеха и поражения.

Драматургические произведения Нины Садур (1950) пронизаны «не мрачным, а скорее трагичным» мировосприятием» (А. Солнцева). Ученица знаменитого русского драматурга Виктора Розова, она вошла в драматургию в 1982 году пьесой « Чудная баба», позже ей была написана пьса « Панночка» ,в котором сюжет повести « Вий трактуется по – своему.

Произведения Николая Владимировича Коляды (1957) будоражат

театральный мир. Причина, по мнению исследователя творчества Н. Коляды Н.Лейдермана заключается в том, что «драматург старается добраться до сути тех конфликтов, которые сотрясают этот мир». Он автор таких пьес, как «Мурлин Мурло», « Рогатка», «Шерочка с машерочкой», «Полонез Огинского», «Персидская сирень», « Корабль дураков».

В пьесе «Канотье» (1992) автор вновь обращается к конфликту между поколениями, но его взгляд далёк от традиционного. Если близкие люди любят, уважают, между ними есть взаимопонимание, то любые противоречия можно преодолеть. Драматург возвращается к первоначальному смыслу слова « поколение». По- ко- лен- ия – это колена рода людского, суставы единого целого, вырастающие друг из друга, передающие эстафету жизни». Не случайно в пьесе значительное место занимает тема смерти. Смерть « везде. Справиться с ней очень сложно». И в этой войне можно победить, только объединившись отцу и сыну. Поэтому слова Б. Окуджавы « возьмёмся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». Виктор, неродной отец восемнадцатилетнего Александра, сына своей бывшей жены, он из поколения идеалистов, он ценитель хороших книг, спектаклей. Для него жизненные блага так и не стали определяющими его жизнь. Александр бунтует против поколения отцов и обвиняет их в покорности, в готовности принимать любую ложь и обман. «Ворьё. Демагоги. Из-за вас дышать невозможно. Вы превратили мир в ад». Для Виктора важным оказываются не обвинения Александра, а его душевное состояние. Чувство вины рождает тревогу за юношу, и стена отчуждения начинает рушиться. Между неродным отцом и озлобленным молодым человеком начинает устанавливаться взаимопонимание. И оказываетяся, что они духовно родственные люди. Автор ставит вопрос, какое родство важнее. Александр от родной матери возвращается в дом, где он нашёл внутренне близкого ему человека.

Пьесы Евгения Гришковца (1967) называют «провокационными». В его пьесах герои говорят на том языке, на котором горят те, кто приходит в театр. Они пронизаны юмором. За пьесу «Как я съел собаку» он получил две театральные премии.

Таким образом, современная драматургия создаёт новые модели художественного изображения действительности, исключая какую – либо нравоучительносность и ищет новые средства для изображения сложного противоречивого мира и человека в нём.

Современная поэзия

Современная эссеистика

Жанр эссе (с франц. попытка, проба, опыт, очерк), так называется прозаическое произведение небольшого объёма, свободной композиции, выражающее индивидуальные впечатления и соображения по какому-либо поводу. Высказываемые мысли не претендуют на исчерпывающую трактовку. Это один из жанров литературы, который развивается более четырёхсот лет. Начало этому жанру было положено французским философом-гуманистом Мишелем Монтенем, хотя истоки жанра усматривают уже в античных и средневековых текстах, например, «Диалоги» Платона, «Морали» Плутарха. Образцы эссеистического стиля могут быть найдены в русской литературе, например «Философические письма П.Я. Чаадаева, Ф.М. Достоевского « Дневник писателя».

В XX веке эссистика выходит за пределы одного жанра, захватывая все роды и жанры словесности, притягивая к себе разных по писателей; к ней обращались А. Соженицын, В. Пьецух, П. Вайль. и др.

Эссеистика по-прежнему обозначает опыт, поставленный на способности человека к самоанализу Характерными признаками эссеистики являются свобода композиции, которая представляет собой монтаж различного материала, строящийся по ассоциации. Исторические события могут излагаться в беспорядке, описания могут включать общие рассуждения, они представляют собой субъективные оценки и факты личного жизненного опыта. Такое построение отражает свободу мыслительного рисунка. Граница между эссеистикой и другими жанрами размыта. М. Эпштейн отмечал: «Этот жанр, который держится своей принципиальной внежанровостью. Стоит ему обрести полную откровенность, чистосердечность интимных излияний - и он превращается в исповедь или дневник. Стоит увлечься логикой рассуждения, процессом порождения мысли – перед нами статья или трактат, стоит впасть в повествовательную манеру, изображение событий,развивающихся по законам сюжета – и невольно возникает новелла, рассказ, повесть» [Эпштейн М. Бог деталей: Эссеистика 1977-1988.- М:Издание Р. Элинина, 1998.- С 23].

1. ЛЕКЦИЯ . МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ

ПРИНЦИПЫ ИЗУЧЕНИЯ КУРСА РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ВТОРОЙ

ПОЛОВИНЫ ХХ – НАЧАЛА XXIВЕКОВ. ПРОБЛЕМЫ ПЕРИОДИЗАЦИИ

Основные особенности и тенденции развития русской литературы второй половины ХХ – начала XXI вв. в контексте эпохальных событий в России и мире. Трансформация или исчезновение отдельных художественных течений и направлений. Реализм, духовный реализм, метафизический реализм, постреализм и их ответвления. Символизм, акмеизм, экспрессионизм, натурализм как основа возникновения вторичных художественных систем на рубеже XX-XXI вв. Русская литература третьей волны эмиграции. Взаимодействие и взаимопроникновение классических и неклассических художественных систем, синтез традиций и новаторства – стержень литературного процесса указанного периода. Проблемы периодизации русской литературы второй половины ХХ – начала XXI вв.

Методологические основы и теоретические принципы изучения курса. Концепция личности, творческий метод, стиль, жанр как составляющие категории художественной системы. Модель метода и её составляющие: принцип моделирования мира, художественное обобщение, тип эстетической оценки. Усиление субъективности художественного сознания в конце ХХ века. Жанрово-стилевая диффузия и синестезия.

Тип связи между произведением и действительностью (реалистический, модернистский, постмодернистский), связь между произведениями (стилевое течение), связь внутри произведения (поэтика стиля и жанра).

Ведущие художественные системы в современной русской литературе. Реализм, модернизм, постмодернизм и критерии их стилевой дифференциации.

2. Лекция. Основные тенденции развития прозы 1950-1960-х гг.

Поиск новой концепции человека как стержень писательских исканий послевоенных лет и периода «оттепели». Возрождение жанра производственного романа. Роман В. Д. Дудинцева «Не хлебом единым» (1956) и вызванная им полемика. Переосмысление природы общественных конфликтов в романе Г. Е. Николаевой «Битва в пути» (1957). Личность руководителя и новизна способа обобщения характера в романе-исследовании А. А. Бека «Новое назначение» (1960-1964).

Проблема «правды жизни» как краеугольная эстетическая формула времени. Выламывание из соцреалистической парадигмы и тяготение к традиционнымсоцреалистическим моделям в романах «Искатели» (1954) и «Иду на грозу» (1962) Д.А. Гранина, «Поиски и надежды» (1957) В.А. Каверина, «Братья Ершовы» (1958) В.А. Кочетова др. Производственные коллизии как основа нравственных и психологических конфликтов.

Взлёт публицистики в начале «оттепели». Критика схемы функционирования советской государственной системы в книге очерков В.В. Овечкина «Районные будни» (1952-1956). Её жанрово-стилевые особенности. «Овечкинская школа» в публицистике. Анализ психологического явления советской эпохи в рассказе А.Я. Яшина «Рычаги» (1957).

Эволюция натуралистической линии в прозеВ.Ф. Тендрякова. Вскрытие разлагающего воздействия на человека советской системы хозяйствования в рассказе «Ухабы» (1956). Исследование негативных изменений в жизни в рассказе «Падение Ивана Чупрова» (1953), повести «Подёнка – век короткий» (1965), романе «Кончина»(1968). Проблемно-тематическое своеобразие рассказа «Пара гнедых» (1969).

Лирическая тенденция развития прозы 1950-1960-х гг. Рождение новых жанровых и стилевых форм. Жанровые особенности книг «Золотая роза» (1956) К.Г. Паустовского, «Владимирские просёлки» (1957) В.А. Солоухина и «Дневные звёзды» (1959) О.Ф. Берггольц. Биографизм как их особая стилевая доминанта. Типологические черты лирической прозы.

«Мовизм» В.П. Катаева в книгах «Трава забвенья» (1967), «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона» (1972), «Алмазный мой венец» (1977) и др. Тема поэтического существования как способ преодоления смерти. Восстановление прерванной нити литературного процесса и оживление поэтики модернизма. Симбиоз реалистической и модернистской традиций в «мовистских» произведениях В.П. Катаева 1960-1970-х гг.

Вариативность лирической тенденции и нравственно-психологическийконфликт в повести П.Ф. Нилина «Жестокость» (1956).

«Исповедальная (молодёжная) проза» в литературном процессе 1950-1960-х гг. Тип молодого рефлектирующего героя и его конфликт с окружающей действительностью. Кризис «исповедальной прозы» к середине 1960-х гг. и её трансформация в новую версию «школьной повести» в 1970-е гг.

3. ЛЕКЦИЯ . РОМАН «ПИРАМИДА» Л. М. ЛЕОНОВА (1899-1994)

«Пирамида» (1994) как социально-философский фантастический роман. Символический смысл названия. Подведение итогов нынешнего цикла человеческой истории. Судьба России и человечества.

Сюжетно-образная структура романа. Исследование русского национального характера. Проблема Добра и Зла. Образ И.В. Сталина. Эсхатологический контекст романа и мотивы Апокалипсиса. Библейские и апокрифические источники произведения.

4. САМОСТОЯТЕЛЬНО . ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ПРОЗЫ

1960-1970-Х ГОДОВ (2 балла)

1. Основные направления развития военной прозы. Правда о войне и раскрытие героизма советских людей в романах К.М. Симонова «Живые и мёртвые» (1960-1970), В.С. Гроссмана «Жизнь и судьба» (1961), А.Б. Чаковского «Блокада» (1968-1974), Ю.В. Бондарева «Горячий снег» (1969), И.Ф. Стаднюка «Война» (1970-1980), В.О. Богомолова «В августе сорок четвёртого…» (1973), Е.И. Носова «Усвятские шлемоносцы» (1977), В.Я. Кондратьева «Сашка» (1979) и др. «Панорамность» и «окопность» в изображении войны и попытки их соединения.

2. Фронтовая лирическая повесть («лейтенантская проза») как особый жанр военной прозы, её жанрово-стилевое единство (Ю.В. Бондарев «Батальоны просят огня» (1957) и «Последние залпы» (1959), Г.Я. Бакланов «Пядь земли» (1959), К.Д. Воробьёв «Убиты под Москвой» (1963) и др.). Стилевые особенности фронтовой лирической повести: тип героя, сплав натуралистической и лирической поэтики («ремаркизм»), лирическая экспрессия, сжатость пространства и времени.

3. Художественное осмысление трагических противоречий эпохи в панорамных романах П.Л. Проскурина и А.С. Иванова.

4. Правдивое изображение трагедии коллективизации в романах И.И. Акулова «Касьян Остудный» (1978), М.А. Алексеева «Драчуны» (1981), Б.А. Можаева «Мужики и бабы» (1986), повести С.П. Залыгина «На Иртыше» и др.

5. Социально-философские аспекты научно-фантастической прозы 1960-1970-х годов (И.А. Ефремов, А.Н. и Б.Н. Стругацкие).

Дедков И.А. Возвращение к себе. Литературно-критические статьи. М.: Современник, 1978. С. 172-176, 210-225.

Дедков И.А. Живое лицо времени: Очерки прозы семидесятых – восьмидесятых. М.: Советский писатель, 1986. С. 6-46, 149-176.

Дедков И.А. Сергей Залыгин: Страницы жизни, страницы творчества. М.: Современник, 1985. С. 164-231.

Зайцев В.А., Герасименко А.П . История русской литературы второй половины ХХ века: Учебник. М.: Высшая школа, 2006. С. С. 136-137; 191-209.

Клитко А.И. Глубина фокуса (О прозе наших дней). М.: Современник, 1981.

Кондратович А.И. Призвание: Портреты. Воспоминания. Полемика. М.: Советский писатель, 1987. С. 30-43.

Лазарев Л.И. Константин Симонов: Очерк жизни и творчества. М: Художественная литература, 1985.

Современная русская литература: В 3-х кн.: Учебное пособие. М.: Эдиториал УРСС, 2001. Кн. 1. С. 110-124; 139-151; Кн. 2. С. 13-16, 19-21, 194-200.

Русская литература ХХ века : Учебное пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 2 т. Под ред. Л.П. Кременцова. М.: Издательский центр «Академия», 2002. Т. 2. С. 264-269, 271-274.

Стругацкий Б. Комментарий к пройденному. СПб.: Амфора, 2003.

Амусин М. Стругацкие и принцип неопределённости // Нева . 2005. № 4. С. 190-200.

Сурганов В.А. Человек на земле. Тема деревни в русской советской прозе 50-70-х годов. Истоки. Проблемы. Характеры. М.: Советский писатель, 1981. С. 377-403.

Васюченко И. Отвергнувшие воскресенье: Заметки о творчестве А. Стругацкого и Б. Стругацкого // Знамя . 1989. Кн. 5. С. 216-225.

Чудинов П.К. Иван Антонович Ефремов. 1907-1972. М.: Наука, 1987.

Кораблёва Т.Ф. Философское мировоззрение И. Ефремова в контексте русской культуры: (русский космизм и философия активизма) // Сверхновая. № 27-28.

Лобанов М. Освобождение: О романе М. Алексеева «Драчуны» // Волга . 1982. № 10. С. 145-164.

Сергеев Е. «…Поиск счастливейшего случая». Заметки о творчестве С.П. Залыгина // Знамя . 1986. Кн. 3. С. 205-215.

Старикова Е. За что? // Детская литература . 1990. № 11. С. 11-18.

5. САМОСТОЯТЕЛЬНО . ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ПОЭЗИИ 1950-1970-Х ГГ. (1 балл)

К о н т р о л ь н ы е в о п р о с ы

1. Основные особенности развития поэзии 1950-1970-х гг.: отражение общественных настроений и формирование нового общественного сознания, утверждение ценности человеческой личности, интенсивность художественных и жанрово-стилевых исканий.

2. Завершение творческой эволюции А.А. Ахматовой, Б.Л. Пастернака, Н.А. Заболоцкого. Творческое обновление поэзии А.Т. Твардовского, Л.Н. Мартынова, Я.В. Смелякова. Деятельность литературных объединений, вступление в литературу Е.Б. Рейна, И.А. Бродского, А.С. Кушнера, Г.Я. Горбовского и др.

3. Феномен «шестидесятничества». «Громкая», эстрадная поэзия (Е.А. Евтушенко, Р.И. Рождественский, А.А. Вознесенский, Б.А. Ахмадулина и др.).

4. Феномен «тихой» лирики (А.В. Жигулин, Н.М. Рубцов, Я.В. Смеляков, В.Н. Соколов и др.).

5. Постановка социально-философских и нравственных проблем, осмысление исторических событий, создание психологически углублённого образа героя-современника в жанре поэмы (В.А. Луговской «Середина века» (1943-1957), Б.А. Ручьёв «Любава» (1962), Я.В. Смеляков «Строгая любовь» (1956), В.Д. Фёдоров «Проданная Венера» (1956), Е.А. Исаев «Суд памяти» (1962) и др.

С п и с о к л и т е р а т у р ы

Зайцев В.А. Русская советская поэзия. 1960-1970-е годы: (Стилевые поиски и тенденции). М.: Издательство МГУ, 1984.

Зайцев В.А., Герасименко А.П . История русской литературы второй половины ХХ века: Учебник. М.: Высшая школа, 2006. С. 10-40; 51-54; 238-249.

. 1941-1980. Л.: Наука, 1984. С. 135-213.

Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: В 3-х кн.: Учебное пособие. М.: Эдиториал УРСС, 2001. Кн. 1. С. 79-90.

Михайлов А.А. Андрей Вознесенский. Этюды. М.: Худож. литература, 1970.

Редькин В.А. Русская поэзия второй половины ХХ века: Учебное пособие. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2006. С. 23-86, 132-138.

Редькин В.А. Русская поэма 1950-1980-х годов. Жанр. Поэтика. Традиции. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000. С. 201-210.

Русская литература ХХ века : Учебное пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 2 т. Под ред. Л.П. Кременцова. М.: Издательский центр «Академия», 2002. Т. 2. С. 132-139.

Русские поэты ХХ века : Учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2002.С. 190-304.

Сидоров Е.Ю. Евгений Евтушенко: Личность и творчество. М.: Художественная литература, 1987.

6. ЛЕКЦИЯ . ПОСЛЕВОЕННОЕ ТВОРЧЕСТВО А.Т. ТВАРДОВСКОГО (1910-1971)

Кризисный характер творчества А.Т. Твардовского конца 1940-х гг. Крайние полюса амплитуды его творческих колебаний: лиро-эпическая поэма «Дом у дороги» (1946) и ода «Слово советских писателей товарищу Сталину» (1949). Поэт и события 1953-1956 гг.

Поэма-бурлеск «Тёркин на том свете» (1954-1963). Синтез условно-фантастического сюжета и реалистически-бытовых деталей. Сатирическое обличение советской государственной машины.

Поэма «За далью – даль» (1950-1960) – лирико-философская эпопея о современности и эпохе. История создания. Движение героя во времени и пространстве как основа сюжета произведения. Смена эмоционального настроя и её причины. Трансформация сюжета в исповедальный самоанализ автора. Трагическая тема массовых репрессий. Главы «Друг детства», «Литературный разговор», «С самим собой», «Так это было», «До новой дали». Осмысление лирическим героем «культа личности» И.В. Сталина и выламывание А.Т. Твардовского из канонических рамок соцреализма.

Лирико-трагедийная поэма-цикл «По праву памяти» (1966-1969). Специфика её социально-философской проблематики и связь с поэмой «За далью – даль». Книга «Из лирики этих лет» (1969). Взаимокоррекция философского и социального планов. Мотивы вечности, рождения и смерти, подведения итогов. Усиление мотива нравственного самостояния, пафоса социального бесстрашия. «Поэтика безыскусности» как характерная черта лирики А.Т. Твардовского этих лет.

7. ЛЕКЦИЯ . «ДЕРЕВЕНСКАЯ ПРОЗА» В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ ВЕКА

«Деревенская проза» как писательская школа. Условность данного термина. Жанровое своеобразие «деревенской прозы». В.В. Овечкин, В.Ф. Тендряков, Г.И. Троепольский, Ф.А. Абрамов, В.И. Белов, Б.А. Можаев, В.Г. Распутин, В.М. Шукшин, В.П. Астафьев, В.И. Лихоносов как наиболее яркие её представители. Вклад публицистики в «деревенскую прозу» в 1980-е гг.

Типологические черты и художественные открытия «деревенской прозы»: исследование русского национального характера, воплощение высокой нравственности, поиск религиозных основ бытия, образы праведников и «бунтарей». Правдивое изображение трагедии коллективизации в романах И.И. Акулова, В.И. Белова, М.А. Алексеева, Б.А. Можаева, С.П. Антонова. Поэтика «деревенской прозы».

8. САМОСТОЯТЕЛЬНО . ТВОРЧЕСТВО В.И. БЕЛОВА (Р. 1932) (1,5 балла)

К о н т р о л ь н ы е в о п р о с ы

1. Начало творческого пути В.И. Белова. Жанрово-стилевое своеобразие его новеллистики 1960-х гг. Юмористические миниатюры «Бухтины вологодские» (1969).

2. Поэтизация народного труда, быта, нравов и обычаев в книге очерков «Лад» (1971-1981). Её аналитичность и полемичность.

3. Историософская трактовка судеб страны, крестьянства и народной культуры, правда о коллективизации в трилогии «Кануны», «Год великого перелома», «Час шестый. Хроника 1932 года» (1972-1998).

С п и с о к л и т е р а т у р ы

Горбачёв В.В. Постижение: Статьи о литературе. М.: Советская Россия, 1989.

Дюжев Ю.И. Новизна традиции. М.: Современник, 1985. С. 162-210.

Ершов Л.Ф. Память и время. М.: Современник, 1984. С. 212-246.

Кожинов В.В. Статьи о современной литературе. М.: Современник, 1982. С. 60-67, 197-204.

Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: В 3-х кн.: Учебное пособие. М.: Эдиториал УРСС, 2001. Кн. 2. С. 43-49, 54-57.

Минералов Ю.И. История русской литературы: 90-е годы ХХ века: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 2002. С. 51-57.

Нездвецкий В.А., Филиппов В.В. Русская «деревенская» проза. М.: Изд-во МГУ, 1999. С. 82-114.

Селезнёв Ю.И. Василий Белов: Раздумья о творческой судьбе писателя. М.: Советская Россия, 1983.

С разных точек зрения : «Кануны» Василия Белова. М.: Сов. писатель, 1991.

Славникова О. Деревенская проза ледникового периода //Новый мир . 1999.

№ 2. С. 198-207.

9. САМОСТОЯТЕЛЬНО . ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ РУССКОЙ ДРАМАТУРГИИ 1950-1980-Х ГОДОВ (1,5 балла)

К о н т р о л ь н ы е в о п р о с ы

1. Жанр лирической мелодрамы в драматургии 1960-х гг. (А.М. Володин, А.Н. Арбузов, Л.Г. Зорин, С.И. Алёшин и др.).

2. Специфика и актуальность нравственного конфликта в пьесе В.С. Розова «В добрый час!» (1954).

3. Социально-психологическая драма 1970-1980-х гг. («Гнездо глухаря» (1978) В.С. Розова, «Сказки старого Арбата» (1970) А.Н. Арбузова).

4. Проблемы НТР и критика бюрократической системы в производственной драме 1970-1980-х гг. (И.М. Дворецкий, А.И. Гельман).

5. Основные тенденции развития драматургии 1970-1985 гг.

С п и с о к л и т е р а т у р ы

Громова М.И. Русская драматургия конца ХХ – начала XXI века: Учебное пособие. – 2-е изд., испр. – М.: Флинта: Наука, 2006. С. 6-57.

Зайцев В.А., Герасименко А.П . История русской литературы второй половины ХХ века: Учебник. М.: Высшая школа, 2004. С. 177-179.

Канунникова И.А. Русская драматургия ХХ века: Учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2003. С. 97-115, 158-180, 192-202.

Русская литература ХХ века : Учебное пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 2 т. Под ред. Л.П. Кременцова. М.: Издательский центр «Академия», 2002. Т. 2. С. 216-248, 409-425, 434-442.

10. ЛЕКЦИЯ . ТВОРЧЕСТВО В.П. АСТАФЬЕВА (1924-2001)

Основные вехи биографии писателя. Начало творческого пути (книга рассказов «До будущей весны», 1953). Повести «Перевал» (1958-1959), «Звездопад» (1960-1972), «Кража» (1961-1965), «Пастух и пастушка» (1967-1971, новая ред. 1989) и их роль в творческом становлении В.П. Астафьева.

Проза В.П. Астафьева как продолжение неоклассической линии в русской литературе ХХ века. Главные периоды творчества писателя и специфика его идейно-художественной эволюции.

Своеобразие воплощения темы войны и мастерство психологизма в повести «Пастух и пастушка» (1971, 1989). Повесть «Ода русскому огороду» (1972) – поэтический гимн трудолюбию крестьянина.

Повесть «Последний поклон» (1967-1992) как явление лирической прозы. Книга воспоминаний «Зрячий посох» (1982) и сборник миниатюр «Затёси» (1982). Философское осмысление темы «человек и природа» в повествовании в рассказах «Царь-рыба» (1976).

Публицистическое начало и жестокий реализм повести «Печальный детектив» (1986). Тип героя-прокламиста. Патриотическая самокритичность автора в оценке характера русского человека. Проблемы сострадания, внутренней, духовной жизни «маленького» человека в рассказе «Людочка» (1989).

Правда войны в монументальном романе «Прокляты и убиты» (1990-1994). Натуралистическое изображение военного быта и изнанки армейской жизни. Противоречивость обличительного пафоса романа. Особенности жанра произведения. Проблемное своеобразие повестей «Так хочется жить» (1994-1995) и «Обертон» (1995-1996).

Философско-автобиографический характер романа В.П. Астафьева «Весёлый солдат» (1987-1997). Смелость авторской позиции проповедника и обличителя. Место В.П. Астафьева в русской литературе ХХ века.

11. ЛЕКЦИЯ . ТВОРЧЕСТВО В. Г. РАСПУТИНА (Р. 1937)

Начало творческой биографии. Сборники очерков и рассказов «Продаётся медвежья шкура», «Край возле самого неба» и «Костровые новых городов» (1966). Психологизм повести «Деньги для Марии» (1967). Проблема выбора и духовной связи поколений в повести «Последний срок» (1970).

Переход к глубинному осмыслению сложных вопросов современности в повести «Живи и помни» (1974). Проблема преступления и наказания в социально-философском аспекте. Обращение писателя к традициям Ф.М. Достоевского. Реализм и символика произведения.

Нравственно-философские вопросы в повести-элегии «Прощание с Матёрой» (1976). Связь судьбы деревни с проблемами природы, культуры, экологии. Осмысление соотношения нравственности и прогресса, истоков и целей человеческого существования, воплощение русской идеи соборности. Система образов. Использование авторской символики и фольклорное начало.

Философско-публицистическая повесть «Пожар» (1985). Усиление авторской проповеднической функции. Достоинства и недостатки «Пожара» как произведения реалистической прозы переходного времени.

Драматизм в изображении жизни, синтез публицистичности и глубокого психологизма в рассказе «Нежданно-негаданно» (1997). Нравственное противопоставление городской цивилизации и деревни. Символический смысл произведения. Образы русских женщин и проблема онтологического тупика в рассказах 1990-х гг. («Изба», «На Родине», «В ту же землю...», «В больнице», «Новая профессия»). Проблема национального катастрофизма в повести «Дочь Ивана мать Ивана» (2003).

Мировоззренческие истоки творчества В.Г. Распутина.

13. САМОСТОЯТЕЛЬНО . ЛАГЕРНАЯ ПРОЗА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА (1 балл)

1. Проблемно-тематическая специфика произведений, объединённых термином «лагерная проза». Её место в русской литературе второй половины ХХ века.

2 Мемуарно-биографические книги Е.С. Гинзбург «Крутой маршрут»(1967), А.В. Жигулина «Чёрные камни»(1988), О.В. Волкова «Погружение во тьму» (1957-1979). «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицына – главная книга на эту тему.

3. Тема репрессий в романах А.Н. Рыбакова «Дети Арбата», «35-й и другие годы» (1988-1989).

4. Особенности изображения и восприятия лагерной жизни в «Колымских рассказах» (1954-1973, 1978) В.Т. Шаламова.

5. Специфика воплощения лагерной темы в социально-психологических романах Ю.О. Домбровского «Хранитель древностей» (1964) и «Факультет ненужных вещей» (1988).

6. Социально-нравственная проблематика повести «Верный Руслан» Г.Н. Владимова (1931-2003).

Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: В 3-х кн.: Учебное пособие. М.: Эдиториал УРСС, 2001. Кн. 1. С. 216-228.

Русская литература ХХ века : Учебное пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 2 т. Под ред. Л.П. Кременцова. М.: Издательский центр «Академия», 2002. Т. 2. С. 285-287, 289-298.

С разных точек зрения : «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова. М.: Советский писатель, 1990.

Сухих И.Н. Двадцать книг ХХ века. Эссе. СПб.: Паритет, 2004. С. 388-426.

Шкловский Е.А. Варлам Шаламов. М.: Знание, 1991.

Аннинский Л. Собачье сердце?: Из заметок о прозе Г. Владимова // Литературное обозрение . 1989. № 8. С. 20-25.

Истогина А. Под знаком памяти: [А. Жигулин] //Литературное обозрение . 1989. № 7. С. 54-57.

Карпов А.С., Чистяков А.В. В мире попранной человечности: О повести Г. Владимова «Верный Руслан» //Русская словесность . 1995. № 6. С. 32-36.

Коробков Л. Жернова лжи: [А. Жигулин] //Молодая гвардия . 1989. № 12.

Зверев А. «Глубокий колодец свободы…»: [Ю. Домбровский] //Литературное обозрение . 1989. № 4. С. 14-20.

Лурье Я.С. Размышления о Ю. Домбровском //Звезда. 1991. № 3. С. 171-176.

Обсуждение «Чёрных камней» А. Жигулина //Вопросы литературы . 1989.

№ 9. С. 105-158.

Пискунова С., Пискунов В. Эстетика свободы: О романе Ю. Домбровского «Факультет ненужных вещей» //Звезда . 1992. № 1. С. 172-180.

Сивоконь С. Скромная знаменитость: О Е. Гинзбург и её книге «Крутой маршрут» //Семья и школа . 1991. № 3. С. 48-51; № 4. С. 51-53.

Синявский А. Люди и звери: По книге Г. Владимова «Верный Руслан (история караульной собаки)» //Вопросы литературы . 1990. № 1. С. 61-86.

Шкловский Е. Формула противостояния: [О. Волков] //Октябрь. 1990. № 5.

Поликовская Л. Автопортрет с петлёй на шее: [О. Волков] //Литературное обозрение . 1990. № 7. С. 50-53.

Хороброва Е.А. Повесть Г. Владимова «Верный Руслан» (XIкл.) //Литература в школе . 2001. № 7. С. 35-37.

14. ЛЕКЦИЯ . «ГОРОДСКАЯ ПРОЗА» В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ ВЕКА

Возникновение «городской прозы» в русской литературе второй половины ХХ в. Условный характер термина. «Городская» и «деревенская» проза: проблема со- и противопоставления. Типологические черты «городской» прозы: сопряжение сюжета с комплексом нравственных вопросов, углублённый психологизм, обращение к важным интеллектуальным, идейно-философским проблемам времени. Специфика героев «городской» прозы.

Городская тема в прозе С.Д. Довлатова, С.Е. Каледина, М.Н. Кураева, В.С. Маканина, Л.С. Петрушевской, Ю.М. Полякова, В.А. Пьецуха и др. Выделение феномена женскойпрозы (Т.Н. Толстая, В.С. Нарбикова, В.С. Токарева).

Творчество Ю.В. Трифонова (1925-1981). Изображение жизни московской интеллигенции в повестях «Обмен» (1969), «Предварительные итоги» (1970), «Долгое прощание» (1971), «Другая жизнь» (1975). Полисемантический характер названий. Особенности психологизма. Использование формы «романов сознания» и специфика выражения авторской позиции.

Роман «Старик» (1978) как художественное исследование проблемы «человек в истории». Противопоставление образов Павла Летунова и Сергея Мигулина. Авторское видение революции и трагедии донского казачества. Роль второстепенных персонажей в раскрытии проблематики произведения. Соотношение временных планов и особенности композиции романа. Утверждение философии жизни. Мастерство психологизма писателя.

Творчество Ю.В. Трифонова и психологическое направление в реалистической прозе последней трети XXвека.

15. САМОСТОЯТЕЛЬНО . ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ПОЭЗИИ 1970-1990-Х ГОДОВ (1,5 балла)

К о н т р о л ь н ы е в о п р о с ы

1. Новые идейно-художественные тенденции в поэзии указанного периода. Преодоление «инерции стиля и мышления». Усиление гражданско-публицистического начала. Острота постановки социальных и духовных проблем общества. Появление новых поэтических групп. Спор между традиционной и авангардистской поэтикой.

2. Тема России и русской деревни в поэзии Н.И. Тряпкина (1918-1999). Обращение к отечественной истории, религиозным и нравственным проблемам современности. Гражданский пафос его стихотворений 1990-х гг.

3. Особенности стиля и поэтики лирики Н.И. Тряпкина: связь с песенным народным творчеством, космизм, жанрово-стилевой синтез, авторская символика, множественность ритмико-метрических вариаций.

4. Основные темы и мотивы лирики В.Н. Соколова (1928-1997): родина, любовь, природа и история, человек и время, суть поэтического творчества.

5. Специфические черты стиля и поэтики лирики В.Н. Соколова: тонкий психологизм, философичность, верность классическим традициям, проникновенный лиризм, естественность стихотворных средств.

6. Роль и место поэзии Н.И. Тряпкина и В.Н. Соколова русской литературе второй половины ХХ века.

С п и с о к л и т е р а т у р ы

Жанрово-стилевые проблемы русской литературы ХХ века: Сборник статей. Тверь: Золотая буква, 2003. С. 4-40.

История русской советской поэзии . 1941-1980. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1984. С. 214-272.

Ланщиков А.П. «Всё уходящее уходит в будущее…»: [В. Соколов] //Ланщиков А.П. Избранное. М.: Современник, 1989. С. 449-454.

Михайлов А.А. «Вдали от всех парнасов» (Владимир Соколов) //Михайлов А.А. Избранные произведения: В 2 т. М.: Худож. литература, 1986. Т. 2. С. 237-266.

Михайлов А.А. Живут на Руси поэты. М.: Современник, 1973. С. 143-177.

Редькин В.А. Русская поэзия второй половины ХХ века: Учебное пособие. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2006. С. 139-190.

Чупринин С. Владимир Соколов – цена гармонии //Чупринин С . Крупным планом: Поэзия наших дней: проблемы и характеристики. М.: Советский писатель, 1983. С. 131-145.

Бойников А. «…Родился я в сердце России». О творчестве нашего земляка, выдающегося русского поэта Николая Тряпкина //Тверские ведомости . 2003.

Бойников А. Стихи – ежедневно душа нараспашку…//Вече Твери . 2003. № 70. 18 апреля. С. 7.

Бондаренко В. Отверженный поэт: [Н.И. Тряпкин] //Наш современник . 2002.

№ 8. С. 240-252.

Котельников В. Перуново древо поэта: О поэзии Н. Тряпкина //Литературная учёба . 1985. № 5. С. 136-146.

Куняев С. «…Неизбывный вертоград»: заметки о поэзии Н. Тряпкина //Москва . 1989. № 4. С. 193-197.

Тряпкин Н.И. О себе //Тряпкин Н.И. Уж, видно, тот нам выпал жребий…: Стихотворения. М.: Русская книга, 2000. С. 3-6.

16. ЛЕКЦИЯ . ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРОЗА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 1970-1990-Х ГОДОВ

Причины активизации исторической темы в русской литературе указанного периода. Нравственно-философское постижение минувшего. Связь исторических романистов с традициями русской классики и опытом интеллектуального романа XXв. Преодоление эстетической узости и тенденциозности в отборе фактов, отказ от политизации истории и от идеализации исторических личностей. Историческая проза как форма ухода от идеологизированной современности.

Ведущие типы исторической прозы 1970-1990-х гг.: собственно исторические романы, книги, ищущие в истории ответы на современные вопросы, параболические сочинения, обращённые к вечным вопросам, конкретизированным историей.

Цикл «Государи московские» Д.М. Балашова (1927-2000) – художественное воссоздание истории русской государственности. Основные особенности его романов: национально-патриотический пафос, постановка проблемы «человек и власть» в различных аспектах, особый язык, публицистические отступления, поэтика контрастов, воплощение созидательных сил русского народа и драматизма времени. Историософская концепция Д.М. Балашова.

Личностный уровень постижения истории в исторических романах В.М. Шукшина «Я пришёл дать вам волю» (1971, 1974), Ю.В. Давыдова «Две связки писем» (1983), В.А. Чивилихина «Память» (1984).

Параболические романы «Глоток свободы» («Бедный Авросимов», 1971), «Путешествие дилетантов» (1979), «Свидание с Бонапартом» (1983) Б.Ш. Окуджавы (1924-1997) и их место в исторической прозе 1970-1990-х гг. Ярко выраженное лирическое начало, условные формы изображения, увлекательность интриги и парадоксальность ситуаций. Двуплановость метафорического повествования.

Феномен исторической прозы В.С. Пикуля (1928-1990). Воскрешение жанра массовой исторической беллетристики. Противоречивость критических оценок его прозы. Патриотизм и стремление к исторической достоверности как характерные свойства исторических романов писателя.

Типологические черты исторической прозы 1970-1990-х гг.

17. ЛЕКЦИЯ . ТВОРЧЕСТВО А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА (1918-2008)

Судьба писателя и эволюция его мировоззрения. Картины лагерной повседневности и широта художественного обобщения жизни в повести «Один день Ивана Денисовича» (1962). Образ главного героя как олицетворение русского, крестьянского начала. Специфика композиции. Особый речевой строй произведения как форма выражения народного сознания.

Рассказ «Матрёнин двор» (1963) в контексте «деревенской» прозы. Размышления о сущности национального характера в рассказе «Случай на станции Кочетовка» (1963).

Обращение к сложнейшему комплексу проблем («русскому вопросу») с начала 1960-х гг. Роман «В круге первом» (1955-1968, 1990). Смысл названия, специфика времени и пространства. Характер философской дискуссии главных героев романа. Проблемы нравственного выбора, правоты и вины. Общечеловеческая проблема жизни и смерти в социально-психологической повести «Раковый корпус» (1966).

«Архипелаг ГУЛАГ» (1968) – дань памяти жертвам политических репрессий XX в. Метафорический смысл названия. Особенности жанра. Сочетание документализма и публицистики. Основная авторская идея и способы её выражения. Философия истории. Проблема внутренней свободы человека и идея катарсиса.

Концепция русской истории и революции в эпопее «Красное колесо» (1969-1983). Жанр «повествованья в отмеренных сроках». Особенности композиционной формы. Идея прямого использования исторического документа и принцип работы с ним («газетные монтажи»). Виды повествования в «Красном колесе». Символический смысл названия эпопеи. Синкретическая природа созданного писателем художественного мира.

Традиции учительной прозы в цикле «Двучастные рассказы» (1990-е гг.). Реализация этического кодекса А.И. Солженицына. Переход этического начала в политическую область. Приверженность писателя реалистической манере.

Автобиографическая проза А.И. Солженицына: «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов. Очерки изгнания» (1978, 1998, 2001), «Бодался телёнок с дубом» (1996). Языковые поиски А.И Солженицына «Русский словарь языкового расширения» (1995).

Основные идеи публицистики писателя. Статьи «Жить не по лжи» (1974), «Как нам обустроить Россию» (1990), книга «Россия в обвале» (1998). Русско-еврейский вопрос в книге «Двести лет вместе» (2003).

18. ЛЕКЦИЯ . ЛИТЕРАТУРНАЯ ЭМИГРАЦИЯ 1960-1990-Х ГОДОВ (ТРЕТЬЯ ВОЛНА)

Причины третьей волны эмиграции. Вопрос о литературной самобытности писателей третьей волны. Идейное, тематическое, жанровое родство литературы «диаспоры» и «метрополии». Основные особенности эмигрантской литературы. Насыщенность и стремительность литературного процесса Русского зарубежья, бум периодических изданий, интенсивный поиск новых художественных решений. Основные направления в прозе: «традиционный реализм» и «гротеск и абсурд».

Продолжение и обновление реалистических традиций XIXв. в прозе Г.Н. Владимова (1931-2003). «Повесть о караульной собаке» «Верный Руслан» (1969). Традиции Л.Н. Толстого в романе «Генерал и его армия» (1994).

Религиозно-философская направленность прозы Ф.Н. Горенштейна (1932-2002). Традиции Ф.М. Достоевского в повести «Искупление» (1967), романах «Псалом» (1975) и «Место» (1969-1977). Роман-притча «Псалом» как философское осмысление исторического пути страны.

Философско-религиозные романы В.Е. Максимова (1930-1995). Роман-хроника «Семь дней творения» (1971). Проблема смысла жизни и показ механизма сотворения человеческой души. Особенности композиции. Христианская концепция бытия.

Жанр антиутопии в прозе третьей волны. «Социологический роман» «Зияющие высоты» (1976) А.А. Зиновьева (1922-2005) в контексте традиций книги М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города». «Остров Крым» (1981) В.П. Аксёнова (р. 1932) как синтез утопии и антиутопии. Пародийно-игровое начало в романе «Москва 2042» (1987) В.Н. Войновича (р. 1932). Показ абсурдности коммунистической доктрины.

«Псевдодокументальная» проза С.Д. Довлатова (1941-1990). Сочетание автобиографичности и вымысла в его рассказах. Их жанровая природа. Книги «Компромисс» (1981), «Зона» (1982), «Заповедник» (1983), «Ремесло» (1984), «Чемодан» (1986). Своеобразие авторской манеры письма и традиции анекдота.

19. ЛЕКЦИЯ . ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ 1990-Х ГОДОВ – НАЧАЛА XXI ВЕКА

Смена этических и эстетических ценностей в общественном сознании в конце 1980-х гг. Вопрос о «кризисе реализма» и обогащение реалистических принципов. Продолжение основных традиций русского классического реализма в прозе конца XX – начала XXI в. Отличие постмодернистского реализма от классического русского реализма.

Основные течения в реалистической прозе конца XX – начала XXI в. «Традиционная» (неоклассическая) проза, религиозная проза, условно-метафорическая проза, «другая» (альтернативная) проза. Стилевая дифференциация внутри каждого из них.

Усиление родовых черт русского реализма в «традиционной» реалистической прозе. Неопочвенничество, его истоки и причины возникновения. Художественно-публицистическое и философическое направление. Формы отношения между автором и героем в реалистической прозе. Усиление экзистенциального начала. Взаимодействие разных стилевых начал в произведениях «традиционной» прозы. Содержание, эмоциональная тональность, стилистические и жанровые особенности реалистической прозы конца XX – начала XXI в.

Усиление влияния на художественную прозу документально-публицистических жанров. Современная деревенская тема в прозе Б.П. Екимова (р. 1938). Проблематика повести «Пиночет» (1999). Образ Корытина-младшего как ключевой характер переходного времени. Рассказ-притча «Посещение» (1989) Л.И. Бородина как явление религиозной прозы.

Исследование русского национального характера в рассказе «Алюминиевое солнце» (1999) Е.И. Носова (1925-2002). Своеобразие проблематики, композиции и языка произведения.

Новые литературные «внутриреалистические» течения. «Символический (сентиментальный реализм) в повести А.Н. Варламова (р. 1963) «Рождение» (1995). Военная тема в романе А.А. Проханова (р. 1938) «Чеченский блюз» (1998). Конспирологический роман «Господин Гексоген» (2002). Сочетание документальности, мистических мотивов, символики и метафорики – основная типологическая черта прозы А.А. Проханова.

20. ЛЕКЦИЯ . ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОЗА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ КОНЦА XX – НАЧАЛА XXI ВЕКА

Экзистенциальные принципы восприятия действительности в современной русской прозе. Произведения В.С. Маканина, О.Н. Ермакова, А.Н. Курчаткина, А.И. Просекина. Развитие толстовской традиции «диалектики души» в новых условиях.

Проблема «лишнего человека» в романе В.С. Маканина «Андеграунд, или Герой нашего времени» (1998). Воссоздание экзистенциального противостояния общежития и личности. Традиции «городской» прозы. Расширение диапазона постреализма. Синтез интеллектуализма и приёмов «чернушного» натурализма. Интертекстуальный характер произведения.

21. ЛЕКЦИЯ . УСЛОВНО-МЕТАФОРИЧЕСКАЯ ПРОЗА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ КОНЦА XX – НАЧАЛА XXI ВЕКА

Условно-метафорическое направление в русской реалистической прозе второй половины XX в. Романы «Альтист Данилов» (1981) и «Аптекарь» (1988) В.В. Орлова, повести «Живая вода» (1980) В.Н. Крупина, «Кролики и удавы» (1973, 1986) Ф.А. Искандера. Изображение абсурда и алогизма реальной жизни.

Основные жанрово-стилевые особенности условно-метафорической прозы. Сказочный, мифологический и фантастический типы условности. Использование сюжетно-композиционных структур притчи, параболы, легенды, гротеска. Социальное и философское направление в условно-метафорической прозе.

Особенности социального типа условно-метафорической прозы в повести-сказке Ф.А. Искандера «Кролики и удавы» (1973, 1986) и повести В.М. Рыбакова «Не успеть» (1988). Обращение к жанру антиутопии: «Невозвращенец» (1989) А.А. Кабакова, «Новые Робинзоны» (1989) Л.С. Петрушевской, «Записки экстремиста» (1989) А.Н. Курчаткина, «Парадный мундир кисти Малевича» (1992) А.С. Бородыни. Проблематика и система персонажей рассказа-антиутопии «Новые Робинзоны» (1989) Л.С. Петрушевской (р. 1938).

22. ЛЕКЦИЯ . «ДРУГАЯ ПРОЗА» И ЕЁ ТРАНСФОРМАЦИИ В 1990-Е ГОДЫ

Проблемно-тематическая специфика «другой прозы»: автоматизированное сознание в застойном кругу существования, тёмные «углы» социальной жизни, изображение современного человека через культурные слои прошлых эпох или через призму истории. Общие черты «другой прозы»: оппозиционность официозу, принципиальный отказ от следования сложившимся литературным стереотипам, избежание идеологической ангажированности, внешняя индифферентность к идеалу. Отказ от учительства и проповедничества. Абсурд и ирония как необходимые элементы «другой прозы».

Стилевые тенденции «другой прозы». «Историческая» и «натуральная» линия в экзистенциальном течении «другой прозы». История в «фантастическом повествовании» «Капитан Дикштейн» (1988) М.Н. Кураева.

Специфические черты «натуральной» линии «другой прозы»: детальное изображение негативных сторон жизни, интерес к «дну» общества. Актуализация некоторых приёмов натуральной школы. Произведения С.Е. Каледина «Смиренное кладбище» (1987) и «Стройбат» (1989), «Одлян, или Воздух свободы» (1989) Л.А. Габышева и др.

Проблематика и система персонажей в рассказе «Свой круг» (1988) и повести «Время ночь» (1991) Л.С. Петрушевской.

23. ЛЕКЦИЯ . МОДЕРНИЗМ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ КОНЦА XX – НАЧАЛА XXI ВЕКА

Актуализация модернистских и авангардистских принципов в русской прозе в последней трети XX века. Взаимодействие принципов модернизма и постмодернизма. Эстетические принципы модернизма. Изображение жизни сознания и подсознательных сфер человеческой психики, хаотичности и абсурдности мира. Внесоциальность модернизма и характер его влияния на трансформацию реалистической прозы. Отличие русского модернизма от европейского. Соединение в модернизме принципов символизма, экзистенциализма, сюрреализма, неореализма. Ассоциативная и интенциальная тенденции в модернистской парадигме русской прозы.

Ориентация на миф в русском модернизме. Проблема свободы, бессмертия и смысла существования в романе А.А. Кима (р. 1939) «Остров Ионы» (2001). Логоцентричная модель мироздания и влияние постмодернистской эстетики.

Ю.В. Мамлеев (р. 1931) как теоретик и практик метафизического реализма. Соединение реалистических и модернистских принципов в его романе «Блуждающее время» (2000). Единство мотива смерти в прозе Ю.В. Мамлеева. Типология героев в «Блуждающем времени». Русская идея в романе.

Ассоциативная тенденция модернизма в романе Саши Соколова (А.В. Соколова, р. 1943) «Школа для дураков» (1973). Роль эпиграфов. Проблема личной индивидуальности героя. Структура времени и пространства. Особенности языка и стиля произведения.

24. ЛЕКЦИЯ . ПОСТМОДЕРНИЗМ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ КОНЦА XX – НАЧАЛА XXI ВЕКА

Постмодернизм как художественная система и как русский феномен. Его стилевые течения. Связь постмодернизма с процессами взаимодействия соцреалистической литературы и авангарда, бытописательского реализма и экзистенциальной прозы. Роль иронического реализма. Специфика выстраивания образа мира в постмодернизме. Искусство соцреализма как питательная почва для русского постмодернизма. Характер повествования в постмодернистской прозе. Особенности постмодернистского текста и приём полистилистики. Характер отношений между автором и текстом. Стилистический полифонизм прозы Вик. Вл. Ерофеева, Е.А. Попова, Д.Е. Галковского, Ю.В. Буйды и др. Процесс языковых игр, демонстративность, эпатаж в русском постмодернизме. Принципиальная «вторичность» постмодернизма.

Поэма В.В. Ерофеева «Москва – Петушки» (1969) как пратекст русского постмодернизма. Особенности сюжета и жанра произведения. Обращение к традициям иронико-героической поэмы XVIII в. и древнерусской житийной литературы. Контаминация иронического реализма и модернизма. Парадоксальное воплощение авторского начала. Юродство и его место в поэме. Библейские мотивы. Проявление определяющих черт постмодернизма и символический контекст поэмы.

Основные черты творчества В.О. Пелевина (р. 1962): элементы постмодернизма, использование фантастики, отсылки к разнообразным философским системам. Проза В.О. Пелевина в контексте авангардистского направления. «Generation “П”» (1999) как роман-памфлет. Осмысление социально-политических процессов в России конца XX в. Гротеск и особенность авторской позиции. Многозначность заглавия романа.

25. САМОСТОЯТЕЛЬНО . РУССКАЯ ДРАМАТУРГИЯ КОНЦАXX– НАЧАЛА XXIВЕКА (1 балл)

К о н т р о л ь н ы е в о п р о с ы

1. Основные этапы и тенденции развития современной русской драматургии. «Новая волна» (Л.С. Петрушевская, В.К. Арро, А.М. Галин, Э.С. Радзинский и др.) и «новейшая драма» (Н.Н. Садур, Н.В. Коляда, Е.А. Гремина, О.И. Михайлова, Е.В. Гришковец, М.Ю. Угаров и др.).

2. Обновление классических традиций и творческий эксперимент в пьесах современных драматургов. Документальная драма как новое направление в современной литературе для сцены.

3. Специфика мировидения в драматургии Н.Н. Садур. Жанровый синтез в пьесе «Чудная баба» (1983). Споры о смысле человеческой жизни в пьесе «Ехай!» (1984). «Панночка» (1985-1986) – лирико-философская фантазия по мотивам повести Н.В. Гоголя «Вий». Особенности интерпретации сюжета. Или :

4. Драматургия Н.В. Коляды. Маргинальный мир, герои, время и пространство в пьесах «Уйди-уйди», «Мурлин Мурло», «Чайка спела», «Рогатка», «Венский стул» и др. Условные приёмы и их функции. Авторское присутствие. Языковые и жанровые особенности пьес Н.В. Коляды.

Громова М.И. Русская драматургия конца ХХ – начала XXI века: Учебное пособие. – 2-е изд., испр. – М.: Флинта: Наука, 2006. С. 77-363.

Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: В 3-х кн.: Учебное пособие. М.: Эдиториал УРСС, 2001. Кн. 3. С. 71-73, 86-95.

Русская литература ХХ века : Учебное пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 2 т. Под ред. Л.П. Кременцова. М.: Издательский центр «Академия», 2002. Т. 2. С. 425-434.

26. САМОСТОЯТЕЛЬНО . МНОГООБРАЗИЕ ТВОРЧЕСКИХ МЕТОДОВ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ КОНЦАXX– НАЧАЛАXXIВЕКА (общий обзор и углублённая характеристика творчества одного из поэтов по выбору – 1 балл)

К о н т р о л ь н ы е в о п р о с ы

1. Сложность существования и развития русской поэзии в конце XX– началеXXIвв. Множественность творческих групп и стилей. Интенсивность художественных поисков.

2. Стихотворная публицистика В.Н. Корнилова.

3. Трагизм мировосприятия и постижение глубин человеческого духа в стихотворениях Б.А. Ахмадулиной.

4. Демократизм художнической позиции в творчестве О.Г. Чухонцева.

5. Независимость творческого взгляда на современность в поэзии Г.Я. Горбовского.

6. Интенсивность эстетических поисков в лирике И.Н. Тюленева (р. 1953).

7. Основные течения поэтического авангарда и постмодернизма с 1990-х гг. по настоящее время и тенденции их творческой эволюции.

8. Эстетические основы творчества поэтов-«метаметафористов» К.А. Кедрова, А.М. Парщикова, А.В. Ерёменко: принцип сложной ассоциативности, отражение противоречивости современного бытия, субъективность художественного мировидения, сюрреалистичность, стилистические эксперименты. Своеобразие использования культурно-исторического опыта.

9. «Метареализм» поэзии И.Ф. Жданова, О.А. Седаковой, В.Б. Кривулина и др.

10. Специфика экспериментальной поэзии «концептуалистов» Д.А. Пригова, Т.Ю. Кибирова и «куртуазных маньеристов» (В.И. Пеленягрэ, А.В. Добрынина, В.А. Куллэ, К.А. Григорьева и др.)

11. Поэт-иронист В.П. Вишневский (р. 1953).

12. Развитие русской рок-поэзии (И.В. Тальков, А.Н. Башлачёв, И.В. Кормильцев, В.Р. Цой и др.). Творчество Б.Б. Гребенщикова в контексте современной поэзии и песенной культуры.

С п и с о к л и т е р а т у р ы

Балабанова И. Говорит Дмитрий Александрович Пригов. М.: О.Г.И., 2001.

Бондаренко В.Г. Живи опасно. М.: ИД «ПоРог», 2006. С. 183-212, 533-552.

Зайцев В.А., Герасименко А.П . История русской литературы второй половины ХХ века: Учебник. М.: Высшая школа, 2004. С. 384-420.

Казначеев С.М. Современные русские поэты: Этюды: Учебное пособие. М.: Институт бизнеса и политики, 2006.

Кедров К.А. Поэтический космос. М.: Советский писатель, 1989.

Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: В 3-х кн.: Учебное пособие. М.: Эдиториал УРСС, 2001. Кн. 3. С. 13-42.

Минералов Ю.И. История русской литературы: 90-е годы ХХ века: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 2002. С. 153-206.

Русская литература ХХ века : Учебное пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 2 т. Под ред. Л.П. Кременцова. М.: Издательский центр «Академия», 2002. Т. 2. С. 386-392.

Бондаренко В.Г. Остров озарений Ольги Седаковой //Дружба народов . 2006.

№ 4. С. 193-207.

Рагозина К. Искусство замедления шага: [О. Седакова] // Новое литературное обозрение . 2002. № 56. С. 316-318.

Славянский Н. Из полного до дна в глубокое до краёв //Новый мир. 1995. № 10. С. 224-231.

Виктор Кривулин . 9 июля 1944 г. – 17 марта 2001 г. //Новое литературное обозрение . 2001. № 52. С. 229-270.

Иванов Б.И. Виктор Кривулин – поэт российского ренессанса (1944-2001) //Новое литературное обозрение . 2004. № 68. С. 270-285.

Лебёдушкина О. Часть пространства, которая занята Богом…: [В. Кривулин] //Дружба народов. 2002. № 5. С. 182-199.

Карпов В.А. Партизан полной луны: Заметки о поэзии Б. Гребенщикова //Русская словесность . 1995. № 4. С. 79-84.

Ничипоров И. Мотивы песенной поэзии Игоря Талькова //Литературная учёба. 2003. № 1. С. 134-149.

Полищук Д. На ветру трансцендентном;Роднянская И. Горит Чухонцева эпоха //Новый мир . 2004. № 6. С. 159-172.

Скворцов А. Энергия самовозрастания: (О поэзии Олега Чухонцева) //Знамя. 2006. № 6. С. 178-184.

Фаликов И. 872 строки: [О. Чухонцев] //Знамя . 2004. № 11. С. 208-212.

Лекманов О. Тимур Кибиров глазами человека моего поколения //Новый мир. 2006. № 9. С. 174-177.

Костюков А. Нормальный поэт: [Т. Кибиров] //Дружба народов . 2006. № 6.

Ковальджи К. Грань с гранью – не враги: [К.А. Кедров] // Юность . 1992. № 1.

Никонычев Ю . «Иди, куда влечёт тебя свободный ум…»: [К.А. Кедров] //Книжное обозрение. 1995. № 8. 21 февраля. С. 10.

Поэзия Тимура Кибирова //Литературное обозрение . 1998. № 1. С. 4-43.

Летаев А. Мозаика звёздных осколков: [В. Цой] //Книжное обозрение . 2001.

Соложенкина С. Храм из разбитых сердец: [В. Цой] //Литературное обозрение . 1992. № 3/4. С. 63-65.

Троицкий А. Один из нас: О творческом пути поэта А. Башлачёва //Огонёк. 1989. № 20. С. 19-21.

Фролова Г. В поэтическом мире Александра Башлачёва //Нева . 1992. № 2.

Главная > Литература

1. Современной российской литературе, классической русской литературе, истории, образованию, учебным пособиям, искусству и другим

   Книга

   MK11- 1-bz Баумволь Р. Друг в корзинке, обл., 15 стр., 2009 год, 978-5-91678-014-7, Москва, издательство ЛомоносовЪ; серия Маленькие сказки. Книжки серии "Маленькие сказки" взрослые и дети читают вместе.

2. Программа развития системы образования Лежневского муниципального района Ивановской области на 2011-2015 годы разработана в контексте основных направлений концепции модернизации российского образования и системы образования Ивановской области и носит межотраслевой характер,

   Программа

   Деятельность муниципальной системы образования Лежневского района направлена на выполнение Закона Российской Федерации «Об образовании», Закона «Об образовании в Ивановской области», реализацию инициативы Президента «Наша новая школа»,

3. Примерный план История возникновения и развития политической науки. Основные методы политологии. Основные направления развития Политической науки. Литература

   Литература

   Федоркин Н.С. Политика как социальный феномен и предмет политоло­гической науки Веста. Моск. ун-та. Сер. 18. Социол. и политол. 1995. N З.­Цыганков П.

4. Основные направления бюджетной политики на 2011 год и плановый период 2012 и 2013 годов

   Документ

   В основу бюджетной политики на 2011-2013 годы положены стратегические цели развития страны, сформулированные в Посланиях Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации, Концепции долгосрочного социально-экономического

5. Современная российская геральдика как фактор отражения специфики российского государства: историко-политологический анализ

   Документ

   Диссертационная работа выполнена на кафедре национальных и федеративных отношений ФГОУ ВПО «Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации».