Старец Кирилл (Бородин): Исцеление Духом. Воспоминания игумении Евфимии (Белохвостиковой). Архимандрит кирилл бородин исцеление духом Об истинном смирении

На этом фото справа – архимандрит Кирилл (Бородин) (1930-1998) – выдающийся пастырь Русской Православной Церкви, продолжатель Оптинской монашеской традиции. Он прошёл ГУЛАГ, претерпел за веру гонения и клевету. Осуществляя своё служение в разных концах страны, окормлял обширную паству. Воспоминания его духовных чад свидетельствуют о том, что Господь наделил отца Кирилла многими дарами – исцеления, чудотворения, непрестанной молитвы, прозорливости.

Об истинном смирении

В пору моей молодости, когда я работал в Издательском отделе Московской Патриархии, мне часто приходилось дежурить в патриаршей приёмной, выполняя секретарское послушание.

Однажды в приёмную зашёл немного странноватый старичок. Надо сказать, в те годы у пенсионеров была мода на спортивные костюмы кальсонного типа, с неофициальным названием «Прощай, молодость». Этот странный посетитель был одет именно в такой костюм. На ногах у него были короткие кирзовые сапоги, на голове красовалась бархатная тёмно-зелёная скуфейка, на которой я не сразу заметил крестик. Мне показалось странным такое сочетание стилей в одежде, но я не придал особого значения этому обстоятельству. Правда, лицо посетителя мне показалось немного знакомым. Я спросил странного старика:

– Вы что, на приём?

– Да, – ответил он с грузинским акцентом.

– Тогда вам придётся часа два подождать, поскольку Святейший (Алексий I. – Ред.) очень занят.

– Ничего, ничего, я подожду, – смиренно сказал старичок.

Прошло два часа. Старец-грузин, кротко потупив глаза, сидел на стуле и смиренно ожидал. Я связался с Патриархом, и он мне сказал, что очень устал и ему требуется хотя бы один час на то, чтобы отдохнуть.

– Вам придётся подождать ещё часа полтора, – опасаясь недовольства старика, сказал я. – Его Святейшество очень утомлён. Ему необходим отдых.

Но, на моё удивление, грузин, нисколько не смутившись духом, ответил:

– Хорошо, хорошо, я подожду. Конечно, отдохнуть надо человеку, у него ведь тяжёлая работа.

У меня снова проскользнула мысль: «Странная скуфейка». Примерно через час я, чувствуя уже некоторую неловкость, сам заговорил со стариком:

– Я ещё спрошу у Святейшего, может, он примет вас сейчас?

– Спроси, сынок, спроси дорогой.

Я вновь связался с Патриархом – результат тот же.

– Вы знаете, ну подождите ещё часок. Можете сходить пообедать.

– Да ты, дорогой, не переживай, ты бы сам лучше пообедал, а то смотри какой худой. В Грузию тебе надо. Мы бы там тебя так откормили, барашков бы наших отведал.

– Извините, но я ведь монах, мне мясо нельзя.

– А раз нельзя, тогда кур наших попробуешь.

– Но куры – это тоже мясо.

– Да ты что, дорогой! Куры – мясо? Какое же это мясо? Это куры!

Вообще говоря, в мире сейчас только русские монахи не едят мяса, а все остальные – грузинские, румынские, болгарские и отчасти греческие – мясо вкушают. Что поделаешь – немощи человеческие!

Поговорив ещё немного с очаровательным старичком-грузином, я удалился по делам. Примерно через полчаса я вернулся. Старец продолжал смиренно ожидать патриаршего приёма. Взглянув на часы, я понял, что шансов попасть на приём у бедного старичка совсем не осталось.

– Вы знаете, – обратился я к смиренному посетителю, – вы уж лучше завтра приходите. Я передам Святейшему, чтобы он вас первым принял. Простите, что так вышло.

– Спаси тебя Бог, сынок. Я вряд ли завтра смогу. Ты тогда передай ему, что Ефрем Второй заходил…

Я чуть было не потерял дар речи, меня словно громом ударило. Неужели! Как же я сразу не догадался? Ведь зелёная скуфейка, да на ней ещё и крестик! Зелёную скуфейку носят только патриархи! О горе мне! Ведь это же Грузинский Патриарх, Его Святейшество Ефрем II.

– Ваше Святейшество, – я бросился к нему под благословение, – да что же вы сразу-то не сказали? Просидели-то сколько времени, да всё зазря! Сейчас, сейчас вас немедленно примут. Эх, что же вы сразу-то не сказали?!

– Да говорили, что Святейший занят. А как я могу отвлечь от важных дел такого человека, как Патриарх Алексий?

Какое смирение! Имея высокий сан, вести себя так кротко! Вот это и есть истинное смирение! «Блажени нищии духом, яко тех есть Царствие Небесное» (Мф. 5, 3 ). Есть чему поучиться нашим современным священнослужителям и мирянам.

О преподобном Серафиме

В ту пору, когда я нёс послушание у Святейшего Патриарха Алексия I, со мной произошёл следующий удивительный случай.

После того как я закончил духовную семинарию, от переизбытка знаний во мне стало проявляться, как у многих «богословов-интеллектуалов», некоторое высокоумие.

Как-то, сидя поздно вечером в приёмной у Патриарха, я читал архивные материалы о канонизации преподобного Серафима Саровского.

Читая о торжественных событиях 1903 года, происходивших в Сарове, я вдруг подумал, вернее, в моей голове стал навязчиво звучать помысел о том, что все эти торжества не что иное, как политический акт, преследующий цель сближения Царя и народа.

Этот навязчивый помысел словно помрачил меня, и я, как мне показалось, всё понял. «Да это политика, и не более», – настойчиво звучал в моей голове неуёмный голос.

Это была наша патриархийная уборщица.

Я немного встряхнулся от своих мудрствований и спросил:

– Вам чего?

Уборщица ответила:

– Отец Кирилл, вас там какой-то жид спрашивает.

Я несказанно удивился:

– Какой ещё жид и почему вдруг меня?

– Не знаю, батюшка, очень уж вас хочет увидеть, да и фамилию вашу назвал.

– Ну пусть заходит, только, конечно, странно всё это, – сказал я недоуменно.

Буквально через минуту в приёмную заглянул явно чем-то обеспокоенный человек с большой холщовой сумкой в руках.

Наружность его была настолько специфична, что стало сразу понятно, почему уборщица без труда определила в нём представителя древнейшего народа. Первым начал я:

– Что тебе, «верный сын Авраама», надо?

– Так ты и есть отец Кирилл Бородин?

– Да, а что?

– Слушай, отец Кирилл, – с какой-то жалостью в голосе стал просить меня мой посетитель, – забери у меня его, сил больше моих нет. Забери!

В этот момент несчастный еврей вытащил из своей холщовой сумки портрет, на котором с трудом узнавался лик преподобного Серафима.

Но что это был за портрет!

Только из-за батюшки Серафима не назову его мазнёй.

На небольшой доске, немного облупленной и затемнённой под старину (непонятно, красками ли вообще было нанесено), – слегка размазанное изображение Саровского Чудотворца без нимба.

Такой ужасной копии я ещё не видел за всю свою жизнь, даже до сегодняшнего дня.

– Почему, позвольте узнать, именно я должен забрать у вас эту картину? – спросил я внезапного посетителя.

– Да ведь он, этот старик, которого я имел несчастье нарисовать и которого вы теперь рассматриваете на этой доске, сам потребовал, чтобы я отдал – именно отдал, а не продал – его только вам! Он просто измучил меня с того момента, как я его нарисовал, вернее сказать, срисовал с одной старинной гравюры. Я хотел сначала продать эту картину, выдав её за антиквар.

– А он… – тут бедный еврей стал сильно причитать, и мне пришлось немало потрудиться, чтобы его успокоить. – А он не даёт мне покоя ни днём ни ночью. «Отдай, – говорит, – меня отцу Кириллу Бородину, что в Московской Патриархии работает, он мне молиться будет». Старик этот является мне во сне почти каждую ночь. Забери его, отец Кирилл, умоляю! Житья мне от него нет, не знаю, кто он, но чувствую – горе мне от него!

Честно сказать, я такой человек, которого трудно прошибить на слезу. Но тут, признаться, я просто не выдержал – сердце моё ёкнуло, и к горлу подкатил комок.

Душа моя растаяла, в глазах заблестели слёзы.

«Это надо же! – умилился я. – Преподобный Серафим просит меня, самого грешного, окаянного и недостойного монаха, спасти от поругания свою икону!»

Сколько я ни совал денег горе-художнику, он не брал их ни под каким предлогом. Вот как сильно желал он избавиться от своей работы!

После того как обрадованный своим избавлением еврей убежал восвояси, я встал перед ликом преподобного на колени и долго-долго со слезами молился ему.

Сердце моё ликовало, на душе было тихо и радостно.

Все помыслы про «политику» в канонизации батюшки Серафима, которые недавно бурлили в моей высокоумной голове, куда-то бесследно испарились. Видимо, сам преподобный изгнал их своим посещением.

О телевизоре и бесах

Меня часто спрашивают: «Насколько вредно смотреть телевизор?»

Отвечу несколькими примерами из собственной жизни.

В бытность моего служения в Целинограде соглядатаем от властей был приставлен к нам уполномоченный по делам религии. И вот однажды при встрече он спросил меня:

– Вчера не смотрели? Сколько шайб наши забросили?

Я, немного не поняв вопроса, переспросил:

– Каких шайб? Тех, что у гаек? Только что-то не пойму, куда их забрасывать надо?

Уполномоченный глянул на меня как на сумасшедшего:

– Вы что, не знаете, что такое хоккей?!

И тут его понесло… Я с трудом отбивался от несчастного.

– Вы что, не смотрите хоккей?!

– Не смотрю, – отвечаю, – да и не знаю даже, что это такое.

– Да вы… Да вы, – бедняга чуть не захлебнулся от негодования. – Да вы знаете, вообще… Вы что? И телевизор не смотрите?!

– Не смотрю.

– Да вы что! В наш прогрессивный век строительства коммунизма – и такая темнота нецивилизованная! А ведь к вам люди приезжают. Непорядок! Чтобы телевизор немедленно включили и новости посмотрели!

– Помилуйте, – говорю, – у меня и телевизора-то нет.

– Это уж не беспокойтесь, я возьму телевизор на себя. Ради такого случая, чтобы некультурие ваше прекратить, я велю немедленно сюда телевизор доставить. И сам лично раз в неделю буду вас спрашивать о том, что там показывают.

Или нет! В письменном виде мне доклад представлять будете: какие у нас события в мире происходят, какие фильмы показывают, где, кто и сколько шайб забросил. Поняли? А не то пеняйте на себя – добьюсь того, что монастырь ваш закроют.

– Ну что же, – говорю, – будь по-вашему.

На следующий день привезли мне телевизор.

Долго я думал, куда бы мне его поставить.

И, наконец, решил установить его в комнате для приёма бесноватых (там нет икон, поскольку бесноватые их срывали и ломали).

Так у нас появился телевизор.

Той же ночью произошёл следующий случай.

Я, согласно Оптинскому уставу, каждую ночь в три часа служил полунощницу. И вот около трёх часов ночи я встал, чтобы по обыкновению с молитвой обойти весь монастырь.

Проходя мимо комнаты с телевизором, я заметил, что там что-то светится голубым светом. Остановившись, я заглянул туда и увидел включённый телевизор.

Надо сказать, что в те времена (это были 1970-е годы), в отличие от нынешних, телевидение по ночам не работало. Я с удивлением обнаружил, что комната была пуста. «Видимо, кто-то включил и ушёл, – подумал я, – но что это там показывают?» Стал приглядываться.

Вижу, по телевизору пошли полосы, и вдруг на экране появились бесы. Их было много. Все они были разных размеров и цветов: толстые, тонкие, длинные, короткие, красные, жёлтые, синие, зелёные и чёрные. Некоторые были в крапинку. Глазища у всех выпуклые, рожки маленькие, вид омерзительный.

Они что-то пели и плясали, а когда увидели меня, то стали ещё больше безобразничать. Я, успев сотворить молитвы, перекрестился сам, перекрестил экран и побежал за святой водой и кропилом, благо они были рядом. Прибежав, я прочитал заклинательную молитву и окропил экран телевизора.

Раздался оглушительный взрыв.

Экран пробило, и из телевизора вылетели все внутренности. Когда дым рассеялся, я подошёл к обгорелому ящику, называвшемуся когда-то телевизором, и с ужасом обнаружил, что он даже не был включён в сеть. Нечисть сгинула. «Но как же теперь мне отчитываться уполномоченному?» – подумал я.

И тут меня осенило.

Я решил дать послушание по сбору телевизионной информации для уполномоченного одному служащему у нас, очень светскому по духу, диакону. Всё равно он дома телевизор смотрит и газеты читает. Я вызвал диакона к себе и, объяснив ситуацию, благословил на это послушание, которое, надо сказать, оказалось очень по нраву отцу диакону и его матушке. Они взялись за дело рьяно и с великим энтузиазмом.

Я просто поражался, с какой добросовестностью диакон вместе со своей матушкой исполняли порученное им задание. Раз в неделю они приносили на нескольких листах письменный обзор всего, что сообщалось по телевизору: новостей, спорта, политики, кино. А матушка плюс ко всему даже новинки моды описывала подробно.

В общем, была проделана колоссальная работа.

Уполномоченный просто обомлел от обилия информации и спросил только одно: «Отец Кирилл, а когда же вы молитесь?»

Представляете, в какую ярость он пришёл, когда узнал, что его ловко провели.

Расскажу ещё про один случай с телевизором. Как-то раз меня попросили освятить квартиру. Хозяйка была пожилой женщиной. Я сказал ей, чтобы она, в то время пока ждёт меня, окропила святой водой всю свою квартиру, читая девяностый псалом. Когда я пришёл к ней домой, то обнаружил её лежащей на полу без сознания.

Еле-еле удалось привести бедную женщину в чувство: её парализовало, но говорить она могла. Оказалось, что во время кропления святой водой она подошла к телевизору и увидела, как из него выскочил маленький бесёнок, который, кривляясь, указав на голубой экран, пропищал: «А вот отсюда ты меня никогда не выгонишь!»

У бедной женщины чуть не произошёл разрыв сердца, позднее у неё случился инфаркт.

Вот и думай про этот телевизор: «Смотреть или нет?»

Когда отца Кирилла спрашивали: «Так что же, и новости смотреть нельзя?», батюшка отвечал, снисходя к немощам людей, которые без телевизора уже и жить не могут: «Новости смотрите, но не все. Не увлекайтесь новостями. Не больше часа в день смотрите в этот ящик. Если что-нибудь полезное для души покажут или нормальную познавательную программу, такую, например, как “В мире животных”, то можно и подольше посмотреть».

«Вот ведь, – шутил отец Кирилл, – до чего дошли! Самое безобидное, оказывается, про животных смотреть, а людей хоть не показывай – один грех, да и только!»

Мне эти слова напомнили размышления великого оптинского старца – преподобного Нектария, который, вспоминая Великий потоп, говорил: «Вот Ной звал людей на ковчег, а пришли одни скоты!»

В 1995 году шла первая чеченская война. В то время когда русские солдаты гибли, преданные политиками, многие тележурналисты в своих репортажах называли чеченских бандитов борцами за независимость, а развлекательные программы продолжали веселить праздного обывателя.

И вот когда убили одного известного журналиста, то СМИ устроили всенародный траур. Из погибшего делали едва ли не героя.

Конечно же, основная масса людей, поддавшись очередному телегипнозу, стала почитать убитого как мученика за правду.

У отца Кирилла как раз в этот день был приём, и многие посетители спрашивали старца об этом убийстве, интересуясь причинами. Батюшка ответил просто и чётко:

– Какое нам дело до того, что они делят жирный кусок телевидения?

Не поделили с одним – убили его, а по истечении времени по телевизору скажут, что убийцу не нашли. Это не последнее убийство подобного рода. Они будут постоянно что-нибудь делить, а в конце концов всё подведут против нас.

Под видом борьбы с коммунизмом, национализмом или терроризмом будут бороться, на самом деле, против православия и России.

Прошли годы, и мы, глядя на то, как империя лжи – телевидение – продолжает творить своё тёмное дело по уничтожению человеческих душ, всякий раз вспоминаем пророческие слова отца Кирилла. И, молитвенно обращаясь к старцу, просим, чтобы он, предстоя у Престола Всевышнего, испросил бы у Него для всех нас твёрдости в вере и мужества устоять пред лицом грядущего в мир антихриста.

Из кн.: «Исцеление Духом». Духовные беседы и ответы архимандрита Кирилла (Бородина) на вопросы духовных чад, записанные А. Кузьминым

«Настанет время, когда деньги исчезнут и будут электронные карточки, а верующие, которые этого не примут, на одной только картошке жить станут, как в войну. А на Западе даже и так верующим не прожить, потому старец благословлял всех в Россию переезжать… Отец Кирилл говорил нам часто, особенно перед смертью: «Россия есть Россия, она хоть и нищая, да по-нищенски подаст, а тут даже богатые не дадут так, как в России подаст нищий »…»

Воспоминания игумении Евфимии (Белохвостиковой): Я познакомилась с отцом Кириллом в ту пору, когда болела: у меня был рак, и врачи настаивали на операции. Лечили меня в кремлевской больнице (сестра по знакомству договорилась). Два раза меня прооперировали, всеми возможными средствами лечили. Один раз я случайно услышала, как
врачи сказали мужу про меня: «Она не проживет больше двух месяцев». Тогда я решила поехать в церковь — причаститься. Раньше я в храм не ходила, да и запрещали. В Ивановской церкви (единственном действующем в 1970-е годы храме Свердловска (Екатеринбурга)) я узнала о целиноградском отце Кирилле, взяла его адрес у отца Владислава Питкевича.

Привезли меня домой (сама я ходить уже не могла), и я, все рассказав мужу, попросила, чтобы он отвез меня в Целиноград к отцу Кириллу. Муж не согласился, сказал: «Ты ведь не ребенок, умрешь еще в дороге, что тогда с тобой делать?» Я заплакала, стала упрашивать отвезти меня к батюшке. Он ни в какую. Все-таки Господь послал мне человека.

Нашлась женщина, которая как раз собиралась ехать в Целиноград. Меня завернули в одеяло и погрузили в машину. На вокзале наняли носильщиков, которые занесли меня в поезд. Я пролежала, не двигаясь, до самого Целинограда. Там мне помогли два студента, которые донесли меня до такси. Доехали мы до самых монастырских ворот, а там спрашивают, кто мы и откуда. Я говорю: «Мне нужно отца Кирилла». Через пару минут выбегает шустренький молодой батюшка: «Вам кого?» — «Отца Кирилла». — «А это я и есть!»

Отец Кирилл сказал, чтобы меня занесли к нему в кабинет. В кабинете меня усадили напротив батюшки, а он мне и говорит: «Я тебя вылечу, мать, вылечу, не умрешь, через двенадцать дней ты уже сама домой поедешь». Я ему: «Я ведь, батюшка, сбежала, меня будут искать и волноваться», на что отец Кирилл меня успокаивает: «Никто тебя искать не будет, я помолюсь, и все устроится».

Прожила я в монастыре двенадцать дней. И все лечение мое было — отчитка и Святое Причастие. Что отец Кирилл сам делал — не знаю. Жила я там в монастырской гостинице, в отдельной комнате. Так как я была лежачая больная, то старец приставил за мной хожалку — матушку Мисаилу. Дай ей Бог доброго здоровья! Я лежала и читала молитвы, которые дал мне батюшка. Отец Кирилл отчитал меня два раза, на третий раз я уже сама пришла в церковь причащаться. Перед отчиткой отец Кирилл сказал нам, чтобы мы не боялись, так как все будут кричать на разные голоса, но никто никому не помешает и не повредит. Так и вышло. Прошло двенадцать дней, я исцелилась и уже без посторонней помощи поехала домой (женщина, которая меня привезла, уехала раньше). Муж был настолько удивлен моим исцелением, что даже глаза у него расширились. «Как он тебя исцелил?» — все спрашивал. Он никак не мог поверить в такое чудо: видел, что я лежала, а теперь вдруг ходить стала. Отец Кирилл перед отъездом дал мне горсточку конфет и сказал, чтобы я, когда приеду домой, закопала конфеты с западной стороны дома, но домой их ни в коем случае не заносила (такое в своем роде послушание). Я же вспомнила про конфеты уже будучи дома и отмахнулась, не придав значения словам старца. Так и оставила дома эти конфеты: в комод положила, там они у меня два месяца пролежали. Через два месяца приехала я к старцу, а он мне вдруг: «Что же ты ослушалась? Конфеты не закопала, так ведь и лежат у тебя в комоде. Приедешь — выброси немедленно». Отец Кирилл сказал: «Не переживай. Я тебя вылечу, только не сразу. Сразу нельзя, а то у тебя сердце слабое. Будешь лечиться постепенно». Второй раз со мной муж захотел поехать в Целиноград, но не смог. Я сказала отцу Кириллу про мужа. Он ответил мне, что муж мой к нему не приедет, а приедет только перед своей смертью. Так потом и вышло.

Ничто и никто не мог мне помочь так, как помогал отец Кирилл. Бывало, плохо станет или еще что-то случится, приедешь к отцу, и все как рукой снимет. А если далеко от него была, то водичка или масло, им освященные, помогали так же скоро. Два года я ездила к старцу — в 1979-м и 1980-м. Потом отца перевели в Ригу. В Риге квартиры священникам не давали. Нужно было покупать дом. Отец Кирилл купил дом с участком. Со временем все благоустроилось. И как только дом был полностью восстановлен, то у отца захотели этот дом отобрать, сказали, что он якобы незаконно приобретен. Два года судились, все-таки отстояли. Отец Кирилл уехал тогда в Чимкент, два года был там и затем вернулся в Ригу. А я этого не знала. И вот поехала на рынок за молоком, вдруг вижу — отец Кирилл стоит. Я сначала не поверила, думала, видение, а он мне машет. Я хочу к нему, а ноги не идут: хочу подойти и не решаюсь. Тогда отец Кирилл повернулся и пошел. На следующий день снова отправилась на рынок. Тут вдруг сзади кто-то мне глаза закрывает, я хватаюсь рукой за мантию: «Отец Кирилл, это Вы?» «Да, это я. Я теперь в Риге» — отвечает. Вот радости-то было. Я ему и говорю: «И я теперь здесь. Вы мне много помогали, теперь я Вам помогать буду».

Отец попросил меня за домом приглядывать, пока он в Чимкенте жить будет. Когда дом ему присудили, отец Кирилл уже полностью в Ригу перебрался. Ведь дом-то, когда купили его, совсем негодный был: ни крыши, ни потолка, подвал все время заливало. Но со временем отстроили его на славу: там и церковь, и гостиница, и трапезная, и баня-сауна были. Отец нанимал рабочих, многие трудились безвозмездно. Корову купили, потом еще одну. Всего пять коров у нас было. Целый монастырь собрался. Людей к нам много приезжало, всех размещали в доме. Был разборный домашний храм во имя Святителя Николая Чудотворца.

Помню, как отчитывал отец Кирилл. После службы старец с амвона сказал: «Все недугующие, одержимые нечистым духом и немощные, останьтесь на отчитку». Расставив всех полукругом перед алтарем, он начал свой обход. Царские врата были открыты. Во время обхода старец вывел несколько человек, сказав, что отчитываться им не нужно. Так вот шел вдоль рядов и говорил: «Тебе не надо… тебе не надо… тебе не надо». Записал все имена и начал читать Евангелие, потом Псалтырь. И в тот момент, когда он стал молиться, называя наши имена, многие стали кричать, визжать, хрипеть, кукарекать, хрюкать, гавкать и плакать. Я сильно плакала и качалась. Рядом со мной стояла монахиня из Омска, так вот она ужасно ругалась. В ней, как потом выяснилось, было три беса. Отец Кирилл подошел к ней и спросил бесов, сидящих в ней: «Кто вас посадил туда?» Бесы, крича и визжа, отвечали из монашки: «Ленка, Ленка в Новосибирске, Ленка». Отец приказал им выйти, а они кричали: «Не выйдем, не выйдем». Тогда отец Кирилл говорит одному: «Выйдешь, я четкой тебя ударю!» «Выйду, выйду. Ухожу, уже ушел!» — закричал бес. Отец Кирилл велит другому: «Выйди». Тот заплакал и запричитал: «Не выйду, не выйду, я до Петра и Павла посажен». А третий бес закричал: «Выйдем, выйдем, не жги нас, ты и так сильно нас изжег». В этот момент из других людей закричали другие бесы на разные голоса: «Мы убьем тебя, слышишь, все равно убьем, нас много, а ты один, измучил нас всех, обжег. Все равно убьем!» После отчитки отец Кирилл стал возлагать на всех Евангелие. И после того как он возложил Евангелие на мою голову, я перестала плакать. На следующее утро он причастил всех, кого отчитывал. Старец отчитывал обычно не больше трех раз. После третьего раза редко кто оставался неисцеленным. Если же кто не исцелялся и после третьего раза, он отчитывал в четвертый раз. И тогда уже точно исцелялись все. Я выздоровела после второй отчитки. Правда, он мне сказал: «Вовремя приехала. Еще бы позже, и тебе никто бы уже не помог! Я теперь тебе умереть не дам».

Сестра моя тоже приезжала к отцу. У нее были опухоли, три шишки, которые ее душили. Когда отец Кирилл ее спросил, брала ли она что-нибудь от кого-либо, сестра вспомнила, что три шишки появились у нее после того, как одна знакомая дала ей три булки. Старец вылечил и мою сестру.

Я часто болела, и всегда меня отец Кирилл спасал. Бывало, если его нет рядом, я доползу до телефона, батюшка сразу трубку возьмет, помолится и скажет: «Господь да поможет тебе!» И все проходит. Для отца не было расстояний. Скольких он людей исцелил на моих глазах, не сосчитать! И по телефону лечил, и по письму.

Один раз внучка моя Оля (старшего сына дочка) без вести пропала. Три дня ее не было. Я позвонила отцу Кириллу. «Оля, — говорю, — наша пропала». А отец мне отвечает: «Оля ваша в добром здравии и находится взаперти по такому-то адресу, — полностью улицу, номер дома, номер квартиры называет, а сам-то в Риге находится. — Возьми с собой несколько человек, вооружитесь, так как тот, кто внучку вашу украл, тоже вооружен». (Тот, кто украл Ольгу, был директором ее фирмы, не русский он был и хотел мою внучку вместе с подружками продать, вроде как в наложницы.) И вот пошли мы с сыном и его друзьями по этому адресу, ножи с собой взяли да палки. Звоним в дверь, а сын мой говорит: «Открывай, мы знаем, что ты здесь и Ольга здесь, дом окружен, и мы вооружены». Тот испугался, Ольгу вернул и подружек ее, и деньги отдал, те, что она заработала. Если бы не отец, неизвестно, что этот нерусь сделал бы с девчонками.

Матушка Софья (ныне настоятельница Покровского Верхотурского женского монастыря) рассказывала, что, когда умер митрополит Алма-Атинский Иосиф, то отец Кирилл разом бросил все дела и уехал на похороны. Владыка Иосиф святым человеком был, милостыню тайную творить любил. И матушке Софье поручал разносить ее ночью, чтобы никто не видел, и класть на порог или у забора того или иного дома. Матушка Софья говорила, что владыка Иосиф очень любил отца Кирилла и часто общался с ним. Один раз владыка сказал матушке Софье, что сегодня ночью к нему придет отец Кирилл. А ей уж больно хотелось посмотреть, что это за отец Кирилл. И вот, когда батюшка приехал к владыке, она стала разглядывать его через щелку в двери. Владыка с отцом Кириллом посидели, поговорили, помолились, и, не дождавшись утра, отец Кирилл уехал. Так они часто ночью встречались, видимо, от властей скрывали свое общение.

Отец Кирилл свою кончину предсказал день в день. Когда его отец Владимир (который в Оше служит) обмывал, то увидел, что все тело старца было в кровавых ранах, плоть отходила от костей. Страдал батюшка очень сильно. А я думала, почему это он руки держит подбоченясь, а у него, оказывается, под мышками были раны от диабета. Такие мучения, Господи помилуй!

Хотя отец мне сам говорил, что скоро умрет, я никак не верила — не вмещала это, как будто окаменелая была. Хотели его перевезти в Россию, но не получилось. Однажды он сильно заболел, а ему нужно было срочно ехать в Россию, к чадам. Врачи его предупреждают: «Нельзя Вам ехать, вдруг умрете в дороге». А отец им: «Вот и хорошо, что умру в России». Мне отец Кирилл говорил, чтобы после его кончины я через год переезжала в Россию.

У одной моей знакомой началась гангрена. Врачи сказали, что необходима срочная операция, а если операция не поможет, то возможна и ампутация ноги. Я уговорила ее слетать за несколько часов до операции на самолете к отцу Кириллу. Когда мы пришли к старцу, то он сразу сказал ей, что у нее гангрена, а нога уже вся черная стала. Отец посмотрел ее и дал наказ, как лечить. Знакомая моя исполнила все в точности, не забывая о молитве. Нога стала совершенно здоровой. Так отец Кирилл меньше чем за неделю исцелил такую тяжелую болезнь, на которую даже при лучшем исходе дела ушло бы полгода, если не больше. Через три месяца исцелившаяся приехала к старцу и привезла ему пятьсот рублей (по тем временам — большие деньги). Отец Кирилл денег не взял, а сказал ей, чтобы она подала в церковь за себя и за сына да благодарила Бога за исцеление. Старец еще произнес: «Десять лет у тебя ничего болеть не будет, а дальше — сказать не могу, так как ты водку пьешь». А женщина эта работала заведующей складом. И вот ровно через десять лет она снова приехала к старцу — нога заболела. Отец Кирилл вылечил ее за один день и навсегда.

Однажды отец Кирилл дал мне послушание продать на рынке всю нашу квашеную капусту, поскольку с деньгами у нас было плохо. Сколько я ни отказывалась, он все-таки уговорил меня. Послушание есть послушание. И вот пришла я на рынок, стою, торгую бойко. А стоящие рядом женщины меня предупредили, что директор рынка колдун и что он всех их мужей испортил. Смотрю, подходит ко мне мужчина, попробовал капусту, похвалил и попросил рубль разменять. Я ему разменяла. А к концу дня мне стало очень плохо: температура под сорок градусов поднялась, щеку так разнесло, что лицо словно в два раза больше стало. На правило я не пошла и к отцу не дошла, решила домой пойти. Пришла домой и места себе не нахожу. Собралась с последними силами и отправилась к отцу Кириллу, а он меня уже у ворот встречает со словами: «Ну что же ты, мать?! Люди за тысячи километров едут лечиться, а ты зачем домой пошла? Что это с тобой сделали? А ну пойдем!» Привел меня к себе в келию, посадил. Стал молиться и приложил руку к больной щеке. Прямо на глазах щека стала уменьшаться и уменьшаться, а рука у отца Кирилла, наоборот, начала распухать. Когда щека моя совсем исцелилась, отец сказал: «Теперь иди, работай дальше, а я уже тут как-нибудь сам разберусь». Отец Кирилл встал, приподнимая свою распухшую руку, и пошел на молитву. На следующий день рука у него была в порядке. Так лечил старец. Он словно брал часть наших грехов на себя, вымаливал нас, а сам тяжело болел и страдал. Всегда отец спасал нас и вдохновлял. Бывало, поработаешь, сильно устанешь, сил никаких уже больше нет, а отец подойдет, ободрит, два-три слова скажет и откуда-то вновь силы возьмутся, словно бы и не работала совсем.

Был у меня еще такой случай, уже в Риге. Я сказала отцу Кириллу, что мне нужно идти к дочери, а он меня не благословил (назавтра нужно было сажать картошку, и для этого был назначен подъем в полшестого утра). А я ему: «Отец Кирилл, да я у дочки переночую, утром к Вам приду». Батюшка отвечает: «Мы выезжаем в шесть часов, ты не успеешь». Я говорю: «Успею». Пришла домой к дочери и только под утро глаза сомкнула, никак не могла уснуть. Открыла глаза — без четверти шесть, а встать не могу, лежу как больная. И вдруг вижу: дверь в комнату открывается, заходит кто-то в белом, весь светится. Аромат по комнате пошел необычайный, словно миром или ладаном заблагоухало. Подошел ко мне этот человек, коснулся меня, и я словно очнулась. Встала, смотрю, а он через окно вышел и пошел на небо, а сам светится, и аромат чудный от него по всему дому. Я быстро оделась, выбежала, тут же поймала такси и ровно в шесть была уже у дома отца Кирилла. Села в автобус, отец мне и говорит: «Ну что, мать, говорил я тебе, что не успеешь, пришлось идти будить тебя, а так бы проспала». Только тогда я поняла, кто был этот светящийся человек, который меня разбудил.

Отец Кирилл очень следил, чтобы мы хорошо питались, чтобы все у нас было аккуратно, заботился о нас словно родная, любящая мать. Очень он добрый был, все раздавал нуждающимся. Иногда раздаст, а нам ничего не останется, мы заропщем, а он нас утешает: «Не переживайте, завтра Господь еще пошлет». Всех нас (монахинь) он взял к себе в духовные чада, когда мы были очень больны, смертельно больны, — здоровых среди нас не было. Всех нас вылечил и телесно, и духовно. Мы с ним и горя не знали, а сейчас вот тяжело стало.

Батюшка знал все наши помыслы. Он никуда не ходил, а духом все видел и тут же обличал нас. От него ничего невозможно было скрыть. Бывало, остановит одну, другую и говорит: «Ты сегодня зачем без апостольника ходила?» Или: «А ты почему раздетая спала, ты ведь монахиня?» Он приучил нас всегда говорить правду. Иду я однажды, и ко мне помыслы приходят, что отец и такой-то вот, и сякой, всякая гадость в голову лезет. «Да, — думаешь, — такой-то вот отец Кирилл, то-то не так, это не эдак». Подхожу к дому отца Кирилла, а он уже сам калитку открыл и встречает меня со словами: «Ну вот, пришла ко мне, а я такой-сякой». И все мои помыслы в точности пересказывает, а потом и говорит: «Если я такой-сякой, зачем ко мне ходите, я ведь никого не держу, уходите, если хотите». Я ему в ноги падаю и каяться начинаю: «Простите, отец, помыслы». — «А ты не соглашайся с ними, как только появятся, сразу гони их».

Когда отцу Кириллу передавали, как о нем злословят, он отвечал: «Ну и что с того? Меня должны ругать». Совсем на клевету не реагировал. Никогда ни на кого зла не держал, не мстил и говорил нам, что за врагов нужно молиться.

Про последние времена старец говорил, что страдания недолго продлятся, но
скорби нас ожидают сильные . Землетрясения, катаклизмы, голод, гонения на истинную веру… Много народу умрет, многие болеть будут. Настанет время, когда деньги исчезнут и будут электронные карточки, а верующие, которые этого не примут, на одной только картошке жить станут, как в войну. А на Западе даже и так верующим не прожить , потому старец благословлял всех в Россию переезжать… Отец Кирилл говорил нам часто, особенно перед смертью: «Россия есть Россия, она хоть и нищая, да по-нищенски подаст, а тут (в Латвии) даже богатые не дадут так, как в России подаст нищий ». Старец говорил еще, что в России будет голод, не будут выплачивать пенсии, пособия и зарплаты, но все это со временем переменится . Еще он говорил, что скоро настанет время, когда всех православных будут гнать… Я тогда даже слушать это не хотела, таким невероятным все казалось.

Незадолго до кончины старца я увидела его во сне. Он лежал на смертном одре и сказал мне: «Я умираю, матушка». А мне так его жалко стало, я подошла к нему, встала на колени и говорю: «Не умирай, отец, не умирай, ведь Вы уже умирали». Стою на коленях и плачу, а сама за руку его держусь. Так и проснулась вся в слезах, а губы все шепчут: «Не умирай, отец». В день своей кончины старец явился мне во сне (я еще не знала, что отец Кирилл умер). Он подошел ко мне, благословил и поцеловал, словно прощаясь со мной. Потом, уходя, сказал: «Хватит тебе, матушка, с сумками-то таскаться, собирайся ко мне». А я его спрашиваю: «А где я жить-то у Вас буду?» А отец Кирилл показывает мне рукой на чудесный дом, который внезапно открылся предо мной, и говорит: «Смотри, матушка, какой корпус-то большой».

Я пошла к этому корпусу, а вперед меня какой-то мужчина побежал и не пускает меня, говорит: «Нечего тебе там делать, нету там никого, нету». Когда я все же подошла, то увидела, что дом на замок закрыт. Захожу с другого бока — тоже замок висит. Смотрю в окна, а там уже и матушка Варвара иконы расставляет, и матушка Анина белье раскладывает. Я с этим и проснулась. Что это все значит, позже поняла. Видимо, еще не время было мне отходить туда.

Однажды еще при жизни отца Кирилла к нему приехал знаменитый доктор из Одессы. У этого доктора дочь с рождения не ходила. Отец принял их у себя в кабинете. Поставил дочку доктора на ноги и говорит ей: «Ну иди, иди ко мне». И девочка, шатаясь, все-таки пошла. Вот чудо было! Один раз я была свидетелем того, как отец Кирилл исцелил дочь иностранного посла. Девочка была прикована к постели много лет. Отец исцеленной в знак благодарности привез новый микроавтобус и поставил его перед храмом. Затем он все время помогал батюшке: подарил еще несколько машин, помогал в строительстве нового храма, который отец Кирилл начал строить незадолго до своей кончины.

Не сосчитать всех случаев исцеления по молитве отца. И по сей день на его могиле очень много людей исцеляется. Бывает, так много народу соберется, что и не протолкнуться. Могилка отца Кирилла очень сильно благоухала, особенно на сороковой день после его кончины.

Сколько раз мне отец Кирилл говорил, что он скоро умрет и чтобы я его во всем слушалась! А как-то, махнув рукой, сказал: «А все равно ты к моим остывшим ногам приедешь». Так все и вышло впоследствии. «Так тебе будет, матушка, тяжело, так тяжело, — говорил мне отец. — Сколько ты слез прольешь! Но не бойся и не унывай, я везде, мать, с тобой буду!»

Один раз на праздник святого равноапостольного Великого Князя Владимира я увидела, как батюшка в алтаре делал очень много земных поклонов. Как отец поклоны делал, никто так не делал — быстро-быстро. Я, бывало, один раз сделаю, он же за это время три или пять. А он ведь грузный был. Смотрю, после службы отец Кирилл в трапезную идет будто сам не свой, по-особенному умиротворенный. Я к нему: «Отец, что с Вами?» А он тихо и радостно так говорит: «Видел святого Князя Владимира в алтаре с чашей. Ростом он больше меня в несколько раз, так вот прямо и стал предо мной». Это явление было в Риге в 1988 году (в год тысячелетия Крещения Руси).

Отцу сколько денег ни привозила, он все их раздавал: нищим, больным, нуждающимся, духовным чадам. Часть в Иерусалим, в монастыри, или еще куда посылал. От отца Кирилла я видела только добро. Он всех любил и всем только добро делал. Царство ему Небесное и вечная память!

По книге: «Исцеление Духом. Жизнеописание приснопамятного архимандрита Кирилла (Бородина), воспоминания о нем, его беседы и проповеди». Составитель А. Кузьмин, Екатеринбург: Издательство «ОМТА», 2006г., с.88-100

Архимандрит Кирилл (Бородин Владимир)
С 1983 по 1990 гг. был настоятелем церкви. Родился 1 января 1930 года в Кенигсберге.
После Второй Мировой войны Бородины были сосланы в северный Казахстан. Учился в школе для
ссыльных детей, по окончании которой поступил в Медицинский институт. Вскоре был призван на
срочную службу в армию. После демобилизации продолжил учебу на вечернем факультете, а днем
работал в школе преподавателем немецкого языка.
Старцем архимандритом Севастианом Карагандинским пострижен в монашество.
Около 1960 года рукоположен во священника.
В 1966 году окончил семинарию, позднее - Московскую Духовную Академию.
В период обучения работал в издательском отделе Московской Патриархии.
С 1970 года служил в бывшем казачьем Константино-Еленинском храме в Целинограде.
В 1971 году при храме основал монастырь и до 1980 года был духовником монастыря и настоятелем
храма. Из старой деревянной казачьей церкви устроил каменный собор с несколькими приделами.
Примерно в это время был возведен в сан архимандрита.
В 1980 году переведен в Чимкент, где менее чем за год восстановил православный храм.
В том же 1980 году переведен вторым священником к Рижской Троице-Задвинской церкви, а в 1983
году назначен настоятелем этой церкви.
Стараниями о.Кирилла в нижнем этаже храма устроена церковь св.великомученика и целителя
Пантелеимона в память находящегося в верхнем храме справа от иконостаса почитаемого образа,
подаренного храму афонскими монахами в начале ХХ века. Прихожанка Рижской ТроицеЗадвинской церкви Калерия вспоминает, что с началом служения и наставничества в храме
о.Кирилла стало увеличиваться стадо Христово. В церковь отовсюду приходили и приезжали
православные христиане. Когда он приезжал к службе в церковь, то не сразу проходил к амвону,
поскольку многие подходили к нему за благословением. Да и сам, проходя, иногда обращался к
верующим с вопросом, называя их по имени. Память имел отличную, помнил не только имена, но и
обстоятельства жизни прихожан. Вскоре организовал ремонт внутри храма и снаружи.
В 1989 году организовал воскресную школу для детей, для нее снимал классы в РЛТУ. Вел отчитки
одержимых бесами, на которые съезжались больные и нуждающиеся в духовной помощи.
В 1990 году назначен настоятелем Рижского Христо-Рождественского собора.
В 1992 году вышел за штат, но продолжал служить у себя в доме в Риге по ул.Калнциема.
Скончался 30 апреля 1998 года, на 69-м году жизни, после тяжелой продолжительной болезни.
Похоронен на Рижском Ивановском кладбище.
На могилу о.Кирилла приходят не только знавшие его при жизни, но и молодые христиане, не
бывшие его духовными чадами.
Исцеление Духом
Жизнеописание пристнопамятного архимандрита Кирилла (Бородина).
Блажени изгнани правды ради: яко тех есть Царствие Небесное. Блажени есте, егда поносят вам, и
ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради: радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша
многа на небесех: тако бо изгнаша пророки, иже [беша] прежде вас. Мф. 5:10-12.
Пророчествуяй же, человеком глаголет созидание и утешение и утверждение. 1 Кор. 14:3.
Архимандрит Кирилл (Бородин) родился 1 января 1930 года в Кенигсберге 1 в семье графа Габсбурга
2. . Мать отца Кирилла была родом из Польши 3. Во время родов своего первого и единственного
сына она скончалась, и мальчика отдали на кормление к жене графского садовника, русской
женщине Марии Бородиной. Новорожденного младенца при католическом крещении нарекли
Карлом. Муж кормилицы маленького Карла садовник графа Николай Бородин был человеком
добрым и благочестивым. Вместе с супругой Марией они воспитывали своих детей в русском
православном духе, будучи для них добрым примером истинного благочестия.
1Кенигсберг в 1930 году принадлежал Германии В 1945 году советские войска взяли этот город. С
той поры Кенигсберг стал Калининградом.
2 Габсбурги — древняя австрийская королевская фамилия. Нам пока не удалось установить имя
графа Габсбурга, но не исключено, что он был в родстве с австрийским королевским домом. Сам
1

Отец Кирилл при жизни мало рассказывал о своем детстве, поэтому все факты, излагаемые в данном
жизнеописании, приводятся из тех воспоминаний старца, которыми он делился с составителем сего
жизнеописания, а также с отцом Владимиром Елисеевым, шуменией Евфимией (Белохвостиковой) и
диаконом Виталием Кондратовым.
3 К сожалению, пока не удалось точно установить имя матери старца, поэтому оно здесь не
приводится.
Через кормление грудью у младенца с кормилицей возникла душевная связь, незримо соединившая
их сердца. Маленький Карл, католик по крещению и немец по рождению, вместе с грудным молоком
впитал в себя русский дух своей кормилицы. Жившая на чужбине семья Бородиных полюбила
ребенка и неким особым чутьем, словно бы пророчески, к нему привязалась. Карл стал для них понастоящему родным сыном. Воспитание маленького графа было также возложено на семейство
Бородиных. «Не та мать, что родила, а та, что воспитала», — гласит пословица. Надо полагать, с
годами мальчик все больше прилеплялся к людям, окружившим его искренней заботой и вниманием,
характерными в целом для русской православной семьи.
Тем временем Габсбург-старший, не пожилой еще человек, решил жениться, дабы не быть вдовцом.
Новая жена графа была молода и красива, но при этом имела жестокое
рдце и сразу же невзлюбила маленького пасынка. Увидев его, как вспоминал отец Кирилл, в первый
раз, она воскликнула: «Какой же он немец? Он на немца-то не похож!» Дело в том, что Карлу в
наследство от матери достались большие, темные, как вишни, карие глаза, оттого впоследствии многим он казался человеком восточным. «Когда я жил в Казахстане, — рассказывал про себя батюшка,
— все принимали меня за казаха, а я совсем и не казах». Промыслом Божиим фраза, с нелюбовью
сказанная мачехой в отношении отца Кирилла, стала для него пророческой. По истечении нескольких
десятков лет сын немецкого графа-католика станет замечательнейшим пастырем Русской
Православной Церкви, целителем страждущих человеческих душ, старцем, получившим от Бога
многие духовные дарования. Воистину, дивны дела Твои, Господи!
Мачеха стала первым серьезным испытанием в жизни юного Габсбурга. Для новой жены графа,
грезившей об обладании наследством, он представлял угрозу. И, как в сказке о Золушке, она
издевалась над Карлом, настаивая на выполнении заведомо невыполнимых для него дел. Сам старец
рассказывал об этом так: «Иной раз заставит меня вышивать платки или еще что-нибудь, а я толкомто еще и не умел: маленький был, весь исколюсь иголкой. Еду готовить заставляла, картошку
чистить, тяжести поднимать, мыть, подметать, чай на подносе ей подносить. И не дай Бог что-то не
так сделать!» Семья Бородиных, видевшая, как страдает душой не окрепший еще отрок, старалась
всячески его утешить и поддержать, сочувствуя Карлу в том евангельском духе, в котором некогда
был воспитан русский человек.
Новая госпожа графской усадьбы усиленно старалась навести в доме свои порядки. Мальчику
становилось все трудней и трудней. Тогда что-то открылось в душе графа-отца, и он отправил сына
вместе с Бородиными в Восточную Польшу к бабушке. В сентябре 1939 года в Польшу вторглись
немецкие войска, и территория, где жили Бородины, оказалась в зоне немецкой оккупации, а после
заключения так называемого пакта Молотова—Риббентропа вошла в состав СССР 4. Сам отец
Кирилл вспоминал, что сначала они «были под немцами», а потом под «нашими». Так неожиданно се
мья Бородиных попала под иго советской власти, которая, какизвестно, не прощала своим гражданам
родство с «буржуазным Западом».
4 Согласно заключенному в 1939 году пакту Молотова—Риббентропа в состав СССР вошли Литва,
Латвия и Эстония, а также некоторые области Восточной Польши.
Оказавшись на советской территории, Бородины были соосланы как «враги народа» в Северный
Казахстан, на территорию так называемого КАРЛАГа — в те годы одного из центров массового
геноцида как русского, так и других народов Советского Союза (преимущественно немцев). Поселенцев выбрасывали прямо в холодную степь, зачастую не предоставляя даже самых примитивных
средств к существованию. Более половины ссыльных не доживали до лета. Такдевятилетний Карл
вместе со своими названными родителями из покоев роскошного графского дома попал в
юдные степи Северного Казахстана. Сам старец, вспоминая этот период, говорил своим духовным
чадам:
2

— Именно в те годы я по-настоящему уверовал в Бога, поскольку увидел пример истинной,
исповеднической веры. Меня тогда взяли к себе в палатку ссыльные православные монахи. Было
очень холодно, и монахи клали меня в I юнтр палатки, чтобы я не замерз, а сами ложились вокруг.
Каждую ночь они тянули жребий, кому спать на краю па-латки, так как тот, кто спал на краю, не
доживал до утра. Таквот все монахи стремились лечь на краю, чтобы умереть «за други своя». Я был
потрясен этим.
В Северном Казахстане Бородины стали жить в условиях каторги, где притеснение от новой власти
было явлением постоянным. Отец Кирилл стал ссыльным уже от «младых ногтей» своих.
Преподобный Севастиан Карагандинский
После того как в 1945 году Кенигсберг был взят советскими войсками, семья Бородиных узнала
горестную весть: отецКарла — граф Габсбург — погиб. Как и почему, точно неизвестно, но сам
старец об этом говорил: «Папу убили "наши"». Осиротев по плоти, Габсбург-младший не осиротел
духовно. Бородины стали теперь его законными родителями. Усыновленный ими Карл принял
Святое Православие. Наречен он был в честь Святого Крестителя Руси Великого Князя Владимира.
(До сих пор остается неизвестным, кто из священников КАРЛАГа совершил чин присоединения к
Православной Церкви. Это мог быть преподобный Севастиан Карагандинский. Возможно, новое имя
Бородины дали Карлу задолго до его крещения, а сам чин был совершен позднее.) Так сын немецкого
графа Карл Габсбург стал русским Владимиром Бородиным, и только врожденная аккуратность и
педантичность позволяли распознать в нем немца, в котором благородство манер обнаруживало
высокое происхождение.
Таков Промысл Божий! Став впоследствии старцем, отец Кирилл окормлял многочисленную паству,
разбросанную по всему миру. Поэтому через свое пастырское служение он сроднился и с Востоком,
и с Западом. Но сердцем он наиболее был близок к Земле Русской. Когда его спрашивали: «Отец, а
вы любите Россию?», он отвечал:
— Россия для меня — это что-то абстрактное, но русских я люблю, и знаете за что? Когда я был у
своей кузины в Германии, то по окончании моего пребывания там сестра предоставила мне список со
счетами: сколько и чего я израсходовал. Прочитав список, я тяжело вздохнул и почему-то вспомнил,
как однажды, заблудившись и замерзая в степях Северного Казахстана, набрел на одну лачужку.
Хозяйка убогого домика — добрая старушка, — пустив меня к себе, обогрела, накормила и напоила,
хотя сама жила в крайней нужде. Я тогда плохо говорил по-русски, и она, увидев, что я немец (а
тогда шла война с нацистской Германией), продолжая меня кормить, стала приговаривать с
любовью: «Да ты кушай, кушай, фашист». Вот это и есть настоящие русские люди. Именно в те
тяжелые годы я полюбил Россию от всего сердца (I) 5.
Отрок Владимир имел живой нрав, но был послушным и кротким, с добрым отзывчивым сердцем.
Познав в раннем детстве горечь сиротства, он был чуток ко всем несчастным, больным и убогим.
Боль и страдания других становились для Владимира его собственными. Он все больше задумывался
о том, как бы помочь людям, страдающим тяжкими телесными и духовными недугами, поэтому
твердо решил, что станет врачом. Владимир был наделен необычайной памятью, глубоким
проницательным умом и невероятным трудолюбием, которые открывали ему возможность стать
великим человеком. Но он нисколько не гордился своими дарованиями, впитав в себя с грудным
молоком кроткий дух Православия и сознавая, что все, данное ему, — от Бога, а не собственные
заслуги. «Наши — только грехи», — часто повторял отец Кирилл. Уже будучи ребенком, он был в
этом настолько искренне убежден, что люди порой видели в нем некое юродство. «Царство Мое
несть от мира сего», — гово рит Господь /Ин. 18:36/. Вот и отрок Владимир был таким
«неотмирным» человеком.
"Здесь и далее указанные в скобках цифры обозначают номер комментария к жизнеописанию
архимандрита Кирилла (Бородина) протоиерея Александра Никулина (см. соответствующую главу, с.
57 — 65).
В школе для ссыльных детей Владимир учился на «отлично», хотя едва только научился хорошо
говорить по-русски. Одноклассники, зная, что он жил в Германии, дразнили его «немцем-фашистом»
(«несоветское» происхождение не раз будет припоминаться отцу Кириллу власть предержащими) (2).
3

С отличием окончив школу и поступив в медицинский институт, Владимир, который по документам
числился на год старше свого настоящего возраста, был призван на срочную службу в армию.
Служил он в московском генеральном штабе. Этот период в жизни старца у многих вызывает
недоумение: как сына немецкого графа могли взять в Красную Армию?! Отец Кирилл сам
рассказывал об этом одному из самых близких своих духовных чад — отцу Владимиру Елисееву.
Демобилизовавшись, Владимир Бородин с радостью начал учебу 6. Окончив теоретический курс
мединститута и приступив к практике, он, будучи православным верующим человеком, отказался
практиковаться в совершении абортов, за что и был исключен из вуза. Но по милости Бо-жией его
перевели в педагогический институт на четвертый курс. Зная о религиозных взглядах и графском
происхождении Владимира, власти установили за ним постоянный контроль. Владимир учился на
вечернем факультете, а днем работал в школе преподавателем немецкого языка. Он не хотел быть в
тягость своей семье и зарабатывал на хлеб сам (впоследствии, когда Бородины состарились, а отец
Кирилл уже был священником, он каждый месяц присылал им деньги, обеспечив своим приемным
родителям безбедную старость).
6 В каком городе находился институт, где учился батюшка, точно не установлено. Известно лишь,
что это было не далее ссыльной территории КАРЛАГа.
Обладая высоким интеллектом и гибким умом, отец Кирилл имел еще необычайный дар
благодатного слова, которое просто и быстро доходило до ума и сердца слушающего. Этот дар
впервые проявился у батюшки в период его педагогической деятельности. Молодого педагога очень
любили ученики. Руководство школы, зная интеллект Владимира, доверило преподавать ему кроме
немецкого языка и другие предметы, заменяя тем самым недостающих учителей. Но, как сказано, не
может град укрытися верху горы стоя /Мф. 5:14/: на своих уроках будущий старец, рассказывая об
открытиях мировой науки и приводя ученикам мнения великих русских ученых о творении мира,
проповедовал бытие Божие. Некоторые преподаватели, возревновав к даровитому учителю, стали его
ненавидеть. Несоветский дух Владимира был непонятен большинству школьных коллег и вызывал в
сердцах этих духовных слепцов ревность и раздражение 7. Сам старец вспоминал: «Не хотел я пить с
ними водку в многочисленные советские праздники. Да и вообще я водку не пил и пьянство не
любил». Кто знает, может быть именно в те годы отец Кирилл ощутил в себе стремление быть
монахом? Духовное воздержание и строгий аскетизм в сочетании с душевной простотой и добрым
сердцем стали хорошими основаниями для его будущей монашеской жизни.
7 Праведник служит укором и обличением нечестивому человеку. «Обличения 6о нечестивому раны
ему», - гласит Книга притчей Соломоновых /Прит. 9:7/. Печально то, что не только в среде светской
действует это пророческое слово святого Царя Давида, но и в среде церковной. Мы увидим это в
житии старца еще не раз.
Нажив врагов среди школьных коллег, Владимир смирился, с кротостью претерпевая злобу и клевету
по отношению к себе. Еще в ранние годы своего детства он научился не отвечать злом за зло и за
такое усердие к заповеди о любви к врагам сподобился почувствовать благодать Святого Духа. Все
чаще молодого человека стали посещать мысли о монашестве, и Господь не оставил неуслышанными
сердечные воздыхания раба Своего.
Митрополит Иосиф (Чернов)
Промысл Божий свел Владимира со старцем Севастианом Карагандинским и владыкой Иосифом
(Черновым). Отец Севастиан был одним из последних старцев Оптиной пустыни, точнее сказать, сей
дивный подвижник благочестия, имевший от Бога благодатные дары исцеления, чудотворе-ния,
прозорливости и непрестанной молитвы, стал достойным преемником Оптинского старчества. В1934
году он попал в Карагандинские лагеря (в поселок Долинку), да так и остался до конца дней своих
служить Богу и людям жертвенным подвигом благодатного пастырства в этих суровых краях. Во
времена процветания благословенной Оптиной пустыни отец Севастиан около двух лет нес
послушание келейника у старца Иосифа (Литовкина), а после того как сей боголюбивый муж отошел
в селения праведных, отец Севастиан служил другому великому старцу — преподобному Нектарию
Оптинскому. Кроткий, смиренный, истинно православный дух батюшки Севастиана покорил
4

Владимира Бородина, и он стал духовным чадом этого великого пастыря, ныне причисленного
Православной Церковью к лику святых.
Каждый день, видя перед собой пример святости и истинного монашества, Владимир возрастает
духом и все более ощущает в себе желание стать воином Небесного Царя, служа Ему в чине
ангельском. Старец Севастиан, провидя в молодом школьном учителе будущего старца, через
некоторое время постригает Владимира в рясофор, а затем и в мантию с именем Кирилл, в честь
святого равноапостольного Кирилла, учителя Словенского 8. Старец Севастиан был родом из
крестьян и в науках осведомлен не был, но отцу Кириллу заповедал учиться и в семинарии, и в
академии. Эти заповеди отец Кирилл исполнил с усердием.
8 По другим сведениям, Владимир Бородин знакомится со старцем в тринадцатилетнем возрасте, а в
четырнадцать лет по благословению отца Севастиана принимает рясофор.
Во второй половине 50-х годов прошлого века Хрущевым был организован новый поход против
Церкви Христовой. Во время Великой Отечественной войны Сталин, осознав роль Православия в
укреплении патриотического духа людей, начал благоволить верующим. Стали открываться храмы и
монастыри, духовные семинарии, училища и академии, было восстановлено патриаршество. Однако
сменивший Сталина Хрущев вновь набросился на святая святых русского народа — Православную
Церковь — с неистовством Нерона. Годы «оттепели» вызвали вздох облегчения у кого угодно, но
только не у верующих во Христа. Видя крепкую

Екатеринбургский художник – Кирилл Бородин создает яркие и на первый взгляд легкомысленные картины, но так ли они просты? Давайте разберёмся!

В качестве примера хочется вспомнить живопись мастеров Северного Возрождения и Голландскую живопись 17 века. Дело в том, что работы мастеров вышеупомянутых эпох значительно глубже, чем может показаться, все дело в скрытых символах, которые наполняют живопись. Так, например, в работе Ван Эйка “Портрет четы Арнольфини” собака символизирует супружескую верность, апельсины на окне – благополучие, а вот то, что супруг держит свою жену левой рукой говорит нам о неравном браке (скорее всего девушка была из более низкого социального круга).

В голландских натюрмортах, будь то завтрак, десерт, цветы или так называемый ванитас (лат. vanitas , букв. - «суета, тщеславие») , каждый предмет наполнен смыслом. К сожалению, сегодня мы не может знать о всех символах на работах художников, а вот люди 15 или 17 века с лёгкостью «считывали» послания на картине.

Питер Клас. Натюрморт с жаровней, сельдью, устрицами и курительной трубкой. 1624 год

Теперь возвращаемся в наше время. Серия работ Кирилла Бородина, которая была представлена на выставке под названием «Сад земных наслаждений», с одной стороны – это красивое глянцевое искусство, с другой, они отражают те процессы в нашем обществе, которые происходят сегодня.

Название выставки «Сад наслаждений» сразу же отсылает нас к творчеству Босха, и настраивает нас на серьезное восприятие легкого, на первый взгляд искусства.

Еще во времена Шекспира шуты могли позволить делать очень едкие и колкие высказывания в адрес короля или его политики, прикрывая все правду шутками.

На мой взгляд, современный художники делают примерно также, чтобы достучаться до зрителя они могут за очень красивым глянцевым искусством прятать серьезные проблемы общества.

Очень интересно, как в творчестве Кирилла Бородина в современном ключе описан известный мифологический сюжет. Работа «Резиновый друг», на первый взгляд, гимн гламуру и красивой жизни из Instagram. Помните некоторое время назад были очень популярны такие круги для купания? Художник в этом случае относится к этому тренду с иронией и отсылает нас к сюжету мифологии о Леде и лебеде.

«Резиновый друг»

Краткое напоминание мифа: Леда была прекрасной дочерью царя, она была настолько красива, что сам Зевс захотел овладеть красавицей. Зевс в мифологи славится своими похождениями к Данае он явился в виде золотого дождя, а вот к Леде в виде прекрасного лебедя. После того как между Лебедем и Ледай случилась близость, она родила от этого союза несколько яиц, из которого вылупилась дети. Именно поэтому на картинах разных эпох помимо Леды и лебедя художники изображают деток в скорлупе. Одним из вылупившихся детей была та самая Елена прекрасная, которая станет женой Тесея, и даст возлюбленному клубок, что бы тот победил Минотавра и вернулся из лабиринта.

Мифологический сюжет, где изображена Леда можно встретить на произведении искусства почти всех эпох, не берем в расчёт только средние века, а вот античность и вся история искусств с момента Возрождения активно использовала этот сюжет.

Как правило, художники изображали Леду в момент близости с Зевсом, или после, очень часто изображая уже вылупившихся детей.

Самые откровенные сцены изображали французские художники эпохи роккоко, например работа Буше и конечно же в чувственную эпоху модерна – Густав Климт.

Франсуа Буше, Лебель и Леда

Гюстав Климт. Леда и лебедь. 1917

Сюжет с изображением Леды и лебедя был у Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело, Корреджо, Рубенса, Сезанна и т.д. Паоло Веронезе

Дали, «Атомная Леда»

Рисунок к утраченной картине Микеланджело

Поль Сезанн. Леда и лебедь

К сожалению, от полотен эпохи Высокого Возрождения остались копии, созданные другими художниками. А вот рисунок Рафаэля на этот сюжет обладает двойной ценностью, предполагается, что он был срисован с утраченной работы Леонардо.

Не зря говорят, что новое – это хорошо забытое старое. И современное искусство чаще всего очень тесно связано со всей прошлой историей искусств. И для того, чтобы уметь «читать» произведения современных художников и иметь возможность оценить по достоинству их работы, необходимо ориентироваться в истории искусства.

Заглянуть в святая святых - место, где творится искусство - является непостижимым (и практически недостижимым) чудом для любого поклонника. Завесу тайны порой приподнимают сами мастера, подпустив журналиста на расстояние выстрела: с одной стороны затвора, с другой - ну вы понимаете. Или как это сейчас принято, самостоятельной фотографией в инстаграмм. Как бы то ни было, сотворенное чудо прекрасно и без публичного освидетельствования акта творения. Поэтому на выставки и вернисажи интересно ходить до сих пор.

Галерея Антонов в очередной раз привлекла меня в день чьего-то рождения. В открытием экспозиции Кирилла Бородина отмечалось двухлетие самого выставочного пространства. В этот раз наоборот: галерея выступила площадкой для отмечания дня рождения художника и приурочило к этому поводу (читай, «событию») презентацию не сколько работ, сколько атмосферы творческого пространства. А то, что в нем так удачно развешаны полотна - непоправимая случайность и приятное совпадение.

Мастерская для художника - лоно его творений. И без того муки творчества часто сопровождаются неудобством мест, где им предстоит предаваться. Потому, специализированное пространство - это немалое благо и высокая честь, которую можно оказать. Насколько понимаю, галерея Антонов сама так или иначе способствует комфорту художников. Хотя именно в случае Кирилла это способ «пригласить к себе домой», не будучи в четырех стенах квартиры, чтобы в несчетном кругу людей, друзей и случайных единомышленников отметить день рождения.

Особенно хитрых подводок или россыпи незаметных мелочей, старательно приписываемых в релизе, у этой выставки нет. Но может именно в этом ее прелесть - простота формы в пользу содержания. А Кирилл Бородин - один из тех художников, которые определяют для меня понятие «современное искусство» через время его творения, а не как синоним концептуально выстраданного нонконформистского в условиях всесторонней толерантности символизма. Новое слово и в наше время можно сказать в классическом жанре - располагал бы словарный запас.

P.S. В этот раз я тестировал Зенитовский фишай, поэтому общие планы непоправимо довлеют над крупными.

Учитывая, что народ не переставал заглядывать еще 3-4 часа после старта выставки, можно сказать, что это "только цветочки". Лапоньки и заюшки всегда тяготеют к более темному времени суток:О)

Минутка торжественных слов, и речь как тост - "за учителей и новые высоты"

.

.

.

Предположу, что эти палитры характеризуют настроения картин в целом намного яснее, чем те по отдельности

Вязанка отживших кистей

Мастер позирует: "давай будто ты рисуешь меня как модель"

Простор для куража есть даже у детей